Глава 8 (2/2)

— Ну, — неуверенно начал я, — что, если придумать четверостишия про Михаила Васильевича и весь учительский состав? Можно их под музыку спеть. Ну, как частушки. Вот.

— А идея неплохая, — задумчиво сказала Люба, — сможешь придумать?

— Ну, я, конечно, не Евгений Александрович. Не такой талантливый и вдохновленный, но попытаюсь. Дайте мне пару минут.

Я взял пару листов бумаги, карандаш и вернулся за последнюю парту. Честно, я не умел писать стихи. Рифмовать слова «любить» и «глупить» мог каждый второй. Наверное, даже Аркаша. Но не факт. В общем, таланта Пушкина у меня не было, но было безумное желание довести Женю. Поэтому я решил выплеснуть всё своё мастерство на бумаге. Несколько минут я посвятил творчеству и вскоре крикнул:

— Готово! Я написал!

Учителя подняли головы и уставились на меня. Физрук глупо улыбался и уже был готов аплодировать, а вот Люба и Женя не разделяли восторга коллеги. Кажется, они что-то подозревали. И не зря.

Ну что ж. Начнём. Я прочистил горло и начал громко зачитывать стихотворение:

«Наш директор дядя Миша,

Всё очки свои не сыщет!

Возраст — страшный.

Хоть куда! Помирать уже пора!»</p>

Не успел я закончить, как Женя подлетел со своего места, приближаясь ко мне:

— Ты совсем с ума сошел?! Что ты несёшь?!

— А Вам не нравится? Жаль…

— Царевич! — Женя Александрович схватил меня за руку и потянул прочь из кабинета.

— Подождите! — начал упираться я, — у меня здесь есть ещё про Любочку и про Вас. Давайте зачитаю…

— Закрой рот. Просто помолчи.

Женя вывел меня из кабинета и прижал к стене. По его лицу было видно, что он злится. Но я его не боялся.

— Почему ты так себя ведёшь?! Что я тебе сделал?!

— Ничего ты мне не сделал! Я же сказал, что не буду помогать тебе с концертом!

— Не тыкай мне!

— А то — что?! Вы, ты. Какая разница?! Мне не нравится, что Вы пытаетесь давить на меня авторитетом, которого нет. Вы мне приказали Вам помогать?! Серьезно?! Да обойдетесь! Я Вам ничего не должен. И литература ваша дерь…

— Замолчи, — тихий, еле слышный голос Жени Александровича меня отрезвил. На самом деле, я не хотел так реагировать. Но почему-то литература была больной темой и вызывала во мне протест. Женя хотел меня поломать, перестроить под себя, но я не собирался ему уступать, — Иди домой. Завтра зайди ко мне в кабинет, и мы поговорим. По-другому.

— По-другому?

— Да, — ответил Женя и отступил на шаг, — а сейчас иди. До свидания, Алексей.

Я хотел вежливо попрощаться, но Женя Александрович отвернулся и даже не посмотрел в мою сторону. Мне оставалось только уйти.

***</p>

Танцы проходили в деревенском доме культуры. Я очень быстро нашёл это место. Здесь все было рядом, и я ещё ни разу не заблудился. Как только я вошёл в помещение, по перепонкам ударила громкая музыка. Вокруг все танцевали и веселились. Было шумно и людно. Из каждого угла доносился смех, обрывки разговоров и стук девичьих каблуков. Я осмотрелся, замечая Ритку. Она танцевала в самом центре. Вокруг неё собралось несколько парней. Они задорно хлопали и выкрикивали ей похвалу. А она улыбалась и кокетничала, но ни с кем не танцевала. Я хотел подойти и поздороваться, но услышал, как меня кто-то позвал. Обернувшись, я увидел Ваню и Матвея. Они пробирались сквозь толпу и махали мне.

— О, Царевич. Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Ага, ты раньше сюда не захаживал. Что это ты решил заглянуть? — спросил Ваня.

— Да захотел зайти и посмотреть, что у вас тут. Что дома сидеть?

— Ну, это ты прав, — согласился приятель и отвёл взгляд в сторону. Что-то было не так. Обычно Матвей постоянно улыбался и задавал нескончаемые вопросы. А сейчас мялся, словно боялся сказать лишнее слово.

— Давайте отойдем в сторону, а потом поговорим, — не дожидаясь ответа, Ваня схватил нас под локти и потащил к углу.

— О чем? — на ходу спросил я. Но мне не ответили. Молчание затянулось. Приятели переглядывались, но не решались ничего сказать. Это было странно, ведь ни Матвей, ни Ваня не отличались скромностью. Ребята, наоборот, поддерживали мои дебоши на уроках. Они были только рады, когда драгоценные минуты обучения уходили впустую, — что уже произошло? Ну?!

— Ну, мы это, спросить хотели. Думали, завтра все узнаём. Но раз уж ты здесь…

— неуверенно начал Матвей, — что произошло в школе?

— Там Евгений Александрович себе места не находит. Лёш, что ты уже натворил?

— Да ничего я не натворил, — возмутился я, — мы с ним сегодня немного повздорили. Но ничего серьёзного.

На самом деле, я даже не придал значения сегодняшней перепалке. Все как обычно. Женя Александрович злился и отчитывал меня, а я хамил и говорил, что он мне не указ. Наши отношения стали обыденностью. Неужели его и впрямь так впечатлил мой глупый стишок про директора, что он до сих пор злится?

— Ты уверен?

— Ну да! А в чем дело? — я перевел взгляд с Матвея на Ваню, не понимая, что происходит.

— Я тут кое-что подслушал… — заговорщицки прошептал Ваня.

Из-за музыки и визга какой-то девушки я не сразу его расслышал. Пришлось несколько раз переспрашивать, а приятель, как назло, мялся и говорил невнятно. Мне приходилось почти насильно вытягивать из него информацию.

— Не тяни. Ближе к делу, — не выдержал я.

— Так вот. Я же рассказываю. Математичка задала мне дополнительное задание. А я же в математике дуб дубом. Чего там! Даже на пальцах плохо считаю. Не говоря уже о делении и умножении трёхзначных чисел. И она говорит: «Не поставлю даже двойку, если ты не…»

— Можно покороче?

— Да, да. Рассказываю…

Как бы я ни пытался сократить неинтересный рассказ про оценки и математику, Ваня не унимался. Мне оставалось только кивать и слушать. Прошло добрых десять минут, я уже узнал все тонкости отношений приятеля и математички. Я думал, это будет длиться вечность. Но тут Матвей не выдержал и отвесил другу смачный подзатыльник:

— Сколько можно трепаться?! Рассказывай уже!

— Что?! А я что делаю?!

— Боже, — Матвей схватился за голову и решил взять дело в свои руки. Оставалось надеяться, что из него получится лучший рассказчик.

— В общем. Ты понял, что Ванек задержался в школе.

— Сдавал дополнительные задания по математике, — важно добавил Ваня, нарываясь на мой недовольный взгляд. Даже глухой бы уже понял, что он делал в школе. За что мне это?!

Но я постарался пропустить его реплику мимо ушей:

— Так я тоже сегодня задержался в школе. Женя Александрович приказал мне помочь ему с концертом.

— И что? Ты помог?

— Ага, но не так, как он хотел.

— Так в этом и дело, — Матвей задумчиво почесал затылок, — небось, после твоей помощи он и взбесился.

— Да ну. Я ничего такого не сделал.

— Ну, не знаю. Ваня слышал, как Евгений Александрович жаловался на тебя всем учителям. Революция затевается в школе. Они с Любовь Матвеевной ходили к директору. Как я понял, Василич решил принять какие-то меры. Какие, не знаю. Но чувствую, тебе не поздоровится.

— Ну, посмотрим. В лучшем случае меня отправят в Москву. А в худшем — я останусь здесь. Поэтому бояться нечего.

— Может, они тебя на учёт поставят или ещё чего?

— Мне все равно, — безразлично ответил я.

Мне сейчас совершенно не хотелось думать ни о школе, ни о Жене Александровиче. Я пришёл сюда отвлечься, а не обсуждать мое поведение. Меня уже тошнило от этих парт, учителей и уроков. Хватит.

— Нет, ну вы посмотрите, — совершенно не в тему сказал Ваня и расплылся в блаженной улыбке, — какая же она!

— Кто? — не понял я.

— Да это он о Ритке, — сказал Матвей, — он уже пару лет на неё заглядывается.

— Ну, а как тут не заглядываться! — Ваня изобразил в воздухе женскую грудь и бедра, — гляди какая. Ну красота же!

Я проследил за его взглядом, находя в толпе Ритку. Она раскраснелась, льняные волосы выбились из причёски и обрамляли лицо. Стояла себе, переводила дыхание и словно никого не замечала. Сама себе на уме. Гордая, статная и недоступная.

— Да хватит на неё слюни пускать. Нужен ты ей, — Матвей попытался вразумить друга. Но тот только мечтательно охнул.

— Она на тебя и не посмотрит, — согласился я.

— На тебя, что ли, посмотрит? А, Царевич? — обиженно хмыкнул Ваня.

— Ну, я и не претендую. Ладно, завтра увидимся, — я махнул приятелям на прощание и юркнул в толпу. Мне больше не хотелось слушать ни о школе, ни о безответной любви Вани. С меня было довольно.

Несколько минут я походил по залу, рассматривая новых людей. Здесь были все: и подростки, и молодые, и даже взрослые. Знакомых лиц не было. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать со стороны.

— Пришёл всё-таки. Уже думала, шо не придёшь, — Ритка пританцовывая, подошла ко мне, — и шо ты скучаешь? Тебе не по нраву наши деревенские танцы?

— Да я не любитель. А ты, смотрю, веселишься, — я махнул рукой в сторону её воздыхателей, — то с тем танцуешь, то с этим.

— Ну а шо? Весело. Чего бы и не поплясать. Но хош честно скажу? Не знаю, на шо они мне нужны.

— Зато ты им нужна.

— Скажешь тоже, — Ритка хитро улыбнулась. Было понятно, что она ни на секунду не сомневалась в своей привлекательности. Ей нравилось быть в центре внимания, кружить в танце то с одним мужчиной, то с другим, — но шо-то я устала сегодня плясать.

— Устала? А как же танец со мной? — внезапно рядом появился незнакомый парень. Он уже несколько минут ошивался неподалеку, но не решался подойти. От него за версту несло добротным самогоном и напускной смелостью. Наверное, очередной Риткин кавалер решил попытать удачу.

— Да не сегодня уже. И шо ты меня лапаешь?! — возмутилась Ритка, сбрасывая руки парня со своей талии, — дурной, шо ли?

— Ну, пойдем. Чего ты ломаешься? Плясала и с Семёном, и с Валерой. А я чем хуже? Пойдем.

— Да отцепись ты! Пашка, шо ты пристал, как банный лист! Сказала, шо не хочу с тобой танцевать.

— Ишь какая! — парень не собирался принимать отказ. Он крутился вокруг Ритки и пытался её уговорить, — ну, пойдем! Как закружу тебя в танце…

— Да хватит меня трогать! — Ритка шлёпнула навязчивого Пашку по руке, но тот только глупо улыбнулся и не собирался прекращать, — шо ты, русского языка не понимаешь? Сказала же, не пойду.

— Недоступная такая или что?

— Или шо, — Ритка демонстративно отвернулась, давая понять, что не намерена продолжать разговор. Но этот Пашка не отступал. Он продолжал приставать и не понимал слова «нет».

Это была не моя проблема, нужно было помолчать и не лезть. Но я никогда не мог пройти мимо:

— Она же сказала, что не хочет с тобой танцевать.

— А ты ещё кто? — Пашка презрительно на меня посмотрел. Он был не очень высоким, но довольно крепкого телосложения. С таким бы я точно не хотел связаться. Но было поздно.

— Леша, шо ты лезешь? Молчи себе, — Ритка пихнула меня в бок, — похоже, шо я не смогу с ним разобраться?

— Послушай бабу, малой, — Паша даже не посмотрел в мою сторону. Он отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи, — так что, Ритка, пойдешь со мной танцевать?

— Шо тебе не понятно? Не пойду.

— Ну пойдем, — Паша заключил её в объятия, прижимая к себе. Его руки обвили талию Ритки и поползли вниз.

— Ты шо, вообще?! Ежели сказала нет, то нет.

— Другим, значит, «да», а мне «нет»? Тоже мне, королевишна!

Ритка возмутилась. Накрашенные губы недовольно дернулись. Мне показалось, что она сейчас замахнется и отвесит Пашке сильную пощёчину. Но она не успела этого сделать. Я схватил её за руку и выдернул в середину зала:

— А со мной потанцуешь? — улыбнулся я.

— А шо, у меня есть выбор?

— Нет, — засмеялся я, увлекая девушку в танец.

— Ну и шо ты устроил? Я бы и сама его отвадила. Пашка же дурак. Лучше с ним не связываться, а ты полез.

— Ну, полез и полез. Тебе какая разница? — я бросил быстрый взгляд на недовольного Пашку. Он сверлил нас взглядом и выглядел очень враждебно.

— Да никакой. Но я бы сама…

— Сама, сама. Помощь не умеешь принимать? Просто скажи «спасибо».

— Да за шо тебя благодарить? — Ритка хмыкнула, но я видел, что она сдерживает улыбку, — гляди, как все на нас смотрят. Завтра вся деревня будет шушукаться, шо я тебя совращаю.

— Совращаешь? А ты можешь?

— Шо у тебя язык такой поганый? Я тебе слово, а ты мне десять!

— А у нас в Москве все такие!

— Дурной ты! — хихикнула Ритка. А мне впервые было по-настоящему весело. Может быть, в деревне все не так уж и плохо? А проблемы с Женей Александровичем и школой как-нибудь решатся. По крайней мере, мне хотелось в это верить.