Глава 4. And who am I if not darling to you?* (1/2)

Если они заставят его остаться в этой больнице хотя бы ещё на один день, Пит кого-нибудь убьёт и сбросит его тело с крыши.

Доктора не разрешали ему ничего делать. Нельзя было курить, выходить на улицу, даже есть любимые блюда. Отвратительная больничная еда только ухудшала его и так незавидное положение.

— Вам нужно нацелиться на выздоровление. Вы действительно находились в очень тяжёлом состоянии. Вы нас напугали, — постоянно твердил ему доктор с редеющими волосами и в очках в толстой оправе.

У Пита не было возможности сказать: «Я собираюсь нацелиться на тебя из пистолета, если ты в скором времени не выпустишь меня отсюда». Бабушка воспитывала его быть выше этого. Поэтому он только одаривал преследующих его повсюду докторов и медсестёр одной из своих фальшивых улыбок и кивал.

Каждую ночь он норовил улизнуть, но кхун Танкхун очень быстро заметил все его попытки сбежать и поставил у двери двух телохранителей для защиты. По большей части от себя самого. Поэтому теперь они каждый раз вовремя ловили Пита, тащили его по коридорам в палату и укладывали на смехотворно огромную кровать, оставляя ещё на одну ночь в полном одиночестве страдать от душевной боли. Боли, которая приносила ему гораздо больше мучений, чем все полученные раны, вместе взятые.

Потому что дело было не в сигаретах, не в еде и даже не в докторах с их бесконечными указаниями. Дело было в Вегасе, который так и не потрудился его навестить.

Конечно, ему сказали, что Вегас дни напролёт находился в больнице, когда Пит вышел из критического состояния, а потом ещё несколько суток, когда узнал, что он очнулся. Но потом Вегас, чёрт возьми, ушёл — до того, как Пит смог увидеться с ним, передав короткое сообщение через Пола: «Прости. У меня есть кое-какие дела. Я вернусь».

Пит ещё покажет этому засранцу дела, когда они снова останутся вдвоём в одной комнате.

Но хуже всего было то, что никто не знал, где находился Вегас. Пит только слышал рассказы о том, что некоторые люди, работавшие раньше на побочную семью, пропадали ночью; что нанимались новые сотрудники, заключались новые сделки. Единственный человек, у которого был доступ к Вегасу, — это кхун Кинн. А Пит не мог просто взять, оттащить его от постели Порша и попросить передать Вегасу слово в слово всё, что он о нём думал.

«Я испугал тебя своим признанием, бедный-бедный мальчик, который не может справиться с тем, что его кто-то любит? Не переживай. Я, чёрт возьми, забираю свои слова обратно. Всё равно я думал, что умираю, когда их говорил».

А может быть, и мог, но Пит действительно считал, что нельзя забрать назад однажды сказанную правду. Тем более он уже разыграл свою счастливую карту, когда безбожно превысил рабочие полномочия. Тогда он усадил кхун Кинна рядом и объяснил, что на свадьбу нужно приглашать только тех, кто будет счастлив за молодожёнов и что туда не нужно звать своих бывших любовников, иначе жених будет чувствовать себя некомфортно из-за сплетен, распускаемых этими люди.

— Я имею в виду, сэр, как бы вы себя чувствовали, если бы все те девушки, с которыми Порш спал в баре Йок, явились на свадебный приём? — продолжал Пит, уверенный, что если его слова не подействуют, то эта картинка, представшая перед глазами Кинна, точно склонит чашу весов в его пользу. Кхун Кинн откашлялся и, уверив Пита, что всё понял, вышел из палаты

На следующий день Порш предложил заказать любимые блюда Пита в лапшичной в центре, но и эту вечеринку им обломали врачи.

***</p>

Пит продумывал ночной маршрут. Может, стоило попытаться выйти через задний коридор и ускользнуть через пожарный выход? В это время зашёл медбрат и попытался убедить его принять вечернюю ванну.

— Нет, спасибо, — Пит в миллионный раз добродушно улыбнулся и постарался не закатить глаза, когда парень скромно захихикал.

— Поверьте, там нет ничего, чего бы я раньше не видел, — продолжил настаивать он.

— Но мои ранения… — попытался Пит придумать достоверный аргумент, но медбрат только отмахнулся.

— О нет. Шрамы делают мужчину ещё сексуальнее, разве вы не согласны?

— Что ж, я точно согласен, — раздался знакомый голос сзади. Видение в узорчатой рубашке и узких джинсах. Пит выпустил облегчённый вздох, который сдерживал неделями. — Но, думаю, я сам этим займусь, — добавил Вегас, облокотившись на стенку слева. Его взгляд был прикован к Питу.

— Сэр, это противоречит протоколу, — начал настаивать медработник.

— Я сказал, что сам этим займусь, — повторил Вегас таким ледяным тоном, что бедный парень тут же ретировался из палаты.

— Пит. — Вегас практически прыгнул на кровать, стоило двери захлопнуться. Но тот отвернулся. — Пит, перестань. — Рука потянулась к его волосам, но Пит в ярости оттолкнул её. Волосы, кстати, не мешало бы помыть, но раздеваться перед незнакомцем тогда не захотелось.

— Где, чёрт возьми, ты был? Они сломали каждый сантиметр моего тела, но твоё отсутствие было ещё больнее, чем это. По крайней мере, в той комнате я мог держаться за тебя, — закричал Пит, бросив Вегасу в лицо носовой платок, который хранил под подушкой. Они уже прошли период молчаливых обвинений, и сейчас Пит жаждал крови.

Он почувствовал, что Вегас подполз ближе.

— Мне жаль. Я просто… Как я мог прийти к тебе, когда по моей вине тебя чуть не убили? Как я мог смотреть в твои глаза, когда по этой земле всё ещё ходили люди, которые были преданы отцу и могли навредить тебе? — произнёс Вегас с болью в голосе. Когда Пит повернулся к нему, в глазах Вегаса стояли слёзы.

— А как ты можешь делать это сейчас? — холодно ответил Пит. Он был убеждён не сдаваться так просто.

Вегас наклонил голову, рукой ероша волосы.

— Это Макау. Он назвал меня трусом и сказал, что если я не наберусь мужества, то я тебя не заслуживаю.

— Умный ребёнок, — голос Пита смягчился. — Как он справляется?

— Честно, думаю, он по большей части чувствует облегчение. В последнее время он часто тусовался с братом Порша, — улыбнулся Вегас. Ему нравилось, что Пит проявил заботу о его брате. Но как мог Пит устоять. Макау был замечательным, если узнать его получше.

Пит зарычал в ответ.

— О нет, только не ещё один любовный треугольник Тирпанякунов. Эти истории хорошо не заканчиваются.

— Всё не так, — засмеялся Вегас, но на его лице быстро появилось мрачное выражение.

— Знаешь, нам никогда не разрешали заводить друзей.

Пит начал жевать губу. Руки гудели от желания прикоснуться к Вегасу. Он попытался отогнать это ощущение, но безуспешно. Он не отстранился, когда Вегас положил свою ладонь ему на колено.

— Мне жаль. Правда. Скажи, что мне сделать, чтобы всё исправить, — серьёзным тоном произнёс Вегас.

Пит сделал вид, что обдумывает варианты.

— Можешь начать с этой ванны. А там посмотрим.

Вегас воспринял его слова слишком серьёзно. Он тут же отослал телохранителей за специальным мылом, которое не будет щипать шрамы Пита, и травами, предназначенными для ускорения заживления. Сам он тем временем заставил Пита сесть, чтобы снять с него бинты и обернуть гипс на левой руке целлофановым пакетом, украденным из больничной кладовки.

— Так какие дела у тебя были? — спросил Пит, пока Вегас проверял, не пропускает ли воду медицинская клейкая лента.

— Я занимаюсь восстановлением побочной семьи. Хотя сейчас мы больше не используем таких понятий, как главная или побочная. Просто семья, только другая ветвь, — в голосе Вегаса звучала гордость, но Пит уловил в его словах тень обиды. — И у меня ещё есть небольшой параллельный проект.