Глава 4: Они будто играют идеальную пару (2/2)

— Не знаю… — с легкой улыбкой пожимает плечами Наталия. — Но главное, что он наконец-то вернулся, и мы можем проводить время вместе.

— Скажи, ты действительно рада, что он вернулся? Или тебе уже все равно на него?

— Конечно, я безумно рада! Что за вопросы, подруга?

— Я задаю их, потому что все это время ты не слишком беспокоилась о нем и больше переживала за свою бабушку, чем за внезапно пропавшего Эдварда. Тебе как будто все равно, жив ли он и здоров ли…

— Господи, Анна, прекрати говорить глупости! — широко распахивает глаза Наталия. — Я безумно переживала за Эдварда и боялась, что с ним могло что-то случиться. И когда он написал мне SMS во время моего разговора с Ракель по телефону, то я почувствовала, что у меня будто камень с души свалился.

— Знаешь, Наталия, хоть ты сейчас и улыбаешься, но глаза у тебя все равно какие-то грустные, — с грустью во взгляде говорит Анна. — А ты сама трясешься от упоминания Эдварда.

— Я не трясусь, Анна! — возражает Наталия и снова фальшиво улыбается. — Я могу дрожать только лишь от приятного волнения…

— Может быть, у вас все-таки есть какие-то проблемы, о которых вы не хотите говорить? Не бойся, подруга, расскажи мне, почему ты так вдруг охладела к Эдварду и перестала беспокоиться о нем. Может, я чем-то смогу помочь тебе и посоветовать, как наладить ваши отношения.

— Нет, у нас нет никаких проблем, — резко мотает головой Наталия, на секунду отводит взгляд в сторону и чешет висок. — Ну… То есть… Конечно, бывают моменты, когда мы о чем-то спорим и не совсем понимаем друг друга… Но это нормально… Мои родители тоже любят друг друга, но часто могут спорить.

— Не отрицаю, проблемы есть у всех пар, — тихо вздыхает Анна. — Но у тебя с Эдвардом они как будто слишком уж серьезные… Сейчас ты уже не похожа на влюбленную девочку.

— У нас с Эдвардом все очень хорошо, — не слишком правдоподобно говорит Наталия. — Нам нет смысла скрываться от друзей и близких. Если бы что-то случилось, мы бы, конечно, попросили у кого-то совета и узнали, как решить наше недопонимание.

— Ты как будто не доверяешь мне. Боишься, что я осужу тебя или посоветую что-то плохое.

— Прошу, Анна, не говори так. — Наталия с неискренней улыбкой мягко берет Анну за руки. — Клянусь, если у меня будут какие-то проблемы, я обязательно поделюсь ими с тобой и Ракель. Вы ведь мои самые лучшие подружки, которым я доверяю абсолютно все.

— Но мы ведь беспокоимся и хотим, чтобы ты была счастлива со своим возлюбленным, которого так долго ждала. Разве ты можешь потерять того, кто действительно полюбил тебя? Это была бы твоя огромная ошибка!

— Я знаю. И уверена, что даже если у нас с Эдвардом будут проблемы, мы обязательно с ними справимся. Ты же ведь тоже не живешь с Даниэлем в полной идиллии, и у вас могут случаться недопонимания.

— Ну в принципе да… — слабо кивает Анна. — Мы с Даниэлем иногда спорим из-за чего-нибудь. Но, к счастью, очень быстро миримся и в обнимку либо сидим на диване в гостиной, либо лежим на кровати в нашей комнате.

— Несмотря на конфликт между ним и Питером, тебе действительно повезло с этим человеком, — с более искренней улыбкой отмечает Наталия. — Скоро будет пять месяцев, как вы встречайтесь.

— Да, время летит незаметно… — с широкой улыбкой выдыхает Анна. — Никогда не забуду, что мы начали встречаться именно пятнадцатого апреля этого года… Эти пять месяцев самые лучшие в моей жизни.

— Да и я тоже помню, что с Эдвардом мы начали встречаться четырнадцатого мая… — Наталия по-доброму усмехается. — Почти через месяц после тебя с Даниэлем…

— Получилось очень интересно, должна признаться.

— Скажи, а ты уже чувствуешь себя женой этого человека? — меняет тему разговора Наталия. — Ты живешь с ним с тех пор, как вы начали встречаться…

— Если ты намекаешь на свадьбу, то с этим делом мы не хотим спешить, — скромно хихикает Анна, начав теребить прядь своих волос.

— Нет, я не говорила про свадьбу. Я просто хотела узнать, чувствуешь ли ты, что живешь с Даниэлем как одна семья в одном доме.

— Конечно, чувствую! Даниэль стал мне очень близким человеком. И для меня он уже практически как муж… А еще мне очень нравится заботиться о нем и делать его счастливым. Особенно приятно что-нибудь готовить. Ты бы видела, какими глазами Перкинс смотрит на меня, пока я готовлю. И с каким удовольствием ест мою еду.

— Это один из проверенных способов очаровать мужчину и привязать его к себе, — скромно хихикает Наталия. — А стоит походить перед ним в каком-нибудь красивом пеньюаре и показать ему немного своего тела, так он вообще с ума сойдет.

— О, Перкинс обожает, когда я это делаю! — с широкой улыбкой восклицает Анна. — И я думаю, мне уже удалось крепко привязать его к себе.

— А раз так, я уверена, что через некоторое время грянет предложение руки сердца. Ты выберешь самое красивое свадебное платье и пойдешь к алтарю.

— Мне очень хочется однажды надеть свадебное платье и фату и выйти замуж за любимого человека. Однако я считаю, что свадьба – это очень ответственный шаг. Да и с этим делом не стоит торопиться. К счастью, Терренс и Ракель решили пожениться именно сейчас, а не тогда, когда едва знали друг друга и были связаны лишь одной страстью.

— Да, но там была виновата одержимость карьерой… Именно поэтому они и стали так холодны друг к другу.

— Думаю, Ракель хорошо поняла, что должна уделять своему жениху внимание и не ставить свою карьеру выше него.

— Вчера на ужине они были очень милы друг к другу. Теперь их отношениям ничто не угрожает.

— Я очень рада, что они смогли решить разногласия и зажить спокойной жизнью, — с легкой улыбкой говорит Анна. — Было бы грустно, если бы такая красивая пара распалась.

— Да, прошло события многому их научили. И Ракель стойко перенесла все это.

— Наша подружка всегда была сильной. Она – настоящий борец. Если бы не ее твердый характер, Ракель бы не добилась того, чего добилась сейчас. Хотя когда рядом с ней находятся ее близкие люди, ей намного проще пережить какую-то проблему.

— Даже если она говорила, что не сможет пережить то или иное событие, Ракель всегда оставалась сильной, храброй и счастливой, — слегка улыбается Наталия. — Наша подружка не сломалась после того ада, который ей устроил Саймон Рингер.

— Ты права, фраза «оставайся сильной, храброй и счастливой» всегда была девизом нашей любимой Ракель. А этот мерзавец Рингер уже получил свое и уже никогда не сможет потревожить ее.

— Да, он ведь прикован к инвалидному креслу и не может ничего делать без посторонней помощи. Рингер не может даже поесть или переодеться.

— Ах, хотела бы я иметь ее выдержку и твердый характер, — с грустью во взгляде тихо вздыхает Наталия. — Мне так не хватает этого… Мне кажется, что я тут же сломаюсь, как тонкая веточка сразу после того, как со мной случится какая-то беда. Вряд ли бы я это пережила, так как у меня не такая сильная выдержка, как у Ракель.

— Мне кажется, что у тебя есть некая твердость в характере, — с грустью во взгляде смотря на Наталию, положив руку ей на плечо и нежно погладив его, мягко говорит Анна. — Может быть, до характера Ракель тебе еще далеко, но и у тебя есть неплохая выдержка, которая тебе обязательно поможет.

— Вспомни, как тяжело я переживала ссору с Ракель, которую подстроил Саймон. Мне тогда казалось, что мой мир рухнул и никогда не будет прежним. А как больно мне знать, что моя бабушка Адриана больна раком и лечится уже почти целый год.

— Но ты ведь все-таки помирилась с Ракель, а твоя бабушка обязательно поправится. Поскольку эту болезнь обнаружили на ранней стадии, то и лечить ее чуть легче. Если бы у нее была последняя стадия, тогда можно было бы бояться самого худшего. Но сейчас есть надежда. Большая надежда.

— Знаю, но я все равно очень переживаю…

— Все будет хорошо, дорогая. — Анна мягко гладит Наталию по руке. — Твоя бабушка сильная. Она справится с этим недугом… И даже если у тебя есть проблемы, ты тоже с ними справишься.

— Я так не думаю, Анна, — тяжело вздыхает Наталия и рассматривает свои руки. — Иногда мне приходится играть в крутую девчонку, которая ничего не боится. А на самом деле я самая настоящая трусишка, которая боится абсолютно всего. Друзьям и близким я запросто могу вести себя так, будто ничто не может напугать меня. Но если бы мне пришлось встретиться с опасностью, я не смогу за себя постоять и превращусь в ужасную трусиху.

— Не говори так, Наталия, ты не трусишка! Будь ты нерешительной трусишкой, тебе никогда бы не удалось пойти против своих одноклассников и подружиться с Ракель, которую все не любили.

— Тогда я сделала это, потому что Ракель не заслуживала быть той, кем ее считали. Когда я только пришла в ее школу, то сразу заприметила эту девочку. Про нее говорили ужасные вещи, однако я никогда не верила тому, что слышала. И я была в ужасе от того, что они с ней делали.

— Вот видишь, у тебя есть характер и свое собственное мнение. Тебе удалось пойти против стада, не боясь быть оскверненной. Я считаю, что в тебе есть некий стержень. Просто ты этого еще не до конца поняла. Ты не знаешь, на что способна сделать ради себя или тех, кто тебе дорог…

— Нет, подружка, вот что я могу сказать точно, так это то, что у меня никогда не будет никакого стержня. И вряд ли бы я смогла найти в себе смелости заступиться за человека, который здорово влип.

— Тем не менее я думаю, что именно ты во многом поспособствовала тому, чтобы Ракель изменилась и стала еще лучше. Если сравнивать ее фотографии в начальной школе и в средней, разница очевидна.

— Возможно, ты права. Ракель тогда и Ракель сейчас – это два абсолютно разных человека. Раньше мы знали неуверенную в себе девочку, а сейчас она превратилась в прекрасного лебедя… И отхватила себе настоящего красавчика, за которого скоро выйдет замуж.

— Вряд ли бы Терренс обратил на Ракель внимание, если бы она не была такой привлекательной. И столько мужчин по всему миру не пускали бы слюни, смотря на ее снимки в журналах.

— Думаю, ты права, — скромно хихикает Наталия.

Анна скромно улыбается и бросает взгляд в сторону. Из-за чего в воздухе на пару секунд воцаряется пауза. Однако потом она решает сменить тему разговора, дабы немного развеселить Наталию, которая грустными глазами рассматривает свои руки и нервно теребит тонкую цепочку на одном из запястий.

— Ладно, Блонди, давай забудем о плохом и лучше поговорим о чем-нибудь хорошем, — бодро предлагает Анна.

— Ах, если бы это хорошее было бы… — тяжело вздыхает Наталия, проведя рукой по своим волосам.

— Не вешай нос, подружка! — с легкой ободряющей улыбкой мягко массируя плечо Наталии, восклицает Анна. — Расслабься и будь счастлива хотя потому, что в твоей жизни есть люди, которые тебя любят. А проблемы когда-нибудь обязательно разрешатся.

— В этом плане мне действительно повезло, — едва заметно улыбается Наталия. — Не знаю, чтобы я делала без близких мне людей.

Анна широкой улыбкой заключает Наталия в трогательные объятия, которые та с радостью принимает. А спустя некоторое время девушки отстраняются друг от друга и решают выпить по чашке кофе с чем-нибудь вкусным и поговорить о чем-то более интересном и позитивном.

***</p>

Эдвард находится в том месте, где он живет уже несколько лет. Его комнатка небольшая, на стенах поклеены светлые обои, сделанные еще в восьмидесятых-девяностых годах и ободранные в некоторых местах… Одно единственное окно сильно обшарпанно и закрыто легкой короткой белой тюлью, на односпальной кровати с металлическими спинками постелено старое постельное белье, также купленное в конце прошлого века. А также здесь находятся также далеко не новый небольшой обшарпанный шкаф с одеждой и письменный стол, заваленный какими-то вещами. Кроме того, на стенах висят пару старинных картин, а на потолке с желтыми разводами висит небольшая люстра с одной единственной лампочкой, что освящает всю комнатушку в ночное время.

Эдварду не хочется сегодня куда-то выходить и что-то делать. Поэтому он решил остаться дома и немного подумать о том, что происходит в его жизни. А немного развеять грусть и тоску, мужчина решает немного поиграть на гитаре и попытаться написать пару строчек для песни, которую либо отдаст группе Терренса, либо оставит в своей папке. За несколько лет у него скопилось огромное количество листов с песнями, которые он не выбрасывает и сохраняет в отдельной папке, иногда просматривая их и узнавая, как далеко он продвинулся, и чему смог научиться спустя года.

Однако как ни старается Эдвард, слова песни никак не хотят связываться между собой. Даже если и удается придумать какую-то строчку, то найти какие-то другие слова, связанные с ней, уже крайне сложно. И вот после нескольких попыток что-то придумать, наигрывая случайные аккорды на своей старой гитаре и постоянно зачеркивая те слова, что ему не нравятся, мужчина решает забросить это дело. Он быстро собирает в одну стопку все бумаги, складывает их в свою папку и откладывает ее в сторону. Хотя он все еще держит гитару возле себя и продолжает наигрывать на ней мелодию, которая застряла у него в голове.

А через какое-то время Эдвард вспоминает слова какой-то песни. Он сначала просто напевает ее себе под нос и затем начинает играть на гитаре, тихонько подпевая мелодии, что струится из-под пальцев рук человека, который великолепно владеет инструментом. Конечно, слова не полностью описывают его нынешнее состояние. Но все же большее из того, о чем в ней поется, можно отнести к нему и к тому, что он чувствует.

Возможно Эдвард продолжал бы играть и петь себе под нос. Но в какой-то момент в комнату заходит пожилая женщина невысокого роста с добрым взглядом и очень милой улыбкой. Это Виктория Ричардсон, и она является хозяйкой этой маленькой квартиры. Когда Виктория заходит в комнату, то смотрит на Эдварда и скромно улыбается, пока он блестяще играет на гитаре и поет своим завораживающим голосом, который мог бы свести с ума любую девушку. А когда мужчина видит, что за ним кто-то наблюдает, он мгновенно прекращает играть и петь и уставляет свой немного неуверенный взгляд на женщину.

— Нет-нет, ты можешь продолжать, — мягко говорит Виктория. — Мне очень нравится, как ты поешь и играешь.

— О, миссис Ричардсон, я вам помешал… — неуверенно говорит Эдвард. — Простите, вы, наверное, отдохнуть хотели, а я начал играть…

— Вовсе нет, Эдвард, ты мне не помешал. — Виктория медленно проходит в комнату и присаживается на кровать, на которой лежит Эдвард. — Я сидела в своей комнате и слушала твое пение, пока зашивала свою любимую кофточку.

— Еще раз извините… — Эдвард откладывает свою гитару в сторону и переводит взгляд на Викторию. — Просто захотелось что-нибудь спеть и развеселить себя.

— Должна признаться, мне очень нравится то, как ты поешь. Ты очень талантливый парень, Эдвард.

— Спасибо большое, мне приятно это слышать, — скромно улыбается Эдвард.

— До я сих пор удивляюсь, как ты так блестяще умеешь играть на гитаре. Тебя никто не учил, ты все освоил сам… Но играешь как настоящий профессионал, который посвятил много лет упорным тренировкам.

— Многие говорят, что я играю как профессионал. Но думаю, что есть еще столько всего, чему мне нужно научиться.

— Может быть, я в этом не разбираюсь… Только мой муж мог сказать свое мнение как человек, игравший на гитаре с ранних лет и обучавшийся этому у прекрасного учителя… Но даже с таким талантом ты бы смог покорить народ и завоевать их любовь своим необыкновенным талантом.

— Спасибо, конечно, но я уже вряд ли стану известным и покажу свой талант… — задумчиво говорит Эдвард. — Я играю, пою и пишу песни исключительно ради развлечения, ради освобождения эмоций…

— Почему же? Сейчас же ведь у молодежи очень популярны всякие там видеоблоги… Опубликуй свое видео с пением в Интернете, и о тебе узнает если не весь мир, то очень много людей.

— Нет, миссис Ричардсон, я не стремлюсь к славе и хочу жить спокойной жизнью… Мне все равно, что все мои песни никогда не станут известны публике и исполнены либо мной, либо кем-то еще. Я и так доволен тем, как живу… Это всего лишь мое хобби и способ расслабиться и выразить свои эмоции…

— Понятно… Кстати, слова в той песне, которую ты только что пел, немного грустные. О ком же были эти слова грусти и печали? А, дорогой?

— О ком они? — Эдвард на пару секунд призадумывается. — Э-э-э… Да нет, это просто слова песни… Они ничего не значат… Пожалуйста, не воспринимайте всерьез то, что я пою, за состояние моей души.

— А мне кажется, что тебя все-таки что-то беспокоит. Ты уже давно ходишь какой-то подавленный и грустный. Я уже и не помню, когда видела тебя улыбающимся в последний раз.

— Да как-то не хочется все время улыбаться… — слабо пожимает плечами Эдвард.

— Может быть, ты поругался со своей девушкой?

— Нет, у нас все хорошо, — с фальшивой улыбкой качает головой Эдвард. — Мы не ругались…

— Что-то ты совсем перестал звать ее на свидания. Я помню, как ты каждый день тщательно собирался на прогулки с ней и всегда возвращался домой очень улыбчивым и счастливым. Но сейчас ты совсем никуда не приглашаешь ее. Так нельзя, Эдвард…

— Знаю, но ведь я только недавно вернулся в Нью-Йорк после месячного отсутствия. Я был так занят, что даже не успевал написать ей сообщение…

— Помни, Эдвард, даже если ты давно встречаешься с девушкой или вообще женат, это не значит, что можно забыть обо всяких свиданиях. Когда мы с моим покойным мужем были молодые, то каждый день куда-то ходили. А когда здоровье становилось хуже с возрастом, то мы все равно проводили время вместе, например, смотря какой-нибудь старый фильм.

— Вы абсолютно правы. Ведь если не ходить на свидания с любимым человеком, то начинаешь терять к нему интерес.

— Тогда советую тебе в ближайшее время пригласить свою девушку на свидание. Девочка там ждет, пока ты позовешь ее куда-нибудь, а ты весь в делах…

— Обязательно, миссис Ричардсон… Обязательно…

Эдвард уставляет грустный взгляд в одну точку и медленно переводит взгляд на свои руки, явно думая о чем-то не очень приятном. Виктория смотрит на него с огромной печалью во взгляде, подозревая, что он чего-то не договаривает и как будто скрывает свои проблемы в отношениях с возлюбленной.

— Но знаешь, все же мне кажется, что у вас есть какие-то разногласия, — задумчиво говорит Виктория. — Конечно, они есть у любой пары. Но иногда я думаю, что у вас все слишком тяжело.

— Нет, миссис Ричардсон, с чего вы это взяли? — слегка округляет глаза Эдвард, не подавая виду, что у него на душе будто кошки скребут. — У нас с Наталией, конечно, бывают небольшие споры. Но вы сами сказали, что это бывает у всех пар. И мы это прекрасно понимаем.

— Я понимаю, что вы хотите сами решать свои проблемы. Но не надо делать вид, что все хорошо, потому что я вижу, что ваши отношения стали намного холоднее. Тебя как будто совсем не волнует твоя девушка. Ты не только на свидания ее не зовешь, но еще и не разговариваешь с ней по телефону… По крайней мере, я не помню тебя говорящим с ней.

— У нас все хорошо, миссис Ричардсон, — чуть холоднее, но все же спокойно говорит Эдвард, нервно одергивая рукав свой серой толстовки или тонкую повязку на руке. — Никаких проблем нет.

— Ладно, раз ты не хочешь говорить, то я не стану заставлять тебя говорить, — разочарованно вздыхает Виктория. — Это все-таки твое дело, и тебе решать проблемы с девушкой…

Виктория окидывает взглядом всю комнату и останавливает взгляд на лежащую на столике рядом с кроватью папку.

— Все еще пишешь песни? — с легкой улыбкой интересуется Виктория.

— Пытаюсь, — со скромной улыбкой пожимает плечами Эдвард. — Я пытался написать кое-что прямо сейчас, но у меня ничего не получается.

— Хорошие идеи могут появиться тогда, когда ты не будешь их искать. Попытайся забыть, что тебе хочется или что тебе надо написать песню. И тогда у тебя все получится. Помни, что спонтанные мысли очень часто оказываются потрясающими.

— Я знаю, но дело не в этом. Просто у меня нет никаких идей насчет того, о чем должна быть песня.

— Многие группы и исполнители поют песни про любовь. Про разную любовь: взаимную, фальшивую, несчастную и так далее. Всегда можно выбрать то, что твоей душе угодно.

— Я знаю, но сейчас мне хочется написать песню не просто про любовь, а что-то жизненное, основанное на реальных событиях, — проводит рукой по своим волосам Эдвард. — Или пережитое лично…

— Но любовь – это и есть реальные жизненные события. Многие фильмы, книги и песни пишутся именно про любовь. И она необязательно должна быть красивая и романтичная. Бывает и та, что не может быть возможной… Безответной, выгодной, искренней…

— Да, вы правы… Но я хочу написать песню вовсе не о любви… А ту, которая рассказывала бы какую-то жизненную историю, что произошла с человеком в реальной жизни. Мне хочется как-то рассказать через свою песню о той жизни, которой я когда-то жил…

— Мне кажется, такая песня получилась бы очень грустной, — с грустью во взгляде отвечает Виктория. — Зная твою историю жизни, я могу сказать об этом с полной уверенностью.

— Это так, но в моей жизни случались и хорошие моменты, связанные с людьми, которых я никогда не забуду и всегда буду помнить, — снова вздыхает Эдвард, опускает взгляд куда-то вниз и начинает рассматривать свои руки. — Если постараться, можно легко подобрать слова, чтобы рассказать о моей жизни.

— Песня о том, как ты боролся ради того, чтобы получить то, что ты хотел получить. Думаю, что с тобой и твоей жизнью будет ассоциироваться только такая песня.

— Именно об этом я и говорю! Мне хочется написать песню о том, как я боролся за хорошую жизнь, как пытался найти человека, которого мечтал разыскать, как встретил людей, которых люблю… — Эдвард опять тяжело вздыхает и на пару секунд переводит взгляд на окно. — Однако у меня ничего не получается, так как слова никак не хотят связываться между собой.

— Ну раз не получается сегодня, значит, в следующий раз обязательно получится. — Виктория кладет руку на плечо Эдварда и с грустью во взгляде смотрит на него. — Не надо заставлять себя. Это все равно не принесет ничего хорошего…

— Да… — Эдвард бросает короткий взгляд на окно. — И мыслей никаких нет, и настроение не очень хорошее…

— Я бы очень хотела как-нибудь помочь тебе развеселиться. Но, к сожалению, мне не до конца известны твои проблемы, с которыми ты предпочитаешь справляться в одиночку.

— Вы и так очень многое для меня сделали, миссис Ричардсон, — искренне улыбается Эдвард. — Благодаря вам у меня есть крыша над головой. Если бы я не встретил вас в тот день, то не знаю, что со мной было бы. Я бы точно жил на улице и был бездомным, ибо денег на свое жилье у меня нет. Того, что я зарабатываю на небольших подработках хватает лишь на какую-то еду. А если повезет, то и одежду, которую можно купить на распродаже за полцены.

— Просто когда я увидела совсем юного тебя, сидящего на скамейке, у меня сильно сжалось сердце. Ты был с небольшой сумкой и выглядел таким несчастным и усталым… Интуиция подсказала мне, что тебе некуда было идти…

— Да, мне некуда было идти после того, как отец все-таки выжил меня из дома… А поскольку я все-таки ушел по своему желанию, то не хотел больше возвращаться к нему. Вот и пришлось пользоваться добротой людей и проводить ночи у кого-то из них, либо замерзать на улице и спать с какими-нибудь бездомными на грязном асфальте.

— Я так и поняла… — мягко говорит Виктория, гладя Эдварда по руке. — Ты совсем не мешал мне, ведь я жила совсем одна после смерти мужа. Да и мужская рука в доме никогда не помешает… Я ведь не смогу сама починить что-нибудь или поменять перегоревшую лампочку. А ты никогда не отказываешься помочь и всегда выполняешь любые мои просьбы.

— Считайте это моей благодарностью за то, что вы пустили меня к себе, — скромно улыбается Эдвард. — И за то, что вошли в мое положение и не требуйте с меня денег за проживание. К сожалению, я бы не смог заплатить вам за проживание в этой комнате.

— Я все прекрасно понимаю, дорогой. — Виктория кладет руку на плечо Эдварда. — И никогда не думала брать с тебя деньги. Ты можешь жить здесь сколько захочешь и не беспокоиться ни о чем. Я с удовольствием покормлю тебя чем-нибудь вкусным… Одолжу денег, если у тебя их не будет… И дам все, что нужно.

— И за это вам огромное спасибо… Вы – просто ангел, который был послан мне, чтобы помочь выжить в этом жестоком мире.

— К сожалению, судьба не дала мне своих собственных детишек… Но я так сильно привязалась к тебе, что начала считать тебя своим сыном… И может быть, у тебя и есть родная мама, которая тебя очень любит. Но ты всегда будешь для меня родным человеком, которого я безумно люблю.

— Я могу сказать то же самое и про вас, миссис Ричардсон. Несмотря на то, что у меня есть семья, я все равно люблю вас так, будто вы моя вторая мама. И не забуду вас, даже если однажды случится чудо, и я смогу жить в собственном доме или квартире.

— Большое спасибо за то, что ты есть, дорогой, — широко улыбается Виктория.

Эдвард заключает Викторию в свои дружеские объятия, которые та принимает с широкой улыбкой на лице. Но через какое-то время он отстраняется от женщины и скромно улыбается ей, пока та смотрит на него своими добрыми глазами и дает ему чувство некого спокойствия и тепла.

— Ладно, я скоро начну готовить ужин, — задумчиво говорит Виктория. — Постарайся не задерживаться, если захочешь куда-то пойти.

— Сегодня я никуда уже не пойду и останусь дома, — скромно улыбается Эдвард. — Как только ужин будет готов, дайте мне знать.

— Хорошо, тогда я пойду посмотрю, что у меня есть, и подумаю, что можно приготовить. А ты пока не скучай и займись чем-нибудь.

Виктория медленно встает с кровати и оставляет Эдварда в полном одиночестве, к которому он, однако, привык. Мужчина провожает эту женщину грустным взглядом, быстро окидывает им всю комнату и тяжело вздыхает после того, как она покидает его комнату и закрывает дверь.

«Черт, я чувствую себя еще паршивее, чем раньше… — с грустью во взгляде думает Эдвард. — Вроде бы время должно лечить раны, но уже прошло столько времени, а мне не становится лучше… Это не та жизнь, которой я хочу жить… Это не тот фильм, который мне хотелось бы увидеть… Это какая-то грустная история…»

Эдвард на секунду задумывается, запускает руку в свои волосы и нервно сглатывает.

«Ох, вроде бы после того, как я сделал то, о чем так долго мечтал, я должен был стать чуточку счастливее, — думает Эдвард. — Но нет… Я не чувствую никакого облегчения… Нет, может быть, я и был бы рад этому, но все события, что происходят в последнее время, заставляют меня быть таким подавленным.»

Эдвард нервно одергивает рукава своей толстовки.

«Всю жизнь меня преследуют какие-то неудачи… — с грустью во взгляде думает Эдвард. — Я ни разу не был по-настоящему счастлив и не проживал хотя бы дня, будучи абсолютно расслабленным и счастливым…»

Эдвард сгибает ноги в коленях, переводит взгляд на окно и начинает грустными глазами смотреть в него. Смотреть с мыслью, что в его жизни все происходит не так, как бы он того хотел. А даже если он о чем-то мечтает, то это никогда не станет реальностью.

***</p>

Время практически близится к вечеру, однако Ракель все еще находится в гостях у своего дедушки Фредерика Кэмерона. Он сыграл в жизни девушки огромную роль и взял на себя ответственность вырастить свою внучку, когда она потеряла своих родителей Джексона и Элизабет Кэмеронов. Она безмерно благодарна ему за то, что тот был рядом с ней в самые трудные для нее времена. Например, когда в газетах начали писать о скандале, который когда-то спровоцировал Саймон Рингер.

Если бы Ракель потеряла своего дедушку, вряд ли бы она этого пережила. И один раз она действительно чуть не потеряла его, когда из-за переживаний у него случился сердечный приступ, и Фредерик попал в больницу. К счастью, все закончилось хорошо во многом благодаря его желанию жить ради своей любимой внучки и факту, что он всю жизнь вел здоровый образ жизни.

После того как она на долгое время забыла о нем из-за одержимости своей карьерой, Ракель стала очень часто навещать Фредерика и иногда помогает ему в домашних делах. Вот она как раз оказывает мужчине помощь в уборке квартире. Пока он перебирает какие-то книги и прочие вещи, с интересом рассматривая абсолютно все, что он находит.

— Кстати, дорогая, расскажи мне что-нибудь про себя, — копаясь в огромной стопке каких-то старых книг, просит Фредерик. — Что мы все обо мне, да обо мне. Лучше ты расскажи, как поживаешь.

— У меня все хорошо, — с помощью маленькой тряпки вытирая пыль на всех поверхностях, скромно улыбается Ракель. — Я все еще много работаю и снимаюсь для журналов и рекламы или хожу по подиуму. Хотя теперь я научилась более грамотно планировать свой график работы и не переутомляться так сильно, чтобы забыть обо всем на свете.

— А работы стало больше или меньше?

— Работы стало больше, но теперь стала более разборчивой и отклоняю те, что кажутся мне не слишком интересными. А поскольку я и мои менеджеры договариваемся только о самой лучшей работе, то работать стало намного веселее.

— Я рад, что ты все-таки не поставила карьеру выше всего. Думаю, ты хорошо усвоила урок, что был дан тебе в прошлый раз.

— Да, дедушка, хоть мне и хочется забыть то ужасное время, все же оно многому меня научило и заставило переосмыслить некоторые вещи.

— Вот и прекрасно! Ты же у меня умная девочка. Не наступаешь на одни и тех грабли дважды.

— Стараюсь, по крайней мере.

Фредерик скромно улыбается и на пару секунд замолкает, заинтересовавшись какой-то очень старой книгой, которую рассматривает во всех сторон.

— Ну а как у тебя дела с твоим женихом? — интересуется Фредерик. — Есть какие-нибудь проблемы с Терренсом?

— Нет, у нас все замечательно! — широко улыбается Ракель. — Мы живем очень хорошо и обожаем друг друга.

— Еще не выбрали дату свадьбы?

— Нет, мы еще даже не обсуждали ее.

— Надеюсь, он не обижает тебя?

— Нет, ты что! — восклицает Ракель. — После нашего примирения Терренс буквально меня на руках носит и очень трогательно заботится обо мне. Он выполняет все мои желания, если я о чем-то прошу его.

— Кстати, а как вы съездили отдохнуть за границу? Ты так и не рассказала мне, где вы побывали, и какой была ваша поездка.

— Ах, эти две недели были лучшими в моей жизни… Мне очень понравилась поездка за границу не ради работы, а ради хорошего отдыха. Я ведь ни разу до этого не летала куда-либо как туристка, но теперь это свершилось.

— Полагаю, это повлияло на твои отношения с женихом?

— Еще как! Эта поездка еще больше сблизила меня и Терренса. — Ракель хитро улыбается. — И теперь я уж точно никому его не отдам. Этот красавчик только мой.

— Вам надо было вместе отдохнуть еще несколько месяцев назад. Вот съездили куда-то там и вернулись буквально другими людьми.

— Да, я знаю… — задумчиво говорит Ракель. — И знаешь, мы научились гораздо лучше понимать друг друга. Конечно, любовь – это здорово, однако надо иметь еще и глубокое уважение и желание заботиться о любимом человеке.

— Это абсолютно верно, дорогая моя, — слегка улыбается Фредерик. — Слава Богу, что у вас все хорошо, и вам удалось сохранить ваши отношения. И очень рада, что скоро ты выйдешь замуж.

— Я рада не меньше тебя… Ведь я люблю этого человека и теперь прекрасно понимаю, что не хочу его терять.

— Послушай, внучка, а ты точно уверена в том, что хочешь этого? Твое решение выйти за Терренса замуж осознанное?

— Я уверена в этом, дедушка Фредерик, — скромно улыбается Ракель. — И больше не вижу рядом с собой никого другого. Вряд ли есть кто-то лучше Терренса.

— Не надо выходить за него, если ты хочешь сделать мне и тете Алисии приятно.

— Я выхожу замуж, потому что этого хочу. Потому что я готова к этому и знаю, что встретила мужчину, который станет мне прекрасным мужем.

— Что ж, дай бог, так и будет. Если это сделает тебя счастливой, то и я буду рад. И спокоен, что у тебя будет надежный и любящий человек.

— Я долго его искала и все-таки нашла.

Фредерик скромно улыбается и кладет на кровать небольшую стопку книг, покрытых пылью и явно купленных очень-очень давно, пока Ракель сидит на корточках и вытирает пыль в нижней части стола.

— Кстати, а что у Терренсом с его группой? — интересуется Фредерик. — Я читал в газете, что они уже вернулись из музыкального тура и начали работать над новым альбомом.

— Ох, дедушка… — с грустью во взгляде произносит Ракель, отвлекается от своего занятия, поворачивается к Фредерику и тяжело вздыхает. — На самом деле все гораздо сложнее, чем кажется…

— В каком смысле?

— Дело в том, что парни не записывают свой альбом, как все думают…

— Не записывают? — слегка хмурится Фредерик. — Хочешь сказать, что газеты, как всегда, все врут?

— Не газеты, дедушка Фредерик. А Терренс, я и все наши друзья. — Ракель убирает с глаз пару прядей волос, выпадающие из банданы, которая держит ее волосы собранными наверху. — Мы вынуждены говорить журналистам, что группа усердно работает, и уже скоро новый альбом будет выпущен.

— То есть, вы все врете? — удивляется Фредерик.

— Да… Нас очень часто спрашивают про работу в студии, и мы говорим, что работа все еще идет. Но на самом деле все остановилось. И боюсь, что альбом вообще никогда не выйдет.

— Ты серьезно? Но что же произошло, раз парни не работают в студии?

— Похоже, эта группа скоро распадется, а парни разбегутся на четыре стороны, — тяжело вздыхает Ракель и облокачивается о стенку, приложив руку ко лбу. — Ситуация стала еще хуже, чем раньше. Все идет к неизбежному распаду…

— Но почему? — Фредерик отрывает взгляд от стопки книг и смотрит на Ракель. — Насколько я знаю, у этих парней неплохо прошли все концерты, и про них писали очень хорошие вещи. Я сам читал, что все восхищаются талантами твоего жениха и его друзей и уже называют их восходящими звездами.

— Может, Терренс еще покажет всем свои таланты, но уже без своих друзей. В качестве сольного артиста.

— Они разругались с ним?

— Не совсем… — Ракель слегка прикусывает губу. — Дело в том, что барабанщик и бас-гитарист в последнее время очень часто ссорятся между собой. Последняя их ссора была настолько тяжелой, что они подрались в студии звукозаписи. Ну а сейчас они вообще куда-то пропали и отключили телефоны.

— Дерутся? Боже, но из-за чего? Что они не поделили?

— Мы не знаем, один обвиняет во всем другого, и никто не признает своей вины… — слабо пожимает плечами Ракель. — Нам остается лишь гадать, почему лучшие друзья, которые дружили несколько лет, вдруг стали врагами.

— А разве Терренс не разговаривал с ними, чтобы выяснить причину и попытаться помирить их?

— Конечно! Много раз! Но они оба не слушают его и отказываются объяснять все и хотя бы пытаться мириться.

— Ничего себе… — Фредерик поднимается на ноги после того, как сгребает с самых нижних полок все книги и кладет их на кровать, немного потерев поясницу и помассировав колени. — И что он думает об этом?

— А что он может думать? — разводит руками Ракель и кладет тряпочку для пыли на стол. — Конечно, ему все это неприятно, ведь он мечется между двух огней и пытается сделать хоть что-то, чтобы спасти группу.

— Надеюсь, сам Терренс не ругался с этим парнями?

— Нет, он прекрасно общается с Даниэлем и Питером. Точнее, общался… Сейчас Терренс решил оставить их в покое и просто немного подождать.

— Представляю, как ему сейчас тяжело разрываться между двумя друзьями.

— Именно! Он уже настолько устал за ними бегать и пытаться как-то помирить, что сейчас и сам забил на дела группы. И решил немного отдохнуть от вечных нотаций их менеджера, который требует от Терренса то, что он не может дать из-за конфликта басиста и барабанщика.

— А как давно все это продолжается?

— С тех пор как они вернулись из тура. Поначалу все было нормально, но потом Питер и Даниэль будто с цепи сорвались и начали цепляться друг к другу, казалось бы, без причины.

— И что, даже нет никаких предположений насчет причины их ссоры?

— Есть кое-какие догадки, но мы хотим знать все точно, а не пытаться что-то додумывать, — почесывая висок, задумчиво говорит Ракель.

— Ох, милая, даже не знаю, что сказать… — тихо вздыхает Фредерик. — Остается только лишь ждать, пока кто-то из этих двоих расскажет всю правду. Они должны понимать, что рано или поздно им нужно решать судьбу группы.

— Жаль, что я ничем не могу помочь… — задрав голову к верху, с грустью во взгляде вздыхает Ракель. — И не знаю, что посоветовать Терренсу… Я делаю, все, чтобы поддержать его словами, но этого недостаточно.

— Ах, Ракель, да что ты можешь сделать? — тяжело вздыхает Фредерик. — Ты не имеешь никакого отношения к этому делу, и тебе не стоит вмешиваться в это дело. Единственное, что ты можешь сейчас делать, – это быть рядом с Терренсом и давать ему силы на то, чтобы он мог двигаться дальше и все-таки добиться известности как музыкант.

— Знаю, дедушка… — улыбается уголками рта Ракель. — Я ни за что его не оставлю и всегда буду рядом с ним.

— Сейчас ему нужна вся твоя любовь, милая. Своими заботой и поддержкой ты докажешь, как сильно любишь этого человека, который сделал для тебя столько всего. Я вижу, что он всеми силами пытается угодить тебе и показать, как сильно дорожит тобой. Так что и ты должна ответить ему взаимностью и поддерживать его сейчас, когда у него есть проблемы.

— Разумеется… Я готова сделать для него что угодно, чтобы заставить почувствовать себя лучше. — Ракель с грустью во взгляде вздыхает и поправляет свои волосы. — И я бы не смогла без него жить… Ведь он тоже дает мне силы переживать все трудности. Этот мужчина может даже ничего не говорить, а просто обнять меня, и мне уже будет намного лучше.

— Я прекрасно все понимаю. — Фредерик с легкой улыбкой подходит к Ракель, мягко гладит ее плечи и приобнимает за них. — Все те трудности, через которые вам пришлось пройти, действительно хорошо повлияли на вас и ваши отношения.

— Я бы очень хотела стереть все плохое из моей памяти. Но в то же время понимаю, что нам удалось очень многое понять.

— Может, еще прошло еще не так много времени с момента вашего примирения, но вы уже многого добились и сделали свои отношения более крепкими.

— Думаешь, мы еще не окончательно наладили отношения?

— Любые плохие отношения требуют очень много времени, чтобы стать лучше. В такие моменты главное – не поддаваться соблазну обвинить своего партнера в ошибках прошлого, которое вы оба хотите забыть.

— Но мы ведь больше не говорим об этом и стали намного ближе друг к другу.

— Нет, Ракель, даже если сейчас все хорошо, это еще ничего не значит. Ты поймешь меня, если однажды наступит какой-то переломный момент, когда тебе со злости захочется припомнить Терренсу все его грехи.

— Этого не случится, дедушка.

— Я знаю, что говорю, милая. Сказать простое «прости» недостаточно для того, чтобы снова жить долго и счастливо. Поверь мне, тебе и Терренсу еще предстоит проделать огромный путь к полному взаимопониманию и миру. А сейчас происходит довольно нервная ситуация, в которой важно сохранять спокойствие и не срывать друг на друге зло.

— Прости, но я тебя не понимаю, — слабо качает головой Ракель.

— Ты обязательно поймешь и потом скажешь, что я был абсолютно прав. И это относится не только к любовным отношениям, но еще и к дружеским. Даже если друзья Терренса смогут помириться, то и им придется приложить чуточку усилий, чтобы сделать дружбу сильнее.

— Ну… В принципе ты прав… Хотя ты можешь не беспокоиться обо мне и Терренса. У нас не будет моментов срыва друг на друга…

— Посмотрим, солнце мое… Главное – помни о том, что ты всегда должна уметь сохранять спокойствие и вовремя уходить, если чувствуешь, что ситуация становится хуже.

Ракель грустным взглядом молча смотрит на Фредерика. А тот с ободряющей улыбкой обнимает ее крепче, целует в висок и возвращается к небольшой стопке книг, которая лежит на кровати.

— Ладно, давай не будем о плохом, — говорит Фредерик, начать раскладывать книги на две стопки. — Лучше расскажи мне про Наталию и Эдварда. Может, хоть у этих там тишь да благодать?

— Ох, да какая там благодать… — с грустью во взгляде вздыхает Ракель. — У этой парочки дела обстоят не лучше, чем у Терренса – с группой.

— Боже, да что же на вас все проблемы разом решили свалиться? Вроде только с тем подонком Рингером разобрались и узнали, какой ему суд вынес приговор, а тут опять…

— Это точно… Если начинается черная полоса, то проблема никогда не приходит одна.

— Ну и какие же проблемы возникли у этих двоих? Тоже что ли ругаются и едва ли не дерутся, как кошка с собакой?

— Понятия не имею, но эти двое очень странно себя ведут. — Ракель снова начинает протирать пыль на всех поверхностях. — Как будто они и правда сильно поссорились…

— Правда? А вы разве не знали, что у них проблемы?

— Терренс начал подозревать что-то неладное, когда мы с ним стали получать сообщения и звонки от Наталии, которая весь месяц провела в Мексике рядом с больной бабушкой, и Эдварда, который внезапно пропал почти на тот же самый срок. Они либо не упоминали друг друга, либо старались как-то вывернуться, лишь бы избежать этих разговоров.

— И я так понимаю, его подозрения подтвердились?

— Именно! Мы с Терренсом узнали, что Наталия вернулась в Нью-Йорк со своими родителями, а Эдвард дал о себе знать. Вчера пригласили их к себе на ужин. Все вроде бы прошло хорошо, без ссор. Но стоило мне или Терренсу заговорить с Наталией и Эдвардом об их отношениях, как они начинали нервничать и доказывать нам, что все хорошо.

— Правда? — слегка распахивает глаза Фредерик и отвлекается от сортировки книг. — А они не сказали, что у них произошло?

— Ни слова! А еще я заметила, что Наталия очень уж сильно тряслась, пока находилась рядом с Эдвардом. Особенно когда они сидели вместе, как будто через силу обнимались и делали вид, что интересуется делами друг друга. Эдварду явно было все равно на нее, и его совсем не заботило то, что происходит с больной миссис Ласкано, хотя раньше часто про нее спрашивал.

— Ничего себе… — качает головой Фредерик, почесывая подбородок. — А я думал, у этих двоих в отношениях сплошная романтика…

— Мы все тоже так думали. Однако в их отношениях точно не все так хорошо, как они пытаются доказать.

— Может быть, они просто поссорились? Это вполне нормальное явление, когда люди, состоящие в отношениях, ссорятся между собой.

— Мы с Терренсом думали об этом, но они должны были разругаться слишком уж сильно, раз моя подруга буквально шарахалась от своего возлюбленного, а брат моего жениха смотрел на нее не слишком уж добро.

— Но тогда зачем они пришли к вам на ужин вдвоем, раз так не хотели видеть друг друга?

— Не знаю, дедушка, — качает головой Ракель. — Я уже все возможные варианты причин в голове перебрала, но ничего хорошего на ум не приходит.

— Прости, милая, но я даже не знаю, что тебе посоветовать. Потому что все это очень странно.

— Мы с Терренсом договорились завтра пригласить Эдварда и Наталию куда-нибудь по отдельности и поговорить с ними. Но он считает, что мы ничего не добьемся от них. Хотя я, несмотря на сомнения, все равно хочу попробовать.

— Ну знаешь, я в принципе полностью согласен с ним, — задумчиво признается Фредерик. — Раз эти двое так усиленно пытаются доказать вам, что у них все хорошо, значит, есть какая-то тайна или веская причина, по которой они это делают.

— Да, но смысл им играть в эту бесполезную игру? — разводит руками Ракель. — Что если они уже давно расстались, а сейчас просто разыгрывают перед нами какой-то спектакль?

— Не знаю, Ракель, не знаю… — качает головой Фредерик. — Но я думаю, они не очень долго будут притворяться. Тебе и Терренсу стоит подождать, когда кто-то из них устанет играть в эту игру. Да, это может случиться не скоро, но только в этом случае вы с Терренсом сможете узнать правду о настоящих отношениях Наталии и Эдварда.

— Идея, конечно, хорошая, но мы не можем долго ждать. Кто знает, сколько они будут так притворяться. Может быть, они захотят играть с нами до конца наших дней.

— Нет, до конца ваших дней они точно играть не будут. У них не хватит выдержки и желания. Тем более, что ты очень хорошо знаешь Наталию. У нее не такая сильная выдержка, какая она у тебя. Твоя подруга слишком впечатлительная и ранимая. Она может быстро сломаться, если столкнется с какими-то трудностями. Поверь мне, дорогая, Наталия рано или поздно сдастся. Именно она будет первой, кто признается хоть в чем-то, что происходит между ней и Эдвардом.

— Хотелось бы, чтобы это случилось поскорее… Мне почему-то не покидает мысль, что их проблемы могут принести нам еще больше проблем. А если я слишком много о чем-то думаю, то почти всегда это происходит на самом деле.

— У тебя есть причины предполагать это? Или ты просто полагаешься на свои чувства?

— Ну… — Ракель на пару секунд призадумывается. — Знаешь, дедушка, мне кажется, у меня и правда есть одно подозрение. Я не говорила тебе об этом, но Наталия однажды обмолвилась, что у нее есть какая-то тайна, которую она никогда никому не скажет. Это случилось как раз в тот день, когда я пришла к ней извиниться за свои психозы.

— Надо же… — задумчиво произносит Фредерик, почесывая затылок. — Но что такого произошло с этой девочкой, что она не хочет ничего говорить?

— Понятия не имею, но чувствую я, что это что-то очень серьезное. Она сильно тряслась и нервничала, когда я предложила ей рассказать обо всем. И тогда я решила не расспрашивать ее и подумала, что Наталия потом все расскажет, если захочет… Но этого так и не произошло… У меня есть причины полагать, что все это не принесет нам ничего хорошего.

— Да, но причем здесь проблемы в ее отношениях с Эдвардом? Неужели ты думаешь, что все это как-то связано между собой?

— Я не уверена, но думаю, что это возможно. К тому же, Эдвард не любит, когда ему врут, и он сам много раз пытался узнать, что с ней происходит, но так ничего и не добился.

— Думаешь, ему надоело вранье твоей подруги, и они из-за этого поссорились?

— Вполне возможно. Пока что я не вижу других объяснений… Хотя и не понимаю, насколько сильно они должны были разругаться, раз моя подружка буквально боится его.

— А ты говорила с ней об этом еще раз после дня вашего примирения?

— Нет, не говорила. Вроде все было хорошо, и я как-то подзабыла об этом.

— Знаешь, думаю, для начала тебе нужно узнать тайну Наталии, а не причину ее ссоры с Эдвардом. Если ты говоришь, что она проболталась об этом тогда, когда вы помирились, то прошло где-то месяца три с того момента. Я уверен, что твоя подружка очень скоро перестанет молчать и расскажет обо всем. Может, есть что-то заставляет ее молчать, и она никак не может преодолеть это. Но если ее мягко подтолкнуть к этому шагу, то она сможет прояснить всю ситуацию.

— Ах, еще бы знать, что могло бы ее подтолкнуть ее на этот шаг, — тяжело вздыхает Ракель.

— Ты можешь еще раз осторожно спросить ее об этом и дать понять, что она может довериться тебе и рассказать что угодно. Может, на этот раз она и согласится все рассказать.

— Конечно, я попробую затронуть этот разговор завтра, когда встречусь с ней. Но думаю, мне придется постараться, чтобы вытянуть из нее хоть что-то.

— Даже если не сможешь, то советую не торопить время, — скромно улыбается Фредерик. — Пока что вы с Терренсом можете просто наблюдать за Наталией и Эдвардом и запоминать каждую мелочь, которая может показаться подозрительной. Любой жест и любое слово может быть очень важным в этом деле.

— Ну для нас с Терренсом уже не секрет, что у этих двоих есть проблемы, ибо их жесты, действия и слова говорят об этом.

— Однако все равно продолжайте наблюдать. Может, однажды они проболтаются о том, за что вы сможете зацепиться. Чтобы потом использовать это для того, чтобы заставить их во всем признаться.

— Думаю, мы так и поступим… Завтра мы поговорим с ними, внимательно понаблюдаем за ними и будем думать что делать.

— Запоминай каждую деталь и внимательно следи за любым словом, жестом и взглядом, дорогая. Пока что это единственное, что я могу тебе предложить. А дальше смотри по обстоятельствам…

— Спасибо большое за совет, дедушка, — Ракель с легкой улыбкой заключает Фредерика в свои дружеские объятия и отстраняется от него пару секунд спустя. — Я знала, что ты точно посоветуешь меня хоть что-то!

— Ты могла и сама догадаться об этом, — скромно хихикает Фредерик. — Все просто – немного психологии, немного логики. Учись применять навыки логического мышления и прочитай пару книжек о психологии, чтобы лучше понимать людей. Могу посоветовать тебе одну потрясающую, которую сам прочитал от и до.

— Ты прекрасно знаешь, что я стараюсь изо всех сил, но не всегда получается.

Ракель медленным шагом отходит к окну, с грустью во взгляде обняв себя руками. А Фредерик через пару секунд подходит к девушке и приобнимает ее за плечи.

— Ну не расстраивайся, милая, — мягко говорит Фредерик, гладя Ракель плечи. — У тебя иногда получается найти очень мудрые мысли, используя логическое мышление. Не всегда же тебе быть правой абсолютно во всем… Я и сам порой могу ошибаться и строить неверные предположения.

— Я знаю… — бросает мимолетную улыбку Ракель.

— Ну например, помнишь, как мы с тобой раньше в шахматы, когда ты еще жила со мной? Тогда половину всех наших партий выиграла ты, а половину партий – я. А это игра требует хорошую логику и много мозгов.

— Да, я помню.

— Все это говорит о том, что ты у меня очень умная девочка и способна рассуждать логически. Хотя, чтобы стать в этом деле еще лучше, нужно постоянно играть и заставлять мозги работать.

— Может быть, сыграем одну-две партии? Мне кажется, я уже все позабыла, потому что так давно не играла!

— С удовольствием сыграю с тобой. Можем даже поиграть сейчас, пока еще не совсем поздно.

— Так давай сыграем?

— Да, но только давай для начала разберемся со всем этим беспорядком. А то мы будем здесь до ночи болтать и ничего не делать.

— Верно, лучше и правда побыстрее все убрать… — задумчиво говорит Ракель, и бросает взгляд на окно. — На улице уже скоро стемнеет…

— Так, все, хватит мечтать и в окошко смотреть! — Фредерик подходит к Ракель и уводит ее от окна, указывая на кучу стопок в комнате. — Приступайте к работе, Ракель Кэмерон.

— Уже иду, дедушка… — уверенно отвечает Ракель.

Ракель снова возвращается к чистке поверхностей от пыли, а Фредерик начинает разбирать свои вещи, которые разложены не только на полу, но и на кровати и столике, решая, что выбросить, что оставить, а что кому-то отдать. Среди них есть какие-то книги, журналы, бумаги, безделушки и прочие вещи, многие из которых очень старые, и которые уже невозможно найти где-либо в настоящее время. Во время уборки Ракель и Фредерик разговаривают о том, что никак не касаются каких-то проблем и личной жизни их друзей, родственников или знакомых. А порой они находят какие-то вещи, которые вызывают у них ностальгию, и вспоминают какие-то моменты, что могут быть очень хорошими и приятными или безумно неприятными и ужасными.