Hallelujah (1/2)

I love the things you hate about yourself,

Я люблю то, что ты в себе ненавидишь,

Just finished a daydream.

Мои грёзы только что закончились.

Who were you trying to be?

Кем же ты пыталась стать?

No one wants you when you have no heart, and

Никому ты не нужен, когда у тебя нет сердца, и

I'm sitting pretty in my brand new scars, and

Я удобно устроился со своими новыми ранами,

You'll never know if you don't ever try again,

Никогда не узнаешь, если не попробуешь снова,

So let's try,

Так давай попробуем.

All you sinners, stand up, sing hallelujah! Hallelujah!

Все грешные, вставайте и пойте «Аллилуйя!» Аллилуйя!

Для Тёмного Лорда все эти светские приемы были утомительны. В основном потому, что было безмерно скучно. Это не весёлая заварушка, в которой заклятия свистят, а тебе надо применить всю свою хитрость и изворотливость. Это не вечеринки в «Айсберге», где на сцене полуобнажённые люди, играет живая музыка, шампанское льётся рекой, и, если повезёт, будет заварушка. За все время существования клуба Клара трижды приносила Тому мешочек с золотом, говоря, что ставку вышибалы он отработал.

Но если вернуться на родную землю, то Тому кажется, что самый яркий приём в его жизни был тот, где он с Амелией пел, где она танцевала с Долоховым джаз, где Малфоя застали с любовницей, а Том и Амелия украли вино и сбежали через сад.

— Ты последовал моему совету и вспомнил что-то хорошее?

Том словно вышел из транса и поднял взгляд. Он и Долохов сидели в креслах в углу большой гостиной дома Лестрейнджей.

— Ты улыбаешься, — пояснил Долохов.

— Да, кое-что вспомнил, — уклончиво ответил Том и взглянул на компанию в гостиной. Вечер только для «своих». Да, это не весёлые вечера в ателье. Долохов украдкой взмахнул палочкой и спокойно начал:

— Я знаю, что ты не просил, но я поговорил с Беллой.

— Зачем? — прекрасные видения из прошлого рассыпалось от удара о реальность, в которую Тома вернул Антонин.

— Чтобы ты ее в этом разговоре не убил, — покачал головой Долохов.

Том уперся рукой в подлокотник кресла, уронил голову на руку и мягко произнёс:

— Как бы после твоего рассказа я тебя не убил.

— Ну я сказал, что в курсе этого события, и по долгу службы доложу обо всем тебе, — спокойно и немного меланхолично начал Долохов. — Легенда такая: я был в ателье лично. Утром пришёл за заказом, и как только славная парижанка увидела за дверями незнакомку, тут же спрятала меня. Я сказал Белле, что эта женщина наш основной контакт в Париже, но дабы не скомпрометировать ее и не лишиться столь ценных связей, — Антони сделал ударение на это слово, — это общение держится в тайне. Поэтому если Белла какому-то о ней проболтается, то ей повезёт, если ее настигну я, а не ты.

— Ты явно учился мастерству рассказа у славной парижанки, — вздохнул Том.

— Связи — это то что Блэки понимают. Поэтому апеллировал к ним.

— Она спрашивала что-то ещё?

— Да, спросила откуда ты ее знаешь. Я сказал, что без твоего позволения ничего не скажу.

— То есть эту истории ты оставил на меня?

— В надежде, что она не спросит. Но ты все же придумай, что ответить.

— Это не ее дело.

— И это тоже ответ.

Том шумно выдохнул. Конечно, он рад, что Антонин взял инициативу в этом на себя и оформил все в лучшем виде. Сам же Том не придумал ничего лучше, чем убить Беллатрикс, и вся трудность плана была лишь в том, что он не представлял, как это объяснить. А объяснять пришлось бы. Том снова тяжело выдохнул и спросил:

— Она хоть сказала, на кой черт это сделала?

— Ну… — протянул Долохов и подался вперед, — если я правильно уловил ход ее мысли, то она хотела защитить тебя.

— Чего? Кого? На кой черт? — Том выпрямился в кресле, он был в полном недоумении. Да, не так давно что-то подобное ему сказала Лиза-Лиза, но она его дочь и с ее стороны такой порыв для Тома объясним. А вот со стороны Беллатрикс… настораживает.

— Она подумала, что ты не знаешь про уважаемого дядюшку.

— Я?

— Ага.

— Она меня за идиота держит?

— Ну какая-то правда в ее словах есть, — пожал плечами Антонин, — ты шестнадцать лет о нем не знал.

— Не знал, но догадывался, у меня просто не было доказательств. Это разные вещи, — фыркнул Том, и снова уперся локтем в подлокотник кресла. — Все же, ее мотивация не выдерживает никакой критики.

— А я не говорил, что ее мотивация разумна, — покачал головой Антонин. — Во всяком случае, я настоятельно рекомендовал разговор с тобой начинать с извинений, и к этому моменту было бы неплохо искренне раскаяться в своём поступке. Ну а к славной парижанке не подходить, не заходить, если очень понадобится одежда от неё, то с мерками отправлять сестру. Кстати, это её сестра заметила, что вышивка на её платье и вышивка на мантии Дамблдора явно из-под одной руки. А потом Белла вспомнила вышивку на одном твоём костюме и своё подвенечное платье.

— На кой черт она меня рассматривала, — проворчал Том, но потом загадочно улыбнулся. — Не бирки выдают славную парижанку, а ее талант.

— А когда-то ты назвал его глупостью, — хмыкнул Антонин.

— Был молод и заблуждался, — Том расслабленно откинулся на спинку кресла. Взглянул на людей в гостиной, из-за заклятия они казались рыбками в аквариуме, что беззвучно шевелили губами. Иронично, но и без заклятия они ему такими казались. Том снова взглянул на Антонина. — Тебе не кажется, что если бы она была здесь, было бы лучше?

— Мне с ней всегда весело… — улыбнулся Антонин, но потом лицо его стало серьёзным. — А к чему это?

— Я хочу, чтобы она была в Британии.

— Так… давай с этого места подробнее, — Антонин украдкой указал пальцем на толпу. — Ты хочешь чтобы они про неё знали?

— Да.

Глаза Долохова округлились, он сцепил пальцы рук, уперся ими в колени, подался вперед и спросил:

— На наркоту подсел?

— И вот я снова слышу этот вопрос, — тихо рассмеялся Том. — Нет, не подсел. Что плохого в том, что я хочу, чтобы женщина, которую я… — Том осекся, но, подобрав нужное слово, продолжил, — которая мне так же дорога, как и я сам, была рядом со мной и нас не разделял Ла-Манш?

— Никто и никогда не сомневался в серьёзности твоих намерений, старый друг, — тихо и торопливо говорит Антонин. — Но я помню, как тяжело тебе далось решение оставить её в Британии из соображений безопасности, но ты всерьёз решил, что ситуация изменилась?

— Не изменилась. Но изменились факторы.

— Ты же понимаешь, что так ты не оградишь их от наших дел?

— Да, только есть ещё дела её семьи, и мне очень не нравится, что к ней может заявится какой-то хер с горы. Если кто-то постучит в дверь, я хочу лично её открыть и сразу же закопать незваного гостя.

— Миленько, — поджал губы Антонин.

— Кстати, как продвигается твоё задание?

— Список почти готов, но мне нужно навести пару справок, три рода оборвались по мужской линии, надо бы уточнить их новые фамилии. По поводу херов с гор, может просто найдём того, кто владеет этой информацией и убьём его? Все проще.

— Вначале список, потом это мудло.

— Я тебя понял. И поводу их переезда… Я догадываюсь, что ты пока ей о своём желании не говорил, но, Мерлином молю, обсуди это с ней.

— Не важно, она согласится.

— Не важно? — фыркнул Антонин и взмахнул руками. — Последний раз ты так говорил в Канаде. И так спешно мы даже от Гектора не убегали.

Том тихо рассмеялся. Долохов украдкой взмахнул палочкой.

— Соберись, старый друг, тут идут с повинной.

Беллатрикс остановилась у кресла Тёмного Лорда, сцепила руки перед собой, чуть склонила голову:

— Господин. Я хотела бы извиниться перед вами.

— За что, Белла? — холодно спросил Том.

— Я ходила к человеку, к которому мне не следовало ходить.

— Ты вынесла урок из этой ситуации?

— Да, впредь, если у меня будут подозрения, я сначала приду к вам.

— Хорошо, — кивнул Том и поднялся. — Антонин, я отойду не надолго.

Долохов кивнул, Том только сделал шаг и Белла выпалила:

— Но она шьёт…

— Я знаю, — перебил Том и впервые взглянул на неё. — Как и Дамблдор. И поверь, Белла, если он решит использовать её в своих играх, я нахрен забуду всю свою тактичность, войду в Хогвартс и откручу эту седую башку от её носителя.

— Но она может…

— Нет, не может.

— Почему вы так считаете? — тихо спросила Белла.

Том выдохнул, чуть наклонился к Белле и так же тихо ответил:

— А вот это уже не твое дело.

Том покинул гостиную.

***

Беллатрикс выглядела разочарованной. Она шумно выдохнула и опустилась в кресло, которое несколько минут назад занимал Том. Антонин оценивающе на неё взглянул. Извиниться-то извинилась, но ни на йоту не раскаялась.

— Чего такая грустная? — больше из вежливости спросил Антонин и приманил себе бокал вина.

— Просто я не могу понять, — тихо протянула Белла, — почему она?

Антонин вздернул бровь, приложился к бокалу, а после напомнил:

— Я тебе уже объяснял.

— Да-да, — махнула рукой Белла, — я просто не могу перестать думать… — она осеклась.

— О чем?

— Ну… — замялась Белла, — что они… — последние слова она прошептала, — могу быть близки.

Долохов хрипло рассмеялся. Чуть отдышавшись, и вытерев слезинку в уголке глаза, он игриво спросил:

— О чем ты думаешь, гадкая девчонка? — Белла смутилась, но Антонин продолжил. — Поверь, яхонтовая моя, я уже не молод и многое повидал, но ЭТО… это последнее о чем я хочу думать. Да даже если думать вдруг будет не о чем, все равно это не то, что придет мне в голову.

— То есть ты не находишь ее привлекательной? — с интересом спросила Белла.

— Я нахожу ее обаятельной и веселой, — спокойно ответил Антонин и приложился к бокалу.

— И больше ничего? — деликатно уточнила Белла.

— Скажу как есть, она не в моем вкусе, — устало ответил Антонин. — Для меня твой вопрос звучит противоестественно.

— А ты не знаешь, кто в его вкусе?

Долохов вскинул брови. Его так и подмывало ответить: «Полутораметровая, рыжая, голубоглазая, француженка», но произнес он другое:

— Чего не знаю, того не знаю.

Беллатрикс отвела взгляд в сторону и о чем-то задумалась. Антонин шумно выдохнул:

— Если ты пойдешь к ней снова, то умрешь.

— Господин этого не сделает.

— А я не о нем, — серьезно произнес Антонин. — И даже не о себе. Я о ней. Ты её разозлила, а ещё я знаю, что она злопамятная и очень изобретательная. Сначала она лишит Родольфуса всего, что у Лестрейнджей есть во Франции, а потом убьёт тебя на глазах у мужа. Как бы Господин не был силен, какое бы влияние не имел на неё, он лишь успеет сказать ей вслед: «Послушай», а она уже будет стоять с твоей головой в руках, и бросит что-то из серии: «Ой, платье на неё не налезало, вот я и решила проблему».

— Такое чувство, что ты мне угрожаешь, — нервно улыбнулась Беллатрикс.

— Нет, просто даю тебе хороший совет. Они-то с Господином нашли общий язык явно не на почве единорогов, — невесело улыбнулся Антонин и приложился к бокалу вина.