31. Хагрид (1/2)
Снега под деревьями в лесу было совсем немного. Хотя он и покрывал землю плотным ковром, его было едва ли больше пяти дюймов<span class="footnote" id="fn_31494162_0"></span>. Тропинок по понятным причинам в Запретном лесу не было, так что мы просто шли за Хагридом, который точно знал дорогу. Хеймдалль гадал, что доберётся до румынского заповедника раньше — наше письмо или новость о Волдеморте. Я ставила на новость — такие вещи распространялись подобно пожару. Было ещё относительно светло, и лес казался если не безопасным, то, по крайней мере, достаточно мирным местом. Деревья вокруг становились всё больше и всё старше.
— А зачем вам кентавры? — спросил Хагрид, спустя примерно полчаса пути.
— Да ерунда, — отозвался Хеймдалль. — Они умеют разводить лозы золотого дикого винограда. Хотелось бы выменять пару ростков.
— Кентавры не очень-то дружелюбны, — заметил лесничий.
— Их можно понять, — отозвался мой наставник. — Но я надеюсь на благополучный исход дела. Нам есть, что им предложить.
— В самом деле? — голос Хагрида прозвучал несколько озадаченно.
Хеймдалль не ответил. Ну, нашему клану действительно было что предложить кентаврам. Нам, впрочем, было что предложить практически всем, так что можно было положиться на принцип «если что-то не продаётся, значит, ты предлагаешь не ту цену» в рамках приемлемости предметов торга.
Солнце уже клонилось к горизонту, и мы вышли к небольшой полянке, на которую падали его косые лучи. Полянка была практически круглой, и на ней росло крайне редкое растение — Гласис ферн<span class="footnote" id="fn_31494162_1"></span>, он же ледяной плюмаж. Это волшебное растение появлялось исключительно на снегу; не везде, не каждый год и жило очень недолго — всего несколько дней. Ну, технически, его нельзя было даже растением назвать, хотя оно и правда выглядело, как кусты разросшегося папоротника. Применялось оно в довольно небольшом перечне составов, однако упустить возможность собрать хоть немного было бы просто преступлением.
Хагрид разрешил нам собрать «листья» плюмажа. И судя по его лицу, он вообще не понимал, на кой пёс оно нам сдалось. Однако из-за этого, когда мы закончили сбор, идти к кентаврам было уже поздно — начинало темнеть. Так что мы развернулись и отправились назад к замку. Вряд ли нас там вообще ждали, тем более, какгрится, с распростёртыми, так что перенос визита вообще проблемой не был.
Я заставила себя начать разбирать письма только на следующий день. Они так и остались у Хеймдалля в кабинете после того, как мы донесли туда листья плюмажа. Впрочем, за завтраком писем прибавилось, хотя надо заметить, обитатели замка рассосались за разные столы. Ну, почти все — Хеймдалль и профессор Снейп снова сидели вместе со мной за столом Слизерина. Там были мы, овсянка и гора писем. И я не представляла себе, как вообще прочитаю их все, хотя их и было меньше, чем в прошлый раз.
После завтрака мы все втроём перебрались в кабинет Хеймдалля, где минут десять мрачно взирали на почту, а потому взялись за контракт профессора. Не вдаваясь в детали, клан обещал щедрое обеспечение, а профессор — всеми силами трудиться на благо клана и своего кошелька. На его составление, прочтение, уточнение и подписание мы потратили около часа, и его оставалось только заверить у гоблинов. Не то чтобы без них он не имел силы или кто-то намеревался нарушить условия, однако это требовалось для упрощения процедур оплаты. От каникул ещё оставалось несколько дней, и Хеймдалль сказал, что посетит Гринготтс сам или отправит Арчера, если уж совсем не будет времени. Затем мы договорились о том, чтобы отправиться в особняк на пасхальные каникулы всей толпой — это было нужно для разрешения некоторых организационных вопросов. И вот только после этого мы уселись за стол и взялись за почту. Оказалось, что мой наставник вчера начал сортировать письма на пустословие и заказы. Вторые надо было выполнить, а с первыми никто пока не решил что делать — потому что даже если отписать по паре строк, всё равно работы предстояло много — как будто заняться больше нам нечем.
Ответ из румынского заповедника прибыл после обеда. Его доставила не сова, как можно было бы подумать, а один из драконоводов. Это был невысокий парень лет двадцати с рыжими волосами и голубыми глазами, удивительно похожий на загонщиков команды Гриффиндора. Когда Хеймдалль впустил его, в руках у него был небольшой ящик из тёмного дерева. На его ладонях можно было увидеть ожоги, как у всякого представителя его профессии. Одет он был в тёплую мантию и, видимо, так торопился к нам, что снег даже не успел растаять на его плечах.
— Мистер Уизли? — удивлённо изрёк профессор Снейп.
— Здравствуйте, сэр, — отозвался парень и, поставив ящик на стол, протянул руку Хеймдаллю: — Чарльз Уизли. Рад знакомству.
— Хеймдалль Ольстин, — они пожали руки. — Итак, чем обязан?
— Хвосторог действительно потерял шип всего несколько дней назад, — отозвался Чарльз и похлопал по ящику. — Обычно мы такое не храним. Зачем он вам понадобился?
— Мастер захотела сделать волшебную палочку, — улыбнулся Хеймдалль и кивнул на меня. Я приветственно махнула рукой. — Шип хвосторога оказался идеальным сердечником для Хагрида.
— Ему вернули палочку? — искренне улыбнулся Уизли. — Это замечательно!
— Пришлось постараться, — заметил профессор Снейп. — Как вам в заповеднике?
— Прекрасное место! — восторженно ответил Чарльз. — Не думаю, что мог бы найти работу лучше.
— У вас были великолепные способности к квиддичу, — кивнул профессор. — Но я уверен, что драконы больше вам по душе и даже рад, что вы предпочли именно их.
— Спасибо, сэр, — Уизли слегка озадаченно склонил голову. — Если честно, ваши занятия оказались там неожиданно полезны.
— Почему вы прибыли лично? — Хеймдалль заглянул в ящик и удовлетворённо кивнул. — Посылку вполне можно было доставить парой-тройкой сов.
— Да, конечно, — снова повернулся к нему Чарльз. — Но я хотел познакомиться с вами. Ну и все мои братья и сестра, кроме старшего, здесь…
— Все на каникулах, — улыбнулся Хеймдалль. — В замке остался только Рон Уизли.
— Да? — как будто удивился Уизли. — Я почему-то думал, что каникулы должны уже закончиться.
— А моя персона чем вас заинтересовала? — изогнул бровь мой наставник.
— Прошлой зимой я уезжал на две недели из заповедника, и как раз тогда туда доставили гебридского чёрного дракона, — отозвался Чарльз, и глаза его загорелись. — Этот вид и так очень агрессивен, но конкретно этот был каким-то особенно бешеным. Когда я вернулся, мне рассказали, что пришлось вызвать специалистов из Нильфхеймов, хотя вроде там какой-то конфуз вышел.
— Да уж, — хмыкнула я. — Когда мы прибыли, оказалось, что в заповеднике не знали о том, что дедушка скончался — там ждали его.
—А, вот оно что, — он кивнул. — Я вернулся через день после вашего отъезда, и старший драконовод домнул<span class="footnote" id="fn_31494162_2"></span> Драгóнуль ещё в себя приходил. Мне сказали, что вы вдвоём с драконом разобрались в два счёта — он даже дал вам свою чешую счистить.
Возможно, так оно всё и выглядело. Из-за того, что драконы — звери крайней опасные, их заболевания диагностировать и тем более лечить крайне сложно. Так что среди драконоводов различают только одно их заболевание, которое называется драконья хворь. А лечат её методом ожидания — либо выздоровеет, либо помрёт. Дракон и так-то к себе не особо кого подпускает, а уж будучи больным… Однако, как и всякое волшебное животное, дракон имеет нечто вроде зачаточного мышления. Оно и близко не человеческое, однако мыслеобразы в их разуме формируются. Поэтому большинство заповедников волшебных животных имеют связь с легилиментами, чтобы в случае необходимости обратиться за помощью. Именно это и произошло: заповедник прислал запрос для главы клана, так что пришлось ехать. Дело было опасное, так что Хеймдалль был как на иголках, и временами драконоводы остерегались его больше, чем драконов. Впрочем, мы провели там всего дня четыре, потому что ещё в момент прибытия я поняла, что у дракона за хворь — у него болел зуб, и он очень громко об этом думал. Драконы невосприимчивы к магии, так что пришлось влезать в его мышление, чтобы убедить подпустить к себе, а затем чтобы дать этот зуб смазать зельем. Зубная боль так вымотала зверюгу, что он уснул, едва его попустило. Так что чешую мы счистили со спящего.
— Надеюсь, помощь мастера не понадобится там в ближайшее время, — жутковато улыбнулся Хеймдалль.
— Мы тоже надеемся, что драконы болеть не будут, — рассмеялся Чарльз. — Вообще, я немного удивлён — в прошлом году Рон написал мне о том, что подружился с Гарри Поттером, но о вас он не писал.
— Ну, мы с ним и не друзья, — я пожала плечами. — Хотя его преданность убеждениям вызывает у меня уважение.
— А почему не друзья? — удивление его было искренним.
Я не знала, как это объяснить, так что стук в дверь меня даже порадовал. На пороге оказались Гарри и Рон, и младший Уизли тут же кинулся к брату, на ходу осыпая его вопросами с такой скоростью, что не все слова можно было разобрать. Казалось, он вообще не заметил ни меня, ни профессора Снейпа. Я задумалась о том, что могло привести их сюда сегодня, с одной стороны, а с другой — пока они вились вокруг Хеймдалля, они не влипали ни во что. Не то чтобы я очень хотела разбавить наш дуэт их трио, но и спасать их из очередной передряги я не горела желанием.
Рон тем временем сбавил темп, и весь его поток сознания свёлся к одному единственному вопросу — как именно Чарльз оказался в Хогвартсе. Ну, сначала он представил друг другу их с Гарри, потом рассказал, что Поттер прекрасный ловец, и если бы не слизеринские уловки и хитрости, в этом году они бы снова выиграли. Потом я влезла с ремаркой, что ничего такого мы не делали и вообще не надо валить с больной головы на здоровую. Потом Рон нехотя сообщил, что именно я новый ловец Слизерина, и Чарльз как-то уважительно кивнул мне. И вот только после этой прелюдии Рон решил узнать, у старшего брата, что же его привело. Ничто не предвещало, так сказать.
— Я привёз для мистера Ольстина шип с хвоста хвосторога, — отозвался Чарльз и улыбнулся. И вот ему бы на этом закончить. — Они с мисс Нильфхейм, как я понял, будут делать палочку для Хагрида.
— Так вы её прямо сами будете делать? — Рон удивлённо посмотрел на Хеймдалля. — Это ведь очень сложно.