Глава 4: Они будто играют идеальную пару (1/2)

Наступил новый день. Питер сидит у себя дома, пребывая в подавленном состоянии. Если раньше он много смеялся и улыбался, то сейчас у него нет желания даже улыбнуться, так ему кажется, что на это нет никаких причин. После серьезной ссоры с Даниэлем, которая произошла в студии звукозаписи в присутствии Терренса, Роуз заперся у себя дома и уже пару дней никуда не выходит. Даже вчера, когда ему нужно было быть в студии, он не пришел и окончательно наплевал на свои обязательства. Мужчина больше не хочет выслушивать насмешки его некогда друга. Он понимает – если еще раз услышит что-то подобное, то запросто может взорваться и наброситься с кулаками на того, кто это скажет.

В глубине души Питер сильно переживает из-за того, что у него нет девушки, да и в ближайшее время у него вряд ли будут шансы на отношения. Мужчина вынужден признать, что Даниэль абсолютно прав в том, что он сам виноват в своих неудачах и буквально бежит, когда на горизонте появляется красивая девушка. А чтобы как-то отвлечься от этих темных мыслей, блондин начал каждый день ходить по различным клубам, где напивается так, что утром кое-как разлепляет веки и с трудом может о чем-то думать и что-то делать. Тем не менее ему кажется, что выпивка помогает ему забыться и почувствовать себя немного счастливым.

Сейчас Питер находится в своей комнате, лежит на кровати и без всяких эмоций смотрит в белоснежный потолок и небольшую люстру, что на нем висит. Единственное, что сейчас хочется этому мужчине, — это скрыться ото всех куда подальше и никогда больше не показываться никому на глаза. Он впал в, казалось бы, глубокую депрессию и стыдится того, что так сильно подводит свою группы, которая вот-вот распадется.

А еще ему действительно очень стыдно за свое омерзительное поведение, которое он не в силах изменить. Мужчина чувствует себя так, будто его что-то специально тянет на дно и медленно убивает. Осознание беспомощности заставляет Питера чувствовать себя еще хуже, чем когда-либо. Ему очень хотелось бы как-то исправить свои ошибки, которые он совершил, но блондин стыдится показаться на глаза тем, перед кем он виноват, чтобы загладить свою вину.

Питер находится в настолько сильной депрессии, что даже забывает обо многих элементарных вещах. Например, закрыть на замок входную дверь его маленькой квартиры, что находится в старом многоэтажном доме… Ему все равно, что в квартиру может кто-то зайти, что-то взять или даже убить его. Питеру без разницы. Мужчине было бы даже лучше умереть и перестать переживать свою сильную депрессию и чувство стыда, что съедает его изнутри. Он считает, что никто бы не стал переживать за него. А Даниэль, с которым они теперь стали едва ли не врагами, вообще бы обрадовался его гибели…

И в какой-то момент тем, что дверь не заперта и лишь слегка прикрыта, кто-то пользуется… В квартиру Питера медленно и неуверенно заходит молодая блондинка с серо-голубыми глазами невысокого роста, выглядящая как пацанка и явно недолюбливающая красивые женственные вещи. Она тихонько закрывает дверь и начинает медленно ходить по квартире и с испугом заглядывать во все помещения. С каждой секундой ее страх и тревога становятся все сильнее, но девушка все равно продолжает ходить по квартире.

А после того, как она осматривает все помещения, эта блондинка заходит в ту комнату, где сейчас находится Питер и лежит на кровати, подложив руку под голову и задрав глаза куда-то к верху. Мужчина никак не реагирует на присутствие этой девушки и по-прежнему смотрит в потолок и бездонным взглядом изучает его, думая о чем-то не слишком приятном. Блондинка пару секунд с жалостью во взгляде смотрит на лежащего Питера и решает вывести блондина из транса, в который он погрузился слишком глубоко.

— Питер… — тихо произносит девушка.

Питер с безразличным взглядом поворачивает голову в сторону этой девушки и довольно спокойно реагирует на ее присутствие.

— Джессика? — подавленным и разбитым, чуть хрипловатым голосом интересуется Питер, слегка приподнимается и продолжает с удивлением рассматривать Джессику. — Как ты здесь оказалась?

— Хороший вопрос, — улыбнувшись уголками рта, задумчиво отвечает Джессика. — Ты бы лучше запирал входную дверь на замок. А то любой желающий может зайти к тебе и взять все, что ему хочется.

— Мне без разницы, — без эмоций отвечает Питер и снова уставляет свой бездонный взгляд в потолок. — Пусть хоть все забирают. Мне ничего не нужно…

— А если тебя убьют? Зайдет какой-нибудь преступник и застрелит или сильно ударит по голове!

— Мне было бы даже лучше, если бы кто-то пришел сюда и грохнул меня… Никто не стал бы жалеть о моей смерти. А я бы наконец обрел тот покой, о котором так мечтаю…

— Господи, Питер, не говори так! — ужасается Джессика. — Подумай о тех, кто беспокоится за тебя и желает тебе счастья.

— Никто не беспокоится обо мне, Джессика. Я никогда не был никому нужен…

— Прошу тебя, Питер, прекрати так убиваться! — Джессика с грустью во взгляде, подходит к кровати, на которой лежит подавленный Питер, садится на нее и мягко положив руку на руку мужчины. — Что с тобой вообще происходит? Почему ты вдруг решил превратиться в депрессивного мальчика, который думает едва ли не о самоубийстве?

— Тебе не понять того, что творится у меня в душе, — спокойно отвечает Питер. — И я уже не жду ни от кого помощи или доброго слова. Я всегда был одинок… С самого детства… Даже если мне так хотелось, чтобы кто-то был рядом со мной, я не мог ни к кому пойти и поделиться своими переживаниями. Потому что никого рядом не было…

— Но сейчас ведь у тебя есть друзья, которые с радостью помогут тебе, если ты попросишь у них помощи.

— У друзей и своих проблем полно. Зачем им нужен какой-то бесполезный придурок, который вечно все портит и никогда не сможет быть по-настоящему счастливым.

— Прошу, Пит, не говори так. Не надо вбивать себе в голову, что тебе не суждено быть счастливым. Ты обязательно будешь счастливым, если откроешься близким людям и приложишь чуточку усилий для этого.

— Что поделать, если судьба у меня такая? Я был неудачником с самого рождения, который реально обречен на страдания. И я вечно умудряюсь все испортить… Если бы ты знала, как мне стыдно, что я подвел своих друзей, которые так на меня рассчитывали.

— Ты про свою группу, верно?

— О чем же еще… — тихо вздыхает Питер. — Я чувствую себя просто отвратительно из-за того, что так подвожу всех и не могу ничего с собой поделать. Знаю, что должен собраться ради них, но не могу контролировать себя…

— Но что мешает тебе извиниться перед парнями и начать работать? Мужики – не девчонки. Они легко отойдут, если им принесут извинения. Просто подойди к ребятам и скажи, что ты просишь у них прощения, очень сожалеешь и готов работать в усиленном режиме.

— Возможно, я бы смог совладать с собой и извиниться… Но Перкинс сильно давит на меня и откровенно насмехается над моими неудачами… Это злит меня, и я дико хочу прибить его. Если бы Терренса не было с нами рядом, я бы уже давно набил Даниэлю морду и высказал все, что думаю о нем.

— Но почему вы с Даниэлем так сильно разругались? Ты ведь говорил, что вы хорошо ладили!

— Не знаю… — хмуро отвечает Питер. — Я не знаю, что сделал этому человеку, раз в последнее время он совсем обнаглел и начал издеваться надо мной. Думаешь, я обижен на него просто так? Нет, подруга, на то есть причина! Человек, которого ты несколько лет считал своим близким другом, вдруг так меняется и начинает поливать тебя грязью, хотя ты ему ничего не сделал.

— Ну может, ты сказал что-то, что как-то задело его? Или правда что-то сделал, но позабыл об этом?

— Нет, Джессика, клянусь тебе, что я ничего не делал для того, чтобы так сильно разозлить Даниэля. — Питер медленно принимает сидячее положение и с грустью во взгляде смотрит на Джессику. — Я всего лишь защищаюсь от его агрессии и насмешек над неудачами в моей личной жизни. Он уже давно делал это. Я все это терпел и переводил в шутку. Однако у всего есть предел. И я его достиг.

— Хочешь сказать, что на самом деле он такой плохой и на самом деле относится к тебе ужасно?

— Я вообще не понимаю, как мог дружить с этим человеком столько лет, — закатив глаза, низким голосом отвечает Питер. — Наверное потому, что он был единственным, с кем я близко общался… Закрывал глаза на то, какая Перкинс на самом деле сволочь. Но я устал терпеть откровенные насмешки надо мной и ответил так, как должен был.

Питер тихо вздыхает и проводит руками по лицу.

— Черт, поверить не могу, что когда-то мы были неразлучными друзьями, а сейчас готовы глотки друг другу перегрызть. Почему он все это время откровенно насмехался надо мной и пользовался моей добротой? Я ведь никогда не делал ему ничего плохого и всегда был преданным другом и так много ему сделал.

— Тебе бы поговорить с ним спокойно и узнать, почему он так изменился, — с грустью во взгляде отвечает Джессика. — Я, конечно, не знакома с этим Даниэлем и не знаю, какой он на самом деле, но думаю, что есть причина, по которой этот парень стал так относиться к тебе.

— Я не желаю его видеть и слышать! — сухо заявляет Питер. — И клянусь, если эта шваль припрется ко мне домой, я с лестницы его спущу или точно набью морду. Я слишком долго терпел его откровенные насмешки. Но настало время положить этому конец. У меня достаточно причин покончить с нашей дружбой и оборвать любые контакты.

— Может, одна из причин ваших срывов и конфликтов также заключается в том, что вы слишком устали после тура с «The Loser Syndrome»? У вас не было ни одного свободного дня: в один день вы давали концерт, длящийся полтора часа. Каждый день вы репетировали и выступали по восемь часов в день. А потом вы и ваша команда отправлялись в другой город ранним утром. По такой схеме вы работали, как проклятые, почти полтора месяца, а то и больше. А по возвращению в Нью-Йорк, вы тут же подписали контракт и приступили к записи дебютного альбома, будучи дико усталыми. Я думаю, ничего удивительного нет в том, что сейчас все так происходит.

— Но ведь по началу все у нас получались, и никто из нас троих не жаловался. И нам уже удалось записать пару песен… Они очень хорошие, и я думаю, мы сможем включить их в альбом. — Питер на секунду замолкает и тяжело вздыхает. — Если он, конечно, будет…

— Если вы и дальше будете избегать друг друга, не пытаясь как-то разрешить свои конфликты, то группа распадется окончательно, — тихо отвечает Джессика. — Ведь каждый из вас так хотел попасть в мир музыки. Вы обещали друг другу, что сможете преодолеть любые разногласия и добьетесь своего.

— Я знаю, Джесс, знаю… — тяжело вздохнув и положив руку на плечо Джессики, тихо отвечает Питер. — Но ты прекрасно понимаешь, что у нас происходит… Точнее, что происходит между мной и Даниэлем.

— Поверь, я не оправдываю его, но считаю, что вам нужно поговорить и спокойно высказать все претензии. Может, вы смогли бы выявить причину недопониманий и найти способ наладить отношения.

— Нет, Джесс, я мириться ни за что не стану! — уверенно заявляет Питер. — Пусть хоть кто-то приставит пушку к моей голове, но я никогда не прощу этого ублюдка.

— Но он ведь тебе не чужой человек… Ты знаешь его очень давно и точно помнишь какие-то классные моменты, которые связывали вас обоих.

— Да, хороших воспоминаний было много, но после такого мне противно вспоминать это. — Питер снова тяжело вздыхает. — А поверь мне, я точно знаю, что этот человек никогда не будет сожалеть о своих поступках. Он с самого начала казался мне слишком холодным и наглым. И все люди, которые знают его, тоже так подумали, когда встретили его. Но сейчас я понимаю, что мои чувства не обманывали меня. Даже при огромном желании у тебя не получится скрыть свою настоящее нутро под маской.

— Однако этот парень мечтал оказаться на большой сцене и слышать возгласы поклонников… А из-за твоей безответственности все эти мечты так и останутся мечтами. Да и ваш солист тоже явно ужасно расстроен из-за того, что группа близка к распаду.

— Хочешь сказать, это я виноват в сложившейся ситуации? — резко переведя немного недобрый взгляд на Джессику, слегка хмурится Питер.

— Нет, Пит, я ни в чем тебя не обвиняю, — мотает головой Джессика. — Просто мне хочется направить тебя на верный путь… Чтобы ты попытался взять себя в руки, пошел к этим парням, поговорил и извинился перед ними.

— Ты думаешь, это так просто? — Питер снова принимает лежачее положение и уставляет взгляд на потолок. — Терренс еще мог бы меня как-то понять, но Даниэль никогда меня не поймет и даже не попытается, потому что он ненавидит меня. Не знаю почему… Но уверен, он был бы счастлив вытурить меня из группы и знать, что моя жизнь просто невыносима.

— Но вы раньше были такими хорошими друзьями! Вы были неразлучны… Вам было очень весело. Как можно было разругаться так сильно, что из друзей вы превратились во врагов? — Джессика на секунду замолкает и быстро окидывает взглядом всю комнату. — Что с вами произошло, Питер? Что же происходит сейчас?

— Люди меняются, дорогая Джессика, и ничто не остается прежним. Настала пора пойти по разным дорогам. Может, я боялся разрушать дружбу с единственным человеком, который общался со мной. Но сейчас у меня нет никакого желания продолжать считать эту падлу своим другом.

— Но что ты собираешься делать? — уставляет на Питера удивленный взгляд Джессика. — Каковы будут твои планы после того, как ты уйдешь из группы и разорвешь дружбу с Перкинсом?

— Забуду обо всем, что когда-то хотел сделать, — низким голосом говорит Питер. — У меня никогда не было смысла жить. Но сейчас мне хочется умереть и перестать так мучиться.

— Да? — Джессика быстро соскакивает с кровати. — И ты хочешь всю жизнь провести лежа на кровати и будучи в состоянии затяжной депрессии? Думаешь, что все разрешится само? Нет, Роуз, этого не будет, пока ты валяешься здесь, как овощ, и наплевал на все так глубоко, что подвергаешь свою жизнь опасности, оставив все двери открытыми. И хоть бы прибрался что ли… Невозможно находиться в куче грязи и нестираной одежды!

— Я не маленький ребенок, Джесс! — хмуро говорит Питер, слегка отрывает голову от подушки и переводит взгляд на Джессику. — Со своей жизнью мне лучше разобраться самому.

— Самому? — удивленно переспрашивает Джессика, громко усмехается и начинает активно жестикулировать. — Да что ты можешь решить? Раз ты сейчас так убиваешься, то что с тобой будет дальше? Ладно бы ты был девушкой, которая может быть в вечной депрессии. Но ты же мужик! Тебе надо быть сильным, а не прятаться ото всего мира, надеясь, что все проблемы разрешатся сами собой. За тебя их никто решать не будет.

— Ты пришла сюда, чтобы прочитать мне мораль? — грубо интересуется Питер. — Если это так, то лучше уйди из моей квартиры и больше никогда не приходи сюда.

— Ты выгоняешь меня? — широко раскрывает рот Джессика. — После стольких лет, что мы с тобой дружим, ты вот так запросто выставляешь меня за дверь? Ну, Питер Роуз, я не ожидала от тебя такого. Какой же ты козел…

— А чего приперлась тогда, раз я – козел?

— Мозги тебе вправить, мать твою! — вскрикивает Джессика и сильно бьет Питера руками по рукам. — Немедленно оторвал свой зад от кровати и пошел делать хоть что-то! Хватит валяться, чертов страдалец!

— Так, сейчас же прекрати орать в моем доме! — Питер резко принимает сидячее положение. — Это моя чертова жизнь, и я имею полное право распоряжаться ею как угодно. Я не обязан спрашивать чье-либо мнение и идти у кого-то на поводу.

— Да тебе вообще нельзя жить одному, ибо ты начал сходить с ума! Нет никого, кто мог бы объяснить тебе некоторые вещи и заставить делать хоть что-то, а не валяться на кровати и ждать чуда.

— Ну извините, мисс Тэйлор, что мне удалось заработать на свою собственную квартиру и жить, как я хочу.

— Мне очень жаль тебя, Роуз. Жаль, что ты сам отказываешься быть счастливым и заставляешь себя думать, что тебя все ненавидят, унижают и оскорбляют… Все было бы иначе, если бы ты сказал себе, что хочешь меняться, и начнешь делать первые шаги.

— Джессика, покинь эту квартиру по-хорошему, пожалуйста, — указав пальцем на выход из квартиры, раздраженно требует Питер. — А иначе я сам вышвырну тебя отсюда!

— Да как у тебя наглости хватает говорить такое, придурок? — слегка прищурив глаза и скрестив руки на груди, возмущается Джессика и стучит пальцем по виску. — Да у тебя точно крыша поехала из-за твоей гребаной депрессии! Не удивлюсь, если ты скоро будешь бросаться на людей с ножом или еще чем-нибудь.

— Сейчас же замолчи, Джессика! — Питер резко соскакивает с кровати. — Просто замолчи!

— Знаешь, мне кажется, что с такими темпами ты потеряешь дружбу со всеми людьми, которых знаешь, — спокойно говорит Джессика. — Ты почти потерял дружбу с Даниэлем, а следующим на очереди будет Терренс МакКлайф.

— И ты станешь в один ряд с ними? Верно?

— Извини, Питер, но раз ты так себя ведешь, то мне ничего другого не остается. Я уже устала пытаться заставлять тебя одуматься и извиниться перед своими коллегами по группе. Ты так и продолжаешь строить из себя жертву… Если у тебя не все в порядке с головой, то иди ко врачу лечиться! Пока кто-нибудь не пострадал из-за такого психа, как ты.

— А я устал слышать твои вечные нотации каждый раз, когда ты бесцеремонно приходишь в мою квартиру, умело пользуясь тем, что дверь открыта, — дыша, словно разъяренный бык, постепенно теряя всякое терпение и выдержку и крепко сжимая руки в кулаки, буквально шипит Питер. — Хватит указывать мне, как жить! Я сам могу решить, что делать.

— Я думала, что ты дорожишь своими друзьями. Но теперь я понимаю, почему у тебя их нет. Мало того, что ты отталкиваешь от себя всех девчонок, которые хотят с тобой познакомиться, а теперь еще с друзьями стал так поступать.

— Закрой свой рот.

— Ты эгоист, Роуз… Эгоист, который живет только для себя и даже не пытается приложить хоть немного усилий. Ты ждешь, пока за тебя все сделают. А теперь еще и начал страдать своей гребаной депрессией и стал совсем безответственным. Мало того, что группу подводишь, так еще и квартиру не запираешь и предлагаешь всем зайти сюда и брать что им вздумается.

— Прекрати читать мне свои нотации, которые меня совсем не волнуют, — раздраженно бросает Питер.

— И я скажу тебе больше: из-за своего омерзительного характера и эгоизма ты никогда не найдешь себе девушку, которая пожертвовала бы собой и своей жизнью, чтобы подтирать тебе ротик. И вытаскивать тебя из депрессии, в которую сам себя загоняешь. Не найдется такая дура, которая посвятила бы свою жизнь какому-то бестолковому придурку.

— Еще одно слово – и я выставлю тебя за дверь! Ты уже реально достала меня!

— И знаешь, может, твой бывший дружок был абсолютно прав в том, что ты совсем не умеешь общаться с девушками, потому что у тебя никогда не было подружек. Я не помню, чтобы за те годы, что мы с тобой знакомы, у тебя была хоть одна. Это начинает наводить на мысль о том, что в этом плане ты абсолютно бездарен. Или у тебя есть какие-то проблемы, которые не дают тебе возбуждаться при виде красивой девчонки. Ну или же тебя заводят не голые сиськи, а большие члены.

Питер окончательно выходит из себя, поскольку эти слова сильно задели его и заставили в очередной раз вспомнить о том, настолько он неудачлив в отношениях с девушками. Однако мужчина не показывает то, что сильно расстроен. Он пулей подлетает к Джессике, со всей силой вцепляется в ее руку и начинает тащить ее к выходу из квартиры, пока та издает негромкий писк.

— Эй, сейчас же отпусти меня! — чувствуя сильную боль от того, что Питер сильно схватил ее за руку, брыкается Джессика. — Слышишь, псих, немедленно отпусти! Мне больно! ОТПУСТИ Я СКАЗАЛА, МАТЬ ТВОЮ! КЛЯНУСЬ, ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, РОУЗ! ПОЖАЛЕЕШЬ!

А дойдя до двери, взбешенный Питер быстро раскрывает ее и со всей силы выталкивает потрясенную и возмущенную Джессику из квартиры. Из-за чего она буквально выбегает на лестничную площадку с негромким криком.

— ПРОВАЛИВАЙ ОТСЮДА! — громко кричит Питер. — Чтобы и духу твоего здесь не было! Мне не нужна ни твоя помощь, ни чья-либо!

— ХАМ! — громко вскрикивает Джессика, поправляя свои волосы и затаив на Питера такую сильную обиду, что она мысленно клянется себе больше не приходить сюда, даже под прицелом пистолета. — Ну и убивайся дальше, а я даже пальцем не поведу, чтобы помочь тебе! Клянусь, я не буду жалеть, если тебя реально кто-нибудь грохнет! Ты реально достал меня до чертиков!

— Я СКАЗАЛ, ПРОВАЛИВАЙ! — тяжело дыша, во весь голос кричит Питер.

Джессика резко разворачивается к Питеру спиной и тут же уходит куда подальше от его квартиры. А прогнав девушку из квартиры, мужчина еще какое-то время смотрит ей вслед, наблюдая за тем, как она уходит совсем неженственной походкой, слишком часто дыша и будучи слишком возбужденным и обозленным, чтобы мыслить адекватно.

Со всей силой захлопнув дверь через несколько секунд, после того, как он вышвырнул Джессику, Питер начинает нервно ходить по всей квартире, вцепившись в свои волосы и пытаясь как-то успокоиться и сдержать себя в желании уничтожить все, что он видит перед собой. Но даже попытка начать спокойно дышать не приносит никакого облегчения, а лишь еще больше усугубляет ситуацию. Долгое время блондин смотрит на хрустальную вазу, которая стоит в гостиной. А вскоре он резко хватает ее и со всей силой швыряет об стенку. От чего та разбивается на тысячу мелких кусочков с громким глухим звуком. Однако и это не помогает разъяренному Питеру, который хватается за свои волосы так, что готов вырвать их с корнем.

Вскоре в ход идут вещи, которые лежат на маленьком журнальном столике в гостиной. Питер с громким криком резко сбрасывает их на пол. А через секунду уничтожает и сам журнальный столик после того, как переворачивает его и разбивает на кучу мелких осколков. В итоге по всей квартире валяется огромное количество разбитого стекла, об которое можно легко поранить руки, и какие-то бесполезные вещи. Однако блондина это нисколько не волнует. Он определенно не станет это убирать. Даже если в его квартире в последние несколько недель творится полный беспорядок, а он даже не думает хоть немного прибраться.

Ну а уничтожив кое-что из своих вещей, Питер еще какое-то время нервно ходит по квартире и разбивает еще кое-что, что попадается ему под руку. Чуть позже он, тяжело дыша и чувствуя себя полностью опустошенным, одиноким и подавленным, подходит к одной из стенок. Блондин скатывается по ней вниз, проводит руками по всклокоченным волосам, которые явно уже давно не мыли, и закрывает лицо. Питер едва сдерживает желание разрыдаться навзрыд и закричать настолько громко, насколько это возможно. С надеждой, что ему удастся избавиться хоть от какой-то части боли, которую он всеми силами скрывает ото всех. О которой не желает никому рассказывать.

***</p>

Время обеда уже прошло. Ракель и Терренс сейчас находятся у себя дома, в своей комнате, и, сидя на кровати, обсуждают вчерашний вечер, который они провели вместе с Наталией и Эдвардом. Чье поведение показалось им очень странным и навело на подозрения в том, что у них не все так гладко, как кажется.

— Да, ты был прав, у них явно что-то произошло, — сидя на кровати напротив Терренса и подогнув обе ноги под себя, с грустью во взгляде говорит Ракель. — Эти двое очень странно себя вели вчера на ужине.

— У меня появились подозрения после того, как ты несколько раз сказала мне, что твоя подруга ни разу не говорила про моего брата, — тоже сидя на кровати, подогнув одну ногу под себя и проведя рукой по волосам, отвечает Терренс. — А те пару раз, что он все-таки писал мне сообщения во время своего исчезновения, Эдвард ни разу не говорил про Наталию. Мне это показалось странным, ведь до этого они могли часами обсуждать друг друга.

— Мне тоже так показалось… Наталия, которая раньше прожужжала нам с Анной все уши об Эдварде и часами могла говорить о том, как ей хорошо с ним, вдруг вообще перестала о нем говорить. Она могла бы говорить о чем угодно, но не про него.

— Верно… Эти двое могут спокойно говорить на совершенно разные темы, которые не касаются их самих. Но стоит только заговорить о них, то они будто становятся фальшивыми. Вчерашний ужин прекрасно показал нам это. Твоя подруга и мой братец игнорировали друг друга, ни разу не заговорили по своему желанию и совсем не обнимались.

— А еще они очень часто улыбались… Но эти улыбки были слишком уж натянутые… Я не верила, что они искренние.

— Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, будто у них есть какая-то роль. Они как будто играют идеальную пару…

— Согласна, они как будто договорились изображать из себя идеальную пару, — слабо кивает Ракель. — Только вот я нисколько им не поверила. И поняла, что ты был прав, почти сразу же, как только они встретились у нас дома и поздоровались.

— Именно! И заметь, что поначалу Наталия была весела и улыбчива. Но как только появился Эдвард, который и сам был бодрым и радостным, то оба вдруг сникли. Они безуспешно пытаются доказать нам, что у них все хорошо. Хотя актеры из них не очень. Ибо холод в их отношениях очень хорошо чувствуется.

— Да уж, а моя подружка врать точно не умеет, — с легкой улыбкой кивает Ракель. — Даже если она и пытается мне сорвать, то я чувствую это. Хотя и могу промолчать. Вчера я так и поступила, когда подумала, что будет бесполезно пытаться что-то вытащить из этих двоих.

— Согласен. Кроме того, Эдвард терпеть не может тех, кто ему врет… Но не исключаю, что и он сам может врать.

— Да, и теперь осталось узнать, что они от нас скрывают и почему строят из себя идеальную пару, — задумчиво говорит Ракель.

— Готов поспорить, что ни один из них не станет говорить об этом.

— Я тоже так думаю. Но ведь они должны понимать, что так не может продолжаться вечно.

— Надеюсь, эти двое все понимают. Но раз они ничего не говорят в присутствии друг друга, то вряд ли кто-то из них будет говорить об этом. Даже если кого-то из них рядом не будет. Нам вряд ли удастся так легко разговорить их и заставить рассказать причину их возможной ссоры.

— Ты думаешь, они боятся друг друга? Точнее, ты думаешь, что они боятся выдать либо какую-то свою тайну, либо тайну друг друга?

— Не знаю, Ракель, — качает головой Терренс. — Но если кто-то из них знает что-то, что могло как-то очернить другого в глазах других, то я могу понять, почему они молчат.

— Может быть, они просто поссорились между собой? А нам лучше не стоит вмешиваться в их дела… Зачем нам лезть в их дела и разрешать их личные проблемы. Эдвард и Наталия ведь не маленькие и сами должны искать компромиссы.

— Я бы тоже не стал вмешиваться в их жизнь. Но у них были слишком испуганные лица, когда они сидели друг с другом за столом. Интуиция подсказывает мне, что в это деле замешана какая-то серьезная проблема.

— Да, у Наталии и правда было слишком испуганное лицо, — вспоминая вчерашний вечер, задумчиво говорит Ракель. — Как будто она боялась, что Эдвард что-нибудь с ней сделает.

— Но что такого он может ей сделать, раз она буквально шарахается от него? — разводит руками Терренс. — Вчера Наталия сильно тряслась, пока была вынуждена сидеть вместе с Эдвардом и притворяться счастливой.

— Что если Эдвард причинил ей какой-то вред? Может, он так сильно напугал бедняжку, что она мечтает сделать все, чтобы не видеть его?

— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что он ее…

— Все может быть… — слабо пожимает плечами Ракель. — Я вот тоже страшно боялась тебя, когда ты злился и был похож на зверя, который без жалости убьет меня.

— Ох, Ракель, ты же прекрасно знаешь, что… — тихо стонет Терренс, окинув безразличным взглядом всю комнату и вспомнив о том периоде жизни, который мечтает вычеркнуть из своей жизни навсегда.

— Я знаю, Терренс, можешь не продолжать, — с легкой улыбкой мягко говорит Ракель и кладет руку на плечо Терренса, нежно поглаживая его. — Это всего лишь предположение. Что Эдвард мог так или иначе прийти в бешенство и причинить Наталии такую боль, что ей теперь страшно находиться с ним.

— Ну зная характер нашего с Эдвардом отцом, то такое вполне возможно, — хмуро и задумчиво говорит Терренс. — Даже если у Эдварда характер нашей мамы, это не означает, что он все время будет таким спокойным и уравновешенным.

— Думаешь, что такое все-таки может быть?

— Как бы мне ни хотелось этого говорить, но я вынужден ответить положительно, — тихо вздыхает Терренс. — Да, Эдвард намного спокойнее меня и не заводится с полуоборота, как я. Но я все равно не верю, что его и правда нельзя разозлить. Может, придется постараться ради этого, но это возможно.

— Ладно, давай будем считать, что это одна из причин их странного поведения. Хотя я и уверена, что чтобы его разозлить, нужно очень постараться.

— Верно… Но исключать этого мы не можем.

— Но знаешь, есть еще одна вещь, которая меня беспокоит, — приложив палец к губе, задумчиво говорит Ракель. — Не знаю, в курсе ты или нет, но однажды Наталия обмолвилась о том, что есть что-то, что она не в силах никому рассказать. Я, конечно, не стала ее ни о чем расспрашивать в тот раз. Но мне кажется, что это тоже вполне может быть причиной всех этих бед.

— Да, я знаю, Эдвард что-то говорил об этом, — задумчиво отвечает Терренс. — Он много раз пытался узнать, что с ней произошло. Но ему тогда не удалось ничего от нее добиться.

— Интересно, что же это могло быть? — слегка хмурится Ракель, уставив взгляд в одной точке. — Что могло произойти с Наталией?

— Подожди, но разве она так ничего не рассказала? — сильно хмурится Терренс. — Тебе, Эдварду, Анне, своими родителями…

— Нет, прошло уже очень много времени, но она так ничего и не рассказала.

— Про ее бабушку мы все и так прекрасно знаем. Но неужели есть что-то еще? Более ужасное…

— Не знаю, Терренс… — тяжело вздыхает Ракель. — Я очень много думала над этой ситуацией, но до сих пор не могу предположить, что такого могло с ней произойти.

— Ты думаешь, она могла бы быть связана с происходящим между ней и Эдвардом?

— Вполне возможно… Но это должно быть действительно что-то очень ужасное, что вывело бы твоего брата из себя и заставил так охладеть к своей девушке.

— О, черт, как же все тяжело и запутано… — тяжело вздыхает Терренс, кидает взгляд на дверь, ведущую на балкон и запускает пальцы в свои волосы. — Честно говоря, я не знаю, за что нам цепляться… Не могу отделаться от чувства, что вся ситуация не принесет нам ничего хорошего.

— Я тоже растеряна и ничего не понимаю… — слабо качает головой Ракель. — Но с другой стороны должна признаться, что мне как-то неспокойно. Меня все больше начинает посещать мысль, что проблемы Наталии и Эдварда принесут нам немало бед.

— Именно поэтому я хочу как можно скорее узнать, что с ними происходит. И было бы неплохо узнать тайну Наталии. Дабы понять, может ли она как-то быть связанна с этим.

— Может быть, нам все-таки стоит попытаться поговорить с Наталией и Эдвардом по отдельности? Да, знаю, что это бесполезно, но вдруг нам удастся разговорить хотя бы кого-то из них и заставить рассказать какую-то информацию?

— Нет, Ракель, в этом нет никакого смысла, — спокойно отвечает Терренс. — Мы оба знаем, что эти двое будут продолжать молчать и делать вид, что все хорошо.

— Но, Терренс, попробовать нужно! Мы не можем что-то сделать или предпринять, не зная никаких подробностей.

— А ты думаешь, спросив их, мы сразу все узнаем? Нет, милая, этого не будет!

— Можно как-то надавить на них или как-то вывернуть все так, чтобы они неосознанно выдали себя. Может, нам повезет, и мы узнаем хотя бы общие детали картины.

— Мы только зря потратим время, — слегка качает головой в знак отрицания Терренс, на секунду отводит взгляд в сторону, но потом снова переводит его на Ракель. — Прости, но я не собираюсь говорить ни с одним из этих двоих.

— Но что ты предлагаешь? У нас нет никаких возможных версий и других способов что-то узнать. Если они нам ничего не говорят, то и другие не смогут нам помочь. Пока что единственный способ – поговорить с Эдвардом и Наталией напрямую.

— Они будут все отрицать, пойми ты это. Для начала можно просто сходить к родителям Наталии в гости и осторожно узнать у них, как она ведет себя в их присутствии. Вот они точно могли бы что-то рассказать нам.

— Мы обязательно поговорим с ними, но только чуть позже. Хотя я не уверена, что они что-то знают. И вообще, ты поступай так, как хочешь, а я попробую пригласить Наталию прогуляться и осторожно расспрошу ее обо всем. Если мне не удастся узнать, что происходит между ней и Эдвардом, то хотя бы попытаюсь узнать о той тайне, которую она скрывает несколько месяцев.

— Ах, Ракель, ты опять начинаешь упрямиться, — с легкой улыбкой качает головой Терренс.

— Мои дедушка и тетя говорят, что хоть я и упрямая, но иногда могу оказаться права, — невинно улыбается Ракель. — Я знаю, что многого мы не добьемся, если поговорим с ними наедине. Но я чувствую, что должна это сделать и поговорить с Наталией. Пусть даже я узнаю всего лишь пару фактов, но это будет уже что-то. У нас будет причина размышлять над дальнейшими действиями.

Терренс ничего не говорит и лишь тихо вздыхает.

— Так что, прости, Терренс, но я сделаю это, потому что хочу, — уверенно заявляет Ракель. — Говорить ли с Эдвардом или нет – решать тебе, но я ни за что не упущу шанс поговорить с Наталией. Ну а если будет нужно, я и с твоим братцем тоже побеседую и узнаю, что он сделал с моей подругой.

Терренс снова вздыхает, с легкой улыбкой нежно приобнимает Ракель за плечи, мягко поглаживая их, и мило целует ее в макушку.

— Ох, ну и что же мне с тобой делать, Ракель Кэмерон?

— Понять и простить, — тихо хихикает Ракель. — Ну и позволить поболтать с подружкой и уговорить ее признаться во всем.

— Если ты хочешь поболтать с подружкой и обсудить какую-нибудь новую коллекцию одежду или купить что-то из косметики, то можешь встречаться с ней в любое время, — по-доброму усмехается Терренс. — Тебе же никто не запрещает…

— Тогда доверься мне и будь уверен, что я вытащу из своей подружки хотя бы одно слово насчет ее отношений и ситуацией, произошедшей несколько месяцев назад.

— Если эта девушка молчит уже столько месяцев о каком-то своем секрете, то она уж точно не расскажет о том, почему устроила весь этот концерт вместе с моим братцем.

— Боже, ну почему ты такой пессимистичный и так уверен, что ничего не получится? — тихо стонет Ракель, мягко отстраняется от Терренса и легонько щиплет его за щеку. — Где твой боевой настрой, Терренс МакКлайф? Что произошло с моим неотразимым красавчиком, который никогда не сомневается в том, что делает, и всегда был уверен, что добьется своего?

— Да уж, будешь тут решительно настроен… — устало вздыхает Терренс, окинув взглядом всю комнату. — Опять на нас свалилась куча проблем… Мои друзья по группе собачатся как кошка с собакой и винят друг друга во всех грехах… Написание песен уже который день срывается… Ни один из этих двоих не отвечает на мои звонки… Студия вот-вот разорвет с нами контракт, и наш менеджер сводит меня с ума своим приказным тоном… А теперь еще и проблемы с младшим братом и его подружкой добавились…

Терренс на секунду прикрывает глаза и медленно выдыхает.

— Просто замечательно! — восклицает Терренс. — Жизнь просто прекрасна! Хотя мне казалось, что наша жизнь все-таки наладилась… Что мы с тобой начали бы готовиться к свадьбе… Ты бы продолжала заниматься своей карьерой модели, я бы наконец-то стал известен как музыкант… А Эдвард с Наталией были бы счастливы друг с другом…

— Я тоже так думала… — тяжело вздыхает Ракель и слегка улыбается. — Может, мне поменять свое второе имя Эллисон на какое-нибудь другое? Чтобы оно давало понять, что в моей жизни постоянно происходят какие-то проблемы, и я не могу жить спокойно больше полугода… А что! Зато будет ясно, что у меня не все так радужно, как кажется на тех фотографиях, что я выкладываю в своих аккаунтах в Twitter, Facebook и Instagram.

— Хм, и давно ты начала отшучиваться в подобные моменты? — удивленно посмотрев на Ракель, хмурится Терренс.

— А что еще остается? — слабо пожимает плечами Ракель и опускает взгляд вниз. — Заливаться слезами, рвать на себе волосы и ломать все подряд? Мне уже этого хватило сполна… За последний год я уже и так достаточно наплакалась и больше не хочу…

Ракель тяжело вздыхает, еще больше склоняет голову и задумывается о чем-то своем. Терренс пару секунд с жалостью во взгляде смотрит на девушку, нежно гладит ее по щеке и придвигается к ней поближе.

— Иди сюда, солнце мое…

Терренс приобнимает Ракель за плечи обеими руками, целует ее в висок и мягко гладит по голове, пока та улыбается намного шире, чувствуя, как тепло ей становится в тот момент, когда он прижимает ее к своей груди.

— По крайней мере, мы не одни, и нам хватит сил справиться со всеми трудностями, — с легкой улыбкой отмечает Терренс.

— Хоть это радует… — тихо отвечает Ракель. — А иначе я бы точно сошла с ума, если бы была вынуждена разбираться с проблемами сама.

Пока Ракель это говорит, она прижимается к Терренсу еще ближе и начинает играть с пуговицей на его черной рубашке. Чуть позже мужчина переводит взгляд на девушку и пару секунд смотрит на нее.

— Полагаю, я заразил тебя своим пессимизмом? — интересуется Терренс и с легкой улыбкой прикладывает ладонь к щеке Ракель. — Раз ты стала такой грустной.

— Предлагаю утешать друг друга, чтобы смотреть на вещи более оптимистичным взглядом, — с тихим смехом отшучивается Ракель.

Терренс слабо качает головой и заключает Ракель в свои нежные объятия, которые та с радостью принимает. Девушка тут же утыкается носом в плечо мужчины и чувствует его запах, который так успокаивает ее. А тот мило целует ее в щеку и пальцами перебирает ее мягкие волосы, которые он обожает гладить и нюхать, прекрасно зная, как сильно ей это нравится. Да и ему тоже это очень нравится. Его это как-то успокаивает. Именно поэтому Ракель тоже запускает руку в волосы своего жениха и медленно перебирает их пальцами, в какой-то момент мило поцеловав его в висок и погладив по голове.

А через некоторое время влюбленные медленно отстраняются и еще немного смотрят друг другу в глаза с легкой улыбкой на лице. Из-за этого в воздухе воцаряется пауза. Но затем Терренс скромно улыбается, мягко гладя Ракель по руке, пока та тыльной стороной ладони нежно ласкает его щеку.

— Ладно, если ты хочешь поговорить с Наталией, то сделай это поскорее, — дружелюбно говорит Терренс. — Я все еще считаю, что это ничего нам не даст, но попытаться стоит.

— Я приглашу ее куда-нибудь завтра вечером, — с легкой улыбкой обещает Ракель. — С утра не смогу, потому что у меня завтра начнется съемка, которая продлится почти весь день. А вот вечером я вполне смогу куда-нибудь с ней сходить и поговорить.

— В таком случае я тоже попробую пригласить Эдварда где-нибудь посидеть и поговорить с ним. Думаю, что сделаю это завтра… С утра немного поработаю с материалом группы, а потом позвоню ему и спрошу, не хочет ли он куда-то сходить.

— Хорошо… Раз уж мы решили действовать, то начнем расследование уже завтра.

— Да, конечно…

Ракель молча переводит взгляд куда-то в пол и ненадолго задумывается. А затем она смотрит на Терренса и с грустью во взгляде смотрит на него, пока тот водит рукой по своему лицу и поправляет чуть непослушные волосы.

— Говоришь, с твоей группой совсем все плохо? — интересуется Ракель.

— Думаю, что хуже не бывает, — тихо вздыхает Терренс. — Как я уже говорил, если раньше только до Питера было трудно дозвониться, то сейчас и Даниэль не отвечает на мои звонки. Мне, конечно, все равно. Я все равно сейчас не буду искать их и умолять работать. Но раз в день я все равно пытаюсь набрать.

Терренс крепко сцепляет пальцы рук.

— Хотя с другой стороны я могу их понять… — добавляет Терренс. — Ведь мне и самому хочется отключить телефон и не отвечать на звонки, которые как-то связаны с делами группы. Нет желания выслушивать претензии нашего менеджера Джорджа и слышать, как он ругает нас, как маленьких детей, и заставляет чувствовать себя какими-то идиотами.

— Но ты ведь объяснил менеджеру всю ситуацию, — отмечает Ракель.

— Да, только его это не волнует. Плевать, что Даниэль и Питер собачатся, как буйволы, и не могут работать вместе. Главное для Джорджа – результат. Но я не могу ничего ему дать.

— Неужели ему и правда все равно на конфликт в группе?

— Его это волнует в последнюю очередь. И из-за всей ситуации выслушивать претензии приходиться мне… Потому что я – лидер группы и единственный, кто согласен работать.

— Милый… — Ракель мягко гладит Терренса по руке, с жалостью во взгляде смотря на него. — Жаль, что я ничем не могу помочь…

— Иногда мне кажется, что никто не поможет, ибо Питер и Даниэль разругались так, что ни о каком примирении и речи быть не может. Они за это время сказали друг другу уже столько гадостей, что вряд ли это забудется.

— Почему бы тебе не сходить к Даниэлю домой и не поговорить про его агрессию к Питеру? Думаю, он находится там вместе с Анной.

— Я думал о том, чтобы и к Даниэлю домой поехать, и с Питером поговорить наедине. Но не уверен, что они захотят говорить. И один, и другой наотрез отказываются говорить, что происходит. Нет, у нас всех, конечно, есть подозрения, но мне хочется убедиться в этом точно.

— Уверена, что все дело в этом. Не знаю, настолько ли все безнадежно, но попытаться поговорить друг с другом и высказать свои претензии им точно надо.

— Я тоже так думаю, но сейчас мне бы не хотелось думать об этом. Обязательно поговорю с этими двумя, но чуть позже. Мне нужно настроиться на разговор и найти нужные слова, чтобы убедить их спокойно поговорить без обвинений и потасовок.

— А я думаю на днях встретиться с Анной… Мы уже давно с ней не говорили и не виделись. И она, возможно, что-то расскажет мне про эту историю.

— Вы с Наталией вроде бы хотели предупредить ее, что ей нужно быть осторожнее с Даниэлем из-за его агрессии к Питеру.

— И мы не передумали. При первой встречи мы обязательно предупредим ее и скажем, что при любом проявлении агрессии она должна немедленно собирать свои вещи.

— Решать, конечно, только ей, но как говорится предупрежден – значит, вооружен.

— Верно. Никаких планов разрушить ее пару с Даниэлем и ничего личного к нему. Просто предупреждение…

— Хочешь поговорить с ней сегодня?

— Ну вообще-то, я хотела бы заехать к дедушке в гости. Он хочет, чтобы я помогла ему прибраться в квартире. Заодно посоветуюсь с ним … Уверена, дедуля подскажет, что делать.

— Ты хочешь поехать к нему сейчас или вечером?

— Сейчас. А с Анной встречусь после встречи с Наталией.

— Значит, оставляешь меня дома в полном одиночестве? — хитро улыбается Терренс, положив руки на колени Ракель.

— Всего на пару-тройку часов… — Ракель гладит лицо Терренса обеими руками и оставляет на его губах короткий поцелуй. — Зато потом я буду полностью в твоем распоряжении.

— В полном?

— Буду готова сделать все, что ты только захочешь.

— Звучит очень заманчиво…

— К тому же, ты пока можешь и сам куда-нибудь сходить. Чтобы не сидеть дома одному!

— Нет, я лучше останусь дома, — слабо качает головой Терренс. — В студию я не поеду, ибо мне нечего там делать без Роуза и Перкинса. А песни я могу и дома попытаться написать. Тем более, что в последнее время у меня появилось немного вдохновения.

— Покажешь мне результат? — с легкой улыбкой интересуется Ракель. — А может, лучше сыграешь что-нибудь?

— Только когда все будет готово, — нежно поглаживая Ракель по щеке, скромно отвечает Терренс. — Будь терпеливой, моя королева.

— Хорошо, я буду ждать. И запомню, что ты обещал мне.

— Обещаю, как только хотя бы одна песня будет записана, то ты услышишь ее среди первых.

— Поймаю на слове, когда придет время.

Терренс скромно хихикает, а Ракель смотрит на часы, висящие в комнате на стене.

— Что ж, я, пожалуй, пойду… — задумчиво говорит Ракель и медленно встает с кровати. — Пойду съем что-нибудь, а потом поеду к дедушке.

— Будь осторожна на дорогах, — мягко говорит Терренс, встает с кровати и гладит Ракель лицо обеими руками.

— Ты же знаешь, что я всегда вожу машину аккуратно.

Влюбленные скромно улыбаются, обмениваются милым поцелуем в губы и на пару секунд заключают друг друга в нежные объятия. А отстранившись от Терренса, Ракель покидает комнату. Мужчина чувствует, что немного проголодался и хочет пойти на кухню в поисках чего-то вкусного. Конечно, Терренс умеет готовить некоторые блюда, которым его когда-то давно научила его мать. Однако он учился делать это ради того, чтобы не помереть с голоду, когда до жил в съемной квартире. После переезда в этот дом он редко использовал эти навыки. Но сейчас как раз тот случай, когда надо вспомнить все что ему известно.

— Что ж, полагаю, пришло время вспомнить, как приготовить еду и не устроить пожар на кухне, — тихо усмехается Терренс и хитро улыбается. — Хотя я не сомневаюсь, что у меня это получится. Ведь у меня все получается просто великолепно. Даже с готовкой я всегда справлялся блестяще.

Терренс гордой походкой подходит к зеркалу и некоторое время смотрит на свое отражение, которым – что скрывать – искренне восхищается.

— Ты просто красавчик, Терренс, — с гордо поднятой головой говорит Терренс и немного поправляет свои волосы. — Да и ты просто не можешь быть уродом рядом с такой сногсшибательной невестой. Такой красавице нужен мужчина под стать. И ей очень повезло, что им стал ты. Самый сексуальный мужик в мире…

Терренс широко улыбается своему отражению, мысленно восхищаясь собой. А затем он направляется к выходу из своей комнаты, покидает ее и медленно спускается вниз, чтобы проверить, что есть из еды в холодильнике и приготовить поесть. Ну или по крайней мере, попытаться это сделать…

***</p>

Тем временем Наталия находится у себя дома. Ей не пришлось коротать время в одиночестве, так как к ней в гости пришла Анна. Несмотря на то, что этот визит неожиданный, блондинка очень рада увидеть свою подругу. Летиции и Энтони, родителей Наталии, сейчас дома нет, ибо они ушли куда-то по рабочим делам. А это значит, что у подружек появилась хорошая возможность немного посплетничать.

— Боже, подруга, мы с тобой так давно не виделись! — впуская Анну квартиру, восклицает Наталия. — Я уже не помню, когда мы с тобой виделись в последний раз.

— Честно говоря, я тоже… — с легкой улыбкой отвечает Анна, вместе с Наталией направляясь в гостиную. — Ты на целый месяц уехала в Мексику, и мы с тобой только в Facebook переписывались.

— Однако я никогда не забывала о тебе и Ракель и не могла дождаться дня, когда мы с родителями вернемся домой.

— А ты, кстати, давно вернулась? Ты вроде не писала, когда собираешься домой! Если бы не сообщение Ракель, я бы еще долго не узнала о твоем приезде.

— Я собиралась сказать тебе, что вернулась еще позавчера, и хотела предложить встретиться где-нибудь. Но тут ты сама пришла ко мне…

— Просто очень сильно соскучилась. — Анна присаживается на диван вместе с Наталией и берет ее за руки. — И хотела немного поболтать с тобой.

— Надеюсь, ты обрадуешь меня какими-нибудь новостями о хороших изменениях?

— Ох, к сожалению, обрадовать тебя нечем… — с грустью во взгляде огорчает Анна, убрав прядь волос с глаз. — Нам только казалось, что жизнь стала лучше, но все стало еще хуже.

— Ты имеешь в виду то, что происходит в группе Терренса, Питера и Даниэля? Кажется, у них там серьезные проблемы, и группа на грани распада.

— После этого турне с «The Loser Syndrome» Питер и Даниэль начали ругаться как кошка с собакой по неизвестной причине. А недавно они подрались прямо в студии. Но благо Терренсу удалось их успокоить и не дать им поубивать друг друга.

— Да, я знаю, Терренс вчера все рассказал, — с грустью во взгляде вздыхает Наталия и на секунду опускает взгляд вниз. — Он такой расстроенный из-за этого конфликта Роуза и Перкинса… МакКлайф разрывается между ними и всеми силами пытается как-то помирить этих двоих. Но они явно не хотят спасать группу и свою дружбу. Вчера парни вообще не явились в студию и отключили свои телефоны.

— Я пыталась уговорить Даниэля перестать это делать и поехать в студию. Но он наотрез отказался. Мол, пробью Питера, если увижу. — Анна тяжело вздыхает. — Грустно, что никто не хочет идти на примирение. Даниэль настроен очень агрессивно к Питеру и постоянно унижает его. А Питер во всем винит Даниэля и говорит, что он предал их дружбу.

— Кстати, а ты не знаешь что-то еще о ссоре между ними? — задумчиво интересуется Наталия. — Может, Даниэль хотя бы тебе объяснял причины, почему он стал таким агрессивным к Питеру и унижает того, кто был его другом?

— Честно говоря, мало что… Даниэль ничего не говорит конкретного и лишь говорит о том, какой Питер плохой, и то, что он всех подводит.

— Но в этом он все-таки прав… Зачем Питер и правда подводит всю группу и напивается так, что потом по стенке ползает?

— Ничего не могу сказать… Никто ничего не говорит.

— Уверена, что у них произошло что-то очень серьезное, раз они из-за чего-то так сильно поссорились и готовы пожертвовать своей группой.

— У меня есть несколько предположений… — накручивая на палец прядь волос, задумчиво отвечает Анна. — Одно из них, это то, что они слишком сильно устали от тура с «The Loser Syndrome».

— Да, но этот тур закончился еще месяц назад, — разводит руками Наталия. — У них было время, чтобы отдохнуть и привести свои мысли в порядок.

— Сразу после того, как они вернулись в Нью-Йорк из Сан-Франциско, все трое начали работать над дебютным альбомом. Поначалу все шло более или менее хорошо, хотя иногда все же случались какие-то споры и моменты раздражения. Но потом все стало хуже, когда Даниэль разругался с Питером.

— Но кто начал провоцировать все эти ссоры?

— Даниэль говорит, что это Питер. Он винит его во всем, что происходит с их группой.

— Но что он такого делает, что заставляет злиться всех остальных? — заправив прядь волос за ухо, слегка хмурится Наталия.

— Только если то, что, Питер слишком ходит по ночным клубам, где перебирает с алкоголем и затем целыми днями страдает от головной боли, ломоты во всем теле и отсутствия способности нормально думать.

— Не думала, что он до такого опустится… С чего вдруг он начал пить спиртное и медленно идти по пути, по которому идут все алкоголики?

— Уверена, что причина тому есть. Но пока что Роуз никому ничего не говорит и лишь вынужден защищаться от агрессии Даниэля, который, если честно, стал относиться к нему просто ужасно.

— Ты в курсе, что он все это время насмехался над Питером из-за того, что он ни с кем не встречается или вообще не имеет никакого опыта в общении с девушками?

— В курсе. И Даниэль прекрасно знает, что я осуждаю его за это. Я не собираюсь делать вид, что он поступает правильно. Как бы сильно мне ни хотелось обелить его из-за любви к нему.

— Слушай, мы тут с Ракель говорили об этом и считаем, что тебе следует быть осторожней с Перкинсом, — осторожно говорит Наталия. — Нам кажется, что если Даниэль стал так ужасно относиться к Питеру, то… Это может означать, что он может оказаться не таким хорошим, как нам казалось. И… Сделает тебе что-то плохое…

— Я и сама стала бояться, что Даниэль однажды изменит свое отношение и ко мне, — тяжело вздыхает Анна и крепко сцепляет пальцы рук. — Если это случится, я не знаю, что буду делать. Ведь я слишком сильно люблю его и крепко привязалась к этому человеку… Холодному и дерзкому снаружи, но нежному и доброму внутри… По крайней мере, пока что он со мной себя так и ведет.

— Не обижайся, подружка. Мы с Ракель ничего не имеем против Даниэля и не будем обвинять его, пока не станет известна настоящая причина его ссоры с Питером. Просто мы хотим предупредить, что ты должна бежать от него, если вдруг он начнет проявлять хотя бы небольшую агрессию к тебе. Это докажет, что он действительно холодный, злой и наглый человек, который обожает смеяться над страданиями других.

— Все в порядке, Наталия, я и сама давно об этом думаю. Но надеюсь, что все-таки Даниэль не такой плохой и когда-нибудь будет жалеть, что так издевался над бедным Питером. Роуз-то ведь очень хороший парень. Такой скромный, добрый, вежливый… Он сразу мне понравился.

— Если твой возлюбленный действительно окажется таким ужасным и не пожалеет об издевательствах над блондином, то я буду сильно удивлена тому, что два таких разных человека могли столько лет так близко дружить.

— Пока что Даниэль, к сожалению, вообще не жалеет об этом и продолжает поливать Питера грязью и обвинять во всех грехах. Но я надеюсь, что через некоторое время он поймет, как ужасно поступил со своим другом, и прекратит издевки, так задевающие человека, который грустит от того, что одинок.

— Господи, и чего такой симпатичный парень с таким потрясающим характером и великолепным телом не может найти себе подружку? — недоумевает Наталия. — Да любая умерла бы от счастья, если бы заполучила такого парня!

— Может, девчонки и вьются вокруг него, но он всех отшивает и не хочет влюбляться… Оправдывает это нежеланием встречаться с девушками.

— Кто знает… Лично мне кажется, он не похож на бабника. Того, кто еще не нагулялся и твердо решил остаться холостяком. Питер явно хочет и с девушкой встречаться, и жениться, и папой стать.

— Я тоже так думаю… Но может, он и правда пока что не готов к этому. А Даниэль, к сожалению, не понимает это и издевается над ним.

— Ох, вряд ли кто-то думал, что его многолетняя дружба с Питером будет разрушена. До этого всего Даниэль так много рассказывал о нем и отзывался об этом парне намного лучше, чем сейчас. Перкинсу было интересно и весело с ним.

— Боже, и чего ему не хватало? — тихо вздыхает Наталия. — Я уверена, что Питер не сделал ничего плохого Даниэлю, чтобы так разозлить его и заставить возненавидеть.

— Пока что это остается загадкой… Очень долго останется загадкой… До тех пор, пока они оба не успокоятся и не признаются в том, что произошло.

— Жаль, что мы не можем им помочь… — с грустью во взгляде тяжело вздыхает Наталия.

— Я тоже очень хотела бы им помочь, но с другой стороны, это их дело, — заправляет за ухо прядь волос Анна. — Не мы ругались… И мы никак не связаны с их отношениями…

— Ты права… — Наталия на секунду опускает взгляд вниз. — Конечно, хочется сделать так, чтобы они помирились, но лучше пусть разбираются между собой. Когда-нибудь нам все станет известно, и мы перестанем ломать голову над причинами их конфликта.

— Уверена, что однажды кто-то из них точно все объяснит.

Наталия бросает мимолетную улыбку, и две-три секунды рассматривает свои руки.

— Ладно, дорогая, давай мы пока оставим Перкинса и Роуза в покое, — с легкой улыбкой говорит Анна. — Ты лучше расскажи мне, как там у тебя дела с Эдвардом.

— Э-э-э, у нас все замечательно… — неуверенно говорит Наталия, натянув на лицо фальшивую улыбку и став заметно напряженной и грустной.

— Знаешь, я не хочу вмешиваться в твою жизнь. Но некоторые твои сообщения на Facebook навели меня на мысль, что в твоих отношениях с ним не все так гладко. Ты говорила о нем не слишком охотно…

— Нет, тебе так показалось… — Наталия крепко сцепляет пальцы рук, довольно часто дыша от волнения. — Просто… Пальцы уставали, когда я слишком долго набирала текст в телефоне или на клавиатуре.

— Хм, а чего ты занервничала, когда я произнесла имя Эдварда? — слегка хмурится Анна. — Раньше при его упоминаний ты вся начинала светиться и широко улыбаться. А сейчас тебя буквально всю трясет, и ты явно не хочет говорить об этом человеке часами…

— Нет, подруга, что ты такое говоришь… — несчастно улыбается Наталия, нервно оттягивая тонкое серебристое колечко, что надето на ее указательном пальце. — У нас с Эдвардом все прекрасно… Вот вчера мы встретились впервые после долгой разлуки, вместе поехали в дом Ракель и Терренса на ужин и здорово провели время.

— Вы были у них на ужине? Но вроде бы Эдвард куда-то пропал!

— Уже вернулся. Он просто уезжал из города на некоторое время. И так получилось, что я вернулась в Нью-Йорк одновременно с ним. А Терренс с Ракель пригласили нас к себе домой.

— А где Эдвард пропал?

— Сказал, что какие-то дела были… Но что именно – я не знаю… Подробностей он никому из нас не говорил.

— Интересно… — слегка хмурится Анна. — Этот парень уже не первый раз куда-то уезжал… Раньше он предупреждал об этом заранее… Но в этот раз – нет…