Глава I. Девушка на выданье (2/2)

– Рада, батюшка, рада! – ответила дочь. – Уж давно мечтаю быть мужниной женой!

– Сегодня жениха и увидишь, – кивнул воевода. – Иди готовься, да хорошенько, чтобы Стефан глаз от тебя не отвёл!

Румынка сразу засуетилась: бежать ли ей целовать отца или готовиться, ведь ещё баню нужно натопить. Альсина взяла себя в руки: она крепко поцеловала отца в щёку и скорее убежала прихорашиваться, ведь времени остаётся всего ничего. Отец улыбнулся, приложив чуть скрюченные пальцы к следу губ дочери, вспоминая свою красавицу Илону. Ах, как бы она сейчас была рада за дочь! Воевода сжал губы, прикрытые густыми усами, не хочет он уже выть от боли потери любимой, много лет прошло, а прошлого уже никак не вернуть, только вспоминать.

Когда стало темнеть, то в особняке семьи Димитреску зажгли свет европейских люстр, расставили столы до отказа полные угощений и вина, дорогие сервизы и бокалы из хрусталя, даже музыкантов нашли... Чтобы всё было как на Западе, а то османы совсем со своей культурой заели! Гостей ждут только в шесть часов после полудня, а девушки толпятся у стен с самого утра, желая увидеть молодого воеводу, каждая признавалась ему в любви, даже возникали драки. Стоявший у окна Богдан лишь качал головой, а сам даже посмеивался над глупостью этих дурочек, которые не знают о решении домов Димитреску и Хайзенберг, но Бог с ними. Хозяйка особняка, Бьянка, что была женой Богдана и матерью Стефана, контролировала работу служанок, чтобы те не портили еду и посуду, чтобы всем хватало вина и стульев, а музыку было слышно во всех уголках.

Всё было готово ровно к 18:00. Самые голодные и расточительные аристократы, которе таковыми являются лишь за заслуги своих предков, уже стояли у ворот, занимая лошадей даже у конюхов, хорошо если найдут деньги расплатиться. Некоторые планировали поправить своё финансовое положение за счёт брака Стефана и одной из своих дочерей, ведь Богдан родню не обидит. Были те, кто пришёл сюда исключительно ради еды и вина, кто-то за весельем и шумной музыкой, а самые сливки этой деревни будут обсуждать европейские веяния, философию, поэзию... В общем все найдут себе дело. Богдан уже в открытую смеялся над девушками, которые походили на свору голодных собак, казалось, что кинь им Стефана, так они перегрызут друг другу глотки за него. Но пришло время и ворота особняка семьи Димитреску открыли свои двери для всех гостей, но конечно проверяли по особому списку, ведь не хотелось, чтобы кто-то лишний занимал чьё-то место, а ведь «зайцев» оказалось порядка пяти десятков, если не больше. На такие торжества обычно опаздывали самые именитые гости, какими были Хайзенберги, которые намеревались приехать всей семьёй: Мирча, Альсина и Карл, может и сын найдёт себе здесь пару.

Когда прошло полчаса, то Богдан уж стал волноваться, что нет самых важных гостей, а ведь девушки всё подбирались к Стефану, того гляди вновь подерутся за него. Даже Бьянка не могла успокоить мужа, он уже стал считать это опоздание оскорблением в своей адрес, если не хуже. Но вот к нему подбежал расторопный юнец, что служил вроде церемониймейстера, сказав то, что хозяин особняка желал услышать. Богдан расплылся в довольной улыбке, словно кот, погладил брюхо и взмахом руки приказал играть что-то более торжественное. Гости сразу обратили на это внимание, нельзя ведь просто так посреди танца менять музыку. Все столпились у входа и у окон, желая видеть этих важных особо: у въезда остановилась коляска европейского манера, запряжённая двумя вороными жеребцами. Лакей любезно открыл дверь, чтобы вышли Хайзенберги в полном составе: отец, сын и дочь. Юные графы сразу подтянулись, ведь Альсина была тут первой красавицей, о её красоте ходят фантастические легенды.

– Пан Мирча Хайзенберг с сыном Карлом и дочерью Альсиной! – объявил герольд.

Большие двери открылись и под торжественную музыку в огромны зал вошла эта удивительная семья немецкого происхождения. Молодые люди чуть ли не падали в обморок от красоты Альсины, а девушки посмеивались над Карлом, но он не обращал на это внимания, пусть себе хохочут. На удивление Хайзенберг младший пришёл без собаки, хотя в прошлый раз Раду снёс половину девушек, гоняясь за длинной косой. Особо взгляд был устремлён на младшую Хайзенберг: бледное лицо приобрело немного краски за счёт косметики, что старая Эржебет считала дурным тоном, но девушка её не послушала; в ушах блестят золотые серьги, а на шее колье из жемчуга и золотой подвеской в виде головы лошади и подковы — фамильный герб Хайзенбергов. Платье из белого льна, словно у невесты, показывая всю невинность девичьего тела, а по мраморному полу цокают каблучки, но неслышно и еле уловимо, будто дочь Мирчи плывёт по полу как лебедь.

– Ну здравствуй, Мирча! – сказал Богдан, приветственно разведя руки. – Заждались тебя уже!

– Дочь сказала, что пока не станет идеальна, то никуда из дома не выйдет, – сказал Мирча, обняв старого друга.

– Да куда ж идеальнее? – удивился Димитреску. – Сразу видно — дочь Илоны. Румынская кровь, а не твоя немецкая! Зато сын в тебя. Карл, а что ж ты без собаки?

– Да тут и так псов полно, – криво улыбнулся Карл. – Целая свора!

– Богдан! – Бьянка, видя, что муж начинает злиться, сразу оказалась рядом. – Стефан уж свою невесту заждался.

Альсина вновь вся вздрогнула, по телу будто пошли импульсы, а в пальцах стало приятно покалывать. Хайзенберг глянула на себя и выдохнула: даже складочки на платье нет, можно успокоиться... если бы это было так просто. Мирча одобрительно улыбнулся дочери, а Карл похлопал сестру по плечу, уверенный, что она справится, и вот Богдан повёл Хайзенбергов к своему сыну.

Стефан одиноко стоял подальше от всей этой суеты, не танцевал, а на приставания молодых особ предпочитал отмалчиваться. Альсина всё ближе и ближе подходила к нему, пока видя лишь затылок, но сердце бешено трепетало и стучало так, словно вот-вот вырвется из груди. Богдан был горд, что полунемка так взволнована, он даже видел в этом превосходство, чтобы запросить большое приданное за невесту, бедные ему не нужны. Наконец Хайзенберги и чета Димитреску подошла к Стефану, но тот и ухом не повёл, так и глядя в окно, где отражается свет люстр и мрачноватые силуэты гостей. Бьянка не посмела побеспокоить сына, а Богдан даже не знал с чего начать.

– Давайте оставим их, – сказал Димитреску. – Пусть поворкуют, не будем мешать.

От этой фразы будущего свёкра Альсине стало даже спокойней: никто не будет им мешать, а ведь она так многое желает сказать будущему супругу, узнать поближе и возможно говорить влюблённые глупости. Хайзенберг выпрямилась и огляделась по сторонам, чтобы Урсула и Энджи её не заклевали со спины. Девушка сглотнула, выдохнула и взяла себя в руки.

– Здравствуй, Стефан, – с трепетной дрожью в голосе проговорила она.

Наконец румын к ней развернулся и... уголки губ Альсины чуть поползли вниз: густые смоляные волосы зачёсаны назад, на лице ни единого волоска, чёрные глаза были словно стеклянные шарики — пустые и безжизненные, тонкие губы даже не дрогнули, а дорогой бархатный камзол нисколь не добавляет ему молодости, да ещё и цвет такой траурный — чёрный. Молодой человек не смог выдавить из себя даже подобие улыбки, на лице его грусть и печаль, которая давит тяжёлым грузом.

– Вообще-то меня зовут Штефан, – сказал он. – Но как вам будет угодно.

– А меня зовут... – начала было она.

– Альсина, да, я знаю, – холодно сказал Стефан. – Отец говорил, что вы очень красивы... И он оказался прав...

– Благодарю, – улыбнулась Альсина.

– Благодарите не меня, а моего отца, это ведь его слова, – сказал Димитреску, а потом выдохнул. – Простите за излишнюю грубость, но сегодня мне не до веселья.

– Что-то случилось? – спросила Хайзенберг.

– Я был на войне, а оттуда не возвращаются с улыбкой, – ответил юноша. – Там всё: раны, кровь, гной, кости, трупы, смерть... Я видел всё это своими глазами... Ах, простите, что пугаю вас, Альсина.

– Нет, ну что вы, – девушка робко положила руку на его плечо. – Выговоритесь, может вам станет от этого легче.

Видя всю наивность и доброту Альсины, уголки губ Стефана невольно дёрнулись вверх и он на миг будто забыл как хоронил солдат, обещая беречь их память. И Димитреску перестал сдерживаться: он рассказывал Хайзенберг все тонкости военного дела, будто она что-то понимает или ей приятно слушать про гангрену, но девушка его не перебивала и не расспрашивала, считая это бестактным, ведь человек ей открылся и делится переживаниями, она чувствует, что ему становится легче.

Так Стефан и Альсина общались почти до полуночи, когда часть гостей уже стала разъезжаться: все наелись, напились и уже орали румынские песни, причём не всегда цензурного содержания. Молодой воевода уже даже стал улыбаться, а в глазах, что были словно угольки, поблёскивала радость. Девушка звонко смеялась и улыбалась, как дурочка, она по уши влюбилась в этого красавца-румына, он украл её сердце... которое она ему сама и отдала. Никто не смел им мешать, они не замечали никого вокруг, а всё благодаря непосредственности и лёгкости полунемки, которая показала жениху, что лучше не скрывать эмоции, а делиться ими и выражать, чтобы внутри ничего не сгорело. Во время разговора Стефан даже ни разу не выпил, уж очень взгляд Альсины просит больше историй, который приводят её в шок и восторг.

– Ну что, голубки? – но вот пришёл Богдан, поглаживая сытый живот. – Всё воркуете?

– Отец, она невероятная! – честно ответил Стефан. – У неё в голове есть разум!

Альсину такие слова немного смутили, словно она игрушка или вещь, но когда молодой воевода взял девушку за руку, то она показалась ей... такой грубой, но тёплой, словно нагретой огнём. Хайзенберг немного успокоилась и улыбнулась, когда подошли отец и знатно выпивший брат. Димитреску младший встал с места, поправив бархатный камзол, и поднял Хайзенберг младшую за руку, чтобы она стояла рядом с ним. Все гости устремили взгляд на них, словно выжидая решения, ведь все уже знают о замысле двух благородных семей.

– Ну что, Стефан? – спросил Мирча. – Люба тебе моя дочь?

– Люба, Мирча, – Стефан даже постарался улыбнуться.

– Женишься? – спросил старший Хайзенберг.

– Женюсь, Мирча, – ответил молодой Димитреску. – Женюсь!

Молодой воевода развернулся к девушке и хотел было даже её поцеловать, но сдержался, ведь до свадьбы нельзя. Стефан просто похлопал ладонь Альсины, даже не зная, как придать ей уверенности и вернуть спокойный взгляд. Хайзенберг постаралась улыбнуться, немного смущённая таким вниманием, а в душе была счастлива, что она уже на полпути к титулу Леди Димитреску.