The Sound Of Silence (1/2)

Кто сознается и раскаивается в своем грехе, тому грех прощается.

Братья Гримм

Маленький Том Реддл стоял на тротуаре светлого и чистого района, где дома, похожие друг на друга, с идеально подстриженными газонами, уходили в горизонт. Жуткое место, слишком правильное, слишком аккуратное, слишком чистое. Тому говорят, что он — сумасшедший. Том думает иначе: люди живущие так, вот с ними точно что-то не так. Том опустил взгляд и взглянул на поношенные ботинки и коричневые носки, короткие серые бриджи и сбитые коленки. Кажется, вот только что он запнулся и упал, убегая от собаки инспектора, свернул за угол и вот он здесь. Ему девять лет. И мысли в голове как в девять лет.

Снова лай собаки. Том поднимает взгляд. Под деревом надрывается бульдог, а рядом стоит крепкий, почти круглый мальчишка и весело смеется, взрослые сидят поодаль и ведут непринужденную беседу. Тому это все кажется странным, почти неопрятным. Над чем этот мальчик смеётся? Над деревом? Над собакой? Как же злит её лай. Почему взрослые не велят собаке заткнуться? Том хочет уйти подальше отсюда. Подальше от этого места. Но куда идти? Как он тут оказался? Точно. Свернул за угол. Том огляделся, но ни одного угла поблизости не было.

— Дадли! — раздался детский голос. — Уведи Злыдня! Я не могу слезть!

Но смех стал ещё громче, как и лай. Том поднял взгляд. На дереве сидел мальчишка, такой мелкий, что сразу не разглядишь. Том сразу понял, что происходит. Это было с ним и он делал так же: этот круглый пацан издевается.

— Эй ты! — крикнул Том и смех тут же стих. — Найди кого-то себе по весу!

Том пошёл к дереву. Бульдог зарычал и кинулся к нему. Том коротко взглянул на собаку. Бульдог замер, скукожился, заскулил и побежал в сторону взрослых.

— Этот такой же урод как и ты! — крикнул Дадли и убежал вслед за собакой.

— Туда тебе и дорога, — фыркнул Том и остановился у дерева.

По стволу сполз мальчишка, одежда ему велика, наверно на пару размеров точно. Его чёрные волосы торчат во все стороны разом, круглые очки перемотаны лейкопластырем, а за ними два зелёных глаза, круглых словно блюдца. На вид, ему лет семь, хотя глаза куда старше. Может, ему тоже девять?

— Спасибо за помощь, — мальчик протянул руку и представился. — Я Гарри.

Том задумался на пару секунд, а после пожал руку в ответ.

— Почему он назвал тебя «уродом»? — спросил Том, после рукопожатия.

— Со мной иногда происходят странные вещи, — пожал плечами Гарри.

— Со мной тоже, — вздохнул Том. — Но они не называют меня «уродом», они говорят, что я «сумасшедший».

Гарри осмотрел Тома, а затем спросил:

— Почему ты заступился за меня?

— Не знаю, — пожал плечами Том. — Может хочу быть лучше тех, с кем живу.

Том развернулся, сделал шаг и воспоминания обрушились на него. А затем пришло осознание: он не стал лучше магглов, которыми был окружен. Он стал хуже.

Полумрак детской. Тело Лили на полу. И эти зеленые глаза-блюдца смотрящие на него из детской кроватки. Волдеморт вскинул палочку. Назад пути нет. Он сам зашел в эту чащу. Старик его предостерегал. Шварцвальд ли это? «Ну для этого тебе придётся умереть, mon cher», — звучит внутри голос Амелии. Но Волдеморт не умирал.

Нужно произнести всего два слова и они заберут его страх, но вместо этого Волдеморт прокричал:

— Нет!

Его крик эхом отразился от стен.

— Как интересно, есть всё же то, что ты хотел бы изменить, — раздался голос Лили.

Кроватка пуста. А Лили медленно поднялась и взглянула на Волдеморта, теми же зелёными глазами.

— Ты убил меня и Джеймса, — буднично начала Лили, и медленно пошла к Тому, — ты сделал нашего сына круглым сиротой, ты обрек его на ту же боль, что испытал в детстве сам. И именно это ты хочешь переиграть, сделать по-другому… или же не делать вовсе?

Том опустил палочку. Лили остановилась напротив него и хмыкнула:

— Ты не видишь дальше своего носа… хотя куда там, нос-то коротковат.

Том никак не отреагировал на её слова, он просто не понимал их, или пока не понимал. А оскорбления и уколы… ещё в детстве они перестали его волновать.

— Ты сказала, что я потеряю Амелию, — тихо начал Том. — Как я могу это предотвратить?

— Ты же в курсе, что я не провидица? Я сказала это, чтобы причинить тебе боль. Чтобы ты испытал то же, что и я.

— Авада Кедавра убивает без боли.

— Ты ведь знаешь, что это не так. Тогда это заклинание причинило невероятную боль и мне и тебе, когда оно пронзило грудь Лизы. Если бы ты не убил Розье, это бы сделала я.

— А мне говорили, что ты меня простила.

— Я — да, а вот ты себя… судя по всему — нет. Но, — Лили опустила руки на грудь Тома, — мне следует перед тобой извиниться. Когда я пошла на тебя в атаку, я винила тебя в том, что случилось, но это не так. Я вымещала всю злость на тебе, потому что злилась на себя. Я была там, я должна была заметить, предотвратить, защитить…

— А ещё там был я, — перебил Том, — Антонин, Дамблдор, Сириус и Джеймс. Столько сильных волшебников не смогли защитить одного человека.

— Потому что в силе нет ответа, — Лили медленно опустила руки.

— Тогда где он?

— Если я скажу, ты не поверишь. Сейчас уж точно.

С минуту они молчали, Том осмотрелся и заметил:

— Это ведь не сон, как ты тут оказалась?

— От чего же? Это сон. А ещё я за эти годы подружилась с Эйкой и Томасом, а ты стал Ришелье. Пара манипуляций и вот я твой ночной кошмар, — улыбнулась Лили.

Том впервые улыбнулся. Если бы не его ошибка, если бы не страх, Лили могла бы стать ему словно вторая дочь. И ведь именно она смогла его одолеть. В отличие от её сына, Лили действительно из тех немногих…

— Да какой ты кошмар, Лили? — тепло, почти по отечески, спросил Том.

— Да, я не такой кошмар как ты, — улыбнулась Лили. — А сейчас, тебе надо проснуться.

— Ты куда-то спешишь?

— Когда у меня будет ещё одна такая возможность? Хочу заглянуть в сон к сыну.

***

Том Реддл исчез. Лили обернулась и тепло произнесла:

— Хорошая работа, Гарри.

Он медленно вышел из тени шкафа.

— Спасибо, мама, — прошептал Гарри, не веря своим глазам.

Секунда. Гарри подлетел к Лили и обнял её. Она была не сильно ниже. Её губы коснулись его щеки. Лили прошептала:

— Как же я рада снова сжать тебя в объятьях, хотя бы так…

Гарри лишь крепче сжал её в ответ. На его глазах наворачивались слёзы.

— Прости, — шепчет Лили, — мне надо было тогда оставить тебя в Париже…

— Мам, — осторожно перебивает Гарри, — не извиняйся. Всё хорошо.

Они обнимали друг друга в полной тишине ещё пять минут, а затем их клубок распался. Но они стояли друг напротив друга крепко держась за руки. Лили осмотрела детскую и тепло произнесла:

— Ты нашёл изящный выход из своего затруднительного положения.

— Я хочу показать ему… — начал Гарри, сбился от волнения, но все же нашёл силы продолжить, — то, какой он на самом деле, то кем он хотел быть и кем стал. Если он не осознает, то наша борьба бессмысленна.

— Я горжусь тобой, но будь осторожен.

— Я знаю, мам, — кивнул Гарри и на секунду сжал её руки. — Скажи, а вы можете так же в сон привести Елизавету?

— Я узнаю, возможно ли это. Думаю, она даже будет рада такой возможности.

Сидя на полу детской, они говорили о некромантии и Ришелье. А затем Гарри проснулся от того, что из глаз лились слёзы. Нет, не горя. Радости. Не важно, могут ли эти силы помочь ему одолеть Тёмного Лорда, важно то, что благодаря этим силам он может поговорить с мамой. Гарри впервые всерьёз задумался: если в нем есть чуть-чуть этой крови и он может поглядеть и услышать, что твориться за занавесом, что же могут сотворить такие как его мама, Регулус Блэк, Эйка и Амелия?.. Гарри ждал ответного письма Амелии так же сильно, как когда-то ждал ответы от Сириуса.

***

Римус вошёл на кухню площади Гриммо как и обещал, через три дня.

— Спасибо, — улыбнулся Рон, и вместе с Гарри принялся помогать разбирать припасы.

— Гермиона, — начал Римус, — там в одном пакете подарок для тебя.

— От кого? — поразилась она.

— От Долохова. Он понимает, что подарками вину за то проклятье в Отделе Тайн не загладит, но вдруг это поможет создать мостик доброжелательности.

Рон протянул Гермионе свёрток, который она развернулась с опаской, но ничего не произошло, принялась изучать содержимое.

— И что там? — спустя десять минут шуршания спросил Рон.

— Шоколадные конфеты, — начала Гермиона, — заклинания как проверить, что в еде нет яда и проклятий, а также книга о противодействии проклятьям. Редкое издание, — она взглянула на Римуса и улыбнулась. — Ну, если он так собрался заглаживать вину, то я даже не против.

Пакеты были разобраны. Рон постучал палочкой по чайнику. Римус опустился за стол, а Гарри положил перед ним газету и спросил:

— У него внутри хоть что-то ёкает?

— А сам как думаешь? — мрачно поинтересовался Римус.

Гарри опустился за стол рядом с ним и начал:

— Даже не знаю, что хуже: быть дирижером этого оркестра тупости или же просто наблюдать и ничего не делать, — тяжело вздохнул. — Как прочитал всё думал о детях из семей магглов, их же уже навестил преподаватель, они купили учебники, мечтают… но Хогвартс не увидят.

— На сколько мне известно, — Римус был рад, что у него есть хорошая новость, — до совершеннолетия их трогать не будут. Для тех, кто должен был в этом году пойти на первый курс уже подготовили класс в Шармбатон. Остальные семьи тоже навестила французская делегация и предложили свою помощь.

Гарри округлил глаза и искренне поразился:

— Кто не боится Волдеморта и британское министерство?

— Мадам Дориан, — тут же ответил Римус, — она бывший министр магии Французской Республики, до этого занимала много разных постов в министерстве, но большую часть карьеры отдала социальной службе. Судя по быстрой реакции Франции мадам Дориан предполагала и такой вариант развития событий. Так же всем магглорожденным волшебникам Британии предоставляется убежище во Франции, думаю вскоре и другие страны присоединятся.

— И Волдеморт позволил ей? — казалось нет конца и края удивлению Гарри.

— Во-первых, — расслабленно говорит Римус, — отец и мадам Дориан знакомы, во-вторых, как-то раз она его здорово выручила, в-третьих она его не боится, а вот он её опасается. А ещё есть то, за что он ей благодарен, пусть это и вышло случайно. Именно благодаря мадам Дориан мама оказалась здесь после смерти её кровных родителей. Тут жили дальние родственники.

— Дамблдоры? — вкрадчиво спросил Гарри.

— Как ты догадался? — поразился Римус.

— Переосмыслил некоторые слова Дамблдора с учетом новой информации, — пожал плечами Гарри. — Он говорил, что Волдеморт одинок и никому не доверяет, но мы знаем, что это не так. Тогда почему Дамблдор ни разу не обмолвился об Амелии? Видно на то были личные причины. Их что-то связывает. А ты принес мне ответ что именно.

— Вышло красиво, — хмыкнула Гермиона, — но причина могла оказаться и в другом.

— Да, — кивнул Гарри. — Только вот если бы Дамблдор обмолвился о своей родственнице, которая с Волдемортом со школы, которая ему жена и у них общие дети, я бы справедливо спросил: как он это допустил? Он знал, что представляет из себя Том Реддл, с самого начала знал. Конечно, Дамблдор любил давать людям второй шанс, но кажется и тут не вышло.

Римус не знал, что ответить. Он никогда не думал о том, что лежало в основе поступков Дамблдора. Римусу всегда казалось, что уважаемей дедушка просто не лезет в отношения, на которых висит табличка с маггловского трансформатора: «Не влезай. Убьёт».

— Ты говорил, — начал Римус, обращаясь к Гарри, — что писал маме, она пока не ответила?

— Ещё нет, — тут же ответил Гарри.

— Хорошо, если…

— Римус, если она попросит ничего не говорить вам, я выполню её просьбу.

— Эм… я хотел попросить ничего мне не говорить в любом случае. Если отец узнает, что вы общаетесь, боюсь, дискомфорт его не остановит. Мне конечно очень охота поговорить с ней, но твоя безопасность важнее. Тем более, она придёт, правда не знаю как скоро.

— Римус, — в повисшей тишине подал голос Рон, — как там родители и ребята?

— К ним в гости ходит Дора, говорит, что все хорошо. Мне они не очень рады.

— Но ведь ты это все ещё ты, — опешил Рон.

— Не сердись на них, — слабо улыбнулся Римус, — иногда людям нужно время.

***

Римус принёс Гарри маленький кассетный зачарованный магнитофон.

— Отец пришёл бы в восторг от этого, — улыбнулся Рон.

— Покажем ему, когда всё закончится, — тепло произнёс Гарри.

— Отличный план, — кивнул Рон.

Весь вечер трое друзей слушают записи. Им кажется, что Лиза пела для них.

***

— Почему тебе нужен контроль?

Том исподлобья взглянул на Элис, задавшую этот вопрос. Они сидели в его кабинет, он в кресле, она напротив. Уже сорок минут Том говорил медленно и неохотно. Боялся сказать лишнее, но именно это «лишнее» было нужно Элис.

— Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, — проворчал Том.

— Ты же понимаешь, что это абсолютизм?

Том молчал. Чёрт возьми, ему уже больше 70-ти лет, но он себя чувствует, как мальчишка, не сделавший уроки. Хотя Элис было плевать, сделал он уроки или нет, ей главное, чтобы он их усвоил.

— Что тебе даст контроль? — мягко спросила Элис.

Том пожал плечами:

— Спокойствие, уверенность, власть.

— А что будет после того, как ты получишь абсолютный контроль над всем?

— То что я перечислил, — отрезал Том.

Элис чиркнула в блокноте и мягко спросила:

— А как же министерство?

— При чем оно тут? — тут же ощетинился Том.

— Ты ведь сейчас его не контролируешь.

— Глупости не говори. Если они окончательно перегнут палку, я поменяю их курс. То что я не даю им инструкций, не значит, что я их не контролирую. Наоборот сейчас мне нужна их свобода действий.

Элис поставила заметку в своём блокноте и медленно поднялась.

— Твоё домашнее задание на грядущую неделю…

— Какое домашнее задание? Мне что, одиннадцать лет?

— Твоё домашнее задание на грядущую неделю, — невозмутимо повторила Элис, — выписать на пергаменте по пунктам зачем тебе нужен контроль. Даже если тебе кажется, что причина незначительна, всё равно пиши её.

***

Гора с горой не сходится, а человек с человеком, и добрый, и злой, где-нибудь всё же сойдутся.

Братья Гримм

Радостный Кикимер принёс Гарри письмо. Поттер быстро пробежался по тексту и пошёл к Гермионе, в её волшебной сумке наверняка есть нужные ингредиенты.

Гарри разложил разорванное письмо, веточки шалфея и корень мандрагоры вокруг круглого зеркала, которое было может чуть больше его ладони, на столе кухни. Провёл кухонным ножом по ладони, прошептал:

— Mors loquitur ad vos<span class="footnote" id="fn_31723056_0"></span>.

Капли обагрили зеркало. Минута, две… ничего не происходило.

— Может кухонный нож не подходит для этого? — заметил Рон.

— По поводу ножа в письме ничего не сказано, — покачал головой Гарри. — Может во мне просто недостаточно некромантской крови…

На этих словах капли начали двигаться по зеркальной глади, сложились в узор, а затем исчезли. Письмо, шалфей и мандрагора сгорели, от них даже пепла не осталось.

— А может и достаточно, — с блеском в глазах прошептала Гермиона.

— Как слышно? — раздался женский голос из зеркала.

В нем отразилась рыжая женщина лет 40. Её голубые глаза напомнили Гарри Дамблдора… а ещё те глаза в осколке зеркала.

— Вас прекрасно слышно, Амелия, — Гарри мотал руку полотенцем, пока Гермиона осторожно ставила зеркало вертикально.

Трое друзей опустились за стол напротив зеркала.

— Рада с вами всеми познакомиться, — улыбнулась Амелия. — Букля осталась дома у Долоховых и будет там, пока ты сам за ней не приедешь. Ярослава хочет познакомиться с тобой лично, её очень развеселил твой пассаж в письме.

— Рад слышать, что Букля в безопасности и что хоть кто-то верит в то, что я это все переживу, — усмехнулся Гарри.

— Не нагнетай, — проворчал Рон.

— Времени у меня не так много, — вздохнула Амелия, — так что сразу перейдём к делу.

— Дамблдор умер ни за что, — вздохнул Гарри, — в пещере была подделка. Её оставил Регулус Блэк.