Часть 5: Ледяной холод руки (1/2)

7 сентября 1536 года, дворец Уайтхолл, Лондон, Англия.</p>

Солнце уже начало свой восходящий путь, согревая землю, белые кирпичные сводчатые стены и крышу Уайтхолла. Ветер с реки Темзы гонял по небосводу гряду стреловидных облаков, и в воздухе пахло осенью.

Король Генрих обратил внимание на свою новую супругу, королеву Джейн Сеймур.

—Милая, леди Мария стала частым гостем в твоих покоях.

-Верно, Ваше Величество.- ответила его супруга с веселой улыбкой.- Мария милая и ласковая. Она—все, на что я надеялся.

—Очень хорошо, — рассеянно пробормотал он.

Английская королевская чета сидела за столом, полным вкусных блюд. На блюде королевы была кряква, немного овощей и заварной крем. Поскольку у правителя был особый аппетит к мясу, подавались блюда из жареного на вертеле мяса, оленины, цапли, китового мяса, белой цапли и т. д. Для королевы и короля соответственно принесли кувшин парного молока и графин вина.

Улыбнувшись еще шире, Джейн продолжила:

-Я горжусь своей падчерицей! Неудивительно, что она так дивно любима за свою добродетель и доброту в сердцах людей.

Выражение лица правителя было отстраненным, как будто его мысли были где-то в другом месте.

-Я рад, что ваши отношения с Марией развились до такой близкой дружба.

Утренний свет лился через окна королевских апартаментов, придавая мягкое сияние кремовой яичной скорлупе и бежевому декору. Несмотря на то, что свет был довольно теплым, он был мягким и меланхоличным, обычным для этого времени года.

Король Генрих сделал Уайтхолл своей главной резиденцией в Лондоне в 1530 году. До своего отстранения от власти в 1529 году кардинал Вулси владел бывшим Йорк-Плейс. Вулси приказал расширить и перестроить дом в великолепном масштабе. Унаследовав ядро ​​особняка кардинала, Большой зал, Королевскую капеллу и сводчатые винные погреба, правитель Тюдоров приступил к обширной программе реконструкции: в 1531–1532 годах были возведены ворота Уайтхолла с башнями, новые сады и огороды. был изложен. Здесь Генри отпраздновал свой брак с Анной Болейн более трех лет назад и свой союз с Джейн Сеймур несколькими месяцами ранее.

До его свадьбы с Джейн Сеймур интерьер королевских покоев был окрашен в красный цвет. Генри и Анна хотели, чтобы все вокруг них ассоциировалось с интенсивным цветом любви, страсти и желания. Все позолоченные кресла и стулья, сделанные из темного ореха, были обиты малиновым бархатом. Большая кровать с балдахином и резным изголовьем была задрапирована алым шелком. Покрывала, ковры и скатерти тоже были такого цвета. Стены были обиты малиновой парчой и украшены фресками во французском стиле.

Желая начать новую жизнь со своей возлюбленной Джейн, Генри повелел стереть все до единого следы изгнанной бывшей возлюбленной. Все портреты, эскизы и миниатюры Анны Болейн были уничтожены. Символы романа Анны и Генриха — переплетенные буквы «Н» и «А» — были удалены из покоев монарха и повсюду во дворце. Было запрещено произносить имя Болейнской шлюхи.

В отремонтированных комнатах правителя, у стен бежевого цвета, некоторые из которых были увешаны гобеленами с изображением охоты и активного отдыха, стояла массивная резная мебель из дуба. На стенах не было сказочных фресок и гобеленов с мифологическими сценами, что было слишком по-французски в сознании Генриха и, следовательно, могло напомнить ему Анну. На начищенных деревянных полах были разбросаны яркие коврики. Новая огромная кровать с балдахином, установленная на возвышении в дальнем конце его спальни, была задрапирована кремово-белой тафтой.

Генри взял кубок вина и отхлебнул немного.

—Признаюсь, я сбит с толку вашим поведением. Вы не посетили принцессу Елизавету ни разу после нашей свадьбы.

В глазах Джейн мелькнул страх.

—Ваше величество, я… я…

-Что, Джейн? Говори вместо того, чтобы заикаться.- Тон его был суровым.

—Я думала, что ты не одобришь моего внимания к девушке.- Она не называла Елизавету королевской особой, потому что, по ее мнению, ребенок был незаконнорожденным.

Закинув в рот кусок оленины, он жевал, говоря.

-Я изгнал ее Иезавель, мать блудницы, из своего царства. Однако Елизавета — принцесса крови и моя наследница, пока от нашего союза не родится сын.- Он проинструктировал ее сквозь прищуренные глаза:- Ты должна стать материнской фигурой для Елизаветы. Раздели свое время между двумя моими дочерьми.

Она прикончила свою крякву.

—Я сделаю, как вы пожелаете, сир.

Генри догадался, что она согласилась неохотно.

-Она всего лишь маленькая девочка, хотя в ее жилах течет кровь блудницы из рода Болейн.- Его глаза сияли от гордости, когда он добавил:- Она моя дочь! Одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что она насквозь Тюдор.

Леди Джейн Сеймур показала замешательство. Он действительно скучает по Елизавете? Он не выказывал никакого желания видеться с ней после ареста шлюхи. Он даже приказал держать ее подальше от себя после выхода блудницы из Башни. Поведение мужа озадачило ее, и ей захотелось узнать его причину, а еще больше предсказать изменения в его отношении к девушке.

После отъезда Анны Болейн из Англии король Генрих отправил Елизавету от двора в ее резиденцию, Хэтфилд-Хаус. Католическая фракция, состоявшая из сторонников Екатерины Арагонской, была счастлива, что Анну отстранили и сослали. Но, к их величайшему огорчению, девочка осталась принцессой, несмотря на позор своей матери. Монарх продолжал щедро финансировать ее хозяйство, но ребенок был не в фаворе.

Наконец, леди Мария Тюдор была принуждена подчиниться королевской воле. Под угрозой тюремного заключения она подписала клятву превосходства и признала союз своей матери с королем кровосмесительным и незаконным. Хотя старшая дочь правителя воссоединилась с его отцом, Генрих не осыпал ее нежностью и держал на расстоянии вытянутой руки, оставаясь рядом с ней настороженно, как бы ожидая, что она может отречься от собственной клятвы.

Джейн раздражало, что к дочери блудницы из Болейн до сих пор относятся с уважением. Поскольку до своей свадьбы с Генрихом она всегда была предана Екатерине, истинной королеве Англии, она считала Марию законной принцессой Уэльской, пока та не родила королю сына. Таким образом, просьбы ее супруга заменить мать Елизавета, мягко говоря, смутили Джейн.

Читая ее мысли, Генри убеждал:

-Как только ты увидишь Елизавету, ты полюбишь ее. Она очаровательная и не по годам развитая девушка. Даже те, кто не любит Анну, склонны любить ее.

На лице его королевы была послушная улыбка.

—Я сделаю все, что вы прикажете, сир.

В маленьких аквамариновых глазах мелькнула сбитая с толку ярость.

—Ты даже не хочешь видеть принцессу, не так ли? Ты ненавидишь мою маленькую девочку, потому что ненавидишь ее мать?

При этом Джейн напряглась, его вопрос был слишком близок к цели.

-Клянусь, у меня нет никакого негативного отношения к принцессе Елизавете. Ребенок невиновен в грехах своей матери. Я просто понятия не имею, как вести себя с ней, потому что она будет задавать много вопросов о своей матери. Я также боюсь сделать что-то, что может не понравиться Вашему Величеству.

Правитель сунул в рот кусочек белой цапли, прежде чем ровным голосом произнес:

-Елизавета не создание своей матери. Наша задача — сделать так, чтобы она стала умной, блестящей и добродетельной принцессой, которой будет гордиться дом Тюдоров и который возвысит его на международной арене.

-Конечно. В твоем голосе звучит отцовская гордость.

Взяв ее руку в свою, монарх убедительно заговорил.

-Джейн, милая, у тебя безупречное сердце Девы Марии. Вы помогли мне примириться с моей упрямой старшей дочерью и тем самым доказали, что вы так благожелательны, как только могут быть святые. Мы должны растить Елизавету вместе, поэтому ты должна попытаться стать для нее матерью.

Королева выпила немного молока.

—Тогда я постараюсь подружиться с ней.

Рассветное осознание того, что сегодня был особенный день, отразилось на его лице.

-Я должен был привести Елизавету в суд на прошлой неделе. У нее день рождения, и она одна.

Она усмехнулась.

—Вы все еще можете пойти к своей дочери, сир.

—Именно этим я и займусь после еды!- Взгляд его метнулся к окну, где солнце почти достигло своего полуденного зенита.- Я поеду в Хэтфилд и встречусь со своей девушкой.

—Мы могли бы пригласить принцессу ко двору, если вы того пожелаете.- Ей не нравилась эта идея, но она сделает все, чтобы угодить Генри, который уже ясно изложил свою позицию.

По щелчку пальцев царя слуги торжественно принесли жареного павлина, одетого в собственные переливающиеся голубые перья. Блюда из лобстера и марципана, приправленные корицей и перцем, были поданы для Джейн, которая также заказала ананас.

Остаток трапезы прошел в гробовом молчании. Джейн попыталась немного поболтать, но Генри лишь что-то проворчал в ответ. Солнечные лучи, струившиеся за его спиной, затемнили его черты, но на одну мимолетную секунду ей показалось, что она увидела вспышку восторга в его глазах, когда она спросила его о языковых способностях Елизавета, о которых она много слышала.

Ненасытно поедая павлина, король хвастался:

-Елизавета такая умная! Леди Брайан, ее гувернантка, говорит, что моя девочка преуспела в изучении французского и итальянского языков, чему она учила ее по указанию матери.- Он сделал паузу, поморщившись при упоминании Анны.- Леди Брайан рекомендует нанять для Елизаветы талантливого репетитора.

Джейн внутренне вздрогнула, но выдавила улыбку. Вопросы осаждали ее сознание. ”Означает ли привязанность монарха к Елизавете, что какая-то его часть все еще любила Анну Болейн?” Она поклялась, что не потерпит неудачу там, где потерпели неудачу ее предшественницы. Ей должно быть суждено дать ему здорового сына, живой образ своего отца, который вытеснит дочь проститутки в линии наследования английского престола. К сожалению, Джейн еще не была беременна.

Наступило свинцовое молчание, растянувшееся почти на целую жизнь. Когда слуги стали убирать со стола, правитель по-прежнему ничего не сказал жене с непроницаемым лицом.

—Ваше величество, — обратилась к нему королева.—Почему ты не хочешь поговорить со мной?

-Потому что я разочарован— отрезал король Англии.

Лицо Джейн побледнело.

-Почему?

Наступила короткая пауза, пока Генри рассматривал свою жену. Со скромным лицом, тихой и скромной грацией, исходивший от нее, Джейн Сеймур была хороша в традиционном английском стиле, с мягкими серыми глазами и шелковистыми длинными белокурыми локонами. В платье из кремовой парчи с серебряными нитями, с высоким вырезом она олицетворяла чистоту, сострадание, послушание и преданность своему государю, как гласил ее девиз: «Обязана повиноваться и служить».

Корсаж королевы из серебристого шелка сверкал белым жемчугом, как и ее массивное жемчужно-сапфировое ожерелье на груди. Джейн предпочитала светлые тона и предпочитала жемчуг, который идеально подходил ко всем ее нарядам. Она чиста, как жрица-весталка, хотя я сделал ее женщиной в нашу брачную ночь. Она не бодрая брюнетка с восточными глазами, черными, как полночь. Мысленно король корил себя за то, что снова сравнил Джейн с мерзкой шлюхой.

Ледяным голосом Генри произнес:

-Ты еще не беременна.

Ее лицо поникло, как будто вся земля обрушилась на нее.

-Ваше величество, я молюсь о здоровом сыне каждый день дважды. Ничто не может сделать меня счастливее, чем известие о моей беременности.

-Если вы не забеременеете в ближайшее время, нам нужно будет проконсультироваться с доктором Баттсом.

Джейн сплела руки на коленях, как целомудренная служанка.

-Я могу сделать это сегодня.

Правитель покачал головой.

—В этом нет необходимости, Джейн. Ведь мы женаты всего три месяца. Но я ожидаю, что вы забеременеете к Рождеству.

Она робко кивнула.

-Я буду больше и больше молиться за ребенка.

Его дурное настроение испарилось, Генри ухмыльнулся ей и поднял чашу в тосте.

-За нашего сына! За славного тюдоровского принца, который будет править Англией после меня, как король Эдуард VI!- Выпив от души, он добавил:- Я люблю тебя, Джейн, на самом деле больше, чем Екатерину и Анну. Но если ты родишь мне наследника мужского пола, моя любовь к тебе будет бесконечной и вечной.

Ее улыбка говорила о некотором беспокойстве.

—Бог благословит нас сыном, Ваше Величество.

***</p>

Покинув королеву Джейн, король Генрих отправился в Хэтфилд в компании Чарльза Брэндона, герцога Саффолка. Сидя верхом на своем белом жеребце, закутанном в фиолетовый камчатный камзол до земли, в сбруе, расшитой золотом и бледно-желтым бархатом, король рысью ехал по улицам Лондона в сопровождении своего друга детства и отряда гвардейцев.

—Быстрее, Чарльз, — приказал английский монарх, пришпорив коня.

-Да, сэр.- Герцог Саффолк призвал свою лошадь ускориться.

Пока перед ним мелькали улицы и люди, Генри размышлял о своем третьем браке. Он был счастлив иметь Джейн в качестве жены, которая была такой милой и благословленной, какой никогда не была искусительница из рода Болейн. Он убедил себя, что его третья жена была любовью всей его жизни, в то время как его чувства к Анне Болейн и Екатерине Арагонской бледнели по сравнению с чувствами к Джейн.

За месяцы, прошедшие после отъезда Анны в изгнание, его ум пережил несколько замечательных фаз. Поначалу волнение его страсти к Джейн заслоняло все остальное, в то время как его ненависть к Анне росла с каждым днем. К его удивлению, его жизнь с Джейн превратилась в огромную инерцию привычек и рутины слишком быстро, на его вкус. Все в его браке было гладко и невыносимо мягко: их отношения были подобны безмятежному затишью, сну мертвеца, без огня, обжигающего и палящего его.

Генри жаждал приключений и дикости любовных ощущений с Джейн. Он хотел проводить ночи со своей женой, открывая невидимые части тела и места, получая колоссальное удовольствие, не поддающееся описанию. Но Джейн была так покорна и слишком коротка в постели, что их встречи были такими же безвкусными, как травяные отвары, которые давал ему врач, когда он пытался вылечить изъязвленную ногу. Некоторое время Генри пытался чувственно экспериментировать с Джейн, и однажды он вовлек ее в интенсивный и немного грубый секс, но она была слишком напугана, как если бы он был сатаной, проповедующим проповедь о святости, несмотря на то, что подчинил ее. бледная форма к его злу.

Разум похотливого тюдоровского монарха был обеспокоен видениями похотливой Джейн, пока он не понял, что они были просто плодом его воображения. В последние несколько недель в его неудовлетворенном теле вновь начала проявляться потребность в огне, и поэтому Генри завел себе новую любовницу — леди Анну Бассет, которая прислуживала в доме его жены. Его страсть к леди Бассет была яростной и дикой; каждый раз, когда он брал ее, он чувствовал себя солдатом, которого слишком долго лишали женской нежности, а она упивалась их общим теплом. Тем не менее, Генрих нуждался в огне Анны Болейн, который все еще был лихорадкой в ​​его крови.

Этой шлюхи из Болейн здесь нет, она покинула мое королевство по моему приказу. В этот момент улицы, запруженные людьми, здания и рынки вокруг него — все казалось Генриху чуждым, как будто его мир перевернулся, и он шел по полотну своей жизни, как чужой своему собственному существованию. Поток тоски по Анне хлынул в пустоту его внутреннего царства, и он не мог подавить его, ибо голод по ней уже давно вкрался в плоть его существа.

Генри перевел взгляд на своего спутника.

-Я жажду увидеть Елизавету!- В этот момент быть рядом с его малышкой было равносильно обладанию частичкой Анны.

Отвернувшись, монарх не заметил, как Чарльз слегка нахмурился. Герцог не держал зла на девушку, у которой его ложь о прелюбодеянии Анны лишила ее матери. Он не хотел, чтобы Елизавета была слишком благосклонна к своим родителям. Он навсегда останется верным памяти великой королевы Екатерины, с которой жестоко обошлись из-за порочности блудницы. ”Несправедливо, что Мария незаконнорожденная, а Елизавета все еще принцесса”. Подумал Чарльз.

Голос короля прервал размышления подданного.

-Елизавета, должно быть, каждую ночь снится много хороших снов о своем отце. Сегодня она будет рада меня видеть.

—Я уверен, что она будет рада.- Саффолк изобразил улыбку на своем обычно угрюмом лице.

Натянув поводья, правитель оглядел окрестности. Они уже были в пригородах столицы и теперь двигались дальше на север, в сторону Хартфордшира.

Его черты исказились, Генри прохрипел:

-Мне нужно, чтобы моя девочка была полностью свободна от злых чар Анны.-Смягчившись, он подтвердил более спокойным голосом:- Дети настолько невинны, что смотрят на самых близких им людей и подражают им. Вот почему Джейн должна проводить больше времени с моей дочерью, чтобы воспитывать ее в соответствии с чистыми и незапятнанными моральными принципами.

Его отвращение к Анне радовало Саффолка.

—Королева Джейн будет гораздо лучшей матерью для вашей дочери, чем блудница. Она научит принцессу быть по-настоящему добродетельной и благородной.

Кивнув, английский монарх пустил лошадь галопом; другие последовали их примеру. В считанные минуты город остался позади. Они ехали по стерне, простирающейся по холмистой местности и долине, разбитой оврагами с оттенком зелени деревьев и кустарников. Грохот копыт превратился в нарастающий каскад звуков, так как королевская группа ускорила свою скорость и вскоре вошла в Королевский охотничий лес Хэтфилда, построенный во времена норманнских королей.

В деревне в окрестностях Хэтфилда король Генрих приказал остановиться, когда в поле зрения появилась хорошо одетая пара. Какой-то помещик и его молодая жена следили за уборкой и обмолотом зерна, пока работали их арендаторы. Как только они заметили королевскую партию, то узнали штандарт Тюдоров и поспешили навстречу своему государю. Когда правитель спрыгнул со своего жеребца, лорд услужливо поклонился, а его супруга сделала неловкий реверанс.

-Ваше Величество!- Этот человек видел своего сюзерена всего один раз в Лондоне много лет назад. Будучи хозяином небольшого имения, он не имел достаточно средств, чтобы жить при дворе.- Мы безумно рады вас видеть! Мы с удовольствием проведем для вас экскурсию по нашей уютной усадьбе. Мы Лорд и Леди…

Генри прервал его:

-Ваше имя вообще не имеет значения.- Его пристальный взгляд переключился на жену. -Твой супруг устроит со мной захватывающий танец, но тебя не будет.

После минутной паузы лорд соединил точки. Слухи об охоте короля Англии в сельской местности вместе с герцогом Саффолком и другими его фаворитами имели гнусную известность даже в провинциальных дворянских кругах. Понимающая ухмылка Чарльза Брэндона подтвердила намерения монарха, и этот человек решил использовать это в своих интересах.

Спешившись, Саффолк спросил:

-Куда они могут пойти, чтобы побыть в одиночестве?- Это был не первый случай, когда он устраивал внебрачные связи своего сюзерена во время их охотничьих поездок.

Лорд указал на дом в поле.

-Там! Это наша маленькая охотничья усадьба.

-Превосходно.- Раздался приглушенный смех Брендона.

Глаза Генри с возрастающей жадностью блуждали по пухлой фигуре незнакомой дамы, одетой в простое платье из коричневого бархата, украшенное жемчугом. Ее светло-желтые кудри обрамляли привлекательное лицо с оттенком недоумения, что очень его забавляло. Все англичанки по праву принадлежали своему государю, и все его случайные любовники обычно оставались довольными. Когда его взгляд остановился на ее тонко очерченных губах, Генри затвердел от желания.

— Иди, — приказал мужчина жене. —Не заставляйте Его Величество ждать.

Женщина выглядела смущенной.

—Но...— Ее голос дрогнул.

Ее муж рявкнул:

-Отдайся королю.

Генри шагнул к ней.

—Ты не пожалеешь, моя дорогая.

Через несколько минут правитель уже раздевался внутри коттеджа. Когда он сократил расстояние между ними, женщина в нерешительности попятилась. Он поманил ее к себе и вдруг подхватил на руки, затем отнес к кровати, обитой старым голубым штофом.

—Ты прелестный маленький кусочек, — похотливо пробормотал он. — Тебе понравится моя страсть.

Часть ее колебаний испарилась.

—Вы… доставите мне удовольствие, сир?

Аквамариновый взгляд заманчиво блестел.

-Вряд ли ваш муж будет опытным любовником.- Он поцеловал ее в губы.- Но это восхитительная игра, так что давайте сыграем в нее сейчас.

Она сняла платье и бросила его на пол. Генри заключил ее в свои объятия, и его губы ласкали ее шею. Женщина была в восторге от того, что могущественный король Англии, высокий и сильный, хочет ее; кожа его слегка дородного тела была теплой на ее прикосновение, его голос был таким хриплым и низким. Когда его руки скользнули к ее груди и вниз по животу, допуская волнующие вольности, из нее вырвалась череда стонов. В течение следующих двух часов любовники совокуплялись самым непристойным образом, и монарху не нужно было беспокоиться о позе или бессмысленной болтовне, поскольку она охотно открывалась ему и соответствовала ему каждый раз, когда он входил в нее.

7 сентября 1536 г., Хатфилд-Хаус, Хатфилд, Хартфордшир, Англия.</p>

К тому времени, когда королевская процессия наконец прибыла в Хэтфилд, солнечный диск начал склоняться к горизонту. Как только кавалькада остановилась в огромном зеленом парке, затененном сгущающимися сумерками, правитель Тюдоров спрыгнул с седла и направился к входу. Спешившись, герцог Саффолк подвел поводья лошади своего сюзерена к конюху.

Входная дверь открылась, и Елизавета Тюдор появилась снаружи в окружении своих фрейлин. При виде короля все женщины опустились в реверансах.

Когда ее первоначальное изумление рассеялось, принцесса Елизавета метнулась к нему, как голубка, преследуемая ястребом, и бросилась в его объятия. Беззаботно смеясь, король Генрих подхватил ее на руки и закружил, как танцор, а затем прижал к себе.

Леди Маргарет Брайан, гувернантка Елизаветы, и остальные с праздничным выражением лица наблюдали за воссоединением правителя с ребенком. Даже враг Анны, Чарльз Брэндон, не смог сдержать улыбку, потому что сцена была слишком трогательной, чтобы оставаться к ней равнодушным.

Когда они расставались, Елизавета воскликнула:

-Папа! Ты пришел ко мне на день рождения!

Монарх весело улыбнулся.

-Конечно, я здесь, моя Елизавета. Как я мог забыть об этом особенном дне? У меня есть для тебя чудесный подарок!

-Что это?- В темных глазах дочери Анны Болейн вспыхнуло любопытство.

Внезапно Генри почувствовал себя подавленным разумом, телом и духом. Время, которое обычно облегчало обычные печали, только усиливало тяжесть его горя по поводу предполагаемых измен Анны. Он стал обитателем вечного царства, где призрак Анны преследовал его, как призрак. Сегодня он все время думал о прелюбодейке против своей воли, и знакомое чувство удивления охватило его, когда он посмотрел в глаза дочери.

Два коричневых бассейна волшебной глубины! Пара темных глаз, идентичных глазам Анны, Генри наполовину жаловался, наполовину ворчал про себя. Они привязывают меня к душе моей дочери, как когда-то колдовство Анны поработило меня к ней. В глазах Елизаветы он уловил слабый след обвинения, словно она молча упрекала его за то, что он разлучил ее с матерью. В этот момент две пещеры девушки, казалось, буквально вспыхнули, что так напомнило ему пещеру Анны, что он едва мог представить себе оживление на лице дочери.

-Папа? — позвала Елизавета, и на ее лице было написано заразительное воодушевление.