[Special] Bohemian Rhapsody (2/2)

И мокнет белая коса под ледяным дождём.

Я объясню тебе войны скупое ремесло,

Я покажу тебе маршрут, которым мы идём.

Том, успевший найти эту песню в книге, поднялся с места и запел вместе с Лизой-Лизой:

Ни надежды, ни веры не надо нам,

Нам тревога родная сестра.

Я запомнил(а) все имена героев,

Гордость их, честь и страсть —

Но в конце им останется страх.

Том заглянул в книгу и начал петь второй куплет:

И в Земли Темные войдёт дыхание чумы,

И задрожит в просвете туч небесный Бастион,

Я дам свободу вам, враги, свободу из тюрьмы,

Ведь я несу с собой закон войны, и это — мой закон

Лиза-Лиза и Том запели припев, к которому, внезапно, присоединилась Амелия. Поднявшись с кресла и поправив платье, медленно подошла к ним. Амелия забрала книгу из рук Тома, и легко кинула ее в руки Долохова. Лиза-Лиза играла, изредка бросая взгляд на струны, но все ее внимание было на родителях, которые сейчас кружили по ателье. И когда они вновь оказались рядом с Лизой-Лизой, то остановились. Амелия взяла руку Тома в свою и запела:

И под курганами уснёт сокровище Орды,

И время заново начнёт отсчёт шагов назад.

Вернись за мной, найди меня, найди мои следы!

…У Смерти белое лицо и очень черные глаза.

Амелия прикрыла глаза, приложила руку Тома к своему сердцу и повторила:

…и черные глаза.

Сорвалась последняя нота. Раздались аплодисменты от Антонина, Аннет и Клары. После еще трех партий алкогольной игры с сухариками, изрядно нетрезвые Том и Антонин решили, что было бы интересно устроить состязание по армрестлингу, которое тут же организовала преисполненная энтузиазмом Лиза-Лиза.

Клара, Амелия и Аннет, расположившись на диване, наблюдали, как на тумбочке, которую Лиза-Лиза поставила по центру ателье, разворачивалось состязание.

— А ты переживала, — тихо прошептала Клара под смех Тома, Антонина и Лизы-Лизы. — Может зря от этого бежишь.

Амелия выдохнула, приложилась к своему бокалу, а затем тихо произнесла:

— Клара, если я когда-нибудь в это полезу, то только для того, чтобы спасти эту змеиную жопу. На большее не рассчитывайте.

— Повезло же его темнейшеству, — нежно прошептала Аннет.

Долохов смог одолеть Тома. Руку Антонина уложила Лиза-Лиза. А вот руку Лизы-Лизы положил уже Том. Эта троица кружилась вокруг тумбочки и смеялась, слабо представляя, что сейчас происходит.

В эту ночь изрядно пьяного Тома Реддла спать вела Амелия Дюма.

*Мельница — Оборотень

***

Том обнял Амелию и упал с ней поперёк кровати. Амелия сдавленно ойкнула, но вырываться не стала.

— Не убирай платье далеко, — прошептал Том.

— От чего же?

— Прошлым утром от тебя было очень интересное предложение, но сейчас во мне нет сил его реализовать.

— Темный колдун хочет овладеть ведьмой в красном? — фыркнула Амелия.

— Ну либо у твоего заявления есть подоплека, — прошептал Том и опустил взгляд, чтобы увидеть рыжую макушку. — Либо у тебя фетеш на тёмную магию, о котором я не знал. Но я сейчас так пьян, что меня устраивают оба варианта.

Том перевернулся на спину и, подложив правую руку под голову, а левой прижав Амелию ближе, принялся рассматривать тени на потолке. Не понятно, это тени двигаются или его пьяный мозг выдаёт эти узоры. Амелия подползла ближе и легла на грудь Тома, положила на него ручку и ножку. Том расплылся в пьяной улыбке.

— Ты такая красивая, — на выдохе произнес Том.

— Ты прям очень пьян, — тихо рассмеялась Амелия.

— Как это связано?

— Ты никогда мне такого не говорил.

— Да не может такого быть.

— Ну ты говорил другие хорошие слова, но «красивая» там точно не было.

Том опустил взгляд. Амелия подняла голову. Красно-карие глаза встретились с голубыми.

— Ну если так, — вздохнул Том, — воспользуюсь, тем красноречием, что подарил мне алкоголь. Ты знала, что смотреть в твои глаза, все равно, что рассматривать морское дно через рябь воды?

Амелия смутилась, Том усмехнулся и снова уставился в потолок.

— Сейчас я тебя добью, это была моя первая мысль, когда я по-настоящему заглянул в твои глаза.

Том снова взглянул на Амелию, которая залилась краской и уткнулась в его грудь.

— Это очень красивые слова, Том, — прошептала Амелия. — Я не передам словами, как приятно это слышать.

— И не надо, — Том запустил левую руку в волосы Амелии, тяжело вздохнул. — Второй моей мыслью было усилится ли этот эффект, если твои глаза будут наполнены слезами. И знаешь что? Да, это водное наваждение становятся сильнее. Но когда я увидел твои слезы, мне захотелось уничтожить то, что тебя так расстроило.

Амелия, сминающая в руке рубашку Тома, прошептала:

— Если ты хотел сбить накал всей нежности, что тут наговорил, то у тебя не вышло. Все равно очень мило.

— Это алкоголь предает меня и выдает секреты, — вздохнул Том. — Давай спать.

Том перевернулся на бок и подмял под себя Амелию.

— Неплохо было бы чулки снять и под одеяло залезть, — прогнусавила Амелия.

Том лишь сильнее прижал Амелию к себе. Минута. Вдвоём они зависли в паре дюймов над кроватью. Покрывало сползло вниз и упало на пол, одежда тоже покинула своих владельцев и опустилась на кресло. Том и Амелия развернулись в воздухе вдоль кровати, медленно опустились вниз, их накрыло одеяло.

Амелия дважды удивленно моргнула, а затем произнесла:

— Я знала, что ты талантливый… но я не знала, что ты прям ТАК можешь.

— С палочкой проще, — тихо ответил Том, не открывая глаз, — но при должной концентрации можно и без неё.

— Я не знала, можешь ли ты быть для меня еще сексуальнее, но как выяснилось вот только что — можешь.

— Ты ж моя крошка-фетишистка, — ухмыльнулся Том и обнял Амелию.

— От фетешиста слышу, — тихо фыркнула Амелия в грудь Тома. — Начну все твои перечислять, до утра провозимся. Спи дав…

— Я понял, что не так с твоим платьем, — внезапно с какой-то болью в голосе произнес Том. — В том кошмаре на тебе было такое же.

— Я его выкину, — обеспокоено произнесла Амелия.

— Завтра разберёмся, — прошептал Том. — Но теперь хочу, чтобы последняя мысль перед сном была приятной.

Том замолчал, а Амелия задумалась на минуту, после чего выдала:

— Мои предки, наверное, были веселыми людьми и любили праздники, раз у них столько песен.

— Да, наверно, — слабо улыбнувшись прошептал Том. — Любопытно, в средневековье мне пришлось бы тебя украсть или были более гуманные способы?

— Слышала, что бы взять в жены дочку Ришелье, тебе придется сразиться с ее отцом. Сказка об этом даже есть.

— Ну ты стоишь того, чтобы немного побегать от безумного деда с топором, — хмыкнул Том.

«Ты нравишься Гензелю.»

Казалось, эти слова тихо-тихо прошептала Амелия, но Том был в этом не уверен, потому что уже провалился в сон.

***

Том распахнул глаза и облегченно выдохнул. Ничего не мог поделать, но перед сном переживал, что красное платье приведёт его в кошмар. Но нет. Это была не очередная нафталиновая гостиная. Том Реддл стоял на тропинке, которая уходила дальше, в глубь залитого солнцем зелёного леса. Да, и этот сон может быть кошмаром, но начало у него куда более обнадеживающее.

Огляделся, логично предположить, что нужно идти вперед, но все же… Том обернулся и увидел его: старика в лохмотьях, седые волосы, серые глаза, нос с горбинкой. И как в тот раз в Австрии в его образ не укладывалась эта черная трость с серебряным набалдашником в виде черепа. Но ещё тогда, Том предположил, что со стариком кто-то так расплатился.

— Почему ты здесь? — спросил Том.

— Я? — старик был удивлён этому вопросу. — Ну это все в твоей голове, так что и ответ у тебя.

— Вот давай без этого. Вопрос то я тебе задал.

— Ну, — протянул старик и подошёл к Тому, — перед сном ты думал, какими были предки Амелии. Может ты решил их представить, и тебе нужен был кто-то в этом путешествии.

— Ты рассказчик? — со смешком спросил Том.

— Кто знает, — пожал плечами старик. — Но то что ты ищешь ждёт тебя в конце тропики. Так что пойдём, а то они все съедят и выпьют без нас.

Том и старик шли в глубь леса молча. Так по тропинке они вышли к опушке леса на которой стоял ни дом, и ни замок, там был самый настоящий трактир. Казалось, его надстроили, как умели. Первые два этажа с маленькой мельницей у ручья явно были тут изначально, а вот все остальные этажи городили в башню, такое только с помощью магии будет держаться.

— Паршивец! — прогремел грозный мужской голос где-то внутри трактира.

Из раскрытого окна юрко вылез высокий и тонкий черноволосый мужчина, отошёл на пару шагов, обернулся на месте и вот он уже сидит на крыше. Увидя Тома и старика, чародей улыбнулся и приложил палец к губам.

Дверь трактира с грохотом открылась, на пороге стоял огромный мужчина с соломенного цвета волосами и небольшой бородой. Тому были знакомы такие персонажи. Когда Том был ребёнком, то бегал в порт. Такие мужчины носили там на своих плечах по два тяжелых ящика, и могли в один удар выбить из оппонента всю дурь.

— Где этот поганец?! — громко крикнул мужчина в дверях и огляделся.

Том сразу понял, какие претензии были у этого мужчины к черноволосому чародею. Лицо мужчины было разрисовано чернилами, а борода местами выбрита кусами, наверно под носом у него были усы, только их сбрили, а на коже нарисовали тонкие черные усики. Том спрятал улыбку в ладони, а вот старик не постеснялся и рассмеялся в голос.

— О! — мужчина в дверях сменил тон, теперь он был не грозным, а радостным. — Гости дорогие, чего стоите? Внутрь заходите. Тебя то, — мужчина указал пальцем на старика, — я не ждал. А вот мальчишке очень рад!

Мужчина вернулся обратно в трактир. Старик подтолкнул Тома, и вдвоем они последовали за мужчиной. Подходя к двери, Том поднял взгляд на чародея. Тот ничего не сказал, лишь снова приложил палец к губам. Том смог рассмотреть его глаза, они были словно два изумруда, а зрачки подобны змеиным. Том удивлённо вскинул брови, затормозили, но старик все равно затолкал Реддла в трактир.

Внутри все было в лучших традициях жанра: стойка, за которой на полках теснились бутылки и бочки; массивные деревянные столы и стулья. Светло и тепло. Старик подхватил Тома под локоть и повёл к столу рядом с невысокой сценой, на которой стояло пианино и была свалена целая куча музыкальных инструментов. Только серебряный микрофон прямиком из 50-х годов XX века слабо вписывался в общую обстановку.

Том и старик уселись за столом, и к ним тут же подошла женщина. Она была удивительно похожа на пустившего их мужчину, который, кстати, пропал из виду.

— Вот те на! — громко произнесла она, обошла стол и схватила Тома за подбородок. Том опешил от такой наглости. — Об твои скулы порезаться можно. Это так маминька с папинькой натворили, или ты недоедаешь? Хотя я тебя в любом случае накормлю.

Женщина улыбнулась отпустила подбородок Тома и ушла в сторону двери, которая, как оказалось, вела на кухню.

— Мне как обычно! — успел крикнуть старик ей вслед.

— Как обычно? — фыркнул Том. — Часто тут бываешь?

— Не так часто, как мне хотелось бы, — вздохнул старик.

— Гуляешь по миру и торгуешь пророчествами?

— Ну пророчество я предлагал только тебе, — покачал головой старик. — Так то я… хм, ты меня как-то интересно назвал. Рассказчик! Да, определенно это слово про меня.

— Тогда почему ты предложил мне пророчество?

Со второго этажа раздался шум.

— Потому что мне интересно к чему вы по итогу придете, юноша.

Том хотел задать ещё вопрос, но не успел. Шум превратился в гул, а затем в оглушительный топот. С лестницы в трактир сбегали мужчины и женщины. Все разные, в простых одеждах, их голоса сливались в один общий, невозможно и слова разобрать. Они быстро заняли все свободные места, а кому-то даже не хватило, и они садились на подоконники, пол или коленки собрата. Дверь кухни распахнулась и из неё начали вылетать тарелки, котелки и склянки.

— Так! — прогремела женщина в дверях. — Гостей угостите!

— Сиди, — обратился старик к Тому, — они сами все принесут.

И правда, через пару минут перед стариком и Томом опустилось две тарелки, а также гигантский мужчина. Вблизи Том смог рассмотреть его грубые черты, искрящиеся голубые глаза, и шрам на глазу.

— Ух, — выдохнул он, — еле отмылся. Бороду потом починю. Эй, Хунд! — крикнул мужчина через плечо. — Принеси нам эль!

И Том увидел, к кому тот обратился. Хунд отличался от многих мужчин в этой комнате. Он был из тех редких единиц: высоких и тонких. У таинственного Хунда были чёрные немного вьющиеся волосы до плеч, а когда он подошёл к столу, Том рассмотрел татуировки на его лице, да и уши у него были проколоты так же как у Лизы-Лизы. А ещё от глаза Тома не ускользнуло то, что в трактир проскользнул чародей, но он был не один, а в компании седой девушки. Чредой подмигнул Тому, а вот девушка, явно удивилась, и быстро спрятала лицо.

— Ты развеселил Амалию, — громко сказал мужчина, разливая бутылку в три большие кружки. — Сидела, как Царевна Несмеяна, а тут ты. Молодец, что не идёшь на поводу ее тоски. За это можно и выпить!

Этот тост тут же подхватили все люди в трактире и подняли кружки, Том и старик последовали их примеру.

Том только сделал глоток, как к нему наклонился мужчина, которого назвали Хундом.

— У вас есть понятие о личных границах? — со смешком спросил Том и чуть отодвинулся.

Хунд хрипло рассмеялся, а потом произнёс:

— Я слышал, ты поешь. Хочу чтобы ты спел с нами.

— А право отказаться у меня есть?

Хунд снова рассмеялся, его чёрные глаза странно блеснули желтым.

— Ты можешь отказаться, — улыбнулся Хунд, — но потом будешь бегать от меня и моего топора.

— Я плохо знаю ваши песни, — парировал Том.

— Так спой свою.

Том задумался, чего бы такого он мог спеть, да чтобы они знали.

— Это же сон, — напомнил старик, — они споют с тобой все, что пожалеешь.

— Слишком реально для сна, — фыркнул Том.

— Ну, это твои мысли, — развел руками старик.

Хунд подхватил Тома под руку и потащил к сцене.

— Я знаю, чего ты хочешь! — крикнул Хунд. — И я сыграю тебе.

Том остановился у микрофона, Хунд устроился за пианино. Опустил руки, и тут же принялся играть. Том узнал мелодию. Но вначале запели люди в трактире:

Is this the real life? Is this just fantasy?

Это настоящая жизнь? Или просто фантазия?

Caught in a landslide, no escape from reality.

Пойман лавиной, от реальности не уйти.

Open your eyes, look up to the skies and see,

Открой глаза, подними их к небу и смотри…

Том усмехнулся и запел:

I'm just a poor boy, I need no sympathy,

Я лишь убогий мальчишка, и не нуждаюсь в сочувствии

И снова люди в трактир подхватили, как будто знали все слова:

Because I'm easy come, easy go, little high, little low,

Ведь как пришёл, так ушёл, не взлетел и не упал.

Том Реддл никогда не признается, что это его любимая песня, потому что он слышит себя в ней. Но это сон, тут можно быть искренним, хотя бы перед собой. Том поёт:

Anyway the wind blows doesn't really matter to me, to me.

Так или иначе, ветер дует, но это ничего не значит для меня, для меня.

Mama, just killed a man, put a gun against his head,

Мама, я убил человека, приставил пистолет к его голове

pulled my trigger, now he's dead.

Нажал на курок, и теперь он мертв.

Mama, life had just begun,

Мама, жизнь только началась,

But now I've gone and thrown it all away.

Но сейчас я взял и выбросил все это.

Mama, ooh, didn't mean to make you cry,

Мама! Я не желал твоих слез!

If I'm not back again this time tomorrow,

И если я не вернусь до завтра,

Carry on, carry on as if nothing really matters.

То продолжай жить так, как жила.

Пока Том поёт, на сцену взбирается другие музыканты, нужно больше музыки. Здесь Том может позволить себе петь искренне и с надрывом, ведь это не реальность:

Too late, my time has come,

Поздно. Мое время пришло.

Sends shivers down my spine, body's aching all the time.

Мурашки по спине, и боль во всем теле.

Goodbye, everybody, I've got to go,

Всем до свидания! Я должен идти,

Gotta leave you all behind and face the truth.

Всех оставлю позади и взгляну в лицо правде

Mama, ooh, I don't want to die,

Мама! Я не хочу умирать,

I sometimes wish I'd never been born at all.

Но иногда жалею, что вообще родился!

И вот настал этот момент, Том усмехнулся и почти прошептал в микрофон:

I see a little silhouetto of a man,

Я вижу маленький силуэт мужчины.

Таверна тут же взорвалась от коллективного пения:

Scaramouche, Scaramouche, will you do the Fandango.

Скарамуш, Скарамуш, танцуй Фанданго.

Thunderbolt and lightning, very, very fright'ning me.

Молнии, молнии меня очень, очень пугали.

(Galileo.) Galileo. (Galileo.) Galileo, Galileo figaro Magnifico.

(Галилей.) Галилей. (Галилей.) Галилей, Галилео Фигаро Магнифико.

Том развёл руки и снова почти прошептал в микрофон:

I'm just a poor boy and nobody loves me.

Я просто убогий мальчишка и никто меня не любит

И тут же люди подхватили куплет:

He's just a poor boy from a poor family,

Он убогий мальчишка из бедной семьи

Spare him his life from this monstrosity.

Избавь его от этого чудовища.

Том готов был смеяться в голос от всего происходящего, но он снова шепчет:

Easy come, easy go, will you let me go.

Как пришёл, так ушёл, вы позволите мне уйти?

А вот эта часть от собравшихся звучала как-то двояко:

Bismillah! No, we will not let you go.

Боже правый! Не позволим мы тебе уйти.

(Let him go!) Bismillah! We will not let you go.

(Да пусть идёт!) О, Боже, не отпустим мы тебя.

(Let him go!) Bismillah! We will not let you go.

(Да пусть идёт!) О, Боже, не отпустим мы тебя.

Том поет: Let me go. (дайте мне уйти)

Но в ответ слышит: Will not let you go. (Не отпустим мы тебя!)

Том повторяет это снова, но ответ все тот же. Том поёт дальше:

Oh mama mia, mama mia. Mama mia, let me go.

(О, мама, мама дорогая, дайте мне уйти).

А следующую часть Том поёт вместе с жителями трактира:

Beelzebub has a devil put aside for me!

Вельзевул, что дьявол, так и ждёт меня…

FOR ME!

МЕНЯ!

for me…

Меня…

И в этот момент гремит голос:

— Паршивец!

Это светловолосый мужчина заметил черноволосого чародея и кинулся в его сторону.

— Пой, Том! — со смехом крикнул Хунд.

Том был готов рассмеяться от всей вакханалии вокруг. Люди танцуют, поют и хлопают. А мужчина и чародей бегают по трактиру, запрыгивая на стол и перепрыгиваю стулья, цепляясь за круглые люстры. Мужчина, кажется, матерится на всех языках мира, а вот чародей лишь смеется. Но Том взял себя в руки и пел, пусть и со слишком веселыми нотками:

So you think you can stone me and spit in my eye!

Так ты думаешь, что можешь побить меня камнями и плюнуть мне в глаза!

So you think you can love me and leave me to die

Так ты думаешь, что можешь любить меня и оставить умирать

Ooh, baby

О, детка,

Can't do this to me baby

Ты не можешь сделать этого со мной, детка

Just got to get out

Просто нужно…

Just got to get right out of here

Просто нужно убираться отсюда.

В этот момент все собравшиеся взвыли, словно волки на луну. И им нисколько не мешало, то представление, которое тут устроили двое мужчин. Чародей взмахнул палочкой и выбежал в открывшуюся дверь.

— Убью! — прогремел мужчина и, выхватив из воздуха топор, побежал вслед за чародеем.

Хунд играл, а Том, все же, закончил песню:

Nothing really matters

На самом деле ничего не имеет значения,

Anyone can see

Кто угодно может видеть

Nothing really matters

На самом деле ничего не имеет значения

Nothing really matters

На самом деле ничего не имеет значения

To me

Для меня.

Толпа взорвалась аплодисментами. Том поклонился, и только сейчас заметил, что та седая девушка стоит рядом со сценой. Она подняла взгляд, но тут же отвела. Начала перебирать подол своего зелёного платья, казалось, что ищет в себе силы. Том смотрел в ее лицо, оно было невзрачным, серым, хотя седые волосы добавляли ей странный шарм. Нет, Том не встречал ее прежде, но рядом с этой девушкой было какое-то странное чувство. Она подняла глаза, они тоже были серыми… хотя нет, блеклыми, но даже в них переливался какой-то слабый свет. Девушка неловко улыбнулась, набрала в грудь побольше воздуха и выдала:

— Ты прекрасно поешь, Том. Было очень радостно услышать, но сейчас мне надо спасти дедушку.

И не дождавшись ответа, она сорвалась с места и выбежала в открытую дверь.

Пока Том озадаченно смотрел ей вслед, на его плечо опустилась рука. Том обернулся, это был Хунд.

— Не прощаемся, как говорится. Но сейчас, тебе пора.

Том не успел ничего сказать, Хунд хлопнул его по груди.

Том Реддл распахнул глаза. Это знакомый потолок спальни.

— Амелия, — слабо позвал Том.

— Воды? — вкрадчиво спросила Амелия.

— Да, было бы неплохо, — об этом Том как-то не подумал.

— Тогда следуй за своим рыжим кроликом, — хмыкнула Амелия, видно встала раньше.

Том тяжело поднялся, накинул халат, и, шаркая, вошёл на кухню. Амелия колдовала над кастрюлькой, а на столе Тома ждал большой стакан воды. Осушив его, Том подошёл к Амелии со спины и обнял.

— Я видел прекрасный сон, дорогая.

— Очень рада это слышать, mon cher, — нежно прощебетала Амелия.

***

Уже в по возвращению в Британию Том и Антонин закрылись в кабинете, предварительно наложив чары от лишних ушей.

— Какая я понимаю, — вкрадчиво начал Долохов, устраиваясь в кресле, — ты хочешь что-то обсудить.

— Как-то раз, — без предисловия начал Том, — Амелия сказала мне, что Ришелье истребили за ныне утерянную магию. И я подумала над этим чуть позже. Я думаю, это бред.

— В смысле древняя магия, или истребление из-за неё?

— Второе, — Том стоял у кресла, но садиться не спешил, лишь изредка сжимал его спинку. — Я живое тому доказательство. Согласись, меня пришить хотят отнюдь не из-за моих способностей и знаний, — Том задумался, а затем уверенно произнёс. — Я думаю, что Ришелье были убийцами. Не все, но скорее всего, это была основная черта их клана. И у них наверняка было что-то, чем они не захотели делиться с волшебниками, та же магия. И на это точно как-то повлиял Международный Статут о Секретности. Что если они выступили против него с самого начала? Что, если Ришелье знали что-то и поэтому были против?

— Ну, такое имеет место быть, — чуть подумав, ответил Долохов. — Но даже если и так, такое отношение к семье было чересчур.

— А я не говорю, что это было справедливо, — фыркнул Том. — Ты знаешь меня достаточно давно, я сам способен на радикальные меры. Но даже для меня… это за гранью понимания, — Том замолчал, задумался, а затем медленно произнес. — Вот что я думаю, волшебники скорее всего сильно погорячились, и это тёмное пятно в первую очередь на них. Если мы захватим британское министерство, то сможем вытащить эти документы, и с их помощью я не только верну Амелии и Лизе-Лизе их прошлое, но и смогу прижать Европу.

Долохов криво усмехнулся в ответ.

— Двух зайцев одним заклинанием.

— У меня будет одно задание, — Том опустился в кресло и забрался во внутренний карман мантии, извлёк оттуда клочок пергамента. — Тут тридцать шесть фамилий. Но тебя должны интересовать только тридцать пять. Узнай, кто сейчас жив, чем они занимаются, где находятся и кто из них среди Пожирателей смерти.

— Ух, — протянул Антонин и потянулся за листком. — Муторная задача, но я справлюсь.

— Приятно было увидеть, что Долоховых в этом списке нет, — заметил Том.

— Так моя родня в те года в Сибирских лесах сидела, — фыркнул Антонин, читая листок.

Том расслабленно откинулся в кресле и выдохнул. Конечно, Реддл не получил ответов, но он получил множество зацепок. Тому казалось очень важным узнать, что же тогда произошло. Внутри Тома была мысль, что в истории Ришелье его ключ к тому, чтобы изменить мир.

Антонин Долохов мог бы сказать, в чем Том Реддл заблуждается, а в чем прав, но Антонин этого не сделает. В отличие от Тёмного Лорда, Амелия Дюма не отдает приказов, но если она все же просила о чём-то молчать в тряпочку, то стоит последовать ее совету. В первую очередь потому, что Амелия Дюма, как и Том Реддл, способна на убийство.