Часть 23. (2/2)
— Иллюзии совершенны в своей изменчивости. Разве ты мог о таком забыть? — заглянув безэмоциональными глазами прямо в улыбающееся лицо цветочка спросил принц.
— Разумеется, я лучший! — неожиданно радостно, но тем не менее не громко воскликнул цветочек, заставив создателя отшатнуться, чтобы не получить по лицу взлетевшей рукой цветка. — Я ведь никогда не был и никогда не буду человеком.
И оба Се Ляня рассмеялись: настоящий – почти беззвучно, цветок звонко и радостно.
— Прости, Сань Лан: я не могу сдержать свой ненормальный разум, когда у моего мини-театра есть зрители, — виновато сказал принц.
Цветок уже смолк и просто стоял рядом, приподняв один уголок губ. Его взгляд был неподвижен и весь он был словно застывшая марионетка. Если приглядеться, можно было заметить, что его дыхание не стирается не на миг, а рука, застывшая в принимающем жесте, не колеблется даже в такт дыханию.
— Жуткая кукла, — произнёс знакомый голос за спиной Хуа Чена.
Чин Э почти собственной персоной, но зато в своём уме обошёл своего господина и бесцеремонно развеял куклу. Так действительно будет нагляднее...
— Пойдёшь с нами вместо неё? — Задал риторический вопрос Се Лянь. — Ты ведь первая кукла с той судьбой, хоть и бракованная.
— Конечно, ведь это одна из основных причин моей безусловной преданности моему божеству, — сияя улыбкой ответил очередной цветок.
— Как ты узнал о происходящем здесь? — с недовольством поинтересовался Хуа Чен.
— Увидел вас и свою руку в мыслях создателя, — как что-то совершенно неважное и само собой разумеющееся сообщил поразительную информацию цветок.
— Что прости? — в изумлении спросил демон в алом?
— Я всё ещё часть души и сознания создателя. Мне известна каждая его мысль. В теории это двусторонняя связь, но Се Лянь её игнорирует, — пояснил Чин Э, демонстратративно зевнув.
— Достаточно. Нам пора, — постарался оборвать разговор Се Лянь, почувствовавший себя патологическим лжецом.
— Тебя это вообще не напрягает!? — воскликнул Хуа Чен, повернувшись к принцу.
— А должно? Меня напрягает только то, что я периодически говорю с самим собой, — пожал плечами Се Лянь. — Философствовать на тему Идентичных я могу долго. Однако, хоть моя жизнь и бесконечна, но завтра мне лучше появиться на Небесах .
— Ладно, но я не забуду спросить об этом позже, — сказал Хуа Чен.
Се Лянь серьёзно кивнул и протянул себе и своему богу новый мак. Он тоже был странным: серебряные искры не переливались и не двигались, словно неподвижный иней.
«Чин Э» без вопросов аккуратно коснулся лепестка, не вызвав на серебряной поверхности даже мимолётного колебания. Хуа Чен последовал его примеру, попутно размышляя о том, откуда Чин Э мог узнать что следует делать.
Троица оказалась в застывшем во времени воспоминании. Волосы двоих людей, являющихся частью воспоминания относил в сторону ветер, но ветра не чувствовалось и волосы были неподвижны. Юноша в белой улыбающейся маске жестом указывал Молодому человеку в белом на расчищенный путь.
Даже не обернувшись на Се Ляня в маске Бая, принц и цветочек подошли к фигуре в чёрном. Совершенно синхронно они остановились в полуметре от вытянутой руки и повернулись к Божеству в алом.
Сейчас, в воспоминании принца он точно знал. Просто знал, что лицо под маской скорби и радости не выражает абсолютно ничего. Принц из прошлого словно спал. Всё вокруг он воспринимал как сон.
— Сань Лан? —Позвал Се Лянь. — Признаю, видок у меня из прошлого ещё тот, но сейчас я скорее Второй, нежели Первый. Ни к чему смотреть на такого меня.
— Гэгэ не расскажет мне почему выглядит так Безликий? — почти без вопроса уточнил Хуа Чен.
— Алое Небо, вам следует смириться с тем, что мой создатель не менее безумен чем я, — протянул «Чин Э», его тоже явно нервировало нахождение в прошлом. Оно будто будило намерено усыплённую память.
— Достаточно, поговорим об этом позже. Сань Лан, подойди сюда, то что я хотел тебе показать – судьба, — мягко остановил не слетевший с губ ответ Хуа Чена.
Когда алое божество подошло, Се Лянь и Чин Э открыли свои левые ладони, прежде скрытые рукавами. Каждая черта один в один повторяла узор судьбы на руке юноши в улыбающейся маске.
Хуа Чен попросту потерял дар речи. Внезапно он вспомнил, как советник государства Сянлэ назвал его судьбу ужасной и отвратительной...
Увидев искренний ужас на лице своего божества, Се Лянь поспешил хоть что-то сказать.
— Хоть переписывать судьбу и неправильно, но я ни секунды не сожалел об этом поступке. Я действительно больше не Его Высочество наследный принц Сянлэ. У меня другое имя и другая судьба.
Хуа Чену казалось, что он спит и ему снится кошмар.