7. (1/2)

Ошеломленная Алина смотрела вслед Александру, замерев, не в силах сдвинуться с места. Ей казалось, что по ней проехал каток, такого жгучего унижения она не испытывала уже очень давно. Такой яростной обиды и вовсе никогда.

Морозов залез ей под кожу, расшатал ее нарочитое спокойствие, сыграл на нервах с талантом истинного виртуоза, оскорбил, унизил и... ушел. Ушел, мать его! Не позволив ни оправдаться, ни защититься! Он просто развернулся и ушел, словно она была ненужным предметом в этой комнате, незначительной, досаждающей деталью интерьера, словно бы сливалась со стеной. Человек, который говорил ей, что она уникальна, был щедр на комплименты и улыбки, маленькие чудесные сюрпризы, просто ушел, растоптав ее гордость.

Старкова покосилась на стоящий на парте стаканчик с кофе, в деталях представляя, как выплеснула бы его Морозову в лицо! Этот жест с принесенным кофе вдруг показался изощренной издевкой, от которой пропадал дар речи. Зачем она вообще согласилась на разговор с ним?! Да еще и наедине.

Запах его одеколона еще витал в воздухе, горечью оседал на губах, заставляя мурашками покрываться кожу. Алина дрожала. Она не заслужила такого обращения!

Она не была любезна все эти дни, пыталась избегать не только самого Александра, но даже и разговоров о нем. Она боялась. Не того, что Морозов поведает Мальену об их жарком романе, - зачем бы Александру делать это? - а того, что она не сумеет скрыть своих чувств к Заклинателю Теней. И в те моменты, когда избегать начальника службы безопасности Ланцова было невозможно, Алина становилась грубой и злой. Пусть так! Пусть лучше все вокруг посчитают, что Алина терпеть не может Александра Морозова, чем увидят, как сильно она им увлечена! И, кажется, что ей удалось создать иллюзию вражды.

Преподаватели, обслуживающий персонал и старшие девушки, все, как одна, восхищались и Морозовым, и его подчиненными. Конечно, большей частью Александром. Каких только лестных эпитетов не наслушалась Алина за эти дни! И красив, и богат, и любезен! Сильный, умный и обходительный! И улыбка у него чудесная и фигура потрясающая! И вообще он служил, воевал, а значит, он сильный и смелый!

Каким образом удалось раздобыть факты биографии Морозова, Алина не знала, но слушала эти крохи информации, затаив дыхание. Она делала равнодушный вид, над ней подшучивали преподавательницы, говоря, что ей-то легко, она-то, кроме своего супруга и не видит никого.

Ей было тяжело. Ей было так невыразимо тяжело, что хотелось кричать! Пусть бы она сорвала голос, но быть может, выплеснула бы эмоции, что бурлили внутри нее. Сохранять спокойствие, играть равнодушную особу было невозможно, поэтому Алина избрала другой путь - нелюбезной стервы, хотя никогда таковой не была. И, в общем-то понимала, что Александр и его парни лишь делают свою работу, что безопасность Петра Ланцова означает безопасность детей, но придиралась ко всему на свете, а потом сама себя стыдилась. Но пусть лучше так, чем хоть кто-то узнает о ее чувствах к Александру. Пусть лучше так, чем он сам узнает об этом!

Алина стала плохо спать, огрызалась на Мальена, поругалась с несколькими преподавателями, не срывалась только на детях. Но этого она бы никогда себе не простила, это было бы падением на самое дно, преступлением против собственных моральных установок. Этого допустить Старкова никак не могла. И потому отыгрывалась на Александре в те дни, когда избегать его не представлялось возможным.

Сафина стала последней каплей, Алина не помнила, чтобы она хоть раз была так груба в разговоре хоть с кем-либо. Ошеломленная помощница Ланцова, которая, очевидно, привыкла, что ее природное обаяние решает все, устав спорить с раздраженной Алиной, позвонила Александру. И он появился на пороге Керамзина, словно злой дух из старых сказок, казалось, что сама беда пришла к ней на порог, улыбаясь нахально, окутывая горьким ароматом полыни, кофе и порока.

Ей так хотелось спросить его: зачем?! Какой волькры?! Тысячи мимолетных романов происходят в отпуске каждый год. Их отличается от других лишь нелепостью встречи, злой насмешкой судьбы, но это же не повод портить прекрасные воспоминания! Алина не понимала Морозова.

А сила собственных эмоций, чувств и желаний сбивала с толку. Такого девушка не испытывала, наверное, никогда. Она всегда держала себя в руках, у нее все и всегда было под контролем. Даже чувства к Мальену были теплыми, нежными и ровными, никаких взлетов и падений, никакого чувства стеснения в груди.

Алина и вовсе не предполагала, что способна так ярко и остро ощущать присутствие другого человека, словно бы между ними была натянута невидимая нить, которая вибрировала, позволяя уловить чужие эмоции. Алина точно знала, когда Александр раздражен, зол или расстроен, понимала, когда в его серьезных словах нет ни капли серьезности. Она обожала его иронию, чувство юмора и пресловутую улыбку! И желала, чтобы весь этот фарс с передачей денег закончился, как можно, скорее.

Терпеть присутствие Александра в Керамзине с каждым днем становилось все труднее. А он, как назло, приезжал почти каждый день, чтобы контролировать работу своих людей. И постоянно спрашивал ее о плане дома, о распорядке дня, о подъездах к Керамзину. Заставил ее провести его по всему зданию, показать все комнаты, лестницы, входы и выходы, подвалы и чердаки. Очень заинтересовался ее мастерской, будто бы это было самое опасное место в доме!

Алине неприятно было так обнажать свою душу, а чердак был ее душой, местом, где ее эмоции, сплетаясь в причудливый узор, выплескивались на бумагу, даря Алине столь желанное освобождение, позволяя ясному разуму взять верх над мятежным сердцем.

Александр долго рассматривал ее картины, а Алина едва подавляла в себе неуместное желание спросить его: «тебе нравится?» Хотя какое ей было дело до того, нравится ему или нет!

Мальен всегда хвалил ее картины, но скорее это были дежурные слова. «Ты же знаешь, Лина, я ничего не понимаю в искусстве, но если тебе это необходимо, то почему бы и нет». Муж пожимал плечами и на праздники дарил ей дорогие принадлежности для рисования. Это было необходимо Алине. Это делало ее счастливой.

Ей хотелось спросить, что же делало счастливым Александра? Как он выплескивает свои эмоции? Она так мало знала о нем! Она не должна была бы желать узнать больше, ведь он лишь ее мимолетный роман. И ничего не могла с собой поделать.

Алина злилась на себя за свое безволие, а страдали все вокруг.

- Ты совсем с ума сошла? - злой голос Мальена вырвал из невеселых раздумий.

Алина подняла на мужа взгляд, его голубые глаза потемнели, став серыми, словно пасмурное небо поздней осени, когда свинцовые тучи нависают над городом, сжимая пространство, делая его меньше, заставляя вжимать голову в плечи. Именно это инстинктивно хотелось сделать сейчас Алине.

- Он не просто начальник службы безопасности! - продолжал Мал, повышая голос, - говорят, Петр Ланцов всегда прислушивается к суждениям Морозова!

- Говорят, что муж обязан защищать жену, - процедила Алина, карие глаза ее сверкнули непримиримо, девушка вызывающим жестом скрестила руки на груди, - он унизил меня!

- Знаешь, - поджал губы Мальен, - удивительно, что не оскорбил открыто! Ты ведешь себя просто безобразно в последнее время!

- Что?! - вспыхнула Алина, румянец гнева и стыда залил щеки, шея пошла красными пятнами, которые подобно уродливым кляксам, расползлись по нежной коже, - я не твой ребенок, чтобы меня воспитывать! Если я так веду себя, на то у меня есть причины!

- Причина одна: ты почему-то невзлюбила мистера Морозова с первой встречи! - рыкнул муж, - а он делает все, чтобы визит господина Ланцова прошел безопасно.

Алина открыла рот, чтобы поспорить, но Мальен махнул рукой, досадливо поморщившись, заставляя девушку подавиться собственными невысказанными словами.

- Я знаю об этой истории с детьми. Будет так, как сказал мистер Морозов. И точка.

- Но, Мал... - начала Алина.

- Точка! - рявкнул мужчина, заставив Старкову вздрогнуть, - твоя необоснованная антипатия не играет здесь никакой роли. Я все еще директор этого приюта. Я все еще твой муж. Будь добра, веди себя адекватно.

- Адекватно? - прошептала Алина, она ушам своим не верила, только вглядывалась в лицо мужа. Она ненавидела такие моменты, Мальен становился будто бы совсем чужим, другим человеком, не тем, кого знала девушка.

- Я был бы крайне признателен, если бы ты была любезнее с Александром Морозовым, - процедил Мал, давая понять, что это не просьба, - мне бы не хотелось лишить Керамзин большой суммы денег, - он со значением посмотрел на Алину, - очень большой, - он направился к двери, уже взявшись за ручку, остановился и добавил, - подумай над своим поведением, Лина.

Широко раскрыв глаза, Алина смотрела на захлопнувшуюся дверь, ей казалось, что дерево немного вибрировала от удара. На девушку словно ушат ледяной воды опрокинули. Для одного дня все это было слишком.

Рыкнув зло, Алина с досадой ударила ладонью по парте, стаканчик подпрыгнул и упал на пол, крышка отлетела. В воздухе разлился запах кофе, кокоса и пряностей, ярко-оранжевые капли забрызгали туфли и брюки, бледно-зеленые тыквенные семечки разлетелись по классу. Тупо глядя на красноватую лужу, Алина пыталась понять, как вообще дошла до жизни такой. Наверное, Мальен прав, она действительно ведет себя безобразно, но это способ избежать худшего.

Девушка прикрыла глаза, потерла висок, пытаясь успокоить себя. Ничего страшного не произошло, она сама вымоет пол в классе, извинится перед Малом, не будет препятствовать Александру. Визит Петра Ланцова завершится благополучно, и Алина более никогда не встретится с Морозовым. От этой мысли стало и смешно, и горько. Помнится, в конце августа, улетая из Ос Керво, Алина говорила себе примерно то же самое и эмоции испытывала похожие. Какой-то замкнутый круг получается.

Тяжело вздохнув, девушка сделала шаг по направлению к выходу, дверь распахнулась, и на пороге появился Олег Латышев, их новый учитель керчийского.

Он ей нравился. Спокойный, пожилой мужчина, с манерами аристократа прошлого века. Он обращался к Алине подчеркнуто на «вы», хотя девушка просила его о менее формальном обращении. «Простите, Алина, я не могу», - он мягко улыбнулся в ответ на ее просьбу. Олег много лет прожил в Балакиреве, преподавал керчийский в школах, потом долгое время в университете. У него были две взрослые дочери, трое внуков, которые жили в Ос Альте. Они много лет подряд уговаривали деда переехать к ним, но он отказывался. «Слишком люблю Балакирев. Непритязательный город, но в нем есть свое очарование. Много зелени. Знаете, Алина, в мае он весь в цветах, пахнет сиренью, черемухой, желтеет акация, одуванчики рассыпаны по всем газонам, их никто не стрижет толком в это время. Так красиво». Старкова могла это понять, сама она так же беззаветно любила Ос Альту. Но возраст давал о себе знать, переехать поближе к дочерям было разумно. Да и одиночество после смерти супруги не отпускало. «Мы прожили вместе сорок четыре года, Алина, представляете? Целая жизнь». Алина с удовольствием разделяла с Олегом вечернюю чашку чая, это была традиция для мужчины. Они много разговаривали на самые разные темы, а через некоторое время, смущаясь и краснея, Алина попросила научить ее керчийскому. Олег охотно согласился. Свое стремление Старкова держала втайне от мужа, решив, что однажды удивит Мала своими познаниями. А еще, может быть, у нее получится уговорить мужа поехать в Кеттердам, и там уж ее знание языка непременно пригодится.

- Алина, как хорошо, что я нашел вас! - воскликнул Олег, - мне нужна ваша помощь.

Девушка пару раз моргнула, пытаясь сбросить с себя оцепенение.

- Все в порядке? - участливо спросил мужчина, взгляд его скользнул от бледной Алины к луже на полу.

- Да, - выдохнула девушка, проводя рукой по лбу, улыбнулась неловко, - кофе разлила, - словно бы это все объясняло.

Олег понимающе кивнул, словно бы поверил в это объяснение, только глаза за стеклами очков блеснули участливо.

- Что-то случилось? - спросила Старкова.

- Я по поводу Виталия Кузнецова, четвертый класс, десять лет.

Алина нахмурилась, припоминая, и кивнула удовлетворенно. Как правило, она легко припоминала всех детей в приюте. Мальчик ей нравился, он был тихим, любознательным, старательным. Чем-то напоминал ей Максима Ланцова, наверное, поэтому после отпуска Алина прониклась к нему еще большей симпатией, ведь скучала по крестнику Александра.

- Что с ним?

Она откровенно недоумевала. Едва ли вопрос в хулиганстве. Виталий был послушным ребенком.

- Мне лучше вам показать, - вздохнул Олег, - ситуация неоднозначная.

Алина поджала губы. Ей не нравилось, когда говорили такими загадками.

- Идемте, - произнесла, - покажете, - еще раз оглянулась на лужу на полу, отметив про себя не забыть убрать ее. И вышла вслед за учителем.

Они прошли коридорами приюта, здороваясь, кивая. Алину поминутно дергали по поводу учебного плана, внеклассных занятий, факультатива по экологии, по мелким хозяйственным нуждам. Да, Мальен решал многое и все еще оставался директором приюта, но существовала тысяча и одна мелочь, по поводу которой Мала предпочитали не дергать. С мелкими бедами, возникавшими поминутно, бежали к Алине.

Олег хмурился, когда Старкову задерживали, он явно спешил. Тревога девушки нарастала. Латышев обычно двигался с благородной неторопливостью, чуть прихрамывал из-за старой травмы, поэтому всегда ходил с тростью, простой и элегантной. Глядя на него, Алина думала о том, что если бы даже у Олега не было хромоты, право слово, трость ему все равно стоило бы приобрести. Она была неотъемлемой частью его благородного облика.

Они вышли через заднюю дверь на улицу, в лицо Алине ударил сырой ветер, заставляя поежиться. Девушка пожалела, что не захватила теплый кардиган, тонкая блузка не защищала от холодного воздуха. Только сейчас Старкова с внезапной грустью осознала, что наступила осень, за которой последует морозная зима. Впрочем, снег и мороз, и новогодние каникулы, напоенные ароматом глинтвейна и ожиданием чуда, Алина очень любила. Под ногами шуршал гравий, шумели кроны деревьев, еще пока редкие желтые листья падали на дорожку, тянуло сырой землей и увядающей травой.

Олег спешил к небольшой хозяйственной постройке, которая использовалась как склад. Алина откровенно не понимала, что происходит, обняла себя руками, стараясь сохранить остатки тепла. По мере приближения к складу все отчетливее тянуло посторонним запахом, природы которого Старкова поначалу не могла разгадать, что-то знакомое, но настолько чужеродное здесь, что мозг отказывался выдавать правильный ответ, пока они с Латышевым не подошли вплотную к зданию. Алина притормозила, требовательно посмотрела на Олега, а он взялся за ручку двери, открывая ее. Уже заходя внутрь, Старкова поняла, что учитель открыл дверь, не открывая замок, а ведь ключа у него не было.

В нос ударил запах гари, чего-то химического, глаза постепенно привыкали к темноте, но этого было явно недостаточно обеспокоенной Алине. Девушка взмахнула рукой, создавая освещение, и ахнула потрясенно. Стены склада почернели, вздулась и осыпалась краска, часть вещей сгорела дотла, оставив после себя только пепел на бетонном полу, час оплавилась и обуглилась, окна почернели, в одном вылетела часть стекла, на потолке чернели уродливые разводы. И среди всего этого, обняв себя за колени, прямо на холодном полу сидел Виталий Кузнецов, бледный и испуганный. Первая мысль Алины была о том, что ребенок замерзнет, она огляделась, надеясь найти хоть что-то, на чем мог бы посидеть мальчик, ведь он простынет! И не находила ничего. Ее растерянный вид Олег расценил по-своему.

- Его обижали другие дети, - произнес тихо, - он не виноват.

Алина нахмурилась.

- Я не понимаю, - отозвалась.

- Он инферн, Алина, - мягко произнес Латышев, а Виталий вздрогнул и, наконец, посмотрел на Алину.

В его взгляде страх смешался с отчетливой паникой, виной столь жгучей, что у девушки мгновенно пересохло в горле.

- Никто не пострадал?

- Парочка незначительных ожогов, - отозвался Олег, - все дети уже побывали у врача, все в порядке.

- Кто знает? - спросила Алина, напряженно размышляя, что делать дальше.

- Дети, врач и... я. Я очень невовремя вышел подышать свежим воздухом.

- Как дети вообще оказались на складе? - сухо спросила Алина.

- Я не знаю, - пожал плечами Латышев.

- Это Сережка, - подал голос Виталий, - он... - мальчик покраснел, - у него есть ключ.

Алина поджала губы. Ключ хранился у охраны, еще один у завхоза, третий у Мальена в кабинете, а это значит, что мальчишки украли один из ключей. Сделав мысленную пометку, проверить все ключи, а еще примерно наказать тех, кто украл ключ, девушка сделала шаг к мальчику. Он вздрогнул, в огромных глазах дрожали слезы.

- Вы меня накажете, мисс Старкова? Я не хотел! - голос его сорвался, - это... не я... оно... я не хотел, - он дрожал, смешно взмахивал руками, смотрел на них с ужасом, а потом поднимал свой отчаянный взгляд на Алину.

Девушка отбросила мысль поднять мальчика и тут же отвести к врачу, подошла ближе и неловко присела рядом.

- Все в порядке, Виталий, ничего страшного не произошло, никто не пострадал.

Мальчик недоверчиво посмотрел на Старкову.

- Ты расскажешь мне, как все было? - мягко произнесла Алина, удерживая зрительный контакт.

Сердце ее сжималось от беспокойства и сочувствия. Она слишком хорошо помнила, что значит быть потерянной и одинокой, не такой, как все, не принятой другими. Опасной для окружающих и самой себя. И пусть ее дар, на первый взгляд, не нес разрушения, начав обучение, Алина поняла, что это далеко не так, свет мог быть разрушительным и смертоносным. Ей не зря предлагали строить военную карьеру, когда Алина выпустилась из школы. Она могла бы стать идеальным солдатом, нести смерть и разрушение.

- Ребята позвали меня на склад. У Сережки был ключ, - начал мальчик, - сказали, что будет интересно, сказали, что здесь столько всего! А потом они начали меня дразнить, говорить, что я заучка, мы поругались. И Сережка пригрозил, что запрет меня здесь. Они говорили мне всякие... слова, которые нельзя произносить. И собирались уйти. А потом Сережка щелкнул зажигалкой, сказал, что они не просто меня тут оставят, а еще и подожгут. Я испугался, - по лицу мальчика покатились слезы, - я очень испугался. Я не хотел, мисс Старкова! Я не хотел!

Алина осторожно коснулась руки мальчика, он не отшатнулся, тогда, придвинувшись ближе, девушка обняла его.

- Я урод, - продолжал захлебываться слезами Виталий, - я неправильный! Ненормальный!

- Ты уникальный и особенный, - тихо произнесла Алина, - тебе просто нужно научиться управлять своим даром, подчинить его себе. И ты поймешь, что огонь твой лучший друг, - девушка призвала свет, нагревая ладони, согревая дрожащего мальчика, - никто тебя не накажет. Ты ни в чем не виноват. Запомни одно: твой дар и ты - едины. Ты не сможешь избавиться от него, - при этих словах мальчик вздрогнул, и Алина поняла, что он уже думал об этом, - тебе просто нужно научиться жить с ним.

Старкова злилась. Сколько же было в Равке целителей, медиумов и шарлатанов, которые обещали избавить гришей от их дара, вылечить их, будто бы это какая-то болезнь. Нина рассказывала, что даже некоторые дипломированные врачи обещали такое своим пациентам-гришам. Были даже научные статьи на эту тему, где ученые рассказывали об исследованиях препаратов, подавляющих дар гриша. Но правда была в том, что от своей природы не сбежать, ее можно было принять, но не избавиться от нее. Можно было травить себя, принимать экспериментальные лекарства, тратить деньги на целителей и магов, но перестать быть гришом было невозможно. Алина и сама прошла эту стадию отрицания, особенно тяжело было, когда Мальен - ее лучший друг, первое время поглядывал на нее с опаской, сторонился ее, задавал глупые вопросы, в том числе спрашивал, нельзя ли избавиться от дара. Их дружба тогда переживала не лучшие времена. Но Алина справилась, она научилась жить со своим даром, она подчинила его себе. Смирился и Мальен с ее сутью. Даже начал находить особое удовольствие в том, что его друг, - а потом и девушка, - гриш.

- Идем-ка, - Алина поднялась, увлекая за собой Виталия, - мы же не хотим замерзнуть.

- Вы - Заклинательница Солнца, мисс Старкова, - серьезно произнес мальчик, - вы можете согреть себя.

- И тебя могу согреть, - улыбнулась Алина, - и Олега, - она посмотрела на учителя керчийского, тот улыбнулся в ответ, - но склад не самое интересное и уж точно не самое уютное место в доме. Пойдем, скоро время ужина, я не хочу, чтобы ты остался голодным. Я всего лишь Заклинательница Солнца, я не могу создавать еду из воздуха.

Девушка отвела Кузнецова к врачу, долго разговаривала с ним, выясняя, насколько пострадали остальные дети. Врач, которая и сама была гришом-целителем, уверила Алину, что не сильно, что она уже справилась со всеми травмами.

- Я попрошу вас пока не распространяться об этой истории, - попросила Алина.

- Я не буду болтать, мисс Старкова, но дети наверняка уже рассказали всему приюту, - отозвалась целительница.

Алина не могла не признать, что она права.

Выйдя из кабинета врача, Алина увидела ждущего ее Олега.

- Вам не помешало бы умыться, Алина, - мягко произнес мужчина, указывая на нее лицо.

Бросив мимолетный взгляд в висящее на стене зеркало, Алина увидела, что на щеке ее след от сажи, на блузке пятно, а руки грязные. Девушка вздохнула, кое-как вытерла платком грязь с лица.

- Что вы собираетесь сделать, Алина? - спросил ее Латышев.

- С детьми следует провести беседу, хулиганов наказать, ключ отобрать. Выяснить, кто был так беспечен, что потерял ключ от склада. Но сначала нужно поговорить с Мальеном, Виталию необходимо место в специализированной школе, - девушка покачала головой, - я не представляю, как этого добиться. Это очень сложно.

Олег внимательно посмотрел на Алину.

- Может быть, - произнес задумчиво, - в свете последних событий это будет не так уж и сложно?

- Что вы имеете в виду? - заинтересовалась Алина.

- Ваш супруг не слишком-то жалует гришей, верно? - спросил ее Латышев.

Алина поморщилась. Олег был очень наблюдателен, раз понял то, что не понимали остальные.

- Да, - коротко отозвалась Алина, вздохнула и пояснила, - добиться места для Виталия может только Мальен, уговорить его будет сложно. Он полагает, что гриши могут обучаться и с... не-гришами, - она проглотила слово «отказник», - обучение в специализированной школе, даже бесплатное, дополнительный расход на приют. Мал не захочет потратить деньги.

- Тогда он будет тратить деньги на ремонт приюта, - пожал плечами Латышев, - возможно, однажды мы и вовсе все окажемся на улице, если Виталий по неосторожности спалит Керамзин.

- Думаете апеллировать к этому? - невесело усмехнулась Алина, слова мужчины рисовали вполне реальную и не радужную картину.

- Нет, - покачал головой Олег, - хотя и это тоже. Предлагаю вам напомнить Мальену, что он вскоре получит деньги от Петра Ланцова, начальник службы безопасности которого - гриш. Более того в Главном Равкианском банке работает множество гришей, у них даже есть специальная программа для них по приему на работу.

- Правда? - удивилась Алина, - я не знала.

- Есть, - кивнул Латышев, - предложите Мальену Виталия как красивый ход. Ваш супруг очень беспокоится о своей репутации, она заиграет яркими красками, если он покажет Ланцову, а также всем журналистам, что приедут в Керамзин, покажет всей Ос Альте, что здесь учитывают права маленьких гришей.

Алина, впечатленная такой хитростью, этим ловким ходом, задумчиво кивнула.