Behind Blue Eyes (1/2)

No one knows what it's like

Никто не знает, каково это,

To be the bad man

Быть плохим человеком,

To be the sad man

Быть печальным человеком

Behind blue eyes

За голубыми глазами.

And no one knows

Никто не знает,

What it's like to be hated

Каково это, когда тебя ненавидят,

To be fated to telling only lies

Когда тебе суждено говорить только ложь.

В доме Лестрейнджей Люциус Малфой подошёл к Тёмному Лорду.

— Господин, — начал Люциус, — тут со мной связался один гоблин и просил передать вам это.

Люциус протянул конверт с печатью банка Гринготтс.

— Три дня со встречи… Не соврал, — заключил Том, принимая в руки конверт. — Но если бы и соврал, знаю пару вейл, которые ему голову откусят.

— Это письмо от того, о ком я подумал? — прошептал Люциус.

— Да, — Том извлек небольшой лист пергамента, на нем были адрес и время.

— Но как?..

— Он так старательно от меня бегал, что в Париже выбежал прямо на меня.

— Вы пойдете один?

— Да. Он и сам будет один.

— Не боится вас?

— А чего бояться? Я могу дать ему то, что никто больше не может. Разговор будет длинный, так что вернусь под утро.

— Завтра к вечеру будут гости из Италии, — напомнил Люциус.

— Без меня никак? — в голосе Тома не было энтузиазма.

— Учитывая наши связи с вейлами, без вас никак. Слышал, вейлы убили одного из их главарей.

— Давида-то? — фыркнул Том. — Знаю эту историю из первых рук, он сам нарвался.

— Вы о той истории, что он пытался изнасиловать вейлу?

— Да. Ты уже не по слухам знаешь, что эти дамы с придурью. И вот тебе еще один ценный совет: ты никогда не предугадаешь, с какой придурью её любовник.

Пережить сейчас Джарета, потом итальянскую мафию, дать ценные указания Долохову и Малфою, быстро собрать вещи и уехать в Париж. Да, приедет на неделю раньше. Друзья Лизы-Лизы его персоне не удивятся, а Амелия… она будет рада.

***

No one knows what it's like

Никто не знает, каково это,

To feel these feelings

Испытывать чувства,

Like I do, and I blame you!

Которые испытываю я. И в этом я виню тебя!

No one bites back as hard

Никто не прилагает столько усилий, чтобы

On their anger

Сдерживать собственную злость.

None of my pain and woe

Зато ни моя боль, ни страдания

Can show through

Не показываются наружу.

— Ты не рада, дорогая?

За две недели до конца лета 1977 поздним вечером Том вошел в спальню ателье и застал там Амелию в непривычном наряде: свободные брюки с высокой талией, а в них заправлена его белая рубашка, уменьшенная заклинанием.

— Пока просто озадачена, — ответила шокированная Амелия.

— Ты в моей рубашке, — заметил Том и оставил свой саквояж у кровати.

— Хотелось ощутить твои объятья, — совладав с собой, ответила Амелия и продолжила сборы.

Она стояла у зеркала и поправляла воротник, расстегнула верхние пуговицы, чтобы было видно кулон.

— И куда же ты собралась в таком виде? — Том подошел к ней со спины и опустил руки на ее талию, чуть сжал.

— В «Айсберг», — Амелия провела алой помадой по губам и продолжила. — Посмотреть шоу, попить вина. И я буду рада, если там меня будешь обнимать ты, а не твоя рубашка.

— Да?

Амелия легко выскользнула из его рук и забросила помаду в маленькую сумочку на комоде.

— Да, — Амелия подхватила сумочку и резво подошла к Тому, взяла его руку в свою. — Зайдем через черный ход, посидим на банкетном балкончике.

— А если там кто-то есть? — Том притянул Амелию к себе, после дороги ему охота остаться дома.

— Там сегодня есть я. После инцидента с Давидом Клара не хочет, чтобы я была в общем зале без компании.

— Кстати, я тут познакомился с вдовой Лукрецией…

— Ой как мило, а давай ты мне там и расскажешь, — Амелия потянула Тома к выходу.

— Куда ты спешишь, дорогая? — затормозил ее Том.

— Сегодня восходит полная луна, — делано беззаботно начала Амелия, — знаешь, она не только оборотней будоражит, но и городских сумасшедших, не хочу с ними столкнуться.

— Амелия, — властно произнес Том и потянул ее к себе.

— Полная луна, Том, — тяжело выдохнула она. — Давай оставим Лизи один на один с Зовом крови.

По ее лицу было понятно: проговорилась. Том поджал губы, крепко сжал руку Амелии и сам повел ее к выходу, накидывая капюшон плаща.

— А давай на балкончике ты мне подробнее об этом расскажешь, — уже на лестнице произнес Том.

— А давай я тебе там просто минет сделаю.

— С набитым ртом не вежливо разговаривать, дорогая.

Амелия опустила голову, тихо и невесело рассмеялась.

— У тебя есть прогулка до «Айсберга», чтобы подумать над ответом, — уже на улице сказал Том.

Амелия кивнула и подхватила его под локоть. Неспешно, проулками они пошли в сторону кабаре.

— И как тебе Лукреция? — мягко спросила Амелия.

— Эффектная барышня, конечно, ничего не скажешь, — вздохнул Том. — Кажется, убив ее мужа, мы развязали ей руки.

— Ты оценил ее траурное платье?

— Только то, что ты его сшила.

— Да, когда я приехала к ней, она попросила к похоронам белое платье, да такое роскошное, чтобы сам Тёмный Лорд не удержался и трахнул её на гробу.

— Чего-чего? — опешил Том.

— Ну я же не могла сказать ей всей правды, — взмахнула рукой с сумочкой Амелия. — Всё как мы и условились: без согласия полез на вейлу, получил то, что заслужил. Не могла же я сказать, что он полез на жену Темного Лорда и мы с тобой вдвоем очень по-семейному объяснили ему, где он не прав.

— Тоже верно. Я кстати не был на этих похоронах, отправил Лестрейнджей. Но поверь, если бы я и трахнул кого-то на горбу этой мрази, то только тебя, независимо от платья.

Том взглянул на Амелию из-под капюшона, та ничего не сказала, лишь довольно улыбалась.

— Знаешь, — продолжил Том, — большее впечатление мне оставил Джарет. Особенно в тот момент, когда начал учить меня гоблинским песням. Кажется, он решил, что мы с ним теперь друзья.

— Может это к лучшему, — задумчиво протянула Амелия.

— Вот и Антонин так сказал, пока я пытался протрезветь перед встречей с итальянцами.

В этом разговоре они добрались до заветной двери. Амелия схватилась за ручку и задумалась на мгновение. Замок щелкнул и дверь открылась. Они сделали лишь пару шагов по коридору и внезапно Амелия затолкала Тома в первую подвернувшуюся гримерку, закрыла дверь на ключ.

— Что ты задумала? — тут же напрягся Том.

Но Амелия не ответила, потянула Тома на себя, резко развернула и зажала у двери. Её когтистые пальчики крепко схватили ворот плаща. Потянула к себе и впилась в губы. Том понял, что она задумала. Нехотя оторвался, выпрямился и схватил её руки.

— Нет, — властно произнёс он. — Ты ещё спор не начала, чтобы так от него уходить.

Амелия попыталась снова потянуть за ворот. Но элемент неожиданности был потерян. Том оказался сильнее и проворней. Резко развернул Амелию и теперь он зажал ее у двери.

— В такие моменты, — шипит Том, — начинаю сомневаться в твоей искренности.

Амелия извернулась, схватила его руку и поднесла к виску. Плотно прижала.

— Так у тебя не будет сомнений, — прошептала она.

— Пусть так, — Том уткнулся лбом в лоб Амелии.

Жажда. Страсть. Пламя. Желание. И… страх. Её мысли хаотично метались. Она словно хваталась за соломинку, боялась, что следующего раза может и не быть. Иронично, она думала, что та их ночь будет единственной, а сейчас боится, что Тома не будет в ее жизни. И вот этот ворох сложился в слова: «Я — монстр. Ему не нужна, такая как я».

— Нет-нет-нет, — тут же запричитал Том, его рука медленно поползла вниз, он стер размазанную алую помаду и крепко обнял Амелию. — Даже если ты сожжешь Британию, я все равно смогу спокойно спать только уткнувшись в тебя. Если ты монстр, пусть так. Ты — мой монстр.

Том посмотрел на неё. Амелия прикрыла глаза и распахнула их снова, ни следа водной глади, ни голубых белков, лишь непроглядная тьма. Том скинул плащ на пол, шумно выдохнул и жадно поцеловал Амелию. Оторвался. Его глаза горят красным.

— Моя, — властно произнес Том.

Его руки принялись спешно расстегивать её брюки. Те скользнули на пол вместе с трусиками. Том подхватил Амелию и усадил на маленький гримировальный столик. Звон пряжки ремня, его брюки и трусы скользнули на пол. Том прижимает Амелию. Она тихо выдыхает. Видно это тут случай, когда в споре они начинают с конца. А может и нет никакого спора. Пара минут и Амелия просит:

— Сильнее.

Рука Тома сжала её горло. Деревянный столик ритмично бьется о стенку. Том не отрываясь смотрит в эти чёрные омуты и отчётливо видит, как за ними плещется его океан. Амелия настоящая, здесь, с ним. Том не сердится на неё, потому что сам никому не доверяет. Конечно, есть исключение, но доверие к ним формировалось годами. Но с Амелией их доверие прошло какой-то иной путь. Когда Амелии было шестнадцать, она позволила Тому себя связать. И Том позволил Амелии сотворить тоже и с ним, чуть позже. Они начали строить этот мостик в спальне, чуланах Хогвартса и где придётся. Том доверил Амелии свою сущность, у неё на это ушло больше времени, но и она доверила. Если сейчас перед ним то, из-за чего казнили её семью, Том не позволит ни одному волшебнику навредить ей.

Я объясню тебе войны скупое ремесло

Я покажу тебе маршрут, которым мы идём<span class="footnote" id="fn_29836497_0"></span>

Так пелось в песне её семьи. Под стоны Том понял: это что-то наподобие шифра Виженера, надо просто понять ключевое слово.

Спустя пять минут Том и Амелия вальяжно развалились на небольшом диванчике и курили. Его глаза красно-карие, а её — голубые.

— Где та красная книжка твоего деда?

Амелия лишь сунула руку в сумочку и извлекла оттуда книжку.

— С собой что ли носишь? — фыркнул Том и забрал книгу.

— Спроси меня как-нибудь потом, — тихо ответила Амелия.

Том поднялся, быстро подобрал брюки и нижнее белье, надел. Он стоял у гримировального столика и быстро перелистывал страницы. Амелия тоже поднялась, подобрала одежду, надела ее и пододвинула Тома у столика, чтобы привести себя в порядок.

— Ага! — торжественно вскинул руку с книжкой Том. — Вот где я слышал эти слова вместе.

Амелия удивленно на него взглянула, а Том пропел, поглядывая в книжку:

И смеется сталь, от крови пьяна

Знаешь, как тебя ждали здесь?

Не было жизни, была лишь война

Легким шагом ты входишь в смерть

Расползается, тлея, ткань бытия

Ярость светла; словно факел, клинок

И не нижний мир получит тебя

А с улыбкою встретит воинственный бог

— Зов крови, — эти слова Том выделил интонацией, пусть это и ломало ритм песни.

Смерти волчьим оскалом ты в лицо усмехнешься<span class="footnote" id="fn_29836497_1"></span>

— Ты даже угадал мотив, — улыбнулась Амелия.

— Ты всегда знал, что не вернешься, — произнес Том. — Ты мне точно все рассказала?

— Да, mon cher, — кивнула Амелия. — Я не специалист по охотникам и многого о них не знаю.

— Думаю, это-то тебе известно. Они ведь оружие против оборотней.

— Да.

— Но Лиза-Лиза выбрала музыку.

— Да.

— Ну и хорошо. Тревог будет меньше.

Том подобрал с пола плащ и сунул книгу в карман.

— Эта книга пока побудет у меня, — Том накинул плащ на плечи.

— Я думала, ты её от корки до корки прочёл, — Амелия взяла сумочку с диванчика и шагнула к Тому.

— Да. Но сейчас я понял, что упустил. Если у меня возникнут вопросы, ты ответишь на них, дорогая?

— Так спросил, как будто у меня есть выбор, — проворчала Амелия.

Том сделал шаг и встал к ней вплотную, чуть наклонился и прошептал на ухо:

— Эти твои глаза тоже прекрасны. Словно ночное небо.

Том выпрямился, взглянул на Амелию, и ухмыльнулся. Она смутилась. Видно не ждала таких слов. Чертовски приятное чувство.

— Чёрный хорошо смотрится с красным, — улыбнулась Амелия.

— Да, — выдохнул Том. — Определено.

Том запустил руку в волосы Амелии и притянул к себе, поцеловал. Она должна знать, что он никогда не отречется от неё. Как бы еще так эффектно и сильно напомнить ей о серьезности намерений? У Тома есть время, чтобы об этом подумать.

— Пойдём все же посмотрим шоу, — тихо произнес Том, обнимая Амелию, — думаю Лизе-Лизе будет удобно, если нас не будет до утра. Только вот шоу заканчивается в два, где ты планировала провести остаток ночи?

— У Аннет.

— Она будет рада гостям.