33. Каникулы? Какие каникулы? (1/2)

Вечером десятого января в Хогсмид прибыл Хогвартс-экпресс, который привёз студентов с каникул. И встречать его я не пошла. Откровенно говоря, я и в Большой зал на ужин идти не больно-то хотела. Но заставить себя всё же пришлось — на пустой желудок плохо спалось, а быть полусонной в первый учебный день семестра было не самой лучшей идеей. Я действительно вызвала повышенное внимание к своей персоне, когда появилась там, однако было явное ощущение того, что в школе уже привыкли к тому, что я что-нибудь отчебучивала, так что это самое внимание не выразилось в давящей толпе. Хеймдалль, когда я пришла, уже сидел за преподавательским столом, который ограждал его от любого рода поползновений. А вот профессора Сне… Северуса в тот момент ещё не было. Насколько мне было известно, Рири побывала у него в четверг, но когда Хеймдалль спросил его об этом, он загадочно промолчал.

На столах появилась блюда с сосисками и запечённой картошкой, и оголодавшие студенты загалдели, накладывая еду себе в тарелки. Прошло пару минут, и огромные двустворчатые двери в Большой зал с грохотом открылись. Тишина воцарилась мгновенно. Ну почти — в течение пары секунд ещё можно было услышать стук падающих столовых приборов и челюстей. Потому что в зал вошёл Северус Снейп. Одет он был в новую с иголочки мантию бутылочного цвета, того же оттенка сюртук и брюки, а из-под платиново-серого шёлкового галстука-аскота выглядывали кипенно-белые уголки воротничка сорочки. Лицо его хоть и было как всегда бледным — что не удивительно для человека, который жил в подземелье — не казалось зеленовато-уставшим. Напротив, он выглядел свежим, отдохнувшим и помолодевшим на несколько лет относительно того, каким был, когда студенты из школы уезжали. И он даже почти улыбался. Шёл к преподавательскому столу он довольно быстро, так что блестящие в свете свечей волосы слегка подпрыгивали. Если бы он решил подмигнуть кому-нибудь, то у этого кого-нибудь случился бы сердечный приступ.

— Добрый вечер, — в полной тишине произнёс профе… Северус, садясь на своё место за преподавательским столом.

— Не думаю, что видел вас не в чёрном последние одиннадцать лет, — изрёк профессор Флитвик. Я не хотела греть уши, но сидела слишком близко. — Какой-то праздник у вас?

— Нет, — отозвался он, как мне показалось, слегка насмешливо. — Просто мой новый работодатель считает, что я должен выглядеть соответственно.

Это, интересно, кто и, интересно, чему? Новое место работы у него с лета будет особняк в лютейшей глуши, где соседям вообще всё равно, кто во что одет — они больше заинтересованы, какой он на вкус. А соседи по дому — мы с Хеймдаллем. То есть, там уместно всё. Хоть парадная мантия, хоть халат и тапки, лишь бы удобно было. В общем, нёс чушь профе… Северус. А неловко почему-то было мне. Хеймдалль, впрочем, промолчал. То ли не хотел выдавать нового работодателя, которого все, вероятно, уже и так знали, то ли не хотел развенчивать его слова. Сам-то он всегда выглядел «А мы парни хоть куда».

Большой зал, наконец, отмер. И не просто отмер, а прямо-таки взорвался гомоном. Девона даже пихнула меня в бок и воодушевлённым шёпотом сообщила, что наш декан стал очень интересным. Я промолчала. Потому что я полагала его интересным человеком с того дня, как он мне целое занятие сверлил взглядом затылок, пока я варила зелье. И я как никто знала, что внешность всё же вторична. Я даже со счёта сбилась, какая по счёту была, например, у меня.

— Мы не видели вас с пятницы, — продолжил профессор Флитвик. Он говорил не так уж громко, но я никак не могла перестать слышать его. — А ведь вчера у вас был день рождения.

О как. И почему это, интересно, я не была в курсе? Я почти незаметно повернулась к Хеймдаллю и вопросительно изогнула бровь. Он озадаченно мотнул головой и повернулся к Северусу. Тот поморщился.

— Вы же знаете, что я его не отмечаю, — изрёк декан. — Я был занят и не хотел отвлекаться на ерунду.

Да, денёк вчера и правда выдался жарким — мы провели его весь, как и сегодняшний, в учебном классе зельеварения, пытаясь приготовить всё то, что у нас поназаказывали. Я мысленно радовалась тому, что там не было составов особенно высокой сложности и особенно долгого приготовления. И ещё я радовалась тому, что Аврорат изволил дать нам небольшой перерыв, и от них не приходило списка в ярд<span class="footnote" id="fn_31562889_0"></span> мелким почерком с пометкой «Срочно» через строку. Каким-то чудом сегодня работу доделать удалось, хотя обедать пришлось там же. А теперь выясняется вот это.

— И всё же мы с коллегами приготовили для вас небольшой подарок, — произнёс профессор Флитвик. Лица его я не видела, но была уверена, что он улыбался. — Тем более, что вы намерены покинуть Хогвартс уже этим летом.

За столом Слизерина раздался разочарованный вздох. Ну, я сидела очень близко к преподавательскому столу — едва ли не на самом краю скамьи — так что просто не могла не слушать разговора. А вот остальным, если они хотели услышать его, приходилось прислушиваться. Однако когда несколько более радостный вздох раздался за остальными столами, я поняла, что беседу преподавателей слушали буквально все. В таком случае странно, что разочарованные и радостные вздохи не прозвучали, когда Северус сам говорил о своём новом работодателе.

Прекрасная способность — уходить в размышления так, что мир вокруг на время перестаёт существовать. Я положила себе на тарелку немного картофеля и сосиску, и принялась за еду. Я не была такой голодной, как студенты вокруг меня, но и обеда из трёх блюд у меня не было. Начав жевать, я опять погрузилась в пучины своих мыслей. На этот раз я не задавалась вопросом смысла моего здесь пребывания — хотя с Франкенштейном мы этого ещё не обсуждали, я рассудила, что нет никакого смысла беспокоиться об этом: то, зачем мы здесь, всё равно рано или поздно произойдёт, и мы уберёмся отсюда только после этого события. Нет, меня заняла другая мысль — о подарке для Северуса Снейпа. Я не могла сказать, что достаточно хорошо знала его, чтобы определить подарок, который бы ему понравился. Книги? У него теперь был доступ ко всей моей библиотеке, хранившей массу редких и даже запрещённых изданий, которые оставались у нас с особого разрешения. Инструменты для зелий? Ну, это было бы странновато — дарить инструменты для работы, хотя подарок от мистера Блэка меня вдохновлял. Северус не казался человеком, которому можно было подарить какую-нибудь символическую безделицу, и я подумала о фамильяре. Эта мысль показалась мне наиболее перспективной.

После ужина я вернулась в общежитие с девочками. Они наперебой рассказывали, как прошли каникулы, как они читали статью, как были удивлены члены их семей. Они поздравили меня с наградой, почти хором спрашивая, как мы это дело провернули. Я вяло ответила, что мы не говорили об этом даже Аврорату, и вообще, что бы мы ни сделали, это ничего не меняет. Тогда они продолжили рассказывать про каникулы, а я взяла альбом, чтобы снова начать рисовать кукол для своей постановки. Мне удавалось слушать их: Девона с семьёй ездила на каникулы в Париж; Абигейл провела неделю у своей бабушки где-то в Уэльсе, а потом они с родителями на три дня перемещались в Шварцвальд; Геката все две недели была дома, и всё это время они устраивали приёмы, так что в их доме постоянно была толпа гостей. Они казались отдохнувшими и взбодрившимися, а я вот напротив — осознала, что только сильнее устала за это время.

— Итак, кто же невеста профессора Эдельштейна? — внезапно спросила Абигейл, и я едва не черкнула по рисунку.

— Эм… Ну… — я определённо не могла сказать, что это я. — Он сказал, что она из Дании. И что это договорные отношения, которые его устраивают.

Они почему-то обрадовались. Я пожала плечами и продолжила рисовать. Девона, очевидно, разобрала свой чемодан первой и забралась почему-то на мою кровать и заглянула в альбом. Я рисовала Смеральдину — куклу с чёрными кудрями.

— Чего это ты делаешь? — спросила Девона, следя за карандашом.

— Я рисую кукол для постановки, — отозвалась я.

— Кого для чего? — она повернулась ко мне и озадаченно склонила голову набок.

— Эм… Театр, — я нахмурилась. — Хеймдалль подарил мне кукольный театр, и там можно поставить свою пьесу. И я хочу поставить одну. Щас…

Я отложила альбом и достала театр. Я сначала подумала поставить его тут же на кровати, чтобы Девона могла посмотреть сказку, но тут подтянулись и Геката с Абигейл, и я направилась с ним к столу. Девона тут же уселась на мой стул, а Гекате и Абигейл пришлось подтянуть свои. Я взмахнула палочкой, и театр начал постановку «Фонтан феи Фортуны», а я вернулась к рисованию. А то так с одними эскизами можно провозиться до Мерлин знает когда. Рисуя, я прислушивалась к сказке. Меня, впрочем, интересовал не текст, а дополнительные звуковые эффекты, которые там были. Шелест, журчание, звон… Они были узнаваемы, но как будто несколько нарочитыми, подстроенными специально. Всё равно что разница между шумом ручья и домашнего фонтана.

Сказка закончилась, и под перебор струн арфы приятный голос произнёс заключительную фразу сказки: «Все они жили долго и счастливо, и никому из них даже в голову не пришло, что источник, дарующий счастье, вовсе и не был волшебным». После этого театр зашуршал, закрывая занавес, а затем убирая кукол и декорации в ящик.

— Это классно, — повернулась ко мне Девона. — Он только эту сказку показывает?

— Нет, — протянула я. — Он показывает пять сказок барда Бидля. Но репертуар можно увеличить.

— И ты хочешь это сделать? — она положила руки на спинку стула и опустила на них подбородок.

— Ага… — снова протянула я. — Это интересно сделать.

— И что это будет? — ко мне повернулась Геката. — Что-нибудь из романов Златопуста Локонса?

— Эм… — ну, я слышала имя этого автора, но романов его не читала. Если быть точнее, Хеймдалль приобрёл один его роман, прочёл, долго смеялся и сказал, что мне эта чушь будет вредна. — Нет. Это будет романтическая комедия.

— Не думала, что тебе может такое нравиться, — заметила Абигейл. — Ты… ну, ты не похожа на того, кому бы нравились романтические истории.

— Это в первую очередь комедия, — я улыбнулась. Пояснять, что я просто хотела посмотреть её, потому что кое-кто не дал мне сделать этого в прошлый раз, определённо не стоило. — А уже потом всё остальное.

— А можешь потом поставить «Каникулы с каргой»<span class="footnote" id="fn_31562889_1"></span>? — оживилась Геката. — Или «Духи на дорогах»<span class="footnote" id="fn_31562889_2"></span>?

— Напиши сценарий, — я пожала плечами. — Без него ничего не выйдет. С романами есть такая беда, что если ставить совсем уж каждую сцену, постановка выйдет бесконечно длинной.

— Слушай, а воспоминания можно на ней поставить? — задумчиво произнесла Девона.

— М… Я же сказала, только со сценарием, — отозвалась я. — Там… Не так всё просто…

А мысль-то была интересная. Ну, не настолько, чтобы сломя голову бежать к Хеймдаллю, но если бы вот разобраться, как думосбор создаёт образы из воспоминаний и представляет их как запись с полным погружением и каким образом заставить эту магию проигрывать воспоминание как постановки… Тогда не пришлось бы почтенным магам стоять над чашей кверху задом, просматривая, как кто на кого напал.

Одиннадцатого января, в первый учебный день семестра, в половине седьмого утра в холле собралась вся школа за исключением директора Дамблдора и мистера Филча. Ну, и привидений. Но им и физкультура была не нужна, что уж там. Подозревать что-то такое я начала ещё в коридорах подземелья, по которым шагал весь Слизерин во главе с деканом. Непосредственно за ним гордо вышагивала команда по квиддичу, среди которой я вообще пыталась потеряться, а следом и остальные. Северус был в чёрном тренировочном костюме, мы в своих зелёных, а остальные — кто во что горазд. Не могу отрицать удобства мантии в принципе, однако выходить в ней на пробежку — удовольствие ниже среднего.

Хеймдалль нашёлся у самых дверей. Выражение лица его было каким-то пустым, но он всё же слегка оживился, когда мы подошли. Поскольку мероприятие это было добровольным, ждать он определённо никого не собирался, так что открыл дверь и направился на свежий воздух, едва мы поравнялись с ним. Снег начинал подтаивать, и было непонятно, выпадет он ещё или уже нет. Однако тот небольшой слой, что укрывал землю, покрылся плотной ледяной коркой. Было ещё темно, и вдобавок зимнее ещё-не-утро встретило нас пронизывающим ветром. Бывалые бегуны быстренько наложили согревающие чары, чтобы не продрогнуть и не проваляться потом в лазарете. Собственно, бегуны возглавляли массовый исход до стадиона, а так процессия заметно растянулась. Мы добрались до обычного места старта и, получив краткое пояснение от Хеймдалля, что раз на дворе понедельник, тренировка будет на выносливость, побежали. Я откровенно не завидовала тем, кто вышел на пробежку впервые — мало того, что под ногами было Мерлин знает что, так ещё и бежать предстояло долго и тяжко. Мои товарищи по команде, судя по их лицам, не только не завидовали, но даже слегка злорадствовали. Ну, если честно, мне тоже было интересно, сколько протянут остальные школьные спортсмены.

— «Ты не выспался», — обратилась я к Хеймдаллю мысленно, чтобы не сбивать дыхание.

— «Так заметно?» — отозвался он.

— «Ну как тебе сказать, — протянула я. — Я даже усомнилась в том, что среди твоих предков не было панд».

— «Я слегка увлёкся», — Хеймдалль душераздирающе зевнул — не мысленно.

— «Поделишься?» — я покосилась на него, но наст под ногами всё же занимал меня больше.