6. (1/2)

- Сука! Сука! - рыкнул Морозов, раздраженно отпихивая от себя бумаги, откидываясь на спинку кресла и ослабляя галстук.

Галстук давил, заставляя задыхаться, мешая думать. Блядская удавка!

Иван и Федор удивленно переглянусь, они никогда не видели своего начальника таким. Всегда сдержанный, немного отстраненный, начальник службы безопасности Главного Равкианского банка проявлял совершенно не свойственные ему эмоции на глазах у своих подчиненных. И не имело значения, что с Федором и Иваном они служили вместе, что те знали его много лет, что они воевали бок о бок, они все еще оставались его подчиненными.

Александр досадливо поморщился, чуть прикрывая глаза. Этот визит в Керамзин сведет его с ума раньше, чем свершится. До чего же неудобное здание, план которого он так небрежно сейчас отодвинул в сторону, неудобное расположение, мало эвакуационных выходов, много запутанных коридоров, много комнат. Слишком много нюансов в виде настырных детей и любопытных учителей, которые мешали работать.

Администрация мэра города не спешила идти им навстречу в необходимости перекрыть часть улиц во время визита Петра Ланцова, пришлось привлекать помощников самого главы банка, а те в свою очередь не слишком хотели сотрудничать с Александром, пришлось на них надавить, об этом узнал сам Ланцов и отчитал Морозова, пусть и в мягкой форме.

Но если быть уж до конца честным с самим собой, то не только это выматывало и раздражало. Все это было привычной рутиной, его работой, в конце концов! Александр прекрасно отдавал себе отчет, почему так злится.

Все дело было в ней. В его Заклинательнице Солнца, которая вчера так резко отчитала его людей за то, что они, проверяя здание были, видите ли, не слишком деликатны с детьми. Его команда в ответ отправила ее к нему. И Алина не постеснялась высказать свои претензии уже ему в лицо. Он злился и был резок в ответ, но при этом невольно любовался ею, потому что вот такая, девушка не была лишь бледной тенью самой себя, она была той Алиной, что провела с ним головокружительную неделю в Ос Керво. Его Алиной.

Он поверить своим глазам не мог, когда увидел ее в Керамзине, бледную, кутающуюся в старую шаль, какую-то тусклую. Именно это слово пришло ему на ум, когда Оретцев представил ему свою жену. Жену, мать его! Это была сучья ирония! Злая насмешка судьбы! Его Алина оказалась чьей-то женой.

Мальен Оретцев Александру не нравился. Не нравился еще до момента личной встречи, когда он прочел на мужчину досье. Типичный карьерист, удачливый паренек, не обладавший особыми исходными данными, но сумевший понравится предыдущей директрисе приюта и Всеволоду Керамзову, которому принадлежало здание, в котором приют находился.

Керамзов был довольно известным предпринимателем, владел долей сталелитейного завода, выкупал исторические здания в Ос Альте, реставрировал их, открывал там галереи и арт-пространства, некоторые жертвовал в пользу различных кружков, школ или, как в случае с Керамзиным, в пользу приюта.

Это здание, как поговаривали, вообще принадлежало семье Всеволода несколько веков. Александр проверил эту информацию, это действительно оказалось так. Здание когда-то было доходным домом князей Керамзовых, прямым потомком которых являлся Всеволод. Александр даже припомнил, что несколько раз сталкивался с ним в доме у Ланцовых. Всеволод произвел приятное впечатление. Чего не скажешь о том, кому он доверил свое здание и приют. И, конечно, неприязнь возросла стократно, когда Александр узнал, чьим мужем является Мальен Оретцев.

В тот самый миг, как он увидел Алину рядом с этим субъектом, в нем самом что-то будто бы сломалось. Изумление мешалось с растерянностью от неожиданной встречи, злость была круто замешана на досаде. Он был обижен и зол, что Алина сбежала. Он хотел найти ее. В двенадцатимиллионной Ос Альте это было сложно выполнимым заданием, но с его связями и умениями вполне возможным. Судьба столкнула их сама, но вовсе не так, как предполагал Александр.

Его мало волновало, что девушка замужем. Он задумывался об этом еще в Ос Керво, но едва ли это было для Морозова препятствием. А вот реакция Алины - вполне. Он не ожидал, что получит такой отпор, не предполагал, что его Алина способна на такой холодный взгляд, на такой резкий тон. Его сияющее, обжигающее солнце погасло.

Он с трудом узнавал в этой тусклой женщине свою прекрасную Заклинательницу Солнца. Ту самую, промчавшуюся по набережной Ос Керво, подобно вспышке. Она сияла ярче южного солнца, великолепная, растерянная и прекрасная. С того самого мига, как Александр коснулся ее руки, он знал, что эта девушка будет принадлежать ему. Ах, как же он злился, когда она ушла ночью, тайком, не попрощавшись, не дав ему возможности объясниться, уверить ее: то, что было между ними, не просто мимолетная интрижка на морском побережье.

Александр не привык лгать самому себе - этот роман значил для него слишком многое. Он уже и забыл, что способен так чувствовать и так желать. Все это пробудила в нем Алина, и мужчина не хотел от этого отказываться. Впервые за много лет он снова жил, чувствовал, наслаждался каждым мигом.

Для Алины, очевидно, все это было иначе. Возможно, она поругалась с мужем, возможно, хотела его проучить, наказать, а может, просто была легкомысленной особой. И Александр стал ее орудием против Мальена. Видеть, как тот касается девушки, как смотрит на нее, говорит с ней, было невыносимо. Морозов отводил взгляд и скрипел зубами. И ненавидел Оретцева, приют, детей, старое здание и Петра Ланцова с его дурацкой идеей! Неужели нельзя было просто передать деньги и на том успокоиться?

- Нет, - пояснил беззаботный Николай, попивая кофе, придя к отцу на работу и заглянув к Александру, - отец хочет баллотироваться в городскую думу в следующем году, ему нужна хорошая репутация.

- Хорошая реклама, - процедил в ответ Морозов.

- Именно. Не пойму, почему ты так бесишься, - острый взгляд друга проникал под кожу.

Александр повел плечами, словно желая сбросить взгляд Ланцова с себя. Друг слишком хорошо его знал.

Десять лет - долгий для дружбы срок. Десять непростых лет, наполненных взлетами и падениями, опасной службой Александра, его тяжелым ранением и невозможностью службу продолжать. Его растерянностью, страхом, ночными кошмарами, посттравматическим синдромом.

Тогда его вытащил Ланцов, буквально встряхнул, вернул к жизни. Предложил работу у своего отца, причем сделал это так ненавязчиво и деликатно, чтобы Александр не чувствовал себя ни униженным, ни обязанным. Петр Ланцов принял Александра с распростертыми объятиями. По правде говоря, отец лучшего друга давно предлагал Морозову оставить службу в рядах антитеррористического подразделения, уйти работать куда-нибудь в гражданские структуры. Специалиста его уровня везде приняли бы с распростертыми объятиями. Александр отказывался. Но одна неудачная спецоперация, одно тяжелое ранение перечеркнули всю его карьеру. Ему пришлой уйти. Это было болезненно и тяжело, надолго вышибло почву у него из-под ног. Ланцовы помогли ему подняться, сделав это максимально ненавязчиво. Морозов был им благодарен.

И именно хорошо знающий его Николай спросил тогда на яхте:

- Ну и насколько все это серьезно?

Они смотрели на резвящихся в воде Алину, Уллу и Максима. Александр не мог оторвать взгляда от Заклинательницы. В груди расцветало что-то почти забытое, нежность и страсть, желание забрать себе, заботиться, быть вместе против целого мира, самый настоящий пожар, грозящий дотла его спалить. Солнце ведь могло быть таким безжалостным!

Морозов не спеша закурил, выгадывая время на ответ, немного дрожали руки. Ему хотелось верить, что серьезно. Как оказалось, только для него одного.

Да, солнце могло гореть и искрить в порыве страсти, а могло оставить ожоги, испепелить своим гневом, как вчера, когда Алина, яростная и бескомпромиссная, налетела на него, недовольная его сотрудниками. И все равно Александр любовался ею, хоть и ответил в конечном счете грубо и зло, сразу обозначая, что его мало волнуют чьи-либо нежные чувства, когда речь идет о безопасности его начальника. Фыркнув, Алина унеслась, оставляя после себя едва заметное свечение и запах цитруса и жасмина, легкий цветочный аромат, от которого Александр дурел.

Он не хотел ее отдавать никому! Тем более какому-то отказнику! Да-да, можно было сказать ему в упрек, что он же Морозов, что его дед был тем, кто ратовал за то, чтобы гриши и отказники жили бок о бок в мире и гармонии. Да, все это было написано красиво на страницах учебников. Только Александр помнил, с каким невыразимым презрением и с каким надменным превосходством его дражайший дедушка относится к тем, у кого не было способностей гришей. Слово «отказник» считалось неприличным, но в его семье не-гришей называли только так.

Разумеется, друзья Александра были для него исключением. Разумеется, он не выказывал никакого презрения отказникам, и не поддерживал радикальные движения гришей, но в случае Алины ясно отдавал себе отчет, что если бы ее супруг сгинул где-то, то Александр нисколько не расстроился бы, даже если бы Оретцев был гришом. То, что тот не обладал никакими способностями, просто подливало масла в огонь раздражения Александра. И кто же был в этом виноват? Его солнечная девочка, которая ему больше не принадлежала.

- Мы можем вообще куда-то убрать детей на время визита? - спросил Александр.

- Звучит ужасно, - хохотнул Федор и тут же посерьезнел под недовольным взглядом начальника, - нет, ты же знаешь, что это условие Царя.

Они в шутку так называли Петра Ланцова, царя собственной маленькой империи, которую тот построил практически с нуля. Так что Улла была права, когда пьяной бросала в упрек Зое об империи папаши Ланцова. Петр действительно владел многим в Равке, это действительно была целая страна внутри страны.

Вспомнив о сестре, Александр поморщился, как от зубной боли, покосился на телефон, который еще полчаса назад разрывался сначала от звонков, потом от сообщений от матери. Багра требовала немедленно приехать, чтобы приструнить непутевую девчонку! Что опять натворила его сестра, Александр знать не хотел.

Он нежно любил Уллу, многое ей прощал, пытался быть буфером между ней и матерью, но с учетом авторитарного характера Багры и бунтарского духа Уллы, который невозможно было искоренить, с каждым годом задача Александра становилась все сложнее и сложнее.

Он сам не становился мягче, а на «Колибри» резко отчитал Уллу за то, что та была нелюбезна с Алиной. Впрочем, последняя, кажется, действительно забыла неприятный эпизод и в последующем общалась с его сестрой вполне любезно, да и Улла сменила гнев на милость. Александр никогда не мог всерьез и долго злиться на сестру, они были очень близки в ее детстве, несмотря на существенную разницу в возрасте, поддерживали друг друга, спасаясь от гнева Багры. Александр часто брал вину сестры на себя, пока еще было возможным делать это.

Улла буквально спасла его от черной ямы депрессии, когда он был тяжело ранен. А он в свою очередь уберег ее от тюрьмы, куда девчонка чуть было не попала по собственной глупости и доверчивости. Первая любовь вечно толкала всех на опрометчивые поступки. По крайней мере, в случае с Уллой это было так.

Телефон зазвонил снова, вызывая головную боль, Александр махнул Федору и Ивану рукой, показывая, что они свободны. В конце концов, они знали свои задачи, заняты были до конца рабочего дня, а нелепые вопросы Александра были скорее поводом выместить свое раздражение, чем реальным планом по обеспечению безопасности старшего Ланцова.

Как только за подчиненными закрылась дверь, Александр принял вызов.

- Да, мама, - произнес с тяжелым вздохом, который не собирался скрывать, - рабочий день на дворе, смею напомнить. И я несколько занят. Не стоит названивать, дай себе передышку. Это бывает полезно, - голос его так и сочился ядом и усталостью.

- Смею напомнить, что у тебя есть семья и обязательства по отношению к этой семье! - резко отпарировала Багра, такой мелочью как рабочий день ее нельзя было смутить, - ты срочно мне нужен. Твоя сестра...

- Что опять натворила? - Александр устроился в кресле удобнее, с отвращением покосился на бумаги, а потом скрыл их плотными тенями, чтобы хотя бы не видеть.

- Она подала заявление на отчисление из университета! - возмущению Багры не было предела, - и это на последнем курсе! Пока мне удалось придержать его, но это уже переходит всякие границы!

- Ну если припомнить, что учиться на экономическом факультете ее заставила ты, а Улла при всех ее способностях никогда не питала особенной любви к цифрам, это закономерный итог этого фарса, - отозвался Александр и тут же пожалел об этих словах, когда в телефоне воцарилось зловещее молчание.

- Фарса?! - мать была в ярости, будь она здесь, тени уже плясали бы по углам, подбираясь к Александру, - я смирилась с тем, что ты не стал получать высшее образование, но ты хотя бы нашел применение своим талантам! Ты добился высокой должности, стабильности в жизни! А она?! Чего желает она?! Пустить свою жизнь под откос! Я хотела, чтобы у нее была стабильная профессия, приносящая немалый доход, смею заметить! Для нее уже готово хорошее место, когда она закончит университет!

- Очевидно, что не закончит, - перебил мать Морозов.

Он никогда не поддерживал Багру в ее стремлении переделать Уллу, предлагал той помощь и поддержку, но сестра была такой же гордой, как и он сам. Она поддалась, прогнулась под авторитарный характер матери, а потом горько жалела все четыре года, что училась в университете, получая нелюбимую профессию. При хороших исходных данных училась из рук вон плохо, надеясь, наверное, что ее отчислят. Но репутация и авторитет Багры Морозовой значили немало, ее дочери прощали многое. Хотя сам Александр считал, что сестра лишь растрачивает свой талант. Нет, он не поддерживал ее стремление посвятить свою жизнь музыкальной группе, в которой Улла пела, это могло стать ее хобби, никак не основной профессией. Но основную профессию можно было выбрать по душе, Улла же предпочла плыть по течению. Это не раз становилось причиной ссор между ней и братом.

- Как ты можешь говорить это так легко! - возмутилась Багра и вдруг понизила голос, - она ушла из дома позавчера. Я не придала этому значения, пока не узнала сегодня о заявлении. И ее вещей дома нет. Я... волнуюсь за нее, Александр.

Сердце мужчины неприятно стукнуло, он стиснул зубы, тени стали гуще, приобретая очертания клыкастых чудовищ. Морозов махнул рукой, заставляя их исчезнуть, выпрямился в кресле, нахмурился.

- Ушла позавчера, а ты говоришь мне об этом только сейчас? - рыкнул Александр.

- Не смей разговаривать со мной в подобном тоне, мальчишка! - его мать была поистине непробиваема, - как будто это первая выходка с ее стороны!

- Вещи она еще не забирала, - отозвался Заклинатель, - вряд ли это можно назвать обычной выходкой!

- Поэтому я звоню тебе, - чуть сбавила тон женщина, - можешь считать меня выжившей из ума старухой, но я чувствую, что что-то не так.

- Все не так! - огрызнулся Морозов, побарабанив пальцами по столу, услышал характерный звук в телефоне, - подожди немного, у меня вторая линия, - мужчина переключился, - да! Слушаю! - его тон был далек от любезности, головная боль набирала обороты, сдавливая виски, подбираясь к затылку, заставляя морщиться.

- Александр, мне нужна ваша помощь! - голос Евгении Сафиной - одной из помощниц Петра Ланцова звучал фальцетом, от которого заболела вся голова, словно сдавленная металлическим обручем.

- Что случилось? - Морозов старался контролировать свой тон, но чувствовал, что скоро взорвется.

- Мне не дают поработать с младшими детьми! - возмутилась помощница.

- При чем тут я? - разозлился Александр, - я начальник службы безопасности, а не нянька вам или детям! Я лишь попросил, чтобы среди воспитанников приюта, с которыми будет контактировать мистер Ланцов было, как можно, меньше подростков, потому что они нестабильны в силу возраста, могут выкинуть какую-нибудь глупость.

- Приказали, а не попросили! - ядовито парировала Женя.

- Приказал. Это проблема? - холодно процедил Морозов.

- Проблема в том, что мне не дают выполнить вашу просьбу, - последнее слово Сафина произнесла максимально ядовитым тоном.

- Кто не дает? - поинтересовался Морозов, чувствуя, что нарастающее раздражение готово перерасти в самую настоящую ярость.

- Мадам Оретцева!

- Старкова, - машинально поправил Александр. Ему нравилось, что Алина не носила фамилию своего мужа. И было принципиальным поправить сейчас Женю, - от меня вы чего хотите, Евгения? Сформулируйте вашу просьбу, - он вернул Сафиной ее ядовитый тон, - быстрее.

- Быть может, - тут же сбавила обороты девушка, замялась, - может быть, вы могли бы поговорить с Алиной лично? - попросила нерешительно, - объяснить ей вашу логику. Меня она не слушает.

Александр стиснул зубы. Он мог бы позвонить Оретцеву и велеть ему приструнить жену, в конце концов, они тут не в игрушки играют, все более, чем серьезно. С другой стороны соблазн увидеть Алину, поговорить с ней наедине, позволить цветочному запаху окутать себя, свести с ума был слишком велик. Александр понимал, что поступает неправильно, но заранее проиграл в этой борьбе с самим собой.

Вопрос в том, как ему раздвоиться теперь. С другой стороны, искать Уллу по ее любимым притонам было разумнее поздним вечером, сейчас они все были закрыты. Все тусовщики и дилеры столицы отсыпались в этот час.

- Я подъеду в течение полутора часов, - ответил коротко и, не став слушать благодарности Сафиной, сбросил вызов, вновь переключился на мать, - мама, я все решу.

- Держи меня в курсе, - отозвалась мать.

Пообещав, но зная, что точно не будет этого выполнять, Александр отключился, отложил телефон. Вдохнул и выдохнул пару раз, пытаясь успокоиться, нарочито медленными движениями развязал галстук, но не удержался и швырнул его на стол, прямо поверх плана проклятого Керамзина. На губах мужчины играла злая ухмылка.

Если Алина думает, что может поступать так, как ей вздумается, то она глубоко заблуждается. И если она думает, что то, что было в Ос Керво, там и останется, она заблуждается вдвойне. Его Заклинательница Солнца принадлежит только ему, и ей придется это понять. Свое Александр не привык отдавать.

Мужчина поднялся из-за стола, накинул пиджак и тщательно заперев кабинет, направился на парковку, надеясь успеть в Керамзин до вечерних пробок.

По дороге он заехал в одну из кофеен и долго выбирал для Алины кофе. В конце концов, сдался и положился на вкус баристы, попросив сделать что-то особенное. Ему хотелось удивить Алину, увидеть блеск в ее глазах хотя бы и от такой мелочи, как кофе. А еще, что уж греха таить, ему нужно было ее отвлечь, чтобы достичь своей цели. И порадовать ее тоже хотелось. Это был маленький незначительный жест, всего лишь кофе, но он нес в себе столь многое.

Александру хотелось напомнить Алине о времени, проведенном на юге, о той кофейне на выезде из Ос Керво, о том, что они были, существовало то самое пресловутое мы, которое девушка перечеркнула своими жестокими словами, с которыми Александр не собирался мириться.

Всю дорогу до Керамзина Александр посматривал на стаканчик с кофе, вспоминая, как Алина то и дело пыталась напоить его чем-то, кроме эспрессо. Морозов был непреклонен, он сдался лишь один раз, позволив Алине выбрать для него кофе, с условием, что обойдется без диких несуразных сочетаний, которые так любила девушка. Она принесла ему флэт уайт, который Александр мужественно выпил. И так и не признался, что ему понравилось. Кажется, Алина расстроилась. Кажется, он тогда выбил все дурные мысли у нее из головы своими поцелуями. Поцеловать ее хотелось отчаянно даже сейчас, несмотря на всю ее суровость и отстраненность, которую Морозов предвидел.

Поэтому гордо нес стаканчик с кофе, наверное, выглядел со стороны нелепо, но хотел снизить градус напряжения, который неизбежно возникнет между ним и Алиной. Старковой. Эта простая до нелепости мысль о том, что она не Оретцева, пусть и замужем за Мальеном, радовала Александра безмерно, словно бы у его Алины не было никаких обязательств перед собственным мужем. Словно бы она была свободна.

Александр максимально деликатно постучал в дверь и даже не удивился, когда ее открыла рассерженная Алина, за ее спиной маячила бледная Женя, по ее лицу было заметно, что Алина совсем извела Сафину. Александр попытался скрыть ухмылку, довести Евгению было достижением, помощница Ланцова обладала поистине неисчерпаемыми запасами терпения, но, кажется, они подходили к концу.

- Добрый день, мисс Старкова, - произнес невозмутимо, - позволите войти? - он был нарочито мягок, чем выбил у Алины почву из-под ног. Он видел, что девушка злится, что она настроена на ссору, ожидает его недовольства после резких слов, что он уже говорил ей. Он и был недоволен, но показывать это не спешил, а Алина не так хорошо его знала, чтобы тут же распознать его истинное настроение.

- Да, конечно, - посторонилась Алина, пропуская мужчину в дом.

Он постарался не поморщиться, услышав привычный шум приюта. Этому дому не хватало тишины. Интересно, сама Алина комфортно себя чувствует, никогда по-настоящему не бывая в уединении? Александр бросил на девушку быстрый взгляд, она смотрела куда-то в сторону. Его так это раздражало! Ему хотелось, чтобы Алина посмотрела на него, глаза в глаза. Но прямого взгляда Заклинательница старательно избегала, будто была провинившейся девчонкой.

Морозов поджал губы, развернулся к Жене.

- Евгения, вы свободны, - произнес холодно.

Он не был ее начальником. И не должен был говорить с Сафиной в таком тоне, она была прекрасным специалистом, ценным сотрудником. Петр Ланцов души в ней не чаял. Даже слишком. Александр хорошо помнил бурный роман годичной давности между Сафиной и Ланцовым, из-за которого его супруга пролила столько горьких слез. Роман сошел на нет не без помощи Николая и некоторого содействия другу со стороны Александра, но осадок остался. Александр слишком предан был семье Ланцовых, чтобы забыть такое. Сафина это знала, и побаивалась Заклинателя Теней, поэтому сейчас лишь нахмурилась недовольно, но спорить не посмела. Она коротко кивнула, попрощалась с Алиной и ушла.

Александр проводил Женю нелюбезным взглядом и развернулся к Алине.