Глава 22 (1/2)

Женя, Женя, Женя. Он не выходил у меня из головы. После примирения мы сблизились, и учитель начал открываться с другой стороны. Я не ожидал, что буду с интересом слушать его истории и на каждой перемене захаживать в кабинет литературы.

— Тебе там медом намазано? — спрашивали одноклассники, а я только отмахивался и говорил, что помогаю с концертом. Но дело было далеко не в этом. Дело было в Жене Александровиче.

Он мне нравился. Нравился, как человек, как собеседник. Мы могли часами спорить на какую-нибудь злободневную тему. Я доказывал одно, а Женя другое. Никто не хотел уступать, и в конечном итоге каждый оставался при своем мнении. Слишком разные. Но вопреки отличиям мы нашли общий язык.

Мне льстило, что я подружился с Евгением Александровичем. Я, а не кто-то другой. Грань учитель-ученик становилась прозрачной и неощутимой. Каждая неуместная шутка, личная тема и внезапное, вырывающиеся изо рта откровение — маленькие шаги за черту. Мы разрушали прежние отношения, выстраивая что-то совершенно новое.

Мне было интересно всё. Аккуратно, стараясь не спугнуть, я выпытывал Женю про его мечты, планы, любовные интересы. Когда учитель рассказал мне про какую-то Татьяну, я приревновал. Глупо и по-детски. Наверное, это странно. Я не должен был испытывать такие эмоции. Но мысль, что Женя больше не будет проводить со мной время после уроков — больно резанула сознание. Но я не мог его винить. Ведь Женя был хорошим, умным. Одним словом — завидным. То, что у него была дама сердца — неудивительно и ожидаемо. Но кто же эта Татьяна? Любопытство разгоралось с новой силой, и я решил, что непременно это выясню.

Расспрашивать бабу Тоню я не собирался, поэтому решил всё выпытать у Ритки. Вот только подруга не знала никакую Татьяну.

— Лёш, ты слышишь, шо я тебе говорю? Я не знаю, шо это за Танька. Понятия не имею, — подруга разочарованно вздохнула и начала раскладывать вещи на прилавке. Цветное к цветному. Белое к белому. Ритка старалась сохранять непринуждённый вид, но ее движения были нервным и рваными. Подругу задело, что Женя Александрович передрочел ей кого-то другого. Даже не Любу. А какую-то неизвестную девушку.

— Да понял я.

— Я-то думала, шо он какой-то больной. А у него какая-то Танька. Тьфу ты!

— Но кто она? — не унимался я.

— А я шо, знаю?

— Но она точно местная, да?

От бессилия Ритка взмахнула руками и уселась на стул. Несколько минут она задумчиво смотрела в одну точку и о чем-то размышляла. Небось вспоминала всех Танек от мала до велика. А я нетерпеливо расхаживал по магазину и не находил себе места. Таинственная Татьяна занимала все мои мысли. Мне очень хотелось посмотреть на девушку, которая покорила сердце Евгения Александровича. Интересно, какая она? Наверное, красивая, как Ритка и скромная, как Любовь Матвеевна. А ещё хозяйственная, умная и тихая. Идеальному Жене Александровичу должны были нравиться идеальные девушки. Не иначе.

— Лёш, — заговорчески прошептала Ритка и покрутила головой, убеждаясь, что мы в магазине одни, — я вот шо думаю. У нас в деревне есть Татьяна Николаевна. Она такая старая, шо страшно. Там за восемьдесят перевалило ещё лет десять назад.

— И что? — я прыснул от смеха, — ты думаешь, что Женя Александрович любит постарше?

В голове всплыл образ, как Женя прогуливается с этой бабулькой по деревне. Весь такой обходительный и обаятельный, подаёт своей даме сердца палочку. Улыбается и светится от счастья. А Татьяна Николаевна берёт его под руку, улыбается беззубой улыбкой и радуется, что отхватила молодого внучка. Нелепо до смешного.

— Тю, дурак! Шо ты мелешь?

— А ты?

Ритка недовольно цокнула, но продолжила размышлять:

— Есть ещё две Тани, но они замужем. Да и дети у них есть.

— Ну, Женя Александрович не гулял бы с замужней женщиной. Он у нас принципиальный.

— Да? — с сомнением спросила Ритка, но тут же сама себе ответила, — согласна. Это не про него. Ежели Женя начнёт гулять с замужними, то скоро конец света. Не иначе.

— Ну, кто там ещё? — поторопил я.

Игра в великих сыщиков меня увлекла. Я почувствовал себя в детективном романе «Найти Татьяну». Мы безжалостно отбрасывали версии и хотели докопаться до истины.

Ритка по второму кругу перечислила всех Танек, Тань, Танюш в деревне. Но никто не подходил под описание. Слишком юные, старые и замужние. Одна из них вообще была косой!

— Ну, ежели он на косую позарился… — Ритка шокировано открыла рот, словно хотела что-то сказать. Но тут же закрыла и покачала головой. Мол, совсем Евгений Алесанович сбрендил.

— Да ну тебя. Не она это.

— А шо ты так уверен?

— Ну, — язык завязался в узел. Ничего конкретного я сказать не смог. Оставалось только взмахнуть рукой и нарисовать в воздухе непонятно что. Мол и так всё ясно.

— У Евгения Алесановича ведь вкус на женщин убогий. И даже не спорь! — встрепенулась Ритка, — вон одна Любка чего стоит. Без слез не взглянешь.

— Но она не косая, — резонно заметил я.

— Не косая. Но там и до косой недалеко. Нет, шобы с нормальными девками гулять!

— С нормальными — это с тобой?

— А ежели и со мной! — Ритка гордо подняла голову, а я вздохнул, — чем я хуже этой убогой?!

— Рит.

— Ну, шо?

— Ты не хуже. Просто ты ему не нравишься, — я зашёл за прилавок, чтобы быть поближе к подруге и обнял её.

— Шо ты начинаешь? Отстань, — Ритка постаралась меня отпихнуть, но всё-таки дала себя обнять. Пусть Ритка была бойкой и беспринципной, но она нуждалась в любви. Больше, чем она признавала, — и почему я ему не нравлюсь? Люба нравится, а я нет! Я же хороша. Да и вообще!

— Рит, любят не за что-то, а вопреки, — я процитировал маму, надеясь поддержать подругу. Моя мама была мудрой женщиной, и я не сомневался в её словах, — и признайся. Не нужен тебе на самом деле Женя Александрович.

Ритка замолчала, нахмурилась, поерзала на стуле и в конечном итоге согласилась:

— Не нужен.

— Ну, вот. И ты сама сказала, что у Жени убогий вкус. Зачем он тебе?

— Шо правда, то правда!

Мы засмеялись. Разговор стремительно перетек в шутки про косых, хромых и несчастных. Но меня не покидали мысли об этой загадочной Татьяне:

— И всё-таки. А если это Танька не местная?

— Ну, может, и не местная.

— Ты знаешь кого-то в соседних деревнях?

— Нет, — Ритка ответила слишком резко. Она недовольно сложила руки на груди, давая понять, что разговор окончен. Несколько минут мы молчали, но вскоре я не выдержал:

— Рит? — я вскинул брови и кивнул, мол давай рассказывай, мне можно доверять.

— Я же сказала, шо не знаю! Танек точно не знаю, ежели ты об этом толкуешь.

— А не Танек?

— Лёш, ну шо ты все выпытываешь?

— Можешь не рассказывать. Я не настаиваю.

— Не хочу об этом.

— Ладно-ладно. Но если хочешь, я выслушаю, — аккуратно добавил я.

— Не хочу! — Ритка фыркнула, но в противовес словам подошла ко мне и обняла. Сама. Я погладил её по спине и прижал ближе.

— Ну ты чего? Что такое?

— Шо-шо. Дура я. Вот шо.

— Рит, ты можешь мне рассказать. Мы же друзья.

— Знаю. И я расскажу. Потом, ладно? И Лёш, я правда рада, шо ты у меня есть, — Ритка поднялась на носочки и поцеловала меня в щеку. У неё был грустный взгляд, но на лице начала расползаться улыбка. Фальшивая и неестественная. Рита привыкла прятать эмоции и быть сильной. Но ведь с близкими людьми это ни к чему?

Время тянулось. Я проторчал в магазине с Риткой около часа. Стрелки на часах были словно с кем-то в сговоре и двигались нарочито медленно. До конца рабочего для оставалось двадцать минут. Потом десять, потом пять. Не было сил. Но как-то только рабочий день закончился, Ритка хлопнула в ладоши и счастливо выкрикнула: «Всё»

Дурачась, подруга прошлась по магазинчику. Она остановилась напротив зеркала, поправила причёску, улыбнулась отражению и сказала смешливым тоном:

— Пойдем уже. Али ты передумал идти на танцы?

***</p>

Разумеется, на танцы мы пошли не сразу. Ритке нужно было переодеться и навести красоту.

— Лёш, а, Лёш. Ты шо думаешь, я пойду на танцы в этом? — подруга цокнула и одернула подол платья.

— Эм, да?

— Нет!

— Почему?

— Потому!

— Ладно…

Я не стал углубляться в детали и спрашивать, чем ей не угодило симпатичное серое платье. Надо переодеться — значит надо. Отец мне всегда говорил, что женщин лучше не торопить и не критиковать выбор наряда. Поэтому я решил последовать его совету. Ему виднее. Он у меня был настоящим дамским угодником. С самого детства учил меня хорошо относиться к женскому полу: защищать, уважать и лелеять. Маме с ним повезло. А я пытался быть хорошим мужчиной, под стать отцу.

Пока Ритка возилась в своей комнате, я уплетал конфеты и болтал с Аркашей о школе. Он жаловался на трудовика, физрука, математичку и тяжёлую участь школьника. Что ж, я с ним искренне соглашался. Ученическая солидарность. Ни дать ни взять.

— Слушай, шо я у тебя спросить хотел, — Аркаша почесал затылок и осмотрелся по сторонам, словно пытался собрать мысли в кучу, — о тебе шо-то не слышно в школе. Неужто заделался примерным учеником?

— Я? Не смеши.

До хорошего поведения мне было далеко. Но учителя как будто сговорились и начали меня хвалить. А всего-то стоило начать вести себя не ужасно, а просто плохо. В любом случае, прогресс был на лицо.

— Так я это. Не смешу. Мне это твои дружбаны сказали.

— Кто? — не понял я. Ведь друзей в школе у меня не было. Кроме Жени Александровича, разумеется. Прошло совсем мало времени, но я уже привык к нашей дружбе.

— Шо это значит — кто? У тебя шо, друзей много? Матвей и Ваня, кто же ещё!

— Они мне не друзья.

— Да? А шо, вы уже успели шо-то не поделить?

Я промолчал, решая не посвящать Аркашу в наш конфликт. После случая с разбитым окном я свёл наше с ними общение на нет. Ваня и Матвей подставили меня, а это было равносильно предательству. Подло, мерзко и несправедливо. Чтобы не нарваться на драку (а кулаки у меня чесались уже давно), я их избегал и отсиживался в кабинете Жени.

— Так что ты хотел сказать?

— А? — Аркаша хихикнул и задумался, словно потерял мысль.

— Ты начал рассказывать про Матвея и Ваню, — напомнил я, с каждой секундой теряя уверенность, что добьюсь от Аркаши чего-то вразумительного.

— Точно-точно. Вот, шо я хотел сказать. Я же это. Знаю, шо они окно разбили, а хотели на тебя свалить. И шо ты думаешь. Они, видать, думают, шо я вообще дурной. Хотели, шоб я им помог. Ну, не помог, а сам разбил и на тебя настучал.

— Так, — я кивнул, пытаясь собрать несвязную речь Аркаши в кучу, — и что ты сделал?

— А шо я мог сделать? Сказал, шобы они шли лесом. Ты же это. С сеструхой моей дружишь. Считай, шо мы родные.

— Ну, спасибо. От души!

— Так это же не всё. Они и сегодня хотели меня забербовать.

— В смысле? — подсознательно я начал догадываться о чем-то неладном. Было ожидаемо, что Матвей и Ваня так просто от меня не останут. Не в их характере.

— В коромысле! Я такой иду, иду и тут они. Говорят, шо помощь нужна. А я же помогать люблю — только попроси. Но оказалось, шо им не это нужно. Хотели, шоб я опять какую-нибудь гадость сделал и на тебя настучал. Ну, а я настучал. Но только не на тебя, а тебе! Ишь, как получилось.

Аркаша самодовольно усмехнулся и постучал кулаком по груди. Видите ли, он герой нашего времени и стоит на страже порядка и справедливости.

Мне не нравилась эта ситуация. Если Матвей и Ваня снова захотели меня подставить, то жди беды. С окном мне повезло. Но где гарантия, что Женя Александрович поверит мне снова? Мысли о том, что учитель будет думать обо мне плохо, укололи создание.

Нужно было задать Аркаше ещё много вопросов. Допытаться, разузнать все в деталях, но на кухне появилась Ритка.

— Шо вы тут, мальчики? — она цвела: улыбчивая румяная и счастливая.

Как только Аркаша увидел сестру, он присвистнул:

— Ну, сеструха! Ну, хороша!

— Спасибо, спасибо, — Ритка разулыбалась ещё сильнее и начала крутиться. Её голубое платье в белый горох идеально сидело по фигуре и подчеркивало формы. Подруга выглядела, как кукла: волосок к волоску, яркие губы и горящие глаза.

— А я шо тебе говорила? А ты начал нудить, шо и серое хорошее. Вот хорошее платье, а то тряпка, — я кивнул, решая не спорить. Ведь спор о шмотье я бы заведомо проиграл.

— Так шо, вы уже уходите? — спросил Аркаша.

— Ага, а ты шоб был дома и ничего не натворил. А то я тебе знаешь, шо сделаю?

— И шо ты сделаешь?

— Голову тебе откручу! Понял?!

— Не понял.

— Ну, шо ты скажешь? — Ритка раздосадованно покачала головой, — Лёш, за шо мне это?

— За все хорошее, — ответил за меня Аркаша, — люблю тебя, сеструха!

— Тьфу на тебя! — Ритка фыркнула, но все же потрепала брата по голове и поцеловала в макушку, — ладно, только не хулигань. Лёш, так шо? Идём?

— Идем, — я встал со стула и подал Ритке руку. Сегодня мне захотелось побыть джентльменом.

***</p>

Как только мы вошли в деревенский дом культуры, нас встретила музыка. Зал был украшен цветами в честь наступившей весны. Везде мелькали знакомые лица. Сегодня здесь были все. Люди смеялись, танцевали и веселились. Женихи Ритки тут же окружили её, наровя украсть первый танец. Но она вежливо отказывалась.

— Лёш, пойдём, — прошептала подруга. Я скорее понял её интуитивно, чем услышал и позволил ей вытащить меня в центр толпы. Мы закружились в танце. Стало жарко. Сердце отбивало ритм музыки, а ноги начали приятно гудеть. В голову ударило веселье. С каждой секундой мы все больше входили во вкус. Пускай я и не умел танцевать, но старания компенсировали кривые ноги.

— Твои женихи меня проклянут!

— Да ну тебя!

— Точно тебе говорю! — громко ответил я, пытаясь перекричать музыку.