Глава 3 (1/2)
Тело тяжеленное, словно окутано тонной цемента, а голова находится в каком-то темном коробе, из-за которого нельзя увидеть ни солнечного света, ни услышать каких-то звуков окружающей действительности. Он хочет почувствовать запах кофе, доносящийся из их уютной кухни, ощутить приятные касания к своей коже горячими ладонями, медленно прикрыть глаза от блаженства, а затем открыть их, чтобы взглянуть на своего любимого. Он так несправедлив к нему. Нужно действительно уходить из этой чертовой больницы, бросать это дело, пусть и любимое, но собственная безопасность и чувства Джонни отчего-то именно сейчас взволновали особенно сильно.
Доен резко вздрагивает, распахивая тяжелые веки, но вместо привычного потолка своей квартиры видит темный, а вместо запаха кофе слышит древесный аромат. Он непонимающе оглядывается, едва поворачивая гудящую голову, но все, что видит сейчас, - это только массивная черная дверь и широкая постель, на которой лежит. Что-то идет не так. Что-то происходит совсем не то, к чему Ким так привык, но голова болезненно раскалывается, в висках пульсирует кровь, готовясь прорвать кожу, но мысли все никак не могут собраться в кучу, вспомнить, что же случилось и как он сюда попал.
Темные блестящие глаза заставляют Доена отпрянуть на постели, однако дальше нее у него не получается куда-либо уйти, потому что нога застревает в каких-то тисках, и только сейчас он замечает тяжелую звенящую цепь на голой щиколотке. Но Ким не оставляет попыток вырваться, дергая ногой только сильнее и царапая нежную кожу, которая уже саднит и кровоточит, паника захватывает его все больше и стремительнее, дыхание тяжелеет, и последние события четко вклиниваются в его сознание, будто стекло в мозг. Виски стучат, отдавая тупой нервирующей болью в затылок, а на глаза наворачиваются слезы, как мужчину заставляют лечь на постель снова, приковывая знакомым весом и холодными ладонями.
Доен замирает, словно мышь перед львом, глядит сквозь пелену во все глаза на своего похитителя, который только ласково улыбается и прикладывает указательный палец к его губам, заставляя замолчать, но из больного горла и так ни звука не вырывается. Грудь тяжело вздымается, а конечности дрожат от страха, а Юта только глядит на его лицо пристально, выискивая все новые черты, все новые детали, которых не мог видеть прежде, ведь сейчас Доен напуган, как никогда, дезориентирован и слаб, что заставляет низ живота сладко потяжелеть.
- Ну, все, наконец, мы вместе с тобою, - шепот этот тихий, но у Доена закладывает уши, а сердце бешено бьется. - Я сделал этот домик специально для нас с тобою, он уютный, тебе обязательно понравится. Но сейчас не будем ничего смотреть, тебе нужно отдохнуть после тяжелой дороги. Поспи еще.
Накамото настойчиво целует его в горячий висок, пытаясь казаться милым и спокойным, но Доен знает, что это далеко не так. Что-то во всем этом было не так.
- Я хочу домой, - Доен едва слышно выдавливает эту мольбу, и тяжелые слезы срываются с его глаз, но парень только удивленно приподнимает брови, и невесело усмехается.
- Ты дома. Дома. Со мной. Это ведь то, чего ты так давно хотел, и чего тебе действительно не хватало.
- Я-я живу не здесь. Я хочу домой. Отпусти меня. Отпусти меня, пожалуйста, я тебе не нужен, - Ким не может мыслить здраво, все его знания в психиатрии будто улетучились в одну секунду в тот момент, когда Накамото повалил его на пол в кабинете, и это настолько страшно, что вынуждает его лишь лить слезы и дрожать от ужаса. Он еще ничего не сделал с ним, но мужчина уже настолько измотан его присутствием.
Парень подрагивающими пальцами ласкает его лицо, стирая слезы, касается губ, слегка обнажая нижний ряд зубов, и с дрожащей улыбкой произносит:
- Ничего. Ничего. Это ничего. Это пройдет. Называется дезадаптация. Сейчас ты отдохнешь, потом поешь и примешь ванну, увидишь, как прекрасен этот дом, и уже не захочешь никуда уходить. Навсегда забудешь своего любовника и тот дом, в котором якобы был счастлив.