Highway to Hell. Part 1 (2/2)

— Нет, мама так всегда говорила. Я плохо их помню с отцом, но некоторые слова остались в памяти.

Том держит ее за руку, молчит, думает. Амелия его не торопит. Так просто было бы ее убить. Так просто было бы положить ключ на стол, выйти за дверь и забыть дорогу в это место. Она приняла это решение без него. Но с другой стороны, а чтобы он ей сказал в ответ на такое? Он смотрит на нее. Она закрыла глаза, он видит как дрожат ее ресницы. Она могла бы сбежать, очевидно предположить, что он будет не рад таким известиям. Но вот она сидит рядом с ним. Он вспомнил, каково это было жить в приюте, не знать своих родных. Став старше, он сам выбрал себе семью. Сам ее создал. Как иронично, теперь в ней появится человек, к которому все эти слова имеют прямое отношение. Он вспомнил того человека, свое первое убийство. Решений много, но верное лишь одно. Том выдохнул и произнес:

— Я признаю этого ребёнка.

Амелия выдыхает, открывает глаза и. улыбается? Она рада. Какое странное чувство.

— Если ты впишешь туда своё светское имя, то у ребёнка могут возникнуть проблемы, — тихо замечает она.

— Я впишу туда свое прежнее имя, — немного недовольно говорит он. — Попрошу тебя только о двух вещах: не давай ребенку фамилию Реддл, я ее ненавижу. И если родится девочка, хочу чтобы ее вторым именем было Меропа.

— Я тебя услышала, — тепло говорит Амелия и утыкается ему в шею. — Я думала ты сбежишь, — тихо смеётся она.

— Для кого–то я ужасный человек. Может так и есть. Но я себя возненавижу, если поступлю так, как поступил мой отец.

Он взмахивает палочкой и граммофон в углу начинает играть тихую музыку.

Мужчина обнимает женщину и прижимает к себе. Так они сидят встречая новый год. После чего отправляются спать.

***

Первого января, уже по традиции их навещают вейлы. Пока Аннет колдует над праздничным обедом, а Долохов ей помогает. хотя, нет. Судя по ворчанию вейлы, он только под ногами путается. Клара под предлогом уводит Амелию в спальню, оставляя Тома в компании кулинаров. Закрыв дверь, она быстро и тихо спрашивает:

— Как все прошло?

— Удивительное рядом, но не плохо, — отвечает Амелия.

— И при этом он еще и остался, — выдает пораженная Клара. Том Реддл умеет удивлять.

— Сама в шоке.

— А он же понимает, что секса не будет?

Дюма тихо смеется и шепчет:

— Дело ведь не только в этом, дорогая.

Так впятером они встречают наступивший 1960 год. Амелия даже играет им на пианино пару песен. Ну, а потом они ставят пластинку. Под задорные нотки джаза в ателье Долохов виртуозно отплясывает с Аннет и Кларой. Том и Амелия расположились на диване. Реддл откинулся на спинку, рассматривая маленький перфоманс. Дюма скинула свои туфельки, облокотилась на Тома и вытянулась на диване. В какой-то момент она аккуратно схватила мужчину за ногу, и, с удивленными глазами, указала пальчиком на живот.

— Волна пошла, — ошарашено шепчет она.

— А для этого уже время пришло? — удивленно вскинул бровь Реддл.

— Без понятия, — вздыхает Амелия. — Никогда не видела такого маленького волшебника.

Том не знает что думать, и что чувствовать к этому ребёнку. Пока это существо растущее внутри его женщины кажется ему обычным, как все. Но при всем при этом все происходящее его завораживает. Он невольно прикладывает руку к ее животу, чувствует, как ребёнок шевелится внутри неё. Это пугает, но меж тем восхищает. Амелия и Том обмениваются удивленными взглядами.

— Мне кажется, мы не готовы, — сдавленно шепчет Дюма.

— Мне кажется, к этому нельзя быть готовым, — так же шепотом отзывается Реддл.

***

Клара заметила эти переглядывания на диване. И цокнув, чтобы Аннет и Антонин обратили на нее внимание, кивнула головой в сторону парочки.

— Им определенно будем нужны мы, — тихо шепчет Аннет.

— Несомненно, — так же тихо отвечает Долохов.

— Чего шепчетесь? — грозно спросил Том.

— Радуемся празднику, ваше темнейшество! — хором отвечают трое.

***

В полночь гости ушли. Том закрыл дверь на ключ и взглянул на Амелию. Она надела свои туфельки и ковыляла в сторону лестницы.

— Дорогая, — начал Реддл, с ухмылкой рассматривая ее, — ты не думала на какое-то время сменить обувь? На пингвина похожа, если честно.

— Не умничай тут, mon cher, — ворчит Дюма. — Сниму каблуки и окончательно пингвином стану, — она тяжело поднимается по лестнице, Том не торопясь идет за ней и тихо посмеивается. Амелия закатывает глаза. Уже в спальне она скинула туфли и проворчала:

— И что ты хочешь услышать?

— Ну, — начал Том, закрывая дверь, — ты такой заботливый, mon cher, — он передразнивает ее тон, — завтра я пойду, и куплю себе пару удобных туфель.

— Мои туфли очень удобные, — бухтит женщина и расстегивает платье.

— Для тебя одной, — говорит Реддл, расстегивая рубашку, — но сейчас, замечу, тебя чуть больше, чем обычно.

Амелия что-то нечленораздельно проворчала, пока забиралась в сорочку. Том расплылся в коварной улыбке, кажется, его только что куда-то послали на французском. Когда она легла в кровать и накрыла себя одеялом, тяжело вздохнув, произнесла:

— Ты такой заботливый, mon cher, завтра я пойду, и куплю себе пару удобных туфель, — сдалась.

— Рад слышать, — ухмыляется Том, — будет обидно, если ты переломаешь себе ноги на повороте.

— Поэтому ты сходишь завтра со мной.

— С какой такой радости? — удивился мужчина.

— Чтобы я ноги не переломала, — устало шепчет она в ответ.

***

Так размеренно проходит неделя. Они сходили в магазин и купили ей пару ботинок на плоской подошве. Пока она шла рядом и ругалась на французском, он весело хмыкал. Как-то подзабыл уже, какая она дюймовочка. Несмотря на то, что Амелия ворчит, она все равно идет рядом крепко вцепившись в его локоть. Том надвигает капюшон на глаза. Монмартр прекрасен зимой. Амелия прекрасна, когда злится. Его же прекрасным сейчас назвать сложно. Некоторые области магии оставляют свой отпечаток.

***

Том умудрился найти один большой плюс в этой ситуации с ребенком: теперь его Амелию никто не украдёт. Она привязана к нему этим дитя. Хотя в его голове все же поселяются тревожные мысли. Он сидит на диване поздним вечером и наблюдает поверх страниц книги, как Амелия шьёт очередной наряд. В эту секунду он начинает переживать не скажется ли та магия, что он применял к себе на ребенке? С одной стороны, Том даже не знает, сработало ли что-то так, как надо. Может он и зря волнуется. С другой стороны есть еще один иррациональный страх, что Амелия может умереть родами, как и его мать. Что он будет делать? Что если ребенка заберет таинственный дядюшка. Почему он вообще думает о смерти? Дюма выглядит вполне здоровой, да немного замученной, но на ладан точно не дышит. Она крутится у большого стола, периодически постукивая палочкой. Время и правда позднее.

— Идем спать, — говорит Том и захлопывает книгу.

— Но я еще. — тут же начала Амелия, но Реддл ее прервал.

— На второй этаж, живо.

— На каком это основании ты мне приказываешь? — удивилась Дюма.

Том лишь вздернул бровь и хитро улыбнулся, он увидел, как Амелия вздрогнула.

— По осторожней с такими взглядами, — грозит она ему пальчиком, но в сторону лестницы все равно идет.

— Это отчего же? — удивляется Том, направляясь за ней.

— Ты слишком секусально это делаешь, — вздыхает Амелия и оборачивается. — Знаешь, чувствую себя прям как в школе. Ты весь такой прекрасный и горячий, а я по уровню сексуальности соревнуюсь с бочкой.

— Все еще прекрасный? — удивился Реддл.

— Я вижу твою душу, Том, — тепло улыбается Дюма. — И пусть она чернее ночи, все равно прекрасна. А еще, — она кладет руку ему на грудь, — в ней нашлось место для меня.

Она разворачивается и поднимается на второй этаж. Он же не спешит за ней. Стоит, сжимая книгу, погруженный в свои мысли. Вот она иногда как что скажет, а он пытается понять, что же это было. Но с другой стороны, отчего-то радостно внутри. Том ухмыляется и быстро поднимается в спальню.

***

Реддл уходит в конце недели. Целует ее на прощание, говорит, что Антонин будет заглядывать к ней. Просит ее носить удобную обувь, не сидеть допоздна и заботиться о себе, а в экстренном случае писать ему. Когда из прохода между домов он выходит на улицу, то видит как цветочник семенит с букетом.

Долохов приезжает к Амелии каждые две недели весь остаток зимы и весну. Привилегия Темного лорда в том, что ему не нужно никому ничего объяснять. Да и Антонин не дурак, чтобы кому-то что-либо рассказывать. Он отчитывается о своих поездках наедине, за плотно закрытыми дверями. Амелия чувствует себя хорошо, правда устала и стала чуть более ворчлива. Пятнадцатого мая, рано утром Долохов получает сообщение и без предупреждения покидает особняк Лестрейнджа. Том узнает об этом от Розье, и коротко бросает, что у Антонина были на то причины. Про себя же Реддл надеется, что это день рождения его ребенка, а не очередная дата поминок.

Долохов вернулся днем шестнадцатого мая. Он откланялся и вошел в столовую.

— Оставьте нас, — просит собравшихся Темный лорд.

Пять пожирателей смерти покидают комнату. Том взмахивает палочкой. Антонин быстро подходит к нему и садится на свободный стул.

— Она родила, — тихо и быстро говорит он, — девочку. Елизавета Меропа Дюма.

— Елизавета? — переспросил Реддл. — Знал бы что она выберет такое обычное имя, проконтролировал бы и этот момент, — вздохнул. — Как Амелия себя чувствует?

— С ее слов, — тихо смеется Долохов, — как человек, который только что вытолкал из себя живое существо. Кстати, она просила передать, что если ты не передумал заявить отцовство, то тебе нужно явиться к ней в конце августа.

— Хорошо, — недобро улыбнулся Реддл. — Отправляйся к ней, передай мой подарок и скажи, что я приеду как обычно.

***

Пока Антонин отчитывался перед Темным лордом, Амелию навестил дядюшка. Они не виделись с лета прошлого года, пусть и переписывались. Дюма просила его, чтобы он понапрасну не ездил туда и обратно, и приехал как обычно, но все же рождение названой внучки пропускать было нельзя.

— Когда я просил тебя «не совершать глупостей», я что–то подобное и имел в виду, — сказал он, беря ребенка на руки. — Хотя, мне кажется вы сотворил нечто прекрасное.

Амелия, разбирающая подарки, тяжело вздохнула и произнесла:

— Рада, что ты в это веришь. А я вот морально подготовилась к тому, что родила Антихриста.

— Не говори так про неё, — хмурит брови Альбус, — дай ей время вырасти.

***

Дамблдор покидает Амелию утром семнадцатого, но через пару часов возвращается Долохов. С подарком.

— Это пошло, — говорит Амелия, рассматривая зелёный плед с символикой Слизерина.

— Он сказал что-то про наследие, — почесал затылок Антонин.

— Ага, — саркастично выдает Дюма, — но это плед из магазина, а не старинное одеялко, в которое кутали жопку новорожденного Салазара, — она хмыкнула. — И если честно, я готова многое отдать, чтобы увидеть, как Том ЭТО покупает.

Долохов уже стоит над колыбелькой и рассматривает малютку.

— Знаешь, mon Ami, — начинает Амелия, пока идет к коробке у дивана, — это так же глупо, как если бы с рождения я ее рядила в красное. Вырастет, сама решит, — она кидает плед на диван.

— Ты просто либеральных взглядов, Ami, — отвечает ей Долохов и берет ребенка на руки. — Как дела, Тыковка? — спрашивает он малютку. — Если хочешь, — обращается он к Амелии, — я могу задержаться на недельку и помочь тебе, пока ты обустраиваешь дом для ребёнка.

— Это было бы чудесно, — говорит женщина, перебирая пеленки, — я не могу позволить себе няню.

— Я думал у тебя есть на неё деньги.

— Подумай, — саркастично говорит Дюма.

— Ах, да. С твоими гостями это ненужный свидетель. С другой стороны, у тебя есть прекрасные друзья, — Антонин замолкает на минуту, а потом произносит. — Он сказал, что приедет в конце августа.

— Ну и хорошо, — отзывается Амелия.

— Ты готова? — немного обеспокоенно интересуется мужчина.

— Ко всему, — спокойно отвечает она.

— А если он?..

— Антонин, что пристал? Если он меня убьет, то я впервые в жизни разочаруюсь в Томе Реддле.