Глава 3. My flesh, my blood, my bone* (2/2)

— Кинн, мне нужно идти. Если хочешь, пошли со мной, но я ухожу прямо сейчас.

— Видишь ли, Пит слишком умён, чтобы сказать это прямо, — объяснил Вегас всё ещё ничего не понимающему Кинну, когда они сели в машину. — Они просматривают записи и никогда бы их нам не отправили, если бы увидели что-то подозрительное.

Громкий шум в гостинной стих, когда они зашли в комплекс побочной семьи в сопровождении самых доверенных телохранителей Кинна.

— Где Макау? — спросил Вегас пожилого человека, сидящего у входа.

— Кхун Макау в школе, сэр, — ответил старик.

— Я попрошу кого-нибудь отвезти его в отель, — шепнул на ухо Вегасу Кинн. Они оба знали, что нужно защищать младших братьев от грязи, в которой пачкаешь собственные руки.

Вегас приказал всем собраться в саду. Он встал перед своими людьми и, заложив руки за спину, произнёс:

— Я знаю, что мой отец уже в курсе, что я кое с кем встречаюсь. Знаю, что он похитил его и ещё одного человека, очень важного для главной семьи. Я знаю, что он причиняет им боль. И даже не пытайтесь мне врать. Я не знаю, где их держат. И пока один из вас не расскажет мне, где это место, мы…

Он провёл пальцем по лицам дрожащих девушек, стоящих в первом ряду.

— Немного повеселимся. — Вегас позволил себе расплыться в сумасшедшей улыбке, делавшей его похожим на маньяка.

Один из телохранителей выступил вперёд.

— Мы не можем ослушаться приказов кхун Кана.

Вегас молниеносным движением достал из-за пояса пистолет и выстрелил парню в голову, даже не моргнув. Повернувшись к толпе, он спокойно продолжил:

— Окей, давайте попробуем сначала.

Проблема пыток, вполне очевидная и от этого не менее раздражающая, заключалась в том, что, сколько бы костей он ни сломал, сколько бы зубов ни выбил и мышц и нервов ни разорвал, ты не мог заставить людей признаться в том, чего они не знали.

Кинн вытер рукавом засохшие капли крови со своего лица, прежде чем постучаться в дверь пентхауса дяди Корна, и протянул руку Вегасу.

— Чего бы это ни стоило? — спросил он

— Чего бы это ни стоило, — подтвердил Вегас, ободряюще сжав предплечье Кинна. Это был кровавый договор, скреплённый кровью других людей.

Дядя Корн сидел за своим столом и что-то энергично писал. Вокруг него высились стопки бумаг. На мгновение Чан запаниковал, увидев, что свитер Кинна пропитался кровью, но тот только отмахнулся от него со словами:

— Это не моя.

Когда старик продолжил игнорировать их присутствие, Кинн шагнул к отцу и встал перед ним на колени.

— Мы знаем, кто это сделал, папа

— Это Кан? — спросил Корн, даже не посмотрев на сына. Что-то в его голосе дало понять Вегасу, что он догадывался об этом с самого начала. Так же, как и Вегас где-то в глубине души.

— Но ты… ты… почему, — начал заикаться Кинн, и Вегас понял, что тот снова оказался на грани нового нервного срыва. Поэтому он оттолкнул Кинна и сам упал на колени перед дядей, прижав ладони к сердцу и опустив глаза в пол.

— Было место, куда мой отец отвозил мать, когда считал, что с ней становилось… трудно. Но я не нашёл ни одной записи об этом. А мои воспоминания стёрлись. Однако я точно помню, что однажды вы туда приезжали и пытались помочь моей маме. Сейчас её уже нет, но мы всё ещё можем спасти Пита и Порша. Пожалуйста, помогите нам. Я готов… мы готовы на всё.

Корн взял его за подбородок и посмотрел прямо ему в глаза. Потом он встретился взглядом с Кинном и, наконец, повернулся к Чану.

— Подготовь людей. Хорошо это не закончится.

***</p>

Порш пришёл в себя или скорее в то, что от него осталось, от громких выстрелов за окном. Он попытался отвлечься от боли, голода, жажды, изнеможения и всего остального, чтобы прислушаться и определить, не Кинн ли это был снаружи.

— Пит, — громко позвал он, так как в последние дни тот плохо слышал, что ему говорил Порш. — Пит, они здесь. Проснись, они пришли за нами. Но Пит так и не открыл глаза. В правой руке он всё ещё сжимал носовой платок.

— Пит? — ещё раз попытался Порш. Он в ужасе смотрел на друга. Кожа Пита посерела, а грудь больше не вздымалась.

Он отвернулся, когда кто-то взломал дверь и в комнату влетел Кинн. Порш бы заплакал от счастья, случись это хотя бы минутой раньше, но сейчас ему оставалось только безудержно кричать:

— Пит. Иди к Питу. Со мной всё не так плохо.

Вегас проверил пульс Пита и, положив его голову себе на колени, начал истерично звать врача.

— Нет, нет, не делай этого со мной. Пожалуйста. Ты не можешь бросить меня вот так, — кричал Вегас. — Продержись ещё совсем немного. Давай же. Не сейчас. Нет.

Пит приоткрыл глаза и прошептал:

— Оу, Вегас. Привет. Я люблю тебя.

Порш заплакал, положив голову на плечо Кинна.

***</p>

Вегас бросил сигарету на землю и зашёл в сельский домик, историю о котором слышал столько раз. Здесь образовалась их семья. Именно тут Корн и Кан, два грязных бедных ребёнка, решили сделать Бангкок своим.

Отец был привязан к колонне в середине комнаты. Рядом с ним лежали два мёртвых киллера в масках, которых он нанял. Вегас и так уже догадался, что сам Кан не принимал участие в пытках. Он никогда не любил пачкать руки.

Вегас быстрым шагом направился к нему. Телохранители, расставленные по периметру дома, начали шушукаться и поглядывать на Кинна, но тот жестом приказал им не вмешиваться.

Как много Вегас хотел сказать этому человеку, который сделал из него монстра. Кан всегда использовал желание сына получить его одобрение в своих целях. И теперь Вегас хотел спросить почему.

Почему ты поступил так со мной? Когда-то я был ребёнком. Хорошим ребёнком. Твоим ребёнком. Даже когда я плакал, я делал это так тихо, что и сам не мог расслышать своих рыданий. Почему ты не мог просто любить меня?

Но в этом больше не было смысла. Вегас решил не тратить время на чувства к уже почти мёртвому человеку.

Отец поднял на него глаза, и выражение его лица резко изменилось. Вегасу был отлично знаком этот взгляд — Кан явно готовился к очередной манипуляции.

— Они воспользовались твоей слабостью. Послали к тебе мальчишку, чтобы отравить твой разум, настроить тебя против меня. Я просто хотел тебе это показать.

Вегас снял пиджак, закатал рукава рубашки и надел кастет — подарок отца на восемь лет. Вот это ирония. Он избивал отца так сильно, что наверняка заработал себе перелом запястья. Но это было не важно. Сейчас его ничто не могло остановить от уничтожения этого человека.

Ничто, кроме людей дяди. И даже тогда понадобилось пять телохранителей, чтобы оттащить его от отца.

— Ты не можешь убить его. У тебя нет на это права, — произнёс Корн. Выражение его лица, как всегда, безмятежно.

— Папа, —возразил Кинн.

— Дядя, он не остановится, — присоединился к Кинну Вегас.

Но, подняв руку, Корн попросил их замолчать.

— Вы — младшие. Ответственность не должна упасть на вас. — Он протянул руку в сторону Бига, и тот вложил в его ладонь пистолет. — Я сделаю это. Он всё-таки мой брат.

— Ей было бы неприятно видеть тебя таким, — отметил Корн, стоя над отцом Вегаса, который в этот раз не поднял взгляд.

— Оставь свою жалость при себе. Я начал эту игру и проиграл. А теперь я уйду, чтобы воссоединиться с ней.

— Думаешь, она сможет посмотреть на тебя? Даже в своей следующей жизни? Она бы возненавидела такую любовь. Она знает, даже находясь на небесах, она знает, что ты сделал с её сыном.

У Вегаса было чувство, будто они стали свидетелями финальной сцены очень старой истории. Кинн положил руки на его талию.

— Она была светом моей жизни, а ты забрал её у меня. Неужели ты думал, я буду аплодировать на очередной свадьбе в твоей семье? — Кан сплюнул на землю. — Ты ожидал, что я буду радоваться и завяжу сай син<span class="footnote" id="fn_32364325_2"></span>, когда ты женишь своего так похожего на неё сына?

Корн опустился на колени рядом с лицом Кана.

— Никто не мог заставить её идти туда, куда она не хотела. Она выбрала меня. Она любила меня. Она подарила мне сыновей, и я почитал её за это. Но мы здесь не для того, чтобы говорить об этом. — Корн проверил патроны.

— Брат. Знай, что тебя любили. — Он прислонился лбом ко лбу Кана и взвёл курок, приставив дуло пистолета к его виску.

— Знай. Если бы ты не причинил моему сыну такую боль, я бы простил тебя.

Вегас услышал слова Кинна, обращённые к нему:

— Не смотри.

Он потянул Вегаса за руку, попытавшись встать между ним и их отцами, но это не спасло Вегаса от звука выстрела.

После этого их люди разлили по дому бензин. Поджог стал уже своего рода семейной традицией. Кинн настаивал, что не сможет снова заснуть, пока не увидит, как это место сравняется с землёй. Вегас оглядывал плодородную землю вокруг. Странно, что эта земля могла подарить столько хорошего, а вместо этого принесла только зависть и ненависть. Может, теперь это прекратится, подумал он, услышав за спиной приближающиеся шаги Корна и Кинна.

—Ты не должен был видеть этого, но всё давно уже вело к такому концу, Я изо всех сил старался изменить то, что должно было произойти, но это был единственный возможный финал. Ты и Макау по-прежнему наша семья. Если, конечно, ты не захочешь посягнуть на то, что тебе не принадлежит.

Кинн предупреждал, что объятия его отца никогда не были открытыми. Они всегда сопровождались предупреждением, и за них всегда приходилось чем-то платить.

— Ты можешь попросить своих людей вынести тело отца? — спросил Вегас у Кинна. — Как я и говорил, я собираюсь разбросать его отрезанные руки и ноги по четырём сторонам Таиланда, — ответил он на недоуменный взгляд кузена.

Кинн фыркнул.

— Ты сейчас в больницу? Тебя подвезти?

Вегас утвердительно кивнул.

— Я хочу быть там, когда Пит очнётся.