Часть 15. (Прошлое) (1/2)

Как так получилось, что после того, как Се Лянь в третий раз покинул Небеса, божественные силы его не исчезли?.. Пожалуй, данный вопрос способен смутить его даже под маской Чин Э. Дело в том, что первые два раза его именно низвергали... И он попросту не имел понятия как происходит самонизвержение. Иначе говоря, Демоническое Божество так и осталось небожителем только потому, что не знало как перестать им быть.

Когда Хуа Чен спустился для выполнения своих обязанностей и позвал помощника, Чин Э, не чуя подвоха развеял призрака божественным светом. Разумеется, «Бог Помощи» тут же потребовал объяснений и долго ещё заливался смехом: живой демон оказался тем ещё идиотом.

Тем не менее Призрак Монаха был более чем способен исполнять приказы. Ему можно было поручить всё: от вспахивания полей до учинения беспорядков на территории какого-нибудь бога войны.

Цветы Чин Э могли обернуться хоть целой армией, а при исполнении деликатных поручений он не оставлял и шёлковой нити, ведущей к Хуа Чену...

Бог в алом не раз собирался поручить помощнику поиск наследного принца Сян Лэ, но его останавливал один момент: хоть живой демон и производил впечатление открытого человека, но, по факту, о нём никто ничего не знал.

Однажды, после выполнения прошений Хуа Чен попытался поговорить с помощником. Ныне единственный Непревзойдённый вёл себя как друг, но неизменно держал дистанцию, из-за чего казалось, будто-то он многое скрывает.

— Постой, Чин Э. Я бы хотел кое-что спросить, — без изысков начал он.

Демон всё ещё не привык к тому, что ему кто-то служит, а потому их общение не слишком походило на отношения господин – слуга. Впрочем в мире людей оно и к лучшему, всё же обычно монахи не становятся чьим-то слугами.

— Кто ты всё-таки такой? Мне сложно тебе доверять не зная ничего, кроме имени и лица, — не пытаясь скрыть подозрений заметил Хуа Чен.

— Вообще-то Вы не знаете ни моего имени, ни лица, — неловко ответил Чин Э, почесав затылок. — Лицо, имя и голос – маска, за которой я прячусь от прошлого.

Яркая, но виноватая улыбка резко контрастировала с неприятными словами. Маска, белые одежды... Прятаться от прошлого...

— Ваше Превосходительство, не смотрите на меня так! — замахав руками, прервал Чин Э рассуждения демона. — Все демоны отрекаются от прошлого и берут новое имя! Готов поспорить, что Хуа Чен — не ваше настоящее имя.

Хуа Чен тряхнул головой, прогоняя наваждение, и согласился с предположением подчинённого. Он уже придумал новый вопрос, на который живой демон точно сможет ответить, как тот сам начал говорить.

— Я странствующий заклинатель, прежде принадлежащий монастырю Хуанцзы в государстве Сян Лэ. Война и мор пожрали мой дом и семью. Вот только... В том моя вина: в погоне за силой для защиты я сотворил кое-что, не слишком соответствующее принципам моей школы, — на лице Чин Э появилось смущение и сожаление. — Я начал есть демонов, чтобы получить их силу. Но в итоге опоздал на поле боя. Ха-ха. Вот такой я неудачник.

Хуа Чен не нашёлся что сказать. Ясно одно: если живой демон не врёт, то его подчинённый сильный, но совершенно нелепый человек, который умудрился стать демоном, не умерев.

— Хорошо, у меня осталось два вопроса. Первый: зачем ты стал Непревзойдённым? — уже предвидя, что ничего хорошего ну услышит, «Бог Помощи» принялся рассматривать фальшивое обличие Чин Э.

Монашеское одеяние, шёлковая лента на запястье, из оружия меч, только что отобранный у мелкого демона.

— Случайно.

— Что!? — Хуа Чен подумал, что ослышался.

— После поражения меня прогоняли откуда только было возможно... А потом прямым текстом сказали катиться к чёрту... Я и пошёл туда, где было больше тёмной ци. В Печь я упал случайно, а вырвавшись, неожиданно вознёсся, — поведал Чин Э прикрыв глаза рукой. — Думаю лучше не искать логики в моей жизни.

Изначально последним вопросом должно было стать «известно ли тебе местонахождение Наследного принца Сян Лэ?», однако теперь кое-что показалось Хуа Чену странным и он задал иной вопрос:

— А я-то тебе зачем понадобился? Ты ведь мог потребовать расторжения контакта после низвержения.

— Можешь выбрать обьяснение, которое тебя устроит: «мне совершенно нечем заняться», «меня послали к чёрту и я выбрал тебя» и «я собираюсь посадить тебя на небесный трон», — совершенно серьёзно заявил недонизверженный недодемон.

Хуа Чен не нашёлся что на это ответить. Ему осталось только потереть переносицу и сказать: «свободен».

Разговором ничего полезного узнать не вышло и мёртвый бог решил просто понаблюдать, как Чин Э выполняет его поручения. Задание было не сложным: на юго-западе, в землях, находящихся под покровительством генерала Сюаньженя некий демон повадился воровать детей. Чин Э должен был прийти им на помощь раньше младших небожителей дворца Му Цина и представиться монахом из храма Хуа Чена. Проще говоря, это была операция по переманиванию последователей.

Чин Э отправился в город Ти, предварительно чуть изменив облик. На монашеском одеянии появились жёлтые элементы (как у заклинателей), а вместо Фансиня или Жое при нём были безымянный меч сносного качества и пайбань. Простую бамбуковую побрякушку он купил за пару мелких монет у какого-то мальчишки, которому хотелось купить булочку в лавке.

Игрушка была забавной и звучала вполне чисто для музыкального инструмента, созданного руками ребёнка. Так что теперь пайбань болтался на поясе.

Отметя всякие мысли, начинающиеся с «принц должен...» и «принцу не подобает...», Чин Э напросился сопровождающим к двум юным заклинателям-самоучкам, дабы не появляться в пункте назначения из ниоткуда. Юноши вполне сносно направляли духовную энергию по неокрепшим каналам, однако мечи держали... Вообще не умели держать.

Сейчас Се Ляню было, на вид, лет двадцать пять. Всем своим видом он демонстрировал, что является только вырвавшимся из школы монахом-заклинателем.

В голове всплыла блестящая лёгкостью идея: «правило новой жизни первое: не думать о причинах» и он ненавязчиво предложил юношам помощь. Да, он мог бы сказать, что не хочет губить их потенциал неправильной техникой владения меча... Но на самом деле это был лишь способ развеять тоску дороги.

Переучиваться сложнее чем учиться. Эту простую истину знали все. Но мальчики схватывали на лету и спустя два дня пути уже не роняли меч при каждом взмахе. Старший из, как оказалось, братьев, был левшой. И, по указке временного наставника в лице «Ван Суна», плюнул на стереотип и взял меч в удобную руку.

До города Ти они добрались через четыре дня. Увидев заклинателей, люди тут же отправили молодых людей к градоначальнику.

То оказался весьма приятный старичок с усталым и мудрым взглядом. Он рассказывал им о неком демоне-оборотне, поселившимся в лесу Йоу у западных ворот и ворующем детей. После он предложил гостям поселиться у него, но Чин Э отказался.

— Я пойду на разведку, — заявил он, враз избавившийся от серьёзного выражения на лице. — В таких случаях я прикидываюсь дурачком и играю с детьми. Быть может и в этот раз мне повезёт узнать что-то полезное для дела.

После «Ван Сун» снял с пояса погремушку, улыбнулся так открыто, словно был малым дитём и выпрыгнул на улицу прямо через окно.

В приёмной комнате повисла неловкая тишина. Спустя минуту старик заметил:

— Ваш... младший брат очень странный человек...

— Это не... — начал старший из братьев.

— Этот человек – наш учитель, — перебил его младший, едва сдерживая смех.

Хуа Чен, как и планировал, находился в городе и наблюдал. Он уже знал о впечатляющих сенсорных способностях подчинённого и отправил на место лишь слабое воплощение, в качестве продавца корзин (этим барахлом его зачем-то одарили последователи). Чин Э вёл себя странно. Но для такого как он это, наверно, самое нормальное, что можно делать. Он приблизился к месту происшествий и сразу выцепил взглядом группу мальчишек. Один из них громко хвастался, что видел «страаашного оборотня с вооот такими зубами», второй заявлял, что хочет ночью сбежать и пойти охотиться на монстра, чтобы стать заклинателем, как и его отец.

Самый старший из малышей жёстко обрывал их поползновения в сторону ворот колкой и грубой критикой.

— Нечего врать. Твоя мать вчера заперла тебя в кладовке. Ты ничего не мог видеть, кроме мешков риса и метлы. И лучше бы ей тебя не выпускать! А ты! — мальчик повернулся к другому малышу. — нечего всем врать про своего отца. Весь город знает, что ты – сын вора!

— Я не сын вора! — возмутился малыш. — Мой папа – заклинатель! Мне так мама сказала!

— Сын вора, так ещё и лжец! — подлил масла в огонь первый хвастун.

— Сам ты лжец! — воскликнул малыш, чуть не плача

Чин Э замер, с хмурым выражением лица глядя на детей. Что же это за дети такие? Старшие обижают младших, младшие хвастаются и врут... Должно быть только такие дети и будут лезть на рожон и бегать к воротам.

Только что Хуа Чен впервые увидел лицо с оранжевыми глазами без улыбки. А в следующее мгновение улыбка вернулась, словно хмурые брови были наваждением.

Чин Э легко подбежал к «сыну вора», негромко постукивая пайбанем в рукаве и присел рядом на корточки. Он протянул мальчику синий цветочек ириса, улыбаясь совершенно нелепой для взрослого улыбкой.

— Вы играете? — с любопытством спросил мужчина. — Можно с вами?