Глава I. Девушка на выданье (1/2)

Румыния. Конец XV — начало XVI вв. Давно ушли кочевые татаро-монголы, разорявшие Восточную Европу и тянувшие руки на более дальние территории, но недолго быть ей свободной: султан Сулейман I Великолепный завоевал ряд важных территорий в центре Венгрии, а также лежащий западнее Трансильванского княжества Банат... Теперь Молдавия и Валахия — вассалы Османской империи, обязуясь платить дань, турецкий султан утверждает правителей, а также внешнюю и внутреннюю политику. Трансильвания в это время стала крепким и жизнеспособным государством, которому удавалось успешно закрепиться на своих землях и развиваться.

Именно здесь, в мистической Трансильвании, где много веков назад правил Влад III Цепеш, находится оживлённая деревня, похожая на маленький анклав со своим укладом жизни, торговлей, а иногда со своими речевыми диалектами. Здесь мирно ужились четыре благородных семьи: полнородные военные румыны Димитреску, итальянцы Беневьенто, французы Моро и немцы Хайзенберг. Все они породнены между собой не хуже Габсбургов, благо внешних уродств, вроде выпирающей челюсти пока ни у кого не наблюдалось.

Мирча Хайзенберг — старый воевода, служивший ещё при Раду IV Великом, племяннике Влада III, того самого, что сажал всех на кол и якобы пил кровь. Предки его — немцы, ещё в XIII веке переселившиеся в Восточную Европу. Мирча — мужчина высокий и крепкий, с густыми смоляными усами и заметной лысиной, старается одеваться на манер своих германских предков, а глаза большие карие, взгляд строг, а порой осуждающий. Старый полководец был уже дважды вдовец: от первого брака у него родилась дочка Альсина, а от второго сын Карл. Дочь вышла чудо как хороша, вся в мать: высокая, худая, светлая кожа, длинные густые волосы цвета вороньего крыла, а зелёные глаза так и сверкают по молодости. От второй жены вышел сын, более похожий на отца: сероглазый полноватый юноша с первым пушком волос на лице, волосы уходят в цвет каштана, а взгляд пугающий, не дай Бог увидеть такое ночью во сне. Мирча делал большие ставки на своих детей: дочку замуж, а сына в военные, чтобы образумился и перестал играться с собаками. Отец строго следил за дочерью, чтобы не испортили до свадьбы, ведь девственность высоко ценится. В имении было мало слуг мужского пола, в основном молодые служанки, искушающие дочь Мирчи светской жизнью и свободной, да и они немало посвящают её в подробности плотских утех. Пышущее энергией и страстью молодое тело жаждет любви и ласки, а порой и грубости: чтобы руки обнимали до хруста костей, перехватывало бы дыхание, а с губ срывалось имя любимого мужчины... Уж сколько ждёт юная дева, умоляя отца найти ей супруга, пусть даже не аристократа, а военного, хоть кого-нибудь, но чтобы был. Она мечтала ждать его с войны, рожать детей, вскармливая их своим грудным молоком, принимать дома родовитых гостей... Ах, как наивна и мечтательна Альсина!

И вот дождалась! Уж целую неделю маленькая деревенька готовится к празднику в честь возвращения молодого полководца Стефана Димитреску: он вернулся из очередного похода, в котором замешаны Басарабы, Денешти и даже османы... В общем, делят шкуру неубитого медведя. Но молодой румын уже давно вскружил головы всем дамам от мала до велика, каждая мнит себя его невестой, называя себя Графиней Димитреску. Каждый род считал за честь родниться с такой семьёй, вот и Хайзенберг желал блага для своих детей.

Расторопные служанки готовили праздничные наряды для Мирчи, Альсины и Карла: камзолы, сапоги, платье, ордена, украшения, туфли... Мало где в Румынии могли позволить английский или французский стиль одежды, а ведь западноевропейская мода ушла далеко вперёд. Особо готовили молодую Альсину: тёплые ванны с лепестками алых роз и маслом виноградных косточек... И так было целую неделю, хотя молодой Графине Хайзенберг никто не говорил причины, пока не настало тёплое июльское утро: уже с утра в имении пахнет кукурузной мамалыгой и отборным румынским вином от семейства Беневьенто, не утихают разговоры о предстоящем торжестве и ворчит старая Эржебет — гувернантка Альсины и Карла. Молодая Графиня сидела перед зеркалом, стараясь приукрасить пудрой и без того бледноватое прехорошенькое лицо, полное свежести и предвкушения, а под нос себе мурлыкала незамысловатую мелодию, полную легкомысленности и даже некой глупости. Как же было хорошо и спокойно... пока в девичью опочивальню не раздался стук.

– Войдите, – сказала Альсина, закрыв пудреницу.

Тяжёлая дверь открылась и там стояла чопорная Эржебет, лицо которой заплыло морщинами, чёрные глаза глядят строго и даже высокомерно, губы так и дрожат, дабы сказать колкость, а в руках был стек в кожаной оплётке, каким погоняют лошадей. Только гувернантка хотела что-то сказать, как вдруг мимо неё пронёсся пушистый пёс породы сенбернар: эта махина снесла стул, собрала в гармошку длинноворсовый ковёр, и со всего маху кинулась к Альсине, стараясь вылизать ей лицо.

– Карл, убери его от меня! – кричала Графиня.

– Раду, ко мне! – приказал брат.

Сенбернар, развевая шерстью и закинув язык на бок, через всю опочивальню побежал к своему хозяину, чтобы его расцеловать. Пушистый Раду чуть ли не набросился на Карла, встав на задние лапы, а передними коснулся его плеч. А Хайзенберг смеётся и радуется, почёсывая четвероногого друга за ухом, единственное живое существо, которое не донимает его вечным упрёками, как это делает отец.

– Пан Карл, ваш отец уже говорил вам, что собак в доме не держат, – нравоучительно сказала Эржебет.

– А в Западной Европе это уже давно считается нормой, – возразил Карл.

– Ваш отец будет недоволен, – гувернантка уже покручивала в руках стек.

– Как будто он когда-то был доволен, – усмехнулся Хайзенберг.

– Что ж, вообще я пришла по приказу к панне Альсине, – женщина старалась быть хладнокровной.

– Чем обязана? – удивилась Альсина.

– Батюшка вас видеть желает, – ответила нянька.

– Да, конечно! – девушка тут же подскочила со стула.

Для молодой девы слово отца было законом, его она боялась, как огня, если не больше. Мирча никогда не бил свою дочь, ей было достаточно его строгого взгляда, чтобы она замолкла и ушла в тень. Поэтому и сейчас румынка не желала злить отца своим опозданием или задержкой. Карла даже заинтересовала причина, по которой отец зовёт сестру, поэтому отправился вместе с ней, словно это что-то изменит и сделает лучше. Верный Раду, размахивая дуговатым хвостом, побежал за хозяином, будто ему в сопровождение.

– Ты чем-то его прогневала? – спросил брат.

– Нет, я вела себя кротко и сдержано, в блуде не уличена, – ответила сестра. – Может это с праздником связано?

– Уж и не знаю, – ответил он. – Но думаю, что если бы ругать, то эта старая жаба бы улыбалась.

– Тоже верно, – хихикнула она.

Карл и Альсина дошли до нужной резной двери, поэтому девушка постучалась. Мирча не очень любит, когда его отвлекают от дел, которых у него не счесть, поэтому для своих придумал тройной стук, после которого можно зайти даже не дожидаясь разрешения. Так было и в этот раз: девушка постучалась 3 раза, после чего робко приоткрыла дверь, боясь, что в неё запустят чернильницей. Отец поднял на неё взгляд и кивнул, позволяя зайти, заставив дочь улыбнуться. Карл не пошёл за Альсиной, а решил остаться подслушивать за дверью, чтобы не попасть под раздачу.

– Здравствуй, батюшка, – сказала дочь, закрыв за собой дверь.

Мирча сейчас как раз занимался делами имения, подписывая бумаги, словно господарь Валахии: нужны деньги то на ремонт, то на еду и вина, то на дорогие наряды для дочки, то на псов для сына... И всё воевода делал один, так как считал, что он сам со всем справится лучше. Мужчина отложил в сторону перо и бумаги, поправил густые смоляные усы, что уже седели у корней, и улыбнулся девушке. Альсина была любимицей Мирчи, рождённая от первой жены Илоны: статной румынской красавицы, которая будоражила умы всех мужчин деревни, ведь сама она была неблагородного происхождения, а характер ох такой крутой. Воевода осыпал супругу подарками и вниманием, безумно желая, чтобы она понесла от него детей... Но Илона скончалась в родильной горячке, произведя на свет дочь и наказав, чтобы её назвали Альсиной. А уж потом вдовец женился на матери Карла — Марии: женщине побогаче первой супруги, но брак был исключительно для того, чтобы мужчина не зачах, да и сын ему нужен был. Новая жена была спокойной и тихой, ничего не просила и не требовала, хотела только блага для супруга и не притесняла Альсину, даже старалась заменить ей мать. Но и эта мечта буйного мужчины скончалась от родильной горячки, успев родить сына.

– До чего же ты похожа на мать, – басисто протянул Мирча и улыбнулся. – Красивая, настоящая румынка... Но не за похвалой я тебя позвал. Слышала ты уже, что сегодня праздник в деревне будет?

– Как не слышать? – улыбнулась Альсина. – Вся деревня гудит!

– Слыхала, в честь кого пировать будут? – вновь спросил воевода.

– Да, батюшка, – ответила молодая дева. – В честь Стефана Димитреску!

– Видела его? – опять спросил отец. – Хорош собой?

– Так я его всего пару раз издали видела, – ответила дочь. – Темноволосый, кареглазый...

– Люб он тебе? – в лоб спросил он.

– Не ведаю, – покраснела она.

– Не буду ходить вокруг да около, – сдался Мирча. – Отец его, Богдан, увидел тебя и посчитал, что ты будешь достойной женой его сыну. Храброму воеводе нужна красивая и кроткая жена! Ты подходишь.

Зелёные глаза Альсины заблестели радостью и предвкушением: наконец, она выйдет замуж и её не будут держать в четырёх стенах, будет ей простор и свобода, никакой Эржебет и псов Карла. Девушка даже и не думала, что видела этого человека лишь издалека, говорят, что красив — этого достаточно! А ведь сколько у неё конкуренток: одни Урсула Моро и Энджи Беневьенто чего стоят, но выбрали её. Тут важно даже не слово жениха и невесты, а их родителей, без их благословения и вздохнуть нельзя. Альсина потеряла всякий дар речи от счастья, как бы обморок не случился.

– Ну чего молчишь? – вновь улыбнулся Мирча. – Вижу же, что рада.