40. Логичная логика (1/2)

Во вторник около расписания на стене рядом с Большим залом появилось объявление, написанное убористым почерком Хеймдалля, которое гласило, что он нашёл некую пустую тетрадь в чёрной обложке и хотел бы вернуть её владельцу. Появилось оно потому, что сама хозяйка предмета никоим образом его не искала. Вероятно, она догадалась, что это была та самая вещь Волдеморта, о которой Хеймдалль говорил в интервью, а может быть, просто считала, что брошенный с астрономической башни дневник канул в небытие. Теперь, впрочем, это был просто дневник.

Настала моя очередь читать про думосбор. Хеймдалль сказал, что если мы хотим сделать что-то наподобие театра или проектора без погружения, понадобится использование ментальной магии. Причём, он не мог сказать, насколько сложной, потому что там действительно было непонятно, как именно лучше сделать. А поскольку я была специалистом в этом вопросе, он засадил за чтение именно меня. В среду я улеглась с книгой на диван в его гостиной — тот самый, на котором я очень плохо спала после эпического запечатывания Волдеморта и знатной драки с пауками. Сам Хеймдалль оставался в кабинете — он проверял очередные контрольные. Насколько я поняла, он вообще старался максимально плотно проходить материал сейчас, потому что после пасхальных каникул в головах подростков в пубертате будут ручьи, соловьи и грёзы любви, а точно не набор эффективных заклинаний против гриндилоу.

За окном шуршал дождь, и по этому поводу в камине горел огонь. Хотелось замотаться в клетчатый плед и немного вздремнуть, тем более, что автор книги о думосборах определённо не блокбастер писал. Он писал скучилищную монографию. Чтобы понимать в ней текст, приходилось или делать перерывы, или перечитывать предложения несколько раз. Теперь я понимала, почему Хеймдалль мучил сей шедевр так долго. Мне приходилось бороться со сном, чтобы продраться через текст. Со стороны кабинета послышался какой-то шум, и я подняла голову — если это что-то важное, Хеймдалль зайдёт и скажет, а если нет — я хоть разбавлю скучную книжку другим видом. Прошло около минуты, и мой наставник всё-таки возник в дверях.

— Кто-то устроил болото около кабинета истории магии, — произнёс он. — Филиус прислал Патронуса с просьбой подойти.

— Мне тоже? — читать мне не хотелось, но слезать с дивана не хотелось сильнее.

— Нет, о тебе речи не было, — Хеймдалль слабо улыбнулся. — Я недолго. Хотел сказать, что если куда-то пойдёшь — запри дверь.

— Я никуда не пойду, — я мотнула головой. — Очень интересная книжка. Могу уснуть случайно.

— Хорошо, я закрою на Коллопортус, — он кивнул и вышел.

Я снова уткнулась к книгу. Вообще, следовало признать, что тот, кто придумал думосбор, был гением — так тонко проработать восприятие воспоминаний. В нём был ряд конструктивных недостатков, но сама идея и комплекс магии были потрясающими. При том, что это действительно была работа с ментальной магией, само по себе создание думосбора благодаря рунам было простым. Ну, тяжёлым, долгим и муторным, но в плане именно магического приложения — не сложным. Устроена система была таким образом, что воздействовала непосредственно на разум, заставляя воспринимать полный комплекс впечатлений другого человека. Сделать так, чтобы картинку можно было посмотреть без физического контакта, не представлялось возможным. Но! Это не означало, что ничего нельзя было сделать. Если воспользоваться идеей с рунами, то вполне можно было заложить систему проецирования, как на экране. В общем-то, если бы воспоминания были плоской картинкой, их можно было переложить в нечто, похожее на кино, и показывать так. Но поскольку они содержали куда больше информации, отшелушивать лишнее было Очень Сложной Задачей. Проще было скрестить преобразование с ментальной магией, которые формировали бы кукол из некого жидкого, как ртуть, материала. И пусть даже в очень маленьком формате — можно было воспользоваться лупой. Ну или хрустальным шаром, что даже… Можно было не изощряться и в принципе использовать хрустальный шар.

Я услышала, как открылась и закрылась дверь. Не то чтобы Хеймдалль имел обыкновение врываться в свой кабинет с грохотом, но это было как-то даже слишком тихо. Я решила, что он посчитал, будто я и правда уснула, и постарался не шуметь, чтобы не разбудить. Хотя как мне показалось, вернулся он очень уж быстро — с его ухода прошло едва ли двадцать минут. Может, забыл чего? Я поднялась с дивана и направилась в кабинет. Не то чтобы я хорошо знала, где у него что лежало, но мало ли вдруг. Однако в кабинете меня ожидал сюрприз: в ящиках стола рылась Джинни Уизли. Она не выворачивала содержимого, даже не копалась глубоко — только открывала и закрывала их. Я достала палочку и заперла дверь, а затем прочистила горло. Джинни вскинулась, заметила меня с палочкой в руке и кинулась к выходу.

— Она заперта, — изрекла я, после того как она дёрнула ручку. — Я могу узнать, что ты здесь делаешь?

— А что здесь делаешь ты? — ну да, лучшая защита — нападение.

— Вся школа знает, что если меня надо найти, то начинать стоит именно отсюда, — я пожала плечами. А так и подмывало сказать, что я здесь практически живу. — Хеймдалль оставил меня читать, пока пошёл разбираться с болотом. К слову, отвечать вопросом на вопрос невежливо.

— Я… Ты не поймёшь, — Джинни опустила голову.

— Ну, мне, пожалуй, действительно трудно понять, почему нельзя прийти к Хеймдаллю и просто попросить вернуть найденный дневник, — я подпирала косяк сложив руки на груди.

— Ты не понимаешь! — в отчаянии она повысила голос. — Это был предмет того-кого-нельзя-называть! Слышишь! Всё, что произошло в школе — с миссис Норрис, с Колином и тем мальчиком с Пуффендуя — это была я! Это он меня…

— Заставил? — я изогнула бровь. — Или, если быть точнее, захватил твоё сознание и управлял тобой. Я знаю.

— Откуда? — у Джинни глаза округлились. — Ты тоже писала в дневнике?

— Разумеется, нет, — я поморщилась. — Я никогда не использую зачарованную вещь, пока от и до не выясню, что на ней за чары. Оказаться одержимой — это ещё ерунда по сравнению с тем, что может произойти.

— А профессор Эдельштейн тоже знает? — она опустила голову.

— Да, — я кивнула.

— Вы отдадите меня Аврорату? — голос её прозвучал, как будто она уже паковала чемодан в Азкабан.

— Нет, — я скривилась. — Зачем?

— Но ведь из-за меня… — Джинни была на грани того, чтобы разреветься.

— Ну, никто же не умер, — я криво улыбнулась.

— Я… — она начала всхлипывать. — Я… не хотела…

Ох ты ж… А ведь если подумать, ей пришлось нелегко со всей этой историей. Поначалу она просто разговаривала с другом-из-дневника, но когда он начал захватывать её сознание, она всё понимала. Только ничего не могла с этим сделать. Джинни вообще-то девочка добрая. Немного самовлюблённая, избалованная, но всё равно добрая. Нет, как и все гриффиндорцы, от драки она бы не бежала, конечно, но произошедшее определённо ранило её. И она не могла совершенно ни с кем поговорить об этом. Я пересекла кабинет и обняла её. Через мгновение она разрыдалась, уткнувшись мне в плечо. А я почему-то была уверена, что ещё пожалею об этом.

Хеймдалль нас так и застал — стоящими за его столом. Джинни рыдала минут пятнадцать, пропитав слезами и мою школьную мантию, и рубашку под ней. Когда он пришёл, она только-только начала успокаиваться. Я стояла спиной к двери и слышала, как Хеймдалль вошёл в кабинет и как он пересёк его, чтобы встать, возвышаясь над нами.

— Что здесь происходит? — слегка озадаченно изрёк он, сложив руки на груди.

Джинни дёрнулась, как спугнутый заяц, и я выпустила её из рук. Она посмотрела на Хеймдалля и попятилась, отчаянно краснея.

— Ты впустила мисс Уизли? — спросил у меня Хеймдалль, изогнув бровь. Я отрицательно помотала головой. — Хм… А болото устроили Фред и Джордж Уизли. Вы об этом что-нибудь знаете, мисс Уизли?

— Я… — она потупилась. — Мы… Я только…

— Вы хотели меня отвлечь, чтобы я вышел из кабинета? — он нахмурился и склонил голову набок. Джинни вздохнула и повинно кивнула. — И вы думали, что я оставлю такую вещь на видном месте? — она пожала плечами, по-прежнему глядя в пол. — Мерлин, вы совсем как мистер Поттер… Присядьте.

Хеймдалль ладонью указал ей на стул для студентов, а я ушла на диванчик. По идее, мне бы надо было уйти и не мешать педагогическому процессу, но мне вполне доставало наглости, чтобы не сделать этого. Джинни села на краешек стула, напряжённо выпрямив спину и понуро опустив голову. Крайне странная поза, на самом деле. Впрочем, она в данный момент действительно напоминала Гарри первого января, когда он собирался с силами, чтобы рассказать, что забыл ночью в Запретном лесу.

— Итак, — начал Хеймдалль, положив перед собой дневник. — Насколько я понимаю, это вещь была у вас.

— Да, — тихо ответила Джинни, судорожно вздохнув.

— Вы можете его забрать, — изрёк он, и Джинни резко вскинулась. — Правда, отвечать он вам больше не будет, но ваши тайны останутся в нём.

— Профессор, вы видели записи? — взволнованно спросила Джинни.

— Зачем бы мне это делать? — Хеймдалль изогнул бровь. — Собственно, мы его даже не открывали.

— Откуда тогда вы знаете, что он мне отвечал? — удивлённо спросила она.

— Я довольно часто имею дело с самыми разными артефактами, — отозвался он. — Когда мы разобрались, что этот дневник собой представляет, его свойства тоже оказались нам вполне ясны. В принципе, эту его способность я даже могу вернуть, если хотите.

— Нет! — пискнула Джинни.

— Не хотите — как хотите, — Хеймдалль пожал плечами. — Я мог бы создать искусственную душу, как для голема. Правда, вам пришлось бы обучать её, и это было бы весьма забавно — читать, например, вслух для дневника.

— С искусственной душой можно было бы провернуть трюк поинтереснее, — подала голос я. — Можем поэкспериментировать летом.

— В самом деле? — он посмотрел на меня и кивнул. — Было бы интересно. Что ж, — он придвинул дневник Джинни. — Вы можете забрать его.

— Сэр? — неуверенно произнесла Джинни.

— Вы вряд ли ответите мне, почему не показали странным образом возникший у вас подозрительный предмет никому из преподавателей, так что я не вижу смысла спрашивать об этом, — Хеймдалль глубоко вздохнул. — Точно так же, как не назовёте причину, по которой пользовались дневником после первого же инцидента. Или я ошибаюсь?

Джинни глубоко вздохнула и немного неуверенно кивнула. На самом деле, если у Гарри ещё было хилое оправдание вояжа — он не знал, что всё обернётся так, как обернулось, и искренне верил Хагриду, который в свою очередь был убеждён в безопасности похода к паукам — то у Джинни не было даже таких хлипких аргументов. Ну, допустим, что сначала она разговаривала с дневником, потому что он беседу поддерживал и как-то проявлял к ней участие, но после первого же случая одержимости было ясно, что вещица опасная. И вместо того, чтобы как нормальный логичный человек отнести её волшебнику сведущему — профессору МакГонагалл, директору или Хеймдаллю — Джинни просто продолжила в нём писать.

— Вы ожидали, что я вас отчитаю и напишу вашим родителям? — Хеймдалль откинулся на спинку своего кресла.