Глава 5 (1/2)

В кабинете было тихо; только шуршали страницы тетрадей. Пахло пылью и мелом. Женя стоял возле учительского стола, сложив руки на груди, и оглядывал класс. Все ученики были на месте, писали сочинение, и только одна парта, специально подготовленная для нового ученика, пустовала.

Новенький опаздывал на урок уже на пятнадцать минут.

Медленно Женя прошелся от доски до двери, прислушался — не идет ли кто-то по коридору? Первый урок и уже опаздывает. Нехорошо. Женя не хотел сразу же накидываться на ребенка с упреками и наказаниями, он вообще никогда так не делал. Но и потворствовать подобному он не собирался. Сложный ребенок, очень. Женя вздохнул и вернулся за стол.

Он понял, что ему будет с новеньким нелегко. Вчера Леша сразу же вылетел из его кабинета, как взъерошенный птенец, с той лишь разницей, что птенцы такими высокими не бывают. Женя улыбнулся — интересно, каково ему, после стольких лет жизни в городе приехать в деревню? Да для него это новый целый мир! И сразу какой — и в драку полез, и хамить директору начал. Ясно, бахвалится, на прочность проверяет. Но опаздывать на уроки все равно нехорошо.

В итоге, урок литературы подошел к концу, а новенький так и не появился. Это было не просто опоздание, а самый настоящий прогул. Женя собрал тетради, попрощался с учениками. Никто в классе еще не знал, что у них будет еще ученик — Женя хотел по-хорошему, с утра его всем представить, познакомить, познакомиться самому — вчера они только двумя словами и обмолвились. Но, видимо, не судьба. Женя подравнял стопку тетрадей на краю парты и вышел из кабинета.

В эти короткие перерывы школа оживала. Дети бегали по коридорам, смеялись, шутили. Женя всегда радовался, когда видел их такими — живыми, добрыми, непосредственными. Он сам таким никогда не был, и иногда жалел, что сразу родился взрослым. Мама ему часто об этом говорила.

— Ой, Женечка… Смотрю я на тебя, тебе бы в пору на свидания бегать, в девчонок влюбляться, а ты все с книжками дома сидишь… Вышел бы, прогулялся. А то так вся молодость и пройдет у тебя.

— Ну и пускай, — говорил он с легкой улыбкой, склоняясь к материнской руке, — зато с тобой побуду.

Он тогда не знал, что мать так рано его покинет. И если до того момента он просто часто вел себя как взрослый, то потом ему уже по-настоящему пришлось повзрослеть.

Но Женя отбросил эти мысли, когда услышал визгливый смех и крики. Он поспешил в конец коридора, испугавшись, что снова драка. Но обошлось. У кабинета биологии собралась целая толпа — старшеклассники из его класса и параллельного, Любиного, толпой окружили новенького. Он стоял, самодовольно улыбаясь.

— И че, там прям все так и нарисовано?

— Как вживую. Только тебе-то откуда знать.

— Покажешь завтра?

— Если деньги принесешь.

— Мы все принесем!

— Так, что здесь происходит? — Женя подлетел к толпе учеников. Все выпрямились, поправили рубашки, поздоровались — только новенький остался стоять, как стоял — подпирая плечом стену, словно устал до смерти.

— Здрасьте.

— Здравствуй. Тебя почему на моем уроке не было? — Женя оглядел Алексея с головы до ног — галстука нет, рубашка из штанов выбилась, волосы взлохмачены.

— Не захотел.

— Прогуливать нехорошо.

— И что?

Послышались смешки. Женя опешил — никто из учеников, даже самые заядлые хулиганы, так с ним не разговаривал. Это было откровенное хамство. Новенький улыбнулся, поднимая брови, мол, и что ты мне сделаешь?

— Пойдем в мой кабинет, поговорим.

— Зачем?

— Я твой классный руководитель, и я имею право…

— Ой, — Леша закатил глаза, и девчонки вокруг него захихикали, — я тут занят.

— Я видел, что ты занят. Но удели мне пару минут.

Леша смерил Женю оценивающим взглядом, вздохнул, словно его посылали на каторгу. Быстро кивнул девчонкам, подмигнул парню из параллельного класса, и отлепился от стены.

— Ну, пойдем.

Женя не стал поправлять его. Он старался сохранять спокойствие, хотя внутренне начинал закипать. Он знал, что бывают хулиганы, те, кто любят срывать дисциплину просто потому что по-другому они себя вести не умеют, но здесь была откровенная манипуляция! Бунт! Протест! И Женя сдерживался, как мог.

Он открыл дверь в кабинет, впустил Лешу и зашел следом. Парень без лишних слов подошел к первой парте и уселся на нее. Длинные ноги почти доставали до пола. Женя и бровью не повел — был готов к чему-то подобному.

— Ну и?

— Во-первых, сядь, пожалуйста, нормально, — спокойно сказал Женя, подходя к своему столу. Воздуха ему стало не хватать, — ты все-таки в школе.

— Это не школа, а сарай, — сказал Леша, заводя руки за спину.

— Тем не менее, ты снова здесь.

— Это ненадолго.

— Хочешь вылететь отсюда? — Женя встал возле стола, сложив руки на груди.

— Именно.

— Тебя сослали сюда за какое-то нарушение, и не думаю, что из-за пары шалостей, даже если ты будешь при этом грубить директору, тебя отправят обратно. Накажут, может быть, отправят домой, — на этом слове Женя заметил, как у Леши загорелись глаза, — к бабушке, но не домой, в Москву.

— Я все равно не буду вести себя так, как ты этого хочешь.

— Вы, — поправил его Женя.

— Вы, — перекривлял его Леша, — сколько Вам лет? Выглядите моим ровесником. У Вас хоть образование есть?

— Могу показать диплом. Мне двадцать лет, и поверь, я видел и не таких учеников, как ты, но не думай, что ты сможешь вывести меня из себя.

— Хвалитесь, да? — Леша усмехнулся. Это был типичный подросток — высокий, нескладный, потому что руки и ноги не успевали за стремительным ростом всего организма, со своим мнением на все. Женя даже был рад в глубине души увидеть такого — деревенские дети, к сожалению, часто не отличались индивидуальностью.

— Просто говорю, что на меня твои фокусы не подействуют. Ты можешь прогуливать мои уроки, но в Москву ты не вернешься.

Леша обиженно засопел, складывая руки на груди на манер Жени.

— Думаете, что я Вам поверю? — Леша фыркнул, — на дух не переношу школу, а литературу Вашу — особенно.

— Очень жаль это слышать. А кем ты хочешь стать в будущем?

— Вам-то какое дело? — Леша ехидно посмотрел на Женю, — делаете вид, что Вам не все равно на школьников, а сами женитесь года через два, на школу Вам станет наплевать. Станете старым и мерзким учителем.

— Надеюсь, до старости мне еще далеко, — с легкой улыбкой ответил Женя, поправляя рукав рубашки, — а женитьба, ежели такая и случится, навряд ли мне помешает любить мою работу.

Леша вздохнул так устало, и начал сползать с парты.

— Послушайте, Женя…

— Александрович.

— Женя Александрович, — Леша спрыгнул с парты, — Вы мне не нравитесь.

— Я и не обязан. Я тебе не девушка, чтобы нравиться. Моя задача тебя учить.

— Учите кого-нибудь другого, хорошо? — Леша смерил Женю презрительным взглядом, — с самим собой я разберусь, спасибо, — и направился к дверям.

— Алексей, вернись, мы не договорили! — закричал Женя. Ему еще так о многом нужно было спросить — про драку, про семиклассников, про прогул — но Леша уже вышел из кабинета, прикрыл за собой дверь. Не хлопнул, а именно прикрыл — и тут Женя понял, что проблемы его ждут посерьезнее, чем он ожидал.

***</p>

Несмотря на то, что Женя закончил педагогический училище не с отличием (завалился на истории педагогики), он думал, что неплохо разбирается в образовании и воспитании детей. Он мог найти подход к каждому (почти) ребенку, знал, как сделать свои уроки нескучными, умел видеть личность в каждом ученике и направлять силы на развитие определенных черт характера, но когда в его классе появился Алексей, Женя понял, что он ничего не смыслит в педагогике. Он впервые задумался об увольнении.

Он был спокоен внешне. Сохранял невозмутимость и спокойствие, и с ужасом ждал, до какого предела сможет дойти новенький. А Царевич (господи, еще фамилия какая!), изловчался каждый день придумывать что-то новое.

Он опаздывал. Он хамил. Он срывал дисциплину. Он ложился ничком на парту, подпирая голову рукой и делал вид, что спит. Он пререкался. В классе смотрели на него с некоторой опаской и уважением — ждали, что ему за это будет.

— Откройте, пожалуйста, тетради и запишите число, — ровно говорил Женя. Леша, заняв всю парту целиком, зевал и складывал из тетради бумажные самолетики, — Алексей, тебя это тоже касается.

— Не буду.

— Тогда выйди из кабинета и не мешай мне вести урок.

— Не выйду, в коридоре лежать негде.

Ребята в классе шушукались и смеялись. Женя закипал от злости.

Он оставлял Царевича после уроков. Ставил ему двойки. Леша сдавал пустые тетради с сочинениями, где мог написать кратко: «Пушкин-дурак». «Онегин — самовлюбленный поросенок» и рисовал карикатуры. В один из дней Женя решил сменить тактику. Шла вторая неделя пребывания Алексея в его классе, и Жене приходилось каждое утро заставлять себя вставать с постели и идти на работу. Но в этот день он решил изменить свое поведение.

— Доброе утро, класс. Без лишних предисловий. Я вчера проверил Ваши сочинения. И хотел бы зачитать Вам лучшее из них.