29. Парт ту (2/2)

— Вы знали об этом, — нахмурилась я. — Уверена, что с того дня, как напали на миссис Норрис.

— И почему вы в этом уверены? — он склонил голову набок.

— Думаю, мы все здесь знаем причину, — я подняла руку и сняла ободок.

В мою голову хлынул целый поток мыслей. Это было так резко, что я даже пошатнулась. Поставленная мной защита полностью глушила мысли Хеймдалля и профессора Снейпа, но вот размышления директора и профессора МакГонагалл обрушились на меня, как водопад Виктория. И это было всё равно, что на куске айсберга прилететь в жерло действующего вулкана. Замдиректора едва сдерживала восторженные мысли, казалось, праздник охватил её целиком, и если бы было можно, она бы даже танцевать начала. А вот директор её восторга определённо не разделял. И причина мрачного его настроя так с ходу понятна мне не была.

— Вам не говорили, что влезать в чужие мысли не вежливо? — поинтересовался директор.

— Как будто я тут что-то решаю, — скривилась я.

— Хорошо. И чья же это была идея — собрать Волдеморта?

— Она витала в воздухе, — я сощурилась. — Не могу сказать, кто именно озвучил её.

— Альбус, что происходит? — изумлённо спросила профессор МакГонагалл.

— Я хочу понять, что произошло в Хогвартсе тридцать первого декабря, — отозвался он. — Гарри с первого числа как в воду опущенный, его друг в лазарете, Руфус пишет странные письма. И все события приводят именно к мисс Нильфхейм!

— Ну, будь она мистером Поттером, вас бы это не так беспокоило, — внезапно произнёс профессор Снейп. Все повернулись к нему. — Раз уж вы уже меня вызвали и объяснять причины не нужно… — он вполне спокойно закатал рукав и показал директору совершенно чистое предплечье. — Я намерен покинуть Хогвартс по окончании учебного года, поэтому нет больше смысла скрывать: мистер Поттер был крестражем Волдеморта. Вы готовили его к тому, чтобы в нужный момент он умер.

— Что? — профессор МакГонагалл задала вопрос на такой частоте, что продлись её возглас дольше, всё стекло в кабинете полопалось бы.

— Вы не знали, Минерва? — декан перевёл на неё взгляд. — Директор считал, что Волдеморт вернётся, и тогда именно он должен будет лично убить Гарри Поттера.

Мысли замдиректора возмущённо вспенились и перестали быть внятными. Они были настолько бурными и нечленораздельными, что она даже не могла облечь их в словесную форму. Я осторожно потянулась к её сознанию, чтобы немного его успокоить — профессор уже не юная дева, такие волнения ей не показаны. Однако стоило мне хоть немного унять её мысли, как профессор Снейп добавил:

— Лили Эванс… Защита мистера Поттера до нужного момента в память о ней была единственной причиной моего пребывания здесь.

— Альбус! — честно говоря, мне даже захотелось обнять эту женщину. Не знаю, почему.

А ещё у меня в голове теперь выстроилась цепочка умозаключений, которые объясняли ту непонятную связь Гарри и профессора Снейпа — та девочка, из воспоминаний о которой я строила его защитную ментальную стену, должно быть, и была Лили Эванс. И если подумать, то её глаза в воспоминаниях профессора были совсем как у Гарри. Однако сам мальчишка, очевидно, особенно тёплых чувств в профессоре не вызывал.

— Сэр, кажется, вы только что открыли ящик Пандоры, — тихо изрекла я, но он меня прекрасно слышал.

— Может, мы не будем сейчас рассуждать о том, чтобы было бы, если? — довольно резко произнёс Хеймдалль. — Вопрос с возвращением Волдеморта решён. Вопрос пауков в Запретном лесу решён. Вопрос с обвинениями в адрес Хагрида решён. А я в своей зарплатной ведомости, кстати, не увидел ни одной строки за сверхурочную работу.

— Что вы имеете в виду? Вы же преподаватель по ОПТИ, — нахмурился директор.

— Именно, преподаватель, а не начальник охраны, — скривился Хеймдалль. — Но допустим, если выяснение обстоятельств зачарования бладжера моим обязанностям приписать с натяжкой можно, то переговоры с норвежским мастером по тепловым артефактам никак туда не запихнуть.

— Вы, насколько я знаю, достаточно обеспечены, — поморщился директор.

— А это вопрос не про деньги, — поморщился Хеймдалль.

— Ага… — хмыкнула я. — Если вы не хотите премировать, выдавайте грамоты за заслуги… Так для чего вы нас собрали? — а ещё мне было интересно, почему за мной отрядили декана Гриффиндора.

— Вы видели статью в «Пророке»? — посмотрел на меня директор. — Ничего не хотите мне рассказать?

— Да, видела, — я кивнула. — Нет, не хочу.

— Школьные правила… Думаю, вы нарушили достаточно из них, чтобы поставить вопрос о вашем исключении, — ровным тоном заметил Дамблдор.

Меня пробило на нервный беззвучный смех. Нет, ну напугал кота сосиской. Вот серьёзно. Что я потеряю, если он меня отчислит? Нервотрёпку, горящие сроки по заказам, головную боль… Что Хогвартс потеряет с моим уходом? Ну Мерлин бы с ней, с моей персоной, но вместе со мной уйдёт и Хеймдалль. И теперь уже и профессор Снейп. Это если не считать реакции Совета попечителей.

— Да ради Мерлина, — фыркнула я, наконец проржавшись. — Если бы не один нюанс. Я читала Устав школы и все правила. И так уж вышло, что я их не нарушила. А решение о моём отчислении может вынести только декан факультета, на котором я учусь, — я повернулась к профессору Снейпу. — Раз уж мы с вами достигли договорённости о найме, если вы меня отчислите, то доработать до конца года здесь новый контракт вам уже не позволит, — это был блеф, но профессор его махом просёк.

— Тогда я думаю, мне стоит внимательнее рассмотреть этот вопрос, — отозвался он.

— Тебя тоже касается, — я криво улыбнулась Хеймдаллю.

— Ну, нарушения не так уж серьёзны, — сдал назад директор. — Если подумать, вы колдовали не в школе и под присмотром преподавателей, а на выход в лес в наверняка договаривались с Авроратом…

— Альбус, — как будто пришла в себя профессор МакГонагалл. — Нам бы следовало говорить совсем о другом. Насколько я понимаю, ваш успех не является результатом случайности. Скрыть факт вашего участия в деле не выйдет — я уверена, что в Хогвартс летит невероятное количество сов с самыми разными письмами и предметами после выхода утренней статьи. Я думаю, мисс Нильфхейм должна быть удостоена высшей награды «За заслуги перед школой».

Вот это шторм, конечно. То ли выгнать взашей, то ли наградить. Нельзя было до нашего прихода как-то договориться, как со мной поступить? А ещё после слов замдиректора я вдруг осознала, с чего вдруг получила подарок от Лавки. Ну что — все люди как люди, а до меня как до жирафа.

— Я думаю, мы все знаем, кто именно стоял за нападениями в этом году, — продолжила она. — И теперь мы можем быть уверены, что больше их не будет. Почему бы не устроить праздник по этому поводу?

— Это расходы, которые нужно согласовать с Советом попечителей, — отозвался Дамблдор.

Ему идея явно не нравилась. Я подумала, что это странно. В конце концов, Волдеморт побеждён и зло повержено, волшебный мир в безопасности. Вроде бы как радоваться надо, а он почему-то недоволен. Я, конечно, не мозгоправ, но мне стало интересно, что с ним не так, и я наглым образом вторглась в его разум. Учитывая его возраст — а Дамблдор был не просто стар, он был прямо-таки супер-стар — не было ничего удивительного в некотором ма… некоторой интеллектуальной усталости, так назовём. Однако мышление его казалось мне странным образом перекошенным, и мне пришлось там покопаться, пока я не пришла к довольно странному заключению — на мозг Дамблдора влияла его палочка. Вообще, у палочек был свой срок жизни, но его палочка сама по себе была настолько старой, что уже, похоже, её саму постигла деменция. По-хорошему, ему бы надо было заменить её, но вот уж точно не мне об этом говорить.

— Мы можем идти? — услышала я голос Хеймдалля.

Директор кивнул, и мы угрюмой гурьбой покинули его кабинет. Профессор МакГонагалл вышла вместе с нами. Я натянула обратно на голову свой ободок и глубоко задумалась. И в моей голове опять было много вопросов и мало ответов. Начинались они с реликтовой змеи, которая, вероятнее всего, дрыхла где-то под замком, а заканчивались задачкой с почтой, которая должна была завалить, в основном, правда, Хеймдалля, как цунами. Вынырнула я из своих размышлений, когда Хеймдалль сунул мне в руки чашку кофе — оказалось, что мы пришли в его гостиную, и я даже расселась на диване.

— Я думаю, директор знал о том, что мистер Поттер и мистер Уизли находились у Хагрида, — изрёк профессор Снейп. — Он довольно силён в легилименции, а у них совсем нет никакой защиты.

— Это возвращает к вопросу, почему не спят пауки, — нахмурилась я.

— Что вы имеете в виду? — профессор МакГонагалл тоже оказалась здесь.

— М… Как бы это… Вы же знаете, что в школе находится василиск, да? — она кивнула. — Пауки обращаются перед ним в бегство. Однако он живёт здесь со времён основания школы, но пауков тут полно. То есть большую часть времени он их как-то не пугал. Так что это за массовый исход, да ещё и зимой, когда пауки должны быть в спячке? Ну, понятно, акромантулы не спят — звери большие и волшебные, но обычные-то!

— Однако, если директор знал о том, что мистер Поттер и мистер Уизли в хижине… — протянул Хеймдалль. — О, Мерлин…

— Ага, — подёргала бровями. — Кстати! — я вскинулась. — Хагриду ведь вернули палочку, да?

— Круто ты тему меняешь, конечно, — Хеймдалль потёр переносицу. — Да, Руфус сказал, что он теперь может использовать палочку.

— Давай сделаем? — я склонила голову набок. — А Министерство оплатит в качестве извинений.

— Да, давай, — он кивнул. — Мне самому тоже немного неловко перед ним из-за гнезда. Всё же это в некотором роде его питомцы.

— Так вы действительно делаете палочки? — едва заметно улыбнулась профессор МакГонагалл. — Среди студентов ходили слухи, что та, что получил от вас мистер Уизли, авторства Хэймдэлла, но они до сих пор гадают, какой там сердечник.

— Довольно ироничный, учитывая его фобию, — хрюкнула я.

— Я прикину, что подойдёт Хагриду в качестве сердечника, — изрёк Хеймдалль. — Остальное у нас вроде бы есть.

В этот момент раздался стук в окно. За ним оказалось целых три совы — сипуха, полярная и ушастая. Они били крыльями по воздуху, и каждая держала в лапах по конверту. Хеймдалль открыл окно, и птицы влетели внутрь. Они бросили почту на журнальный столик и уселись все втроём на спинку кресла. Все письма были адресованы Хеймдаллю и подписаны, как мне показалось, они были женскими руками. Это воскресило у меня в голове ещё один вопрос, на который мне хотелось знать ответ. Мой наставник сгрёб письма, глянув, кому они, и сунул на полку, где уже было несколько конвертов. Совы проследили его движение и вылетели в окно, которое он не закрывал. Школьные часы пробили час дня. Надо было собирать волю в кулак и идти обедать.