Глава XVI. Истоки ереси (2/2)

– Обдумала я дело наше... – со вздохом произнесла Димитреску. – Правы вы, тяжела болезнь моя, да только вы одна лечение её ведаете, никто о мази такой и не знает даже, потому и продавать вы её не хотите, в обмен прося доверия да дружбы моей.

– Ваша правда, – кивнула гостья.

– А вы ж бедности пребываете, – продолжила пани. – Погляжу я, как подарила я вам шубу свою, так и ходите вы в ней да платья своего не меняете.

– Так ежели денег нет, то откуда б обновкам взяться? – пожала плечами проводица. – Нет у меня мужа, чтоб содержать меня мог. Да детьми я не обзавелась.

– Умерли? – осторожно спросила госпожа.

– Мужа достойного не нашла, – спокойно ответила лекарша.

– Оно и среди панов достойных по пальцам перечесть можно... – пробубнила Альсина. – Но не о делах семейных мы говорить стали, а о деле лекарском. Что ж, разумно предложение ваше — вы меня лечить станете, а я дам вам защиту свою.

– Нет предела мудрости вашей, – приложила Миранда руку в груди да опустила голову в поклоне благодарственном.

– Ежели случится чего, то где искать мне вас? – спросила Димитреску.

– Нет в том надобности, – ответила гостья. – Всегда знать я буду о бедах ваших да приду на помощь.

– Всё загадками вы говорите да юлить пытаетесь, – сказала пани, на гостью внимательно глядя.

– Стало быть есть у меня разум бабский, – самодовольно сказала проводица.

– Принято у нас, что баба только дурой и бывает, а есть ведь и такие, что похлеще мужиков, – сказала хозяйка. – Слыхали ль вы о Маргарите Наваррской, что мудростью своей спасла из плана брата своего Франциска, короля французского?

– Не читаю я книг таких, – ответила лекарша. – По душе мне книги о деле лекарском.

– А я вот всё читаю, – откровенно призналась Альсина. – И философию, и о политику, и иногда о деле лекарском.

– Неужто всё в переводе на румынский да латынь имеется? – поинтересовалась Миранда.

– Да не всё, – ответила Димитреску. – Сама я в оригинале на румынском, италийском, немецком, латыни да древнегреческом читаю, всё вот французский осилить пытаюсь, да выходит дурно.

– Я и погляжу, много книг у вас, – сказала проводица и оглядела комнату, книгами заваленную, да всё ж опять ей Библия на глаза попалась. – Говорите, что спасают вас молитвы православные?

– Да, – ответила барыня. – Как дурно мне совсем делаетеся да ноги слушаться перестают, так приходит ко мне батюшка Иов, приложит ко лбу икону православную да молитвы читает, а потом отпускает меня боль нестерпимая да сон одолевать начинает.

– Стало быть православная у вас вера, – допытывала её гостья.

– Имеет ли то значение какое? – изогнула бровь Альсина.

– Да никакого, – спокойно ответила Миранда. – А как относитесь вы к верам другим?

– Не на исповеди я, чтоб откровениями такими делиться, – деловито ответила Димитреску.

– Не подумайте вы дурного чего, – успокоила её гостья. – Я лишь к тому вопросы задаю, чтоб не пугали вас взгляды мои на мир сей, потому как знакома я с приверженцами верования яростного. Побоялась я, что до иступления вы в Бога веруете, потому станете меня крестить да водой святой обливать.

– Это что ж у вас за вера такая? – живо заинтересовалась пани по натуре своей любознательной. – Не протестантство ли часом?

– Да можно ль верой это назвать, ежели одна я веру в Бога своего имею? – более скромно заговорила лекарша.

– Это как? – не поняла Альсина.

– Видели ль вы Бога кроме как во снах своих да на иконах? – в лоб спросила Миранда.

– Нет, – немного ошарашенно ответила Димитреску.

– А я видала Бога своего да коснуться его могу, – шёпотом призналась гостья.

– И каков он на вид? – поинтересовалась пани.

– Обделён он красотой человеческой, однако ж есть у него сила такая... – голос провидицы брал за душу.

– Какая? – чуть наклонилась Альсина.

– Рану всякую он исцелить может, – ответила Миранда. – Как коснёшься его, так сразу забирает он боль твою да раны кровоточащие лечит.

– И как кличут его? – спросила Димитреску.

– Бог Чёрный, – ответила лекарша.

– Это что же, кожа у него чёрная? – пани изогнула бровь.

– Да то и кожей тяжело назвать, – ответствовала гостья, не понимая даже, как сама мишенью для расспросов стала. – То увидеть надо, чтоб понимание было.

– Поглядела б я на него, – задумчиво сказала Альсина.

– Всему время своё прийти может... – загадочно произнесла Миранда.

– А имеются ль молитвы для Бога вашего? – спросила Димитреску.

– Молитв особых не надобно, достаточно дар его принять, – ответила гостья.

– А каков же ж дар? — пани чуть наклонила голову.

– То не объяснить толком, то видеть надо, – увильнула от ответа провидица. – Вижу я, что попала я под расспросы ваши.

– Ну не вам же ж только мучить меня вопросами изворотливыми, – усмехнулась Альсина.

– К слову сказать, мазь моя — дар Бога Чёрного, – призналась Миранда.

– Стало быть посвящена я в дело ваше, – посмеялась Димитреску. – Однако ж есть у религии вашей ритуалы какие? Скажем, крещение особое.

– Нет, – немного растерялась гостья.

– А текст священный? – злорадствовала пани.

– Нет, – вновь растерянно ответила провидица, голову опуская.

– А может символ у вас есть религиозный? – спросила Альсина.

– И того нет, – отчаянно ответила Миранда.

– Ну какая ж это религия? – усмехнулась Димитреску. – То культ али ересь поганая. Так любой божество себе придумать может да поклоняться ему. Вы б того добились, чтоб были поклонники у Бога вашего. Тогда б были вы пророком религиозным.

– Так... а как же ж? – и сама не поняла учёная, что попала в ловушку собеседницы своей.

– Давайте так мы поступим с вами... – встала пани с кресла своего, подошла к столу письменному да вернулась вместе со стопкой бумаги заморской, чернилами да пером гусиным. – Вот вам бумага письменная. Писать-то вы хоть умеете?

– Умею! – гордо ответила гостья.

– Изложите вы на бумаге думы свои да потом послушаю я сказ складный, а то не гоже о религии мысли рваные слушать, – вернулась Альсина в кресло своё да посмотрела на собеседницу свою с высокомерием великим. – Ступайте с Богом... с каким захотите — хоть с моим, хоть с вашим.

Уж удержалась Димитреску, чтоб напоследок не перекрестить учёную загадочную, да всё ж не ей глумиться над верой православной да чувствами людскими. Однако ж дуростей таких и от юродивых ей слыхивать не приходилось — те волками воют да песни поют, а тут ей лекарша с ликом закрытым сказки о ереси своей рассказывает. Отвести б её к батюшке Иову, уж он-то выгонит бесов из души заблудшей. С минуту смотрела Миранда на стопку бумаг заморских — дорог подарок сий да ещё чернила дали с пером гусиным. Казалось, что ликовать должна она от подарка такого, да всё ж гложут её насмешки барские — то шубу она ей в ноги бросит, то насмехается над верой её... А может и правда не вера это вовсе? Самой учёной решать это должно, раз считает она себя пророком Бога Чёрного. Встала гостья с места своего, а сама так и видит, как сдерживает хозяйка замка сего смех заливистый. Уложила провидица перо меж листов бумажных да взяли в руки стопку тяжёлую, уж чернила-то ей Альсина сверху поставила, чтоб не утруждать гостью, дело за малым лишь остаётся — донести до пещеры подарки новые.

– До встречи следующей, пани Димитреску, – чуть сузила глаза Миранда.

– До встречи следующей, – кивнула Димитреску. – Не забудьте вы уж подготовить тексты для религии своей.

Нахмурилась учёная, что появились линии тяжёлые на лбу её, однако ж не видать того было под капюшоном клубоким. Подошла гостья к двери тяжёлой да постучала в неё ногой, всё ж заняты руки её. Открыла ей Катерина дверь да в сторону отошла, чтоб не уронила её провидица подарки свои, иначе не отмоют служанки ковры от чернил заморских. Ох, как зла была Миранда на пани здешнюю, потому как хотела она задурить голову её рассказами своими, а по итогу в дураках осталась да ещё и глядела на неё Альсина с важностью особой, как было то с шубой норковой. Теперь уж дали ей бумаги заморской, пусть и вышло это путём позорным, да всё ж не нужно ей больше делать записи наскальные, всё перенести можно на листы бумажные, только б хватило их, иначе опять унижаться придётся. И тем не менее добилась своего учёная — согласилась Димитреску на мазь её целебную в обмен на дружбу да доверие, стало быть теперь уж должно ей лучше понять мысли пани гордой, чтоб не попадать в положение неловкое да опять обсмеянной не оказаться, всё ж горда провидица мрачная, не желает она унижения терпеть, особо от богачей здешних. Немало за время это подарков получила Миранда — банка стеклянная, шуба норковая да теперь принадлежности письменные. А вот унижения сего не забудет учёная злопамятная, пусть и не поймёт она никак, что сама добилась того откровенностью своей.