Symphony of the Night (2/2)

— Не хочу знать, что вы делали и на какие неприятности нарвались, но разрешите в случае чего прикинуться заложницей, — злится она.

— Зря не хочешь знать, — хмыкает Долохов, открытая аптечку и рассматривая рану на руке Тома, — история, если честно очень глупая, — говорит он вдогонку Амелии, которая ушла в сторону ванны.

Когда она спустилась к ним с тазиком воды, то спросила:

— Вы к кому–то влезли, и Тома покусала мантикора?

— Близко, — крякнул Антони. — Бульдог.

Амелия садится рядом и прячет улыбку в кулачок. Стук в дверь. Все напрягаются.

— Может прикинемся, что никого нет? — предлагает Долохов.

Раздается слабый вскрик, Дюма бросает взгляд на стойку, там восседает феникс.

— Ну мои воры неудачники, — взмахивая руками и поднимаясь, говорит она, — у меня для вас новость следующая: за дверью Альбус.

— Шутишь? Не смешно, — шипит Том.

— Если бы, — говорит Амелия и впускает гостя. — Дядя! Чем обязана столь поздним визитом?

— Здравствуй, дорогая. Знаешь, — начинает старый профессор, заходя в ателье, и закрывает за собой дверь, — приехал к своему другу, а сегодня к нему ночью вломилась пара воров. Гектор решил проблему раньше, чем мы успели подняться на второй этаж. А после я подумал, что одному горе–вору надо вернуть его часы, — Альбус расслаблен и спокоен.

Реддл бросает злой взгляд на Долохова, часы то этого черта, а затем на выдохе произносит:

— Дамблдор.

— Том, мой мальчик, — беззаботно начал Альбус, — не могу поверить, что с такими наклонностями вы ходатайствовали на должность преподавателя.

То что произошло после этой фразы, случилось за секунду. Палочки сжатые в руках Дамблдора и Реддла взлетают в воздух, а Амелия встаёт между ними, широко раскинув руки. Трое мужчин замирают. Энергия. Невидимая глазу волна расходится от женщины, на секунду она будто полыхнула черным пламенем. Лишь на секунду, и это наваждение проходит, оставляя после себя странное послевкусие.

— Так, — сердито говорит она, — это мой дом. Значит тут мои правила. И правило такое: любые идеологические, политические и прочие «–ские» разговоры под запретом, — из детской раздается плач. — Так что палочки себе в жопы засуньте, пейте чай и говорите о погоде, — заканчивает она и идёт к ребенку.

***

— Конечно помним правила, — бурчит Том.

Уже в настоящем Дамблдор пьёт чай и рассказывает свежие новости из Британии. А Том Реддл думает, что лучше он будет приезжать в конце лета. Все равно на школьников. Потому что иначе его уютная гавань превращается в Ад.