36. Чувство вины (1/2)

Я едва закончила вкушать коричневатый суп-пюре с вялеными помидорами, когда к нам за стол пристроился доктор Хилер. Он сидел напротив меня и смотрел, как я ем, с лицом откармливающей внука бабушки. И только минут через десять, когда я добралась до чая с печеньем, он чуть шире улыбнулся в усы и заговорил.

— Мисс Нильфхейм, я знаю, что ваш клан строго оберегает свои секреты, — он чуть склонил голову набок. — Но всё же, может быть, вы поделитесь, как вам это удалось?

— Всё, что я сделала — запечатала часть сознания, — отозвалась я. — Маловероятно, что в обозримом будущем появятся пациенты с подобным недугом, однако я всё равно собиралась описать свою работу. Думаю, я вполне могу сделать для больницы копию. Проблема будет разве что в поиске специалиста.

— Вы прекрасно знаете, что у нас здесь превосходные целители, — ответил доктор Хилер таким тоном, как будто слегка пожурил меня.

— Безусловно, — я кивнула. — И вы знаете, что если я заболею, я обращусь именно к вам. Но тут не целитель нужен, а тот, кто владеет легилименцией. Вроде бы как у вас должен быть в штате — для работы с лицами, неспособными отвечать на вопросы целителя.

— Анамнез мы можем и диагностическими чарами собрать, — он вздохнул. — Но вообще-то да. Только найти такого специалиста не так-то просто. Тем более, что они либо не афишируют, либо нарасхват.

— Не могу их осуждать, — хмыкнула я.

— Что ж, я тоже, — кивнул доктор Хилер и повернулся к Северусу. — Мастер Снейп, я обратил внимание ещё в прошлый ваш визит — вы же прямо в лице поменялись.

— Что вы имеете в виду? — чуть нахмурился декан.

— У вас прежде почти всегда был слегка измождённый вид человека, который мало спит и плохо ест, — отозвался врач. — Вы всегда были до болезненного бледны и выглядели лет на сорок. А теперь как будто помолодели лет на десять, выспались и отъелись.

— О, это… — Северус обозначил улыбку. — Просто разрешилась моя главная головная боль, и я, чего скрывать, счастлив оставить карьеру преподавателя. Кроме того, мой новый начальник заставляет бегать по утрам.

— Неправда, — фыркнула я. — Я никого не заставляю. Не хотите — не бегайте.

— Вы знаете, на первых пробежках я так и думал — зачем мне это? Больше не побегу, — он посмотрел на меня как-то озадачивающе мягко. — Но потом заметил, что сил прибавилось, концентрироваться стало легче… Да и Хеймдалль дал почитать труды алхимиков, так что в некотором роде вы меня заставили.

— Хм… — протянул доктор Хилер. — Хотите сказать, утренние пробежки могут положительно сказаться на здоровье?

— Эм… — я озадаченно сжала переносицу. — Ну… Так считали Авиценна и Парацельс. У них есть целые огромные труды на эту тему. Если не перебарщивать, то это действительно полезно. И для тела, и для магии.

— Уж не хотите ли вы сказать, мисс Нильфхейм, что тоже бегаете по утрам? — сощурился Главный целитель.

— Разумеется, — я кивнула. — А как же? В Хогвартсе ведь нет никакой гимнастики, а в наших семейных традициях предостаточно того, что требует физических усилий.

— А вы могли бы назвать труды, в которых я мог почитать об этом? — заинтересовался доктор Хилер.

Я кивнула, и он протянул мне листок бумаги, извлечённый откуда-то из недр его мантии. Как и все целители, он носил светло-зелёную, в которой, оказывается, было множество карманов, где нашёлся не только лист бумаги, но и перо и чернила. Мерлин, насколько карандаш был бы удобнее! Расправив по столу лист, я принялась писать названия трудов по памяти. Однако выписав два, я засомневалась в себе, так что достала книжицу, и принялась строчить Хеймдаллю. С небольшим опозданием я подумала, что он, должно быть, или в Большом зале на обеде, или вообще уже на тренировке. Тем не менее, он совсем скоро ответил мне — оказалось, что одно название я записала точно, а во втором спутала слово. Звучит глупо, но там и название такое, что даже на обложку нормальной книги бы не поместилось. Потом он добавил ещё пару названий, и только после этого спросил, зачем мне. Я сначала переписала названия на листочек для доктора Хилера, потому что история переписки в книжице не сохранялась, а потом ответила, кто попросил список. В ответ мне снова пришёл весёлый смайлик.

— А что это у вас? — заинтересовался доктор Хилер, обратив внимание на книжицу.

— Это книжка с Протеевыми чарами, — я пожала плечами. — Оказалась довольно удобной на больших расстояниях — куда быстрее, чем ждать сову.

— Хм… Интересно… — протянул он. — Нам и в голову не приходило, что можно организовать такую связь.

— Нам до недавнего времени тоже, — я пожала плечами. — Но обстоятельства изменились.

— Нам бы в больнице не помешала такая быстрая связь, — доктор Хилер посмотрел на книжицу, сощурившись. — Я думаю, мы с коллегами могли бы попробовать сделать нечто подобное. Но… Может, мы могли бы заказать у вас?

— Напишите Хеймдаллю, что именно вы хотите, он вам обозначит сроки и стоимость, — мне прямо представились галеоны в его глазах.

— Хорошо, — он кивнул. — Не буду вас больше задерживать — вам действительно стоит отдохнуть.

Доктор Хилер поднялся и попрощался с нами. Нельзя сказать, чтобы больница святого Мунго была загружена сверх меры в любое время года, однако у целителей здесь всегда хватало работы. Так что мы не могли отнимать у него много времени. Я ещё растягивала чай, хотя больше ничего на столе уже не было. Я и не заметила, что Северус тоже пообедал — он, как доктор Хилер, умилённо на меня не таращился. Мы молчали. Потому что говорить особенно было не о чем, да и кафетерий был не совсем пустым. Чай, наконец, закончился, и на дне остались чаинки. Вроде как можно было с их помощью заглянуть в будущее, но я не знала толкований, так что мне они показались просто мусором. Однако я встряхнула чашку, чтобы никто более обученный в вопросе туда не заглянул.

— Фрейя, вы не хотите прогуляться? — спросил Северус. — Всё же мы в Лондоне.

Я повернулась к окну. Погода была самая что ни на есть «чудесная» — снова похолодало, и на улице было сыро и промозгло. Серые тучи клочковатыми комьями низко ползли над землёй. И, вдобавок, мокрый снег как раз начался, когда я решила посмотреть в окно. Его маленькие комки шлёпались на стекло и, подтаивая, сползали вниз. Меня перекосило.

— Я, знаете ли, люблю гулять по хорошей погоде, — призналась я. — Давайте вернёмся в школу. Хотя директор и отпустил нас на все выходные, не думаю, что стоит злоупотреблять.

— Пожалуй, вы правы, — он кивнул и поднялся. — И до конца учебного года я остаюсь деканом целого факультета. Моё продолжительное отсутствие может обернуться определёнными проблемами.

Мы спустились на первый этаж, чтобы воспользоваться камином. Лестница здесь была каменной и довольно стоптанной, но не скользкой. На стене вдоль ступеней располагались довольно яркие бра — в стеклянных закупоренных плафонах горел магический огонь. На плафонах, как и на первом этаже, были изображения целебных растений, но разглядеть их было сложно из-за света. По пути нам никто не попался — ни врач, ни больной. В холле внизу тоже было пусто, если не считать молодой ведьмы за стойкой. В камин мы вошли вдвоём, и Северус одной рукой взял порох, а другой вцепился в моё плечо. Хватка у него была крепкой, но при парном пользовании камина иначе было нельзя. Перемещение закончилось в кромешной тьме. Рука с моего плеча исчезла, и через пару мгновений зажёгся свет. Мы оказались не в кабинете Северуса, а в его гостиной. Зимой в подземелье всегда было темно. Чёрное озеро и так не особо пропускало свет, а когда покрывалось льдом, так и вовсе. Так что Слизерин зимой был прямо царством темени. Как тут не обозлиться на товарищей, которые с комфортом обитают в башнях, где светло и сухо?..

Северус перешагнул каминную решётку и подал мне руку, чтобы и я выбралась в комнату. С моего прошлого визита гостиная не изменилась. Ну, в ней теперь было прибрано и никаких пустых бутылок на полу не валялось. Впрочем, одно изменение я всё же обнаружила — в комнате было как будто хорошо проветрено. Не до того, чтобы прямо холодно, а до приятной такой свежести. Я не планировала задерживаться, так что направилась к выходу. Шла я не особенно быстро — сил мне всё же пришлось потратить довольно много, однако я собиралась добраться до своей спальни в общежитии и там если не поспать, то хотя бы поваляться.

— Фрейя, вы могли бы поговорить со мной? — обратился Северус, и я обернулась.

— Эм… Странный выбор собеседника, — отозвалась я и развернулась полностью. — Конечно, я могу. Но мне казалось, у вас с Хеймдаллем сложились куда более дружеские отношения.

— В том-то и дело, — он вздохнул и указал мне жестом располагаться на диване, что я и сделала. Сам он устроился в большом кресле. — Полагаю, я должен объясниться, а это…

— Не должны, — Северус сделал достаточную паузу, чтобы я не перебила его. — Если вы хотите — вы можете. Но вы точно не должны. Это слово мне вообще не нравится. Рискну предположить, что это такая тема, которая, как вам кажется, может изменить мнение Хеймдалля о вас и испортить ваши взаимоотношения. Так?

— Да… — он снова глубоко вздохнул. — Он неоднократно говорил мне, что выслушает меня и что говорить надо, но я не мог… Понимаете, у меня очень давно нет друзей, и я действительно боюсь, что моё прошлое способно разрушить настоящее. Тем более, после того, как он говорил о взглядах вашего отца.

— Северус, мы же с Хеймдаллем не идиоты, — я скривилась. — Подробности нам не известны, но метка достаточно ясно дала понять, что вы были Пожирателем Смерти. И это ничего не меняет. У Хеймдалля проблемы с моим отцом, а не с Волдемортом. Там всё… Ну, в свете новых фактов проще, конечно, но всё равно сложно и криво.

— И всё же…

— Я не настаиваю на том, чтобы вы говорили именно с ним, — я улыбнулась, скинула ботинки и подобрала ноги, готовясь к долгому разговору. — Если вы сейчас хотите и готовы поговорить со мной — разумеется, я вас выслушаю. Когда будете готовы говорить с ним — тогда и поговорите. Никто вас не принуждает.

— Спасибо, — он обозначил улыбку уголками губ, после чего на его лицо наползло крайне мрачное выражение. — Я… Я родился в маленьком индустриальном городке. Моя мать была из рода Принцев, если вам это что-то говорит, но она сбежала и вышла замуж за отца. Он был маглом. Мы были бедными, даже нищими, — он тяжело вздохнул. — Отец знал, что мама ведьма, и он постоянно срывался на ней. Когда он был дома, я всегда уходил — тогда он злился меньше. Я был уверен, что он так возненавидел маму из-за меня, хотя она и говорила, что это не моя вина…