33. Каникулы? Какие каникулы? (2/2)

— «Я углубился в чары думосбора, — он встряхнул головой. — Потом поговорим об этом».

Я кивнула, и мы побежали дальше. Надо признать, что двадцать кругов — это довольно-таки много. И я, в общем-то, не удивилась, когда некоторые из неофитов начали отсеиваться после первых пяти. Надо при этом отдать должное преподавателям — профессор Флитвик пробежал целых семь, а остальные преодолели аж десять. Северус упорно бежал дальше. Хогвартские спортсмены по большей части смогли продержаться ненамного больше, чем большинство остальных студентов — двенадцать-тринадцать кругов. Все двадцать дались команде Слизерина по квиддичу, Вею Хейану, близнецам Уизли — хотя, завершив забег, они дышали, как загнанные лошади, Седрику Диггори, паре назапомненных мной игроков Когтеврана и, пусть и с трудом, Северусу. Хеймдалль немного взбодрился благодаря морозу и самым оживлённым голосом сообщил всем запыхавшимся бегунам, что им бы немного пройтись и восстановить дыхание. И пока они это делали, мы приступили ко второй части комплекса. И вот на неё уже сил как-то почти ни у кого не хватило — к команде присоединился только декан и Вей. Хорошенько протянув мышцы и простояв в самых разных неудобных позах положенное время, мы направились в замок в самом конце вереницы возвращающихся студентов и преподавателей.

— Вот это сегодня толпа, — заметил Северус, шагая рядом с Хеймдаллем.

— Надеюсь, это на один раз, — отозвался он. — Даже удачно, что по понедельникам у нас именно этот комплекс.

— А ты не думаешь, что студентам нужны физические нагрузки? — задумчиво протянул декан. — Ну, может, не в таком объёме, но всё же…

— Я бы ввёл это обязательным предметом, — Хеймдалль глубоко вздохнул. — Но, боюсь, директора в этом мне не убедить. Да и это ставка преподавателя, а тут на них экономят. Историю магии, вон, преподаёт привидение.

Каким-то непостижимым образом от основной массы отделились деканы, подотстали и присоединились к нам. Ну или, точнее, к Хеймдаллю с Северусом. Потому что я и остальные члены команды чуть поотстали уже от них.

— Если подумать, профессор Бинс был привидением ещё когда мы учились, — заметил профессор Флитвик. — Я, конечно, очень уважаю его, однако не уверен, что могу припомнить хоть что-то из его предмета.

— А ведь история магии — очень интересная дисциплина, — изрёк Хеймдалль. — Вот к примеру, интересная история из Китая. В начале пятнадцатого века по нашему летосчислению в Пекин приехал чужеземец — известный в те времена маг Риттер. Он проделал долгий путь вдоль моря. В Индии его называли Гура за его светлые волосы, а в китайскую историю он вошёл как Тайзу. Он принёс с собой учение о волшебной палочке и мече как артефактах для управления магией. Однако в Азии развитие этого направления не пошло тем же путём, что и здесь, в Европе — там палочки были преобразованы в веера, а заклинания на латыни и вовсе не прижились.

— А мы всё гоблинские войны проходим… — задумчиво произнесла профессор МакГонагалл.

— А это вся история этого мага? — заинтересовалась профессор Стебль.

— Нет, — улыбнулся Хеймдалль. — Всё его путешествие описано в трёхтомнике «Путь на восток». Книга документальная, но написана очень интересно.

Профессора тут же поинтересовались, есть ли у него экземпляр, чтобы ознакомиться. Он пообещал принести весь трёхтомник на завтрак. Ну, вообще, надо признать, книга действительно была интересной, хоть и очень длинной и местами нудной. Не то чтобы это было очень жирным минусом, но иногда описание пустынного пейзажа на пять страниц было — как бы это сказать? — чрезмерным.

Свободное время — это роскошь. Которая, казалось бы, должна была у меня быть, поскольку я была в некотором роде сопливым школьником. Но вот аж два раза. Когда я говорила доктору Хилеру о том, что у моей семьи должны быть исследования проблемы, схожей с тем, что произошло с мистером и миссис Долгопупс, это было не предположение: я знала, что они были. Память предков в моей голове часто была не очень детальной, однако в некоторых вопросах она была как библиотечный каталог — найди нужную карточку, а потом топай к стеллажам. Так что, начиная с понедельника, я засела за старые записи по вопросу. В целом, как я и предполагала, такая проблема решалась либо тем, чтобы или стереть полностью, или запереть травмирующие воспоминания. И надо признать, мои предки к единому мнению по этому вопросу так и не пришли. Всего таких случаев было описано сорок два, и все они приходились на времена тяжёлых потрясений. Что, в принципе, логично. Однако хорошей новостью было то, что выздоровление, хотя бы частичное, было отмечено во всех сорока двух случаях.

Сначала я думала, что было бы лучше стереть воспоминания полностью. Пропавшие одиннадцать лет объяснить магической травмой, вызвавшей потерю памяти. А потом просто рассказать, что происходило за это время. Но была одна проблема — созданный разумом мир. Его так просто стереть было нельзя — можно было получить неожиданные побочные эффекты, потому что даже созданный, это мир был частью их личностей. Его можно было запереть, но не стереть. А поскольку он был тесно связан с воспоминаниями о травме, то и их, соответственно, нельзя было стирать. Значит, нужно было собрать их и условно положить в два сейфа, окружить их защитной ментальной стеной и строго-настрого запретить эту стену ковырять. Работёнка предстояла адова.

Первая неделя учёбы прошла довольно тихо и мирно. Писем почти что не было, внимания было не больше чем всегда. В общем, ничто не предвещало. Однако в субботу утром, когда я снова чахла над исследованиями между завтраком и обедом, сидя в кабинете Хеймдалля, поскольку исследования по ментальной магии — это определённо не то, что можно было бы читать где попало, в дверь деликатно постучали. Я сидела за столом на преподавательском троне, потому что он был до невозможности удобным, а сам хозяин кабинета лежал на диване и читал. Изба, блин, читальня… Когда раздался стук в дверь, мы переглянулись, и Хеймдалль неохотно поднялся и поплёлся открывать, оставив свою книгу на столе по пути. Я обратила внимание на обложку «Думосбор. Материалы, заклинания, руны». Н-да, мы с ним об этом так и не поговорили…

За порогом оказались мистер Малфой и Северус. Декан в этот раз был в пепельно-синем, и я заметила, что он как будто даже спину стал держать иначе. Мистер Малфой вошёл первым и посмотрел на меня и книги передо мной, а затем прошёл к стулу, что стоял на таком расстоянии, что он не смог бы увидеть содержимое. А если бы и увидел — толку? Там датский, латынь, кое-что на греческом… Ещё и от руки.

— Доброго дня, — поздоровался он, и мы с Хеймдаллем не больно-то стройно и не особенно радостно поприветствовали его в ответ. — Директор написал совету попечителей школы о том, что раздумывает над проведением праздника по случаю закрытия вопроса В… Тёмного Лорда. Он интересуется, какой мы можем выделить на это бюджет.

— Это излишне, — отозвался Хеймдалль. — В школе вагон и маленькая тележка проблем, которые можно было бы решить с помощью денег, и я бы не сказал, что праздник — одна из них.

— Вот как? — изогнул бровь мистер Малфой.

— Для начала, я думаю, стоило бы всё же заменить преподавателя истории магии, — изрёк Хеймдалль. — На своих занятиях я часто ссылаюсь на некоторые исторические события или личностей. И я могу понять, когда они не знакомы студентам младших курсов, но уж выпускники-то должны бы знать о вкладе Фламеля или Брунеля. Уверен, что за годы его работы школа сэкономила не меньше чем на ещё один замок.

— А, мистер Бинс… — протянул гость. — Да, его занятия были мучительны и во времена моей учёбы, и отец говорил об этом… Только это?

— Ну разумеется нет, — Хеймдалль недовольно поджал губы. — Вы как будто здесь не учились! Нет никакой базы артефакторики — студенты элементарно не понимают, как работает их магия. Нет никаких спортивных занятий — первые два курса чахнут над книгами все семь дней в неделю, остальные чахнут только шесть, а в воскресенье получают увлекательное путешествие в соседнюю деревню. Это школа-интернат, а развлечений за учебным процессом — хор, квиддич и дуэльный клуб. В замке находится около двухсот пятидесяти детей, которым некуда девать свою неуёмную энергию, а здесь не только не озаботились за годы — годы! — тем, чтобы как-то нивелировать это, но ещё и устроили нелепое стравливание студентов разных факультетов. А вы, проучившись здесь семь лет, спрашиваете меня, является ли скучное преподавание истории магии единственной проблемой.

— Ты что же, хочешь взять и поменять вековые традиции магической школы? — я изогнула бровь. — Вся магическая Британия строится на традициях.

— Я понимаю, — Хеймдалль устало опустился на стул. — И я согласен с тем, что традиции стоит хранить и чтить. Но… Есть масса вещей, которые давно пора пересмотреть. Мерлин, ты вообще видела, как добрая половина студентов пишет пером? А ведь даже банальная перьевая, не говоря уже о шариковой, ручка решила бы проблему клякс и, соответственно, преподавательских мучений!

— Не было бы проблем, если бы ты не задавал эссе такой длины, — я пожала плечами.

— Кое в чём мисс Нильфхейм права, — задумчиво произнёс мистер Малфой. — Просто так поменять школьные традиции не выйдет. Однако я могу поднять школьные архивы. Там вполне может найтись несколько больше предметов, чем в школе преподаётся в данное время. Почти уверен, что во времена основателей фехтование было основным и обязательным предметом. Вряд ли получится теперь вернуть в школу именно его, однако это предмет физической активности. Сделать нечто похожее можно под предлогом возвращения к славным традициям. Артефакторику тоже стоит посмотреть. Хотя многое из неё стали относить к тёмной магии, всё-таки не всё. Впрочем, я уверен, что и некоторое знакомство с тёмными артефактами лишним не будет. Чтобы волшебники не попадали в глупые или опасные ситуации.

— Представляю себе лицо директора, когда он узнает, что на будущий учебный год ему нужно будет найти не одного преподавателя, как обычно, а целых трёх, — изрёк Северус.

Они с мистером Малфоем переглянулись. И было в их переглядывании какое-то мрачное удовлетворение. Видать, недолюбливали они оба старика. Кто бы, впрочем, говорил.

— Мистер Эдельштейн, я справлялся в Аврорате о том предмете, который вы использовали для уничтожения Тёмного Лорда, — мистер Малфой, как мне показалось, несколько напрягся. — Там мне сказали, что обозначенный вами в интервью предмет остался у вас.

— Руфус осмотрел его, но поскольку мы воспользовались им, он стал бесполезен для Аврората, — Хеймдалль пожал плечами. — Поэтому они оставили его мне. Я намерен отдать его прежнему пользователю.

— Вот как… — протянул мистер Малфой. — То есть, по нему невозможно выяснить, как он попал в Хогвартс?

— Я бы так не сказала, — подала голос я. — Я бы даже сказала, что есть несколько способов сделать это.

— И Аврорат владеет ими? — мне показалось, он напрягся ещё сильнее.

— Не думаю, — Хеймдалль пожал плечами. — Аврорат старается избегать тёмной магии. А Министерство причислило к тёмному колдовству массу дознавательных практик. Иначе они бы уже знали весь путь предмета от его создания до того, как он оказался у Руфуса.

— А они могут обратиться к специалистам, которые бы могли сделать это? — мистер Малфой старался держаться отстранённо холодно, но я уже поняла, что дневник попал к Джинни от него. Тут, какгрится, к гадалке не ходи.

— М… В принципе, могут, — протянул мой наставник. — Но вряд ли будут. Тем более, что на предмете были найдены остатки ментальной магии. Так что он мог сам стремиться в Хогвартс и подталкивать своих временных владельцев доставить его сюда. Так что нет никакого смысла прослеживать этот путь.

— О, в самом деле? — мистер Малфой как будто немного расслабился. — Что ж… Я рад, что на свободе не осталось его искренних последователей.

— Хорошо бы это и вправду было так, — хмыкнул Северус.

— Что ж, спасибо, — мистер Малфой поднялся. — Я вас услышал. Собрание совета будет в понедельник, и мы сможем обговорить поставленные вами вопросы. Думаю, это поднимет вас в их глазах ещё выше. Буду держать вас в курсе.

— Это излишне, — улыбнулся Хеймдалль. — Я лишь рядовой преподаватель.

— Не скромничайте, — сдержано улыбнулся мистер Малфой. — Будете столь любезны открыть мне камин?

Хеймдалль снова улыбнулся и поднялся, чтобы проводить гостя. А я подумала, что дневник теперь простая тетрадка. Ну, почти простая — чары сокрытия текста там остались. А вот функции ответа больше не было. Да и Джинни как будто вовсе не искала его. Возможно, что она как раз поняла, что это за предмет такой помог избавиться от Волдеморта, и теперь просто боялась делать это. Или вообще не хотела больше иметь с ним ничего общего. Мне, впрочем, не хотелось влезать к ней в голову и выяснять это.