36. Чувство вины (2/2)

— И была права — не ваша, — тихо заметила я. — Только зачем вы мне это рассказываете?

— Я хочу, чтобы вы поняли, почему я… хм… повёлся на слова Волдеморта, — Северус нахмурился, переплёл пальцы и уставился на них. — Ещё до школы я познакомился с маглорождённой волшебницей — Лили Эванс. Она была одарённой и даже могла контролировать магию до того, как у неё появилась первая палочка, без учителя. И она была моим первым и единственным другом, но я сам разрушил отношения с ней. Меня сторонились на Слизерине — я был нищим полукровкой — и, как вы можете понять, недолюбливали студенты других факультетов, потому что я был со Слизерина. Однако Люциус заметил мой талант к зельям и рассказал своему отцу, а тот рассказал обо мне Волдеморту. Я был юн и талантлив. Я считал, что достоин лучшего, чем вечно ругавшиеся из-за каждого кната родители в полуразвалившейся лачуге. И из-за отца я был согласен с тем, что маглы — зло.

— Трудно поспорить, — я кивнула.

— Но я не сразу проникся. Тем более, что моя подруга была маглорождённой, — продолжил Северус. — Но потом произошёл тот случай. Я… Ох… То, что произошло… Я был предан и унижен, и я оскорбил её. Наша дружба, наши отношения были окончательно разрушены этим… — он зло поджал губы и глубоко вздохнул, пытаясь унять гнев.

— Этим событием или, полагаю, что точнее — этим гриффиндорцем? — сощурилась я.

— Как вы поняли, что он был гриффиндорцем? — он изогнул бровь, успокаиваясь.

— Вспомнила вашу реакцию на то дурное нападение на меня, — я склонила голову набок. — Мне тогда показалось, что ваш гнев — это что-то личное. Когда я строила вам дополнительную ментальную защиту, я использовала воспоминание о первой встрече с рыжеволосой девочкой. Это была Лили Эванс?

— Да, я… — он опустил голову. — Я любил её. И она погибла из-за меня. Дело в том, что я слышал Пророчество. Помните, я говорил о пророчестве про ребёнка, который должен был одолеть Волдеморта?

— Да, — я кивнула.

— Это я услышал его и рассказал о нём Волдеморту, — он опустил голову ещё ниже. — Тогда он решил убить родителей Гарри Поттера — Джеймса Поттера и Лили Поттер. Я умолял его сохранить ей жизнь, но… Тогда я пришёл к Дамблдору, просил защитить их, спрятать. И в обмен я отдал ему свою жизнь и умения в борьбе с Волдемортом.

— Теперь многое встаёт на свои места, — я сжала переносицу. — А вы, выходит, честнее Дамблдора — он-то свою часть этой сделки провалил.

— Это моя вина, понимаете? — Северус поднял на меня глаза. — Это из-за меня были убиты Поттеры. И из-за меня Долгопупсов пытали до потери рассудка.

— Это не так, — я глубоко вздохнула. — Вы не были виноваты в том, что ваш отец был неудачником с комплексом неполноценности, который вымещал это на вашей матери. Это он таким был. И в том, что Волдеморт решил кого-то убить, тоже виноваты не вы. Он поверил в пророчество, которое, к тому же, как мы теперь знаем, не сбылось. И я даже не исключаю, что это пророчество должно было запустить само себя — пытаясь уйти от судьбы, мы именно там её и находим<span class="footnote" id="fn_31736545_0"></span>. Ну, в данном случае, предречённое будущее. Вы хоть представляете, сколько пророчеств не сбывается только потому, что их никто не слышал?

— О Мерлин… — практически простонал Северус, снова опуская голову. — Если бы я тогда держал язык за зубами…

— Если бы да кабы, то в носу б росли б грибы, — поморщилась я. — На губе б варилися, да сами в рот катилися.

Я выкорчевала себя с дивана и подошла к нему. Его рассказ был жутким. Не, ну мне, как Мери, досталась ещё та биография, но у меня были деньги, а с ними можно решить кучи и кучи проблем. Северус же такой роскошью не обладал. Это был очень одинокий, уставший человек с глубокой раной вины и утраты. И всё, что я могла ему в данный момент предложить — объятия. Аптечку я с собой в больницу брать не стала, так что у меня не было ни таблеток от головной боли, ни успокоительного. Я присела на подлокотник его кресла и приобняла за плечи, а потом склонилась к самому уху:

— Ты ни в чём не виноват, — тихо изрекла я максимально убедительным тоном. — Ни в чём.

У меня возникло ощущение лёгкого дежавю — как будто я уже когда-то говорила кому-то, что он ни в чём не повинен. А, ну да…

К моему удивлению, Северус не дёрнулся ни от прикосновения, ни от обращения на ты. Хотя на звук оно и не изменилось, моя интонация определённо перестала быть формальной. Вместо того, чтобы напрячься, он как будто слегка расслабился, очень глубоко вдохнул и выдохнул. Я слегка потёрла его плечи, а потом поднялась и вернулась на диван. Физический контакт — дело такое, с ним надо осторожно. Усевшись, я нахмурилась.

— Можно ли обвинить мастера волшебных палочек в том, что изготовленной им палочкой кого-то убили? — задумчиво спросила я.

— Конечно, нет, — покачал головой Северус. — Но это другое.

— Хм… А можно ли обвинить барда Бидля в смертях всех подтверждённых или предполагаемых владельцев Бузинной палочки? — я изогнула бровь.

— Нет, — он нахмурился. — Он просто рассказал историю.

— Что, в таком случае, сделал ты? — я сложила руки на груди. — Показал на Поттеров пальцем и сказал, что их надо убить?

— Нет… — Северус глубоко вздохнул. — В пророчестве говорилось, что грядёт тот, кому хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый на исходе седьмого месяца теми, кто трижды бросал ему вызов. Волдеморт решил, что это могут быть либо Поттеры, либо Долгопупсы.

— Очень много вопросов — очень мало ответов, — я снова нахмурилась. — Почему ты услышал пророчество, которое тебя не касалось? Почему Дамблдор не пришёл самостоятельно к тем же выводам, что и Волдеморт, и ничего не сделал? Или пришёл — и ничего не сделал? Откуда Волдеморт знал о беременностях и сроках родоразрешения? Ты правда думаешь, что сыграл в этом спектакле ключевую роль?

— Я…

— Плохая новость — Волдеморт всё равно убил бы всех, кто ему сопротивлялся, — я сжала переносицу. — Я имела неудовольствие заглянуть в его остаточное сознание в дневнике, и милосердие определённо не входило в список его черт. Скорее уж тиран-маньяк. Серийный. Ему нужен был только повод.

— Но я ему его дал, — Северус поджал губы.

— Да как ты не поймёшь? Он бы всё равно убил их — сказал бы ты ему о пророчестве или нет! — возмутилась я. — И вполне мог бы убить и тебя, если бы узнал, что ты промолчал. Как бы объяснить-то?.. Если пророчество верно само по себе, то это случилось бы вне зависимости от каких-либо внешних факторов. А если пророчество запускало само себя и было одним из шагов чьей-то сложной многоходовки, то не скажи ты о нём, нашёлся бы другой повод. А ты просто попал в жернова.

— До этого времени мне было сложно понять слова Хеймдалля о том, что одиннадцать лет тебе только на вид, — он устало откинулся на спинку кресла. — Теперь я понял. Спасибо.

— В любое время, кроме сна, — я поднялась. — Я пойду. Тебе, я так понимаю, есть что обдумать. А мне надо поспать.

Северус кивнул и поднялся, что выпроводить меня из кабинета. В принципе, это не требовалось — дорогу я бы и сама нашла, но он проводил меня аж до факультетской гостиной. Там никого не было, что было логично — мало кому хотелось проводить и без того не очень-то длинный и светлый день впотьмах. Девчонок в комнате тоже не было — либо болтались на стадионе, ведь студентов своего факультета команда не просила уйти с тренировки, либо сидели в библиотеке или Большом зале. Или где-то ещё. В комнате было душно, что нисколько не удивляло при отсутствии окон. Мне пришлось потыкать артефакт, чтобы поменять настройки. Не знаю, где кубик набрал свежего воздуха, но через пару минут дышать стало легче, и я, обняв подушку, нырнула в забытьё.

Мне снился какой-то безумный кошмар, в котором смешались воспоминания и миры Долгопупсов с моими собственными фобиями. Толпы мелких чёрных пауков гоняли меня среди приторно-радужного поля зубастых цветов, которые плевались заклинаниями. Я понимала, что сплю, но никак не могла повлиять на происходящее — только бегать, как ошпаренная.

— …Фрейя! Просыпайся, Фрейя! — голос Девоны сопровождался интенсивной тряской за плечо.

— А? — я продрала глаза. — Что?

— Вставай! Идём скорее! — она потянула меня за руку, и я невольно села, а затем сползла с кровати.

— Куда? — сонно поинтересовалась я, совершенно не желая никуда идти.

— Там Люциан Боул подрался с Джеффом Валорнайтом! — Девона продолжала меня тянуть, а я — просыпаться. — Прямо перед входом в Большой зал!

— А я при чём? — вяло поинтересовалась я, не особо, впрочем, сопротивляясь.

— Так они из-за тебя подрались, — она повернулась ко мне и ухмыльнулась.

— Чего? — резко и окончательно проснулась я.