Dancing with the Dead (1/2)
Long ago in a time of twilight
Давным-давно в сумрачное время
Seven sins, seven hearts on strife
Жили семь грехов, семь сердец в раздоре.
Lost her way in a storm of rivals
А она заблудилась в буре врагов:
Stay safe at night, come home alive
Береги себя ночью и вернись домой живой.
Part 1
Amis
В августе Антонин добрался до Ванавары и сразу же направился туда, куда указала Ярослава. Покосившийся домик стоял на окраине и был защищён чарами, но там сейчас было пусто. Антонин может и пошёл бы куда-нибудь скоротать время, да только увядающий маггловский поселок подобными местами похвастаться не мог. Он сидел в тени деревьев до глубокой ночи, тогда-то он увидел Амелию и Григория, которые опустились с неба: она на крыльях, он на метле.
— Во имя Мерлина! — поразилась Амелия, подбегая к Антонину. — Он гнал тебя в такую даль?
— Он и сам приехал, — обнял её Долохов. — Но я объяснил, что ему сюда нельзя.
Раздался рев молодого дракона, больше похожий на плач, Амелия дернулась и побежала в дом.
— Рад видеть тебя, брат, — Григорий сжал Антонина в объятьях.
— И я рад, — прокряхтел сжатый Антонин.
Григорий смачно чмокнул Антонина в щеку и только потом отпустил, взглянул на дверь и удивился:
— Она расстроилась, что он приехал?
— Нет, — покачал головой Антонин, смотря на домик, — она расстроилась, что не может сорваться к нему.
— Всегда можно уйти под утро, — усмехнулся Григорий.
— Думаю, — лукаво улыбнулся Антонин, — она не сможет этого сделать… ещё раз. А он… ах, брат мой, вся разница между Томом в семнадцать и сейчас в том, что он проснётся раньше неё.
— Чтоб у нас у каждого в жизни был такой человек.
Когда Григорий и Антонин вошли в дом, Амелия стояла уткнувшись лбом в печку. Антонин аккуратно подошёл к Амелии со спины, она тут же развернулась и уткнулась лбом в него.
— Горячий, — ту же сообщил Антонин, Амелия вскинула голову и протянула:
— Вот зачем?
— Он волнуется. И ты, замечу, тоже на взводе.
— Потому что я живой человек! Я хочу счастья здесь и сейчас, а не где-то в будущем. Я 69 лет в этом году отметила, я жить хочу, а не геройствовать.
— Но ты сейчас геройствуешь.
— Потому что с ним жить хочу. Потому что хочу, чтобы даже в Чёрном замке и трактире он со мной был. И видно этого я хочу больше, чем спокойствия.
Амелия оторвалась от Антонина, выхватила из-за пазухи платок, приложилась к нему губами, оставляя отпечаток красной помады, а затем сунула платок в руку Антонина.
— Отдашь ему, — с раздражением говорит Амелия. — Я в этой магии не помру. А вот с душами… они измучены. Мне нужно время, чтобы склонить хотя бы одну на мою сторону. Тебе не нужно задерживаться здесь, уезжай утром. А ещё напомни ему, сколько я его ждала. Пусть хоть для меня немного совести в себе найдёт, — но затем Амелия тихо и с тоской добавила. — Я тоже по нему очень скучаю…
После Амелия ушла в маленькую комнату и захлопнула за собой дверь.
— Знаешь, — Антонин принялся аккуратно складывать платок, — эти двое иногда напоминают мне два несущихся навстречу друг другу локомотива, а я связанный на рельсах между ними.
Григорий хрипло рассмеялся и принялся заваривать чай. Долоховы просидели до глубокой ночи.
Утром Антонин уехал, предварительно проводив Амелию и Григория. На прощанье Амелия передала Антонину свёрток со своей сорочкой.
В доме Долоховых Антонин передал Тому платок и свёрток, а ещё слова Амелии.
— И правда, она меня очень долго ждала, — вздохнул Том. — А ещё некоторые ритуалы требуют непрерывности. Видно этот из их числа. Ладно, мне надо навестить Грегоровича, а Амелия… — Том выдохнул и протянул другой сверток, — попроси Ярославу передать это вместе с цветами. Надо бы заглянуть к Пьеру… отблагодарить его что ли.
Антонин кивнул, а Том отправился к выходу. Долохов мог поклясться, что видел: прежде чем убрать платок во внутренний карман плаща, Волдеморт коснулся его губами.
***
Psychotherapist
— Замечу, что это ты попросил меня уехать с тобой.
— Я знаю. Просто… — Том смолк и взглянул на Элис.
Они стояли в столовой Малфой Мэнор. Элис не носила высокие каблуки, оттого выглядела слишком миниатюрной. Её темно-карие глаза пронизывали Тома, а восточный разрез лишь усиливал таинство и опасность её взгляда.
— Продолжай, — нарушила молчание Элис.
— Мне страшно, — практически одними губами признался Том.
— Сопротивление — это нормально, — Элис повела рукой в сторону открытых дверей в сад. — Ты всю жизнь жил с этой мыслью, а тут пришла я, начала задавать вопросы, у тебя появились сомнения, а затем пришёл вопрос: ты же не мог столько лет заблуждаться?
— Да, — выдохнул Том.
Вдвоем они вошли в прохладный августовский вечер и направились вглубь сада.
— Пока я писал всё это, — тихо говорил Том, — я задумался, ведь полный контроль — это самообман. Есть в мире то, что я не могу контролировать, есть то о контроле над чем я даже не думаю… контроль не может быть стопроцентным, но я стремился к этому уровню всю свою жизнь, а мою жизнь короткой уже не назовешь.
— Хорошо, — с довольной улыбкой кивнула Элис.
— Но если зайти ещё глубже, — так же тихо продолжил Том. — Ведь в приюте меня контролировали, да и в школе тоже. Распорядок, правила… по сути, моя жизнь была в руках взрослых, я ничего не контролировал. И как только я почувствовал свободу, то попытался отыграться. И именно из-за того, что я пытался контролировать то, что изначально не было в зоне моего контроля, жизнь мне так по лицу дала, что я теперь на персидского кота похож.
— Очень хорошо, — Элис подхватила Тома под локоть, чтобы не отставать от него и чуть замедлить его шаг. — Интересно то, что ты сравнил себя с котом.
— Сравнение со змеей слишком очевидно, да и я котик.
— Если ты кот, то кот Скамандра.
— Ты сейчас о Ньюте Скамандре?
— Нет, о его сыне<span class="footnote" id="fn_31847306_0"></span>, он учился на три курса старше меня. Так вот у него был трехцветный кот, шерсть которого росла строго вверх, как и усы, а из-за черных кончиков волосков этот кот выглядел так, как будто из адского котла сбежал, не меньше.
Том не удержался и рассмеялся. И лишь когда смех стих, Элис мягко начала:
— Давай подумаем, как мы назовем то, чем ты вводишь себя в заблуждение, а потом я расскажу, что мы будем делать дальше.
***
Blacks
Том покидал Малфой Мэнор из-за поиска Бузинной палочки. Римус не интересовался, чем Том занят в своё лично время, но попросил не отлучатся более чем на два дня, а если всё же поездка требует больше времени, то брать с собой спутника. Поскольку просьба Римуса граничила с категоричным приказом, отец предпочёл послушать сына, история с Поттерами была очень показательна. У Тома появилась ещё одна гипотеза, почему Амелия могла сбежать: Бузинная палочка есть в реестре, Ришелье следили за ней, что если Амелия знает, где она сейчас и она сбежала, чтобы не обсуждать это с Томом. Он строит своё предположение ещё и на том, что Амелия знает его так же хорошо, как и портновское ремесло.
И всякий раз, как Том возвращался в Малфой Мэнор, он заставал очередную сцену. Это история развивалась для Тома урывками. То Люциус дуется на Нарциссу, в следующий раз Нарцисса кричит за закрытой дверью на Беллатрикс, потом Беллатрикс изливается ядом на сестру в объятиях Рудольфуса, в следующий раз Рудольфус будет сидеть в кресле с пустым взглядом. И вот опять по кругу. Наблюдая за этой семьей со стороны, Том думал, что Сириус и Андромеда приняли правильное решение, когда оборвали все связи с ними. Но Волдеморт ни словом ни жестом не интересовался, что за склоки там происходят. Правда… в ноябре эти склоки втянули в себя его семью. Видно всё же стоило задать пару уточняющих вопросов ранее.
После короткого и небольшого собрания о сводке текущих дел, Люциус, поднимаясь, смерил Гензеля, сидящего по правую руку от Волдеморта, презренным взглядом, вздернул нос и самым первым покинул столовую.
Когда Том и Римус остались вдвоем, Том озадаченно спросил:
— Это что сейчас такое было?
— Ах это, — Римус откинулся на спинку стула, — он думает, что я сплю с Цисси.
— Господи, сложности на пустом месте. Она же может раскрыть мужу и родственникам твоё происхождение.
— Цисси не окажет такую услугу тебе, и даже мне, бесплатно.
— Ты уже узнавал или надоумил её на это?
— Второе. Так и так стоит наградить её за такую помощь, будет лучше, если она сама предложит награду.
— И сознательно поставил меня в положение, где я не могу ей отказать.
— А ты не думаешь, что когда приедет мама, то она поставит тебя в позы куда неудобнее?
— Это метафора или шутка на тему секса?
— Одним заклинанием двух нюхлеров поймал.
— Ладно, скажи Нарциссе, чтобы зашла в моей кабинет сегодня в восемь.
Шёл ноябрь, а Руквуд всё сидел в архиве и перебирал бумаги. То, что он отправлял Тёмному Лорду может и тянуло на тюремное заключение, да и то, отдельных личностей, но никак не тянуло на смертный приговор сразу всем. Том раскладывал бумаги на своём столе, чтобы найти хоть какую-то связь, пока Римус мирно спал на диване. Ровно в восемь в дверь постучали. Цисси пришла не одна, в качестве свидетеля их разговора она прихватила Беллатрикс.
— И чего же ты хочешь, Нарцисса, за такую услугу мне? — спросил Том, не отрывая взгляда от бумаг
— Исключите из рядов Пожирателей Смерти Драко без каких-либо взысканий и повинностей в будущем, — подойдя к столу, ответила Нарцисса.
Том поднял на неё взгляд и спросил:
— Почему ты просишь только за сына?
— Люциус совершил этот шаг будучи взрослым человеком, — разочарованно выдохнула Нарцисса. — Драко же романтичный подросток. Давайте на чистоту, Господин, вы сами удивились, когда он согласился, — ноздри-щелки Тома раздулись от гнева, он надеялся что тогда смог спрятать своё удивление, Цисси продолжила. — Участью Драко вы наказываете Люциуса, но… так вы наказываете и меня. Я всегда была верна вашей супруге, я чуть не лишилась ребёнка, когда узнала, что сделал Люциус и моя сестра…
— Цисси! — прошипела за её спиной Беллатрикс.
— Ох, к мерлиновой бороде, — с раздражением начала Нарцисса, — Белла, ты думаешь, он не знаете? Как только он начал постоянно отсылать Кристиана в Париж, я сразу поняла, что он знает имена всех.
Повисла неловкая пауза. Том тихо произнёс:
— Я не знал, что ты чуть не лишилась ребенка.
— Когда я узнала, — сдавленно говорит Нарцисса, — что произошло, я не думала, чем это обернётся для моей семьи, я думала, как это отразилось на вас. Эта боль отразилась во мне.
Том поджал тонкие губы. Кажется Малфои уже сполна заплатили, но как и предполагал Том, ему это утешения не принесло. После раздумий, Волдеморт кивнул:
— Хорошо. Драко ведь приедет на рождественские каникулы… тогда то я и сниму с него метку.
Нарцисса кивнула, а затем обернулась к Беллатрикс и указала на фото, где было два подростка играющих на гитарах:
— Когда было сделано это фото, у Кристиана было другое имя: Римус Люпин. Я плачу в жилетку не любовнику, а нашему зятю.
Беллатрикс в удивлении приоткрыла рот и подлетела к столу, затем взглянула на диван, но Римус крепко спал завернувшись в свой красный плащ. Нарцисса же гордо продефилировала к выходу. Дверь хлопнула. Беллатрикс же рассматривала второе фото на столе Тёмного Лорда: Амелия на берегу океана.
— В ателье она сказала мне, — осторожно начала Беллатрикс, не отрываясь от фотографии, — что она ваш друг. Я тогда была слишком молода, чтобы понять. Но сейчас… я скажу так же про Рудольфуса, — Беллатрикс бросила короткий взгляд на Тёмного Лорда и быстро покинула кабинет вслед за сестрой.
Теперь пару месяцев Малфои и Лестрейнджи будут заняты пониманием, что делать и как вести себя дальше.
***
Mara<span class="footnote" id="fn_31847306_1"></span>
В сентябре и октябре Гарри Поттер бесцеремонно прошёлся по воспоминаниям Тёмного Лорда. На ноябрь и декабрь Гарри взял перерыв, потому что вскрылось то, о чём Амелия не знала, а его чуть не раскрыли.
Всё началось ещё в августе, когда во сне Амелия оставила Гарри немного флаконов с воспоминаниями. Конечно, когда в сентябре пришлось покинуть площадь Гриммо в походных условиях проворачивать эти чары стало сложнее, но Гарри всё же смог найти ночи которые ему полностью отдавали под сон.
В сентябре Гарри подарил кошмар о детях. Амелия показала ему фото, где под ёлкой сидела она, Лиза и Римус. Во сне Том смотрел на него, и вот он уже в ателье. Когда вскрылось, что Долохов знал о Римусе с самого начала, то Антонин рассказал, что было в ателье, когда они ушли. Том Реддл знал, что 31 декабря 1977 в день его 51-го дня рождения, Римус Люпин впервые назвал его «отцом». Стоя в тени, Гарри видит, что Волдеморт лишний раз не дышит, чтобы не пропустить этот момент. Но Римус произносит «Том».
Гарри кажется, что он слышит звук бьющегося стекла.
Первый этаж ателье заливает солнечный свет. Том и Амелия на диване. В окно-витрину они видят, как мальчишка кидает камень и попадает Лизе прямо в лицо. Том срывается, чтобы выскочить на улицу, но его опережает Амелия. Тому выходить опасно. В 1967 году уже весь мир знал кто такой Лорд Волдеморт, он не мог себе позволить вот так появится на Монмартре. Его личность может только сломать жизнь его семьи.
Том проснулся с криком.
Гарри видел его глазами, как на утро Лорд Волдеморт перебирает снимки и впервые после возвращения слушает записи песен группы «Red Hood», а когда приходит Римус, то Том сердечно обнимает его. И лишь после удивленного: «Пап, ты чего?» от Римуса, внутри Тёмного Лорда становится спокойно.
Гарри Поттера поражало и обескураживало то, что Лорд Волдеморт сломал множество жизней, в том числе и чужих детей, но сам при этом искренне заботился и переживал о своих детях. Гарри цеплялся за то, что Том Реддл может хоть о чём-то переживать, значит усилия не напрасны. Поэтому Гарри готовится к следующему сну.
В ноябре Гарри ввернул Тома в Париж в канун 1952 года. Амелия не открыла ему дверь. Том ударил по двери раз, потом два, потом три, отошел, выхватил палочку, взглянул вправо, замер и искренне поразился:
— А где Клара?
Чтобы было сил Гарри резко оборвал сон. Было то, чего Амелия не знала о том вечере. Но ни Том, её муж, ни Клара, близкая подруга, не рассказывали ей об этом… Почему? Что эти двое скрывают? А ещё, важно ли это для их плана? Гарри делится этими событиями с Гермионой и после её нравоучительной речи, что Гарри лезет куда не следует, она осторожно предположила:
— Может это личное? Только между ним и Кларой. Просто, если бы это как-то влияло на план Амелии или на наш, то Клара бы поделилась, это её долг как вейлы.
Гарри кажется, что это предположение весьма вероятно, и уже просто надеется, что Волдеморт не догадается, что Гарри Поттер стал его личным демоном, насылающим кошмары.
Тому кажется, что впервые в жизни он проснулся озадаченным. Он поделился этим кошмаром с Римусом.
— А тебе не кажется, — мягко начинает Римус, — что стоит поделиться этим с Элис? Ты переживаешь, и твой разум очень прямо говорит тебе о чём именно.
— Это да, — выдыхает Том, пока они идут по саду Малфой Мэнор. — Но я вот подумал, что если во снах меня навещает Гарри? Находит приятное воспоминание и выворачивает его наизнанку.
— Я очень люблю Гарри, — вздохнул Римус, — но на очевидное закрывать глаза не могу: он не справился с окклюменцией и ты сейчас хочешь сказать, что он освоил легилименцию так, что насылает ведения и ещё воспоминания перебирает?
— Да, звучит абсурдно. Но просто из головы не идёт, как Эйка его тогда проверяла…
— И её проверка показала, что он волшебник.
— Значит может освоить легилименцию.
— Без врожденных способностей к ней на такой уровень уходит не меньше пяти лет непрерывного обучения. По твоему когда он начал?
— Мне надо поговорить с Элис.
— Рад, что ты меня услышал.
Римус дожидается момента и, после разговора Элис и Тома, намекает ей, как Гарри может быть причастен к этим снам. Элис просит кое-что передать Гарри Поттеру.
Потом через сложную цепочку Элис Римусу, он Антонину, он Ярославе, она Амелии, а она уже через зачарованное зеркало Гарри, послание доходит без искажений: «Пришли ему хорошие сны. Он и без тебя неплохо себя кошмарит».
Теперь важно, чтобы никто в этой длинной цепочке не раскололся и раньше времени не сдал Гарри.
***
Death of Potters
Его крик был криком Гарри, его боль была болью Гарри…<span class="footnote" id="fn_31847306_2"></span> Его страх был страхом Гарри.
Батильда Бэгшот умерла месяц назад, Том оставил в её доме и в её теле Нагайну, мало ли вдруг Гарри придёт сюда, в место где всё началось. Так и вышло, но он и его подружка Гермиона оказались куда проворнее.
Сейчас Гарри видел его глазами тот день. Ошибку отца. Зачем он оставил палочку? Он так доверял Хвосту? Или же до последнего надеялся, что Волдеморт не поднимет палочку на друзей его детей? Но страх внутри Волдеморта был куда сильнее.
Волдеморт и правда просил Лили отойти в сторону. И Гарри видел то, чего не видел Тёмный Лорд, ничтожную долю секунды, когда Лили приняла решение. Потом Гарри узнает, что страх сыграл с Волдемортом злую шутку.
Гарри всегда думал, что Волдеморт не способен на чувства, но сейчас их целый ворох и они прошли через него... через них.
Такая чудовищная боль… вырван из собственного тела… но если у него нет тела, почему так ужасно болит голова… если он умер, отчего же ему так тошно, разве боль не кончается со смертью, разве она не уходит…<span class="footnote" id="fn_31847306_3"></span>
И Гарри впервые видит его, того, кого Римус звал Мастер Хаммерляйн, того, кого Амелия звала Боссом. Гарри слышит просьбу Волдеморта, и ответ Смерти:
— Не разочаруйте меня, юноша, вам всегда нравилось быть особенным.
— Нет! — прокричал Гарри, он больше не мог этого выносить.
Но сейчас эта связь шла не от Гарри.
Фото юноши в рамке. Он был в воспоминаниях Григоровича. Когда Волдеморт был в этом доме раньше, то не обратил внимание. Сейчас это фото у его ног. Кто этот юноша? Как он связан с Батильдой?
— Гарри!
Именно Гермиона смогла разорвать эту связь. Гарри тяжело дышит. Римус и Амелия говорили им, что эта связь опасна. И сейчас Гарри понял, насколько. Они растворились бы в мыслях друг друга, не было бы больше ни Гарри Поттера, ни Тома Реддла, был бы кто-то третий. В детской ещё что-то произошло, то что не подвластно взгляду Гарри.
***
Grindelwald
Даже в ночи Нурменгард поражал, больше чем Азкабан. Смотря на стены тюрьмы, Том не мог отбросить мысль, что в случае его поимки мадам Дориан бы в лепешку разбилась, но сделала бы так, чтобы его соседом стал Гриндевальд.
У Тома ушло три месяца, чтобы найти имя, и оно нашлось в самом неожиданном месте. Если бы у Лорда Волдеморта попросили рецензию на эту книгу он написал бы: «Ничего так увлекательно и с таким отвращением я ещё никогда не читал».
Том взмыл к самой высокой башне и без каких либо трудностей проник в камеру. Вечный постоялец этих стен повернулся на узкой кровати, обратил свои впалые и пустые глаза на Волдеморта и криво усмехнулся.
— Пришёл увидеть своё будущее? — язвительно спросил Гриндевальд и, отбросив одеяло в сторону, сел.
— Нет, — холодно ответил Волдеморт, — пришёл узнать у тебя кое-что.
— И что же? — несмотря на глубокую старость и то, где сейчас находился Гриндевальд, его голос звучал достаточно бодро.
— Бузинная палочка.
— Это сказка для деток на ночь, — скрипуче рассмеялся Гриндевальд.
— Определено, — хмыкнул Волдеморт, — но первое упоминание в реестре Ришелье звучит как «Сильнейшая палочка».
Гриндевальд изменился в лице и, когда заговорил, зазвучал без издевки и обеспокоено:
— Откуда ты знаешь эту фамилию?
— Твой сынок подсказал.
Гриндевальд медленно поднялся и подошёл к Волдеморту. Года тяготили Геллерта, его плечи были скручены, а спина горбилась. Он явно был выше, когда-то, но не сейчас. Сейчас он был на голову ниже Волдеморта. Если подумать, то ведь Альбус стоял прямо до самого конца. Может вся эта язвительность и ужимки лишь защитный механизм и это место все же сломило его, ну или пытается сломать.
— Нет… — протянул Гриндевальд и поковылял к окну камеры, — ты не врешь, но явно слышал эту фамилию раньше. В любом случае, ты зря пришёл у меня её никогда не было ни бузиной, ни сильнейшей, ни старшей палочки.
— Ты врёшь, — произнёс ему в спину Волдеморт.
— И что ты сделаешь? — вновь рассмеялся Гриндевальд и обернулся. — Убьешь меня? Так я тебе за это только «спасибо» скажу.
— Если тебе не долго осталось, — развёл руками Волдеморт, — зачем нести эту тайну в могилу?
— Была бы тайна, чтобы её нести. Я просто старый и уставший, — отмахнулся Гриндевальд и снова подошёл у Волдеморту, кажется он не может найти себе место в этой камере, а может ищет слабое место в Тёмном Лорде. — Если ты виделся с моим сыном, — начал Гриндевальд, — то значит и с ней виделся. Как она поживает? Надеюсь ты ей не навредил.
В этот момент Волдеморт не смог сдержать эмоций, он чуть подался вперёд и зло спросил:
— Откуда такая забота к той, кого ты и Дамблдор поставили на кон в своей дуэли?
— А это ты откуда знаешь? — искренне удивился Гриндевальд, смотря как Волдеморт вновь выпрямляется и расправляет плечи.
— Она мне рассказала, — не стал таить Волдеморт.
— Это с чего она была такой откровенной и рассказала тебе то, что вспоминать не хочет? — Гриндевальд оценивающе взглянул на Волдеморта, пять минут он был погружён в свои мысли, Тому уже начало казаться, что старик заснул, но Гриндевальд поднёс руку ко рту и с излишней игривостью в голосе начал. — Надо же… до меня доходили слухи что вейлы с тобой, как минимум, в нейтральных отношениях. Я всё думал, чего же ты им такого сделал, потому что меня они никогда не щадили и в шею гнали. А ты отказывается не им сделал, а ей. Как же ты ключик к этой рыжей душе подобрал?
Волдеморт ответил другое:
— Это мной она пугала твоего сына.
— Значит ты приходил к нему, чтобы убить, — поджал губы Гриндевальд и поковылял к своей кровати, и только после того, как опустился на неё продолжил. — Её способности перевесили бы чашу весов на твою сторону. И либо ты о них не знал, либо то что о тебе говорят — ложь.
— А тебе-то какое дело? — с раздражением спросил Волдеморт и подошёл ближе. — Мы ушли от предмета нашего разговора.
— Так я уже всё сказал. Но я старик, мы любим поговорить, а ты принёс мне очень интересную тему для разговора. Чая только нет… можно позвать надзирателя. Очень удобно, у меня наконец-то сосед по камере появится.
— Столько слов, чтобы не говорить мне где Бузинная палочка.
— Которой у меня никогда не было. А вот мою палочку уничтожили после дуэли.
— Что тогда произошло?
— Почему ты интересуешься?
— Ты сам сказал что уже в том возрасте когда тянет поговорить.
Волдеморт выхватил свою волшебную палочку и взмахнул ей. Гриндевальд жадно вцепился в кусочек тиса с пером феникса внутри, оно не удивительно, для него это билет на волю, только Волдеморт не собирался ему помогать. Он сотворил кресло, в которое и опустился. Если палочку Гриндевальда все же уничтожили после дуэли, то у Тома есть ещё один вариант, заказать палочку у французского мастера с волосом Амелии. Гриндевальд молчал. Том взмахнул палочкой и спрятал её. Спустя семь минут через прутья решетки пролез пакет со свежими булочками. Гриндевальд улыбнулся, обнажая жёлтые зубы и заговорил.
Гриндевальд говорил и говорил, и его пустые глаза засияли: несмотря на исход дуэли, он был счастлив, что бился с Дамблдором, он прекрасный и искусный соперник. Отчасти Волдеморт понимал Гриндевальда, потому что дуэли с Дамблдором давали невиданный прилив сил. Гриндевальд рассказал в какой момент понял, что проиграет, а также свою ошибку: Амелию следовало оставить в Мулен Руж с Шарлоттой, но Гриндевальд хотел одолеть Дамблдора у неё на глазах, только вот присутствие Амелии сделало Альбуса непоколебимым.
— Ты тогда ещё учился в школе, — внезапно Гриндевальд обратился к Волдеморту, — Альбус говорил что-нибудь об этом?
— Да, он сказал, почему ты проиграл, а он выиграл. И про близких за спиной фраза была. Правда я через тридцать лет узнал, что это ни черта не метафора и вы подвергли её жизнь опасности.
— Ты так переживаешь о ней. Может и хорошо, что я проиграл, не хотелось бы встретиться с тобой тогда. Такая сила и юношеский максимализм… ужасающее сочетание. Почему не ты убил Альбуса? — внезапно спросил Гриндевальд. — Если уже тогда ты был его запасным планом против меня, значит он признал твою силу.
— У меня были личные причины.
— Это одна рыжая мадемуазель?
— Уже мадам, и не буду скрывать, она — одна из причин.
— Мадам? — игриво спросил Гриндевальд.
— Ты не закончил свой рассказ.
— А что там ещё рассказывать? Драконий рев, Винда впечатанная в стену… бедняжка, мне стоило выбрать спасти её и сбежать, но мне показалось, что Альбус открылся. Эх… Палочка вырвана из моих рук, и вот я здесь.
Том никак не показал, что догадался где волшебная палочка. Он давно знает, что уважаемый дядюшка не святой.
— Ты знаешь, что она дракон? — удивился Гриндевальд.
— Было бы странно не знать такого о своей жене.
— Она всё ещё твоя жена после того, что произошло с Альбусом?
— Знаешь, я не против.
— Конечно не против, за то время что ты здесь ты уже дважды проклял меня и Альбуса за то, что мы втянули малюку в наши разборки.
— Я проклинаю вашу парочку сразу после пробуждения, и смерть Альбуса мне никак не мешает слать ему проклятья и дальше.
— Нет, то что о тебе говорят не ложь. Интересно.
Правое предплечье обожгло. Это не пожиратели смерти… это чары сработали. Волдеморт встал и кресло растаяло в воздухе, он быстро направился к окну.
— Что-то случилось? — без какой-либо обеспокоенности спросил Гриндевальд.
— Да, — Волдеморт не скрывал радость. — Она вернулась домой.
— Мило что для этого используешь какие-то чары, о которых она вероятно не знает. Заходи ещё, — сказал в спину Волдеморта Гриндевальд, — поболтаем. И малютку прихвати, и фруктов!
Дымкой Волдеморт просочился в окно и исчез.
Пока Том говорил с Гриндевальдом, из-за одной неосторожности Гарри, Рон и Гермиона попали в Малфой Мэнор. Это было в начале апреля.
***
Part 2
Dancing with the Dead
В подвале Малфой Мэнор Гарри нашёл Дина Томаса, Олливандера, Крюкохвата, и Полумну Лавгуд…
— Твой папа сказал, что тебя похитили, — Гарри сжал Полумну в объятьях.
— Да? — удивилась она, а затем пожала плечами, пока обнимала Гарри в ответ. — Может в этом был их план, — шепотом добавила, — но мне надо было попасть сюда.
Рон пытался вскрыть дверь подвала, пока над головой звучал крик Гермионы и возгласы Беллатрикс, которая пыталась узнать, откуда у них оказался меч Гриффиндора, её очень волновало что же ещё они взяли из сейфа Лестрейнджей.
— Зачем? — так же шепотом спросил Гарри.
— Здесь живёт её муж, значит она придёт сюда.
— Откуда ты знаешь Амелию?
— Аннет и Римус о ней говорили.
Гарри удивленно взглянул на Полумна, но прежде чем продолжить разговор, он извлёк из мешочка, который когда-то подарил Хагрид, осколок зеркала, в нём сияли глаза Дамблдора. Со всей надеждой, что была в Гарри, он попросил:
— Помогите нам! Мы в подвале поместья Малфоев.
Пара минут, хлопок, Рон, оторвавшийся от двери, щелкнул деллюминатором и все собравшиеся увидели Добби.
— Как же я тебе рад, — прошептал Гарри и прижал к себе домовика.
— Гарри Поттер! — пискнул он. — Добби пришел спасти вас!
— Но как?.. — поразился Рон, Гарри волновало другое:
— Ты можешь трансгрессировать отсюда вместе с людьми?
Добби кивнул и его уши махнули словно крылья.
— Куда бы только всех отправить? — тихо спросил Гарри, а мысли в голове лихорадочно метались.
— Коттедж «Ракушка», — тут же предложил Рон. — Это дом Билла и Флёр.
— Добби, ты сможешь забрать всех и отправиться туда? — спросил Гарри.
— Да, Гарри Поттер, — гордо ответил эльф.
— Хорошо, тогда забирай всех, а мы пока заберем Гермиону. Вернешься потом за нами?
— Да, — кивнул Эльф.
— Полумна, — позвал Дин, — идём.
— Нет, — покачала головой она, — мне надо остаться.
Когда Добби, Дин, Олливандер и Крюкохват исчезли, Гарри взглянул на Полумну.
«Брось. Ты же сам их слышал — там, за занавесом»<span class="footnote" id="fn_31847306_4"></span>.
— Ты такая же, как и Амелия… — начала Гарри, а затем добавил, — как и моя мама.
— Как и ты.
— Я волшебник, Полумна.
— В тебе куда больше от некроманта, чем от волшебника.
Крик Гермионы. Полумна, Гарри и Рон вздрогнули.
— Полумна, — осторожно начал Гарри, — а жители дома знают, что ты некромант?
— Именно хозяева и их родные — нет. Я жила вместе с Элис, а сюда меня привели, когда на пороге появились егеря.
— Значит ты можешь открыть эту дверь? — спросил Рон.
— Наверно, — поджала губы Полумна и прикрыла глаза.
Но когда она их распахнула, то они не были серыми. Внутри Гарри всё трепетало. Его завораживала эта сила. Глаза Полумны застелила черная пелена, она вскинула руку. По двери поползла белая морозная дымка, она сжала руку в кулак, и дверь рассыпалась ледяными осколками. Правда за ней ждал сюрприз. Рон кинулся вперед и навалился на Питера Петтигрю, но тот оказал сопротивление. Хвост оттолкнул Рона и вскинул палочку. Крик Гермионы.
— Да отойди ты! — прорычал Рон.
— Вы уже достаточно сделали, мистер Петтигрю, — громко, но мягко сказала Полумна, её глаза всё ещё были застелены черной пеленой, она вместе с Гарри медленно пошла к выходу. — За эти годы вы так и не набрались смелости поговорить с Римусом, вы не сказали ему, чем были опечалены, что вас тревожит. Почему Тёмный Лорд забрал вашу руку?
— Я не знал, что она его дочь! — крикнул Питер.
— Да не знали, — тут же кивнула Полумна, — но Елизавета всегда была вам другом, она делилась с вами…
— Этим она со мной не поделилась!
— А разве она была обязана? — вмешался Гарри, Питер вздрогнул будто получил пощечину. — Если бы его тогда не было в ателье, она бы только Римусу рассказала, потому что это его касается. Не смей перекладывать свои ошибки на Лизу или моих родителей, на Сириуса или Римуса. Ты сам сделал выбор и только ты ответственен за него, — с раздражением в голосе Гарри признался. — Я остановил Римуса и Сириуса, не потому что хотел спасти твою жизнь, а потому что хотел, чтобы ты заплатил за их страдания.
И Питер отступил. Рон тут же побежал по лестнице, а Полумна схватила Питера за серебряную руку, которая уже поднялась против его воли. Грохот. Серебряная кисть упала на пол. Гарри замешкался.
— Иди, — кивнула Полумна, — я вас догоню.