37. Шокирующее (1/2)

Люциан Боул и Джефф Валорнайт сидели на койке, которая стояла ближе всего к столу мадам Помфри. Сидели они максимально далеко друг от друга, обмениваясь мрачными взглядами. Им обоим определённо было что сказать друг другу, однако кто-то наложил на них обоих Силенцио, так что переглядывание было исключительно молчаливым. У Люциана наливался бордово-синим огромный синяк под правым глазом, был надорван воротничок рубашки и разбита губа, а у его противника в совершенно непотребном виде был галстук, сломан нос и порвано ухо, а вот синяк украшал его левый глаз. Налицо было явное свидетельство безобразной магловской драки. Почему у меня не возникало сомнений в её безобразности? Потому что красиво драться надо уметь, а маги как бы и бегать-то не больно мастера.

В лазарете были всё те же лица: мадам Помфри, которая выглядела весьма недовольной, поскольку молодые люди, видимо, отказывались от лечения; Хеймдалль, который стоял за их койкой со сложенными на груди руками и мрачно прожигал взглядом затылки обоих; Северус с кислым выражением лица и профессор МакГонагалл — с не менее кислым. Когда Девона протащила меня через собравшуюся у дверей толпу и втолкнула внутрь, я озадаченно уставилась на всю живописную группу. Заметили меня не сразу, а только спустя пару секунд. И как только это произошло, преподаватели враз заговорили. Я попятилась, но упёрлась спиной в закрытую дверь. Очевидно, поняв, что заговорили вразнобой, профессора замолчали, и после короткой паузы заговорила профессор МакГонагалл.

— Мисс Нильфхейм, — она сделала шаг ко мне. — Вы знаете, что произошло?

— Без понятия, — честно призналась я. — Девона притащила меня без особых объяснений.

— Разве вы не были у Большого зала? — профессор изогнула бровь.

— Я спала, — я пожала плечами. — У меня был непростой день.

— Молодые люди, как ты можешь видеть, устроили драку, — изрёк Хеймдалль. — И свидетели говорят, что из-за тебя.

— Мне бы хотелось больше подробностей, — я скривила жабью морду.

— Ну, тогда, может, они тебе сами расскажут, — он перевёл взгляд на означенных молодых людей, но они не отозвались. — Нет?

— Так ты бы Силенцио снял с них, они бы, может, и рассказали чего, — хмыкнула я.

Мягко говоря, так разговаривать с преподавателем в школе, где даже учителя к студентам обращались на «вы», было немного неприемлемо. По крайней мере, в присутствии посторонних. Но все всё равно уже знали о наших с ним отношениях, хотя и не всё, так что никого это не шокировало. Впрочем, я иногда сомневалась, что мы с Хеймдаллем вообще могли чем-то шокировать Хогвартс. Ну, в рамках, конечно. Хеймдалль поморщился, но заклинание всё-таки снял. Парни переглянулись и сжали зубы.

— Мы все внимательно слушаем, — изрёк Хеймдалль.

— Он назвал Фрейю гриффиндоркой, — мрачно пробурчал Люциан.

— Ну, Шляпа, в принципе, полагала, что я впишусь куда угодно, — я пожала плечами. — То есть, ты из-за этого решил устроить безобразную магловскую драку?

— Это не я, — поморщился Боул. — Я только сказал, что завидовать надо молча.

— Ты не это сказал, — фыркнул Валорнайт и болезненно поморщился.

— Я это имел в виду, — скривился Люциан. — Просто ты, в отличие от Фрейи, слишком тупой, и с тобой приходится говорить на доступном тебе языке.

— Она, в отличие от тебя, не пыталась бы избежать драки, — Валорнайта перекосило — надо думать, лицо у него болело буквально целиком.

— Хватит заплетать меня в свои нелепые разборки! — произнесла я на тон выше, чем стоило бы.

— Но… — Люциан посмотрел на меня. — Если бы он про тебя не заговорил, разборок бы не было.

— Разборок бы не было, если бы ты признал очевидное! — гневно заметил Валорнайт.

— Зачем ты меня сюда притащила? — я повернулась в Девоне.

— Это была моя просьба, — произнесла мадам Помфри. — Молодые люди отказываются от помощи.

Я посмотрела на неё. И что, интересно, по её мнению, я могла сделать? Убедить их сдаться ей или применить к ним Петрификус Тоталус? Что, кстати, начинало мне казаться не такой уж плохой мыслью. Я достала палочку, искривила своё лицо в самую недовольную гримасу из возможных и решительно двинулась к койке с юношами, направляя её на них. Оба дёрнулись в разные стороны.

— Я могу и посохом, — я поджала губы и посмотрела на Валорнайта. — Старый у меня, правда, после твоей головы трещинами пошёл…

— Только не посохом! — хором отозвались они, решив, очевидно, что посох сработает только при непосредственном контакте.

— Эпискеи, — я взмахнула палочкой перед лицом Валорнайта, чтобы вправить ему нос. — Если вы не хотите, чтобы вам оказал помощь мастер, это сделаю я. И даже если профессор МакГонагалл снимет с меня баллы за использования некоторых заклинаний, я их всё равно использую, если вы будете сопротивляться.

— Некоторых — это каких? — осторожно спросил Люциан.

— Ну, не знаю… Инкарцеро? — я склонила голову набок.

Парни переглянулись и покорно позволили вымазать их целебным зельем. И это было профилактическое втирание — чтоб неповадно было. Сначала я изгалялась над Люцианом, который в это время говорить не мог, чем воспользовался Валорнайт: он рассказал свою версию событий. С его слов входило, что он высказался обо мне в лучшем смысле, а Боул услышал в этом оскорбление и спровоцировал драку. Меня перекосило — потому что на правду это было мало похоже. Закончив с живописным лицом нашего загонщика, я повернулась к гриффиндорцу. И почему я должна была этим заниматься? Допустим, с Люцианом мы были в некотором роде друзьями — мы учились на одном факультете, вместе играли в квиддич и даже обменялись новогодними подарками, так что я вполне могла вымазать ему лицо целебной мазью, если бы поблизости не было медика. Ну, не то чтобы у меня были пробелы по теме анатомии — память Фреди-то у меня осталась, но здесь к целительству я имела весьма отдалённое отношение. Однако с какой такой великой радости я должна была втирать мазь в лицо Джеффа Валорнайта, я не понимала совершенно. Я глубоко вздохнула и вымазала его зельем прям с шлепка — ладошкой.

Версия Люциана не сильно отличалась от предыдущей. Только он сразу обозначил, что Валорнайт именно что оскорбил меня и именно потому, что меня как раз не было поблизости. Тогда Боул попросил его закрыть рот или хотя думать, что из него вываливается, а гриффиндорец уже в этом усмотрел оскорбление в свой адрес, потом слово за слово, и вот уже примчавшийся Хеймдалль их разнимает. Начиналась эта перебранка в почти пустом коридоре, так что и отмутузить друг друга они успели неплохо. Я почему-то словам Люциана верила больше, хотя была уверена, что истина где-то между. Но копаться ради этого у них в мозгах я не собиралась. На сегодня, да и если честно — ещё на пару месяцев, мне мозголазства хватило.

— Я могу идти, мадам Помфри? — спросила я, уже отойдя от юношей.

— Да, благодарю, — отозвалась она и слегка улыбнулась.

— Я тебя провожу, — произнёс Хеймдалль, и прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, вывел меня прочь.

Я наконец сориентировалась во времени — была половина восьмого. То есть с ужином я пролетела, как фанера над Парижем. Хотя и не сказала бы, что мне вообще хотелось есть. Но это уже какая-то напрягающая тенденция — будить меня, чтобы доставить в лазарет ради оказания кому-нибудь помощи. Может, стоило там устроить какое-нибудь показательное лечение, чтобы потом пациентов мною просто пугали?

Хеймдалль привёл меня в свой кабинет, плотно закрыл дверь и сел на диван. Я осталась стоять, озадаченно на него взирая, а он молчал, глядя прямо перед собой.

— Я что здесь делаю? — я нахмурилась.

— Я хотел узнать, как всё прошло, но ты так сюда и не пришла, — отозвался он.

— Прошло всё нормально, — я села на стул боком к спинке. — Просто потребовалось очень много сил. Больше, чем я думала. Но я уверена, что для них всё прошло хорошо. А когда мы вернулись в школу, Северус захотел поговорить, и потом у меня уже остались силы только на то, чтобы до кровати добраться.

— О чём? — Хеймдалль поднял на меня глаза.

— О своём прошлом, — я пожала плечами. — Он поговорит с тобой. Рано или поздно. Когда будет готов.

— То есть тебе он доверяет больше? — он изогнул бровь.

— Как раз-таки нет, — я глубоко вздохнула. — Для него твоё мнение более значимо, чем моё…

— А, я понял, — Хеймдалль кивнул. — Значит, пришло время заняться антипохмелином и думосбором?

— Мерлин… — простонала я. — А можно как-нибудь в следующем мире обойтись без бесконечных изысканий?

— Мы тут вроде ничего не решаем, — он улыбнулся.

— Я не уверена, что решает вообще не слепой случай, — я вздохнула. — Хотя пока что миры были мне знакомы, пока память о них не отшибало… Может, давай сосредоточимся на предстоящем матче с Когтевраном? До него осталось всего ничего.

— Я думал об этом, — отозвался Хеймдалль. — И я думаю, они попробуют играть так же, как с Пуффендуем — не полагаясь на своего ловца. Мистера Поттера считали лучшим ловцом в школе, и сколько бы кто не говорил, что ты что-то сделала для победы, люди с головой понимают, что как с ловцом с тобой не сладить.

— Я Мери-мать-её-Сью — как со мной вообще можно сладить? — хмыкнула я. — Ты что-то придумал?

— Да вроде того, — он улыбнулся. — Завтра на тренировке обсудим.

Видимо, вид у меня был сонный, так что на этом Хеймдалль решил закончить разговор. Уже в дверях он спросил, не нужно ли меня покормить, и я фыркнула, что вроде бы уже достаточно взрослая, чтобы есть самостоятельно. Он рассмеялся, а я ушла. По пути в подземелье к общежитию Слизерина в голову мне пришла довольно странная мысль — если Северус был Пожирателем Смерти, убивал ли он, пытал ли людей так, как делали те четверо? Или среди тусовки Волдеморта была какая-то градация отбитости? Типа — вот это Беллатриса Лестрейндж и она отбитая наглухо, а вот это Люциус Малфой и он отбитый не настолько. Интересно, кстати, что его сподвигло подбросить Джинни Уизли дневник. И почему именно ей. Как много вопросов и как мало ответов при том, что мы вроде бы не в детективной истории.