The Most Fun (1/2)

I've got more wit, a better kiss, a hotter touch, a better fuck

Я умнее, я лучше целуюсь, мои прикосновения жарче, я трахаюсь лучше,

Than any boy you'll ever meet

Чем любой другой, кого ты встретишь.

Том Реддл был абсолютно равнодушен к городам и странам. К своим почти двадцати восьми годам он побывал во многих местах, и, никуда особо не хотел возвращаться. Даже к своей родной стране он не питал особых чувств. Но все же, в этом вопросе была одна оговорка: Хогвартс и ателье Амелии. Старинный замок был его домом, как по праву родства со Слизерином, так и потому что туда он хотел вернуться. Эти стены хранили в себе столько воспоминаний, столько невероятного. Не без пафоса, но там он родился во второй раз. Ателье стало ему вторым домом, ему нравилось возвращаться, там его ждали, там ему были рады. Там, как и в Хогвартсе, он в полной мере ощущал слово «счастье», как и другие интересные чувства, что порой приводили его в смятение. И когда такие моменты наступали, рядом была мадемуазель Дюма, в рыжую макушку которой он мог уткнуться. Свои чувства он назвал словами, которые понимал: привязанность, гордость, верность, собственничество. Пожалуй только ревность его раздражала, эти ощущения казались неестественными, и ему стоило многих усилий, чтобы эта волна случайно не снесла маленькую француженку, но не всегда это получалось.

Конец лета 1954 ознаменовалась для него триумфальной победой над этим неприглядным чувством. Ну как победой, он получил слова, которые вспоминал в моменты ревности и осаживал сам себя с их помощью. И тем же летом, лишь раз, но он подумал, что Амелия стала бы прекрасным Пожирателем Смерти, больше таких мыслей он себе не позволял. Но обо всем по порядку.

***

В среду утром Том проснулся от легкого поцелуя. Ему не нравится, когда она уходит рано. Амелия знает об этом, и к его приезду, обычно, переносит многие дела. Проще делать так, чем пытаться объяснять Тому, почему его персона сейчас не на первом месте. Большая любовь тут тоже замешана, но это объяснять Реддлу еще сложнее. Но все же, бывали исключения. Вчера она предупредила, что ей надо съездить на склад тканей. Она была в черном брючном костюме, и уже водрузила на голову шляпку. Реддл бросил на нее взгляд. Если одета так, значит идет ругаться.

— Я вернусь к обеду, — улыбается она, он закрывает глаза, просыпаться пока не хотелось. — В дом никого не пускай, а то вдруг придёт серый волк.

Том мычит что-то в ответ и переворачивается на другой бок. Слышит стук каблучков. На первом этаже брякнул колокольчик, кто-то зашёл. Быстрый разговор на французском. Стук каблучков. Колокольчик брякнул. Замок скрипнул. Ушла. Реддл уснул. Люди говорят: «Зло не дремлет». Но Тому сейчас было на это плевать.

Проснулся он через час, поднялся с кровати и бросил взгляд на свою сумку. В ней была пара книг, с которыми нужно ознакомиться, но настроения на них не было. Он открыл дверцы платяного шкафа. Иногда ему казалось, что Амелии просто нравится на него шить. Он стянул с вешалки чёрные брюки и белую рубашку со свободными рукавами, собранными у запястья. Одевшись, отправился на кухню, сделал себе кофе с молоком и решил пока почитать какую-нибудь книгу Амелии. С кружкой спустился на первый этаж, осмотрелся. Что-то было не так. Не проснулся еще. Он прошёл к книжной полке и принялся разглядывать корешки. Его взгляд упал на «Фауста» Гёте, но книга была на французском. Чуть подумав, он решил, что это будет неплохой практикой в его попытке освоить этот язык, он потянул книгу за корешок. Прошёл к дивану, сел, закинул ноги на кофейный столик, но тут же их опустил и поднялся. Кинул книгу на диван, сжал ручку кружки, понял, что его смутило. На стойке, за которой Амелия обслуживала клиентов, стоит корзинка с цветами. Он бросил взгляд на комод. Его цветы были на месте. Да и сам букет был составлен правильно: розы, лилии, и ещё каких-то цветов и веток туда доставили для композиции. Букет на стойке был неправильным, в корзинке, да и лилий там не было. Том шумно выдохнул. Кажется Пьер живет последний день. Мужчина поставил кружку на столик и медленно подошел к стойке. В букете белела записка. Он без стеснения ее взял. Знаний языка хватило, чтобы перевести, и он с отвращением бросил ее обратно.

— Пожалуй на сегодня упражнений мне хватит, — прошептал он букету, как будто то мог его услышать и ответить.

Какой-то месье, с именем Жерар, осмелился ждать Амелию к ужину в ресторане. Его Амелию! Фамилии нет, значит этого кренделя она знает. Том шумно выдохнул и уперся руками в бока. Убить всех Жераров в Париже до обеда он точно не успеет. Значит нужно дождаться Амелию, и он будет великодушен, и даст ей возможность объясниться. Он отправился к дивану, но на полу пути развернулся. Поставил корзинку за стойку, чтобы не раздражала и всё-таки вернулся к книге. Читать не выходило. Он и так с трудом разбирал эти слова, а сейчас они казались просто каракулями пятилетнего ребенка. В дверь постучали. Том откинулся на спинку и выглянул в окно, там маячил круглый француз с букетом. Может он прольет свет на корзинку и ее отправителя? Реддл быстро подошёл к двери и распахнул ее.

— Господин! — вздрогнув, выпалил Пьер.

— Цветочник.

— А мадемуазель?..

— Ушла по делам.

— Вы не против, если я поменяю букет? — осторожно спросил он.

— Который оформил я? Не вижу причин препятствовать, — Том отошёл и пропустил мужчину, после захлопнул дверь и остался стоять у неё.

Он наблюдал, как цветочник подходит к комоду, взмахивает палочкой, прошлый букет исчезает и он водружает новый, поправляет его, оборачивается, но шаг сделать боится.

— Скажи мне, Пьер, — мягко начинает Реддл, — ты носишь Амелии цветы от других мужчин?

— Что вы?! — тут же запротестовал цветочник.

Том выхватил палочку, взмахнул ей, из-за стойки выплыла злополучная корзина и опустилась на прежнее место. Образ Господина, да еще и с волшебной палочкой в руках, скорее всего подарит Пьеру пару ночных кошмаров.

— Ты это принес? — холодно спросил Реддл.

— Нет! — тут же крикнул мужчина, но, совладав с собой, уже спокойней произнес. — Да, иногда, ко мне приходят мужчины и просят оформить букет на имя мадемуазель Амелии, но я им отказываю! Говорю, что я уже ношу ей цветы от одного господина, и он будет ох как не рад, если я предам его чувства! Я на вашей стороне!

Том вскинул бровь.

— И почему же ты так говоришь? — интересуется он.

— Я вас боюсь, — признаётся Пьер. — Но если отбросить это, то для меня честь помогать вам в этом вопросе, мы с супругой находим такой жест крайне чувственным.

— Ты рассказал жене обо мне?

— Я не называл вашего имени! Но сказал супруге, что с вами не стоит спорить.

— А ты далеко не дурак, — хмыкает Том и делает шаг, отступая от двери, цветочник осторожно бредет к выходу, но Реддл его останавливает, взмахивает палочкой и в его руки со второго этажа приплывет небольшой мешочек. — Возьми.

— Что вы, господин, — неловко протестует Пьер.

— Это плата за твою верность и находчивость, — холодно отвечает Том.

— Благодарю, — спорить с ним он боится.

— Кстати, а ты не знаешь, кто здесь ТАК оформляет букеты?

— Самоубийца, — тихо шепчет Пьер, бросая взгляд на корзинку.

— Точно подмечено, — хитро улыбается Реддл, — но мне нужно имя.

— Стефани в конце улицы любит оформлять таким образом, — тут же рапортует Пьер, но потом добавляет. — Вы же ничего с ней не сделаете?

— Зависит от ее ответов.

— Так могут делать и в других магазинах, — продолжает Пьер, в надежде что не накликал беду на коллегу. — Но о них я ничего не знаю, господин.

Том бросает взгляд на часы.

— Иди, — приказывает он.

— Хорошего дня, — Пьера дважды просить не надо, он быстро удаляется, а Том закрывает дверь.

Скоро должна придти Амелия, и сейчас он пытается решить, хватит ли терпения ее дождаться, или все же сходить до того магазина, и сделать на одну цветочную лавку на Монмартре меньше? Темный Лорд не любит ждать. Том отправился на второй этаж, чтобы накинуть плащ и надеть ботинки вместо тапочек.

***

Жизнь Стефани и совесть Пьера в тот день спасла привычка Амелии для споров надевать костюм. Когда она звонко стуча каблучками вошла на склад и хозяин ее увидел, то все вопросы и претензии были разобраны с такой скоростью, что последняя спортивная метла позавидует.

Когда Том спустился на первый этаж, то встретил Амелию. Она уже успела снять шляпку, оставить ее на кофейном столике, и стояла рядом с комодом, рассматривая букет. Она искоса глянула на мужчину.

— Если ты за булочкам, — начала Дюма, поворачиваясь к нему и рассматривая его наряд, — то я хочу с клубничным джемом.

— Я не за ними.

— Ты пустил Пьера, — она указала на цветы и прошла к дивану.

— Он меня знает и боится, — отмахнулся Том.

— Если ты не за булочками, то куда? — спрашивает она, усаживаясь и беря в руки его кружку с кофе.

— К другому цветочнику, — Том встал напротив нее.

— Мне нравятся букеты Пьера, — легко отвечает Амелия.

— Я хотел узнать по поводу другого.

Глаза Амелии резко расширились, она соскочила с места и побежала к корзинке.

— Совсем забыла, — причитает она, — даже не глянула от кого!

Том подошел к ней со спины и прижал ее к себе. Амелия извлекла записку и, быстро ее прочитав, спросила:

— Ты ее понял?

— Да.

— Ты делаешь успехи, — с ноткой гордости произнесла она. — Но прошу, не разноси Монмартр, я отвечу на все твои вопросы.

— Кто этот человек?

— Я шила ему, — ответила Амелия и бросила записку в цветы, — пару раз. Знаешь как бывает, похихикали и хватит. В последний раз он звал меня ужинать, но я сказала, что не ем после шести.

— Да? И больше ничего? Мне кажется твой отказ был не очень решительным.

— Если ты думаешь, — сурово начала она, — что в твое отсутствие я ем за счет клиентов, то побереги пыл для спальни. Работа это работа. Личная жизнь это личная жизнь.

— Но он прислал цветы.

— И это значит только то, что теперь я ушью ему брюки так, что они будут жать в промежности.

Амелия аккуратно высвободилась из его объятий, обошла стойку и взглянула на него через плечо. Том дернул застежку, снял плащ и положил его на стул. Подошёл к ней, заглянул в ее глаза. Она гордо вскинула голову.

— Не думал, что мне придётся учить такую взрослую девочку, — прошептал он, — правильно говорить мужчинам «нет».

— А что мне отвечать? — хмыкает Амелия. — Что у меня есть безумный любовник, обивающий мой порог раз в полгода. Кстати да, он убийца и темный колдун, поэтому я не рекомендую с ним связываться.

— Да, такой ответ вполне приемлем.

Против правды идти сложно.

— Дурак? — серьезно спросила Амелия. — После такого кто-нибудь точно так расстроится, что донесет. Жандармов тут ни мне ни тебе не надо.

— Ты умная, придумаешь что-нибудь, — говорит он, наклоняясь к ней.

— Ты поумнее меня будешь, — сердится она.

Том с хитрой улыбкой подхватил женщину за талию и усадил на стойку. Развел ее ноги и встал между них. Приблизился и прошептал ей на ухо:

— Тогда отвечай, что у тебя уже есть повелитель.