лучший твой подарочек - это я (иваой) (2/2)
Иваизуми стискивает щеки Ойкавы в ладонях и целует пару раз коротко, лишь губами касаясь, а потом толкается языком на пробу и тут же проникает Ойкаве в рот. Тоору едва не растекается лужицей прям у него на коленях, мычит довольно в поцелуй, языками с Иваизуми играется, словно балуется, хотя вся кожа уже горит и сердце изнутри лупит.
— Можно я тогда ко второму подарку сразу перейду? — часто дыша, спрашивает Ойкава и сползает губами вниз по шее Хаджиме.
Руки проворно лезут к ширинке, вжикает молния, и пальцы Ойкавы тут же мнут приподнявшийся в трусах член Иваизуми.
— Эй, подожди, — Иваизуми чуть надавливает Ойкаве на плечо, тормозя его порыв. — Дай хотя бы в душ сходить.
— Ты же в зале был. Значит, и в душе тоже. Забей, Ива-чан, ты вкусно пахнешь, — парирует Ойкава, еще настырнее притираясь к нему и тыкаясь губами куда-то в ключицу. — Хотя…
Ойкава внезапно отлипает и поднимается, протягивая Иваизуми руку.
— Вставай.
— Что опять?
— Хотел помыться? Ну так я тебе спинку потру. Пошли.
Пока вода набирается в ванну, Ойкава намеренно медленно раздевает Хаджиме. Водит ладонями по красивому телу, дразнит, но лишнего не позволяет, чтобы лишь раззадорить. Помещение постепенно заполняется паром и травянистым запахом пены, шапкой плавающей на поверхности воды. Ойкава почти невинно целуется с Иваизуми, массируя ногтями его затылок, короткие прядки на палец наматывает. Оба горячие, голые, жмутся теснее друг к другу. Член Иваизуми — чуть потолще, с крупной головкой — тыкается призывно Ойкаве в пах, задевает тонкую кожу, заставляя тихонько постанывать в предвкушении.
Руки Иваизуми плавно скользят по спине Тоору, периодически спускаясь на крепкие ягодицы, мнут, тискают в собственное удовольствие. Когда палец Хаджиме проскальзывает между половинками и начинает мягко, без намека на проникновение, тереться о дырочку ануса, Ойкава падает лбом ему на плечо и машинально задницей подмахивает навстречу, прося о большем. Кожа из-за накопившегося в ванной пара покрывается влажной испариной, и тела, разогревшись, начинают липнуть друг к другу, усиливая ощущение близости.
Чуть сильнее давя на все еще тесную дырочку, Иваизуми ухмыляется, видя как Ойкава плавится у него в руках. Виснет на шее, дышит в основание шеи учащенно горячими струйками воздуха, отдаваясь всецело ласкам.
— Ива-чан, не могу больше терпеть, — скулит Ойкава, и Хаджиме чувствует легкую дрожь в его теле.
— Ты мне спинку потереть обещал для начала, — напоминает Иваизуми и прекращает раздразнивать задницу Тоору, боясь, как бы его благоверный в желейную массу не превратился.
— Вот после и помоемся, — упорствует Ойкава и к губам Хаджиме присасывается, как жаждущий к первой за долгое время бутылке с водой.
Поиздеваться над Ойкавой особый подпункт в списке мелких грешков Иваизуми. Он отвечает на страстные поцелуи, заводит, волну кайфа от распаленного Тоору подхватывая, и сам едва на цепи возбуждение сдерживает, а после прикусывает Ойкаве язык у шаловливого юркого кончика и снова о ванной напоминает.
— Лезь давай, воды уже достаточно натекло.
— Ива-ча-а-ан! — раздосадованно хнычет Ойкава. — У меня сейчас член взорвется.
Иваизуми шлепает Тоору по заднице и смотрит тем взглядом, мол, кто будет ныть — продолжения не дождется.
— Кажется, это я сегодня получаю подарки.
— Чем тебе моя задница не подарок? — почти уязвлено спрашивает Ойкава.
— А я самое вкусное напоследок приберегу.
Зная, что спорить с Иваизуми все равно бесполезно, Ойкава молча отлипает от него и, переступив бортик ванной, усаживает на дно, так что пенная шапка из-за волн колышется. Иваизуми залезает следом, пристраивается между вытянутых до самого конца ванны ног Тоору и укладывается спиной тому на грудь. Уровень воды опасно поднимается до края, так что над поверхностью у обоих лишь голова да плечи виднеются.
Иваизуми расслабляется и закрывает глаза, когда руки Ойкавы смыкаются у него на животе. Утыкаясь Иваизуми в макушку, Тоору водит кончиком носа по влажным волосам, периодически чмокает то в висок, то в затылок, а иногда глубоко вдыхает, отчего у Хаджиме по плечам разбегаются тонны мурашек.
— Люблю, как ты пахнешь, Ива-чан, — блаженным полушепотом говорит Ойкава. — И вкус твой тоже люблю, — добавляет и прихватывает мягко ухо в районе хрящика.
— Голодный что ли? — фыркает Иваизуми, а сам наклоняет чуть в сторону голову, открывая удобный доступ к шее. — Смотри, в слюнях меня не затопи. Ммм…
Язык Ойкавы скользит сначала по кромке, а затем внутри ушной раковины.
— Ты такой податливый, когда я трогаю твои ушки, Ива-чан, — хихикает Ойкава и продолжает облизывать.
Опускает одну руку Хаджиме в пах, а второй удерживает за подбородок, чтобы до губ проще дотянуться. Чмокает нежно в уголок губ, а затем просится языком внутрь. Когда разомлевший Иваизуми окончательно отдается во власть требовательных поцелуев, Ойкава обхватывает его член ладонью и начинает медленно, словно на пробу, наглаживать. Сдавливает, ровно как Хаджиме любит, подушечкой пальца обводит головку кругами. В поцелуе Ойкава и сам теряется, уже едва различает, где чей язык, где чьи губы — одна горячая общая плоть на двоих. Пар уже, кажется, от их кожи исходит, но целоваться так упоительно, что Ойкава почти задыхается: от любви к Ива-чану, от нежности, страсти, от ощущения до предела твердого члена в сомкнутых пальцах. В мозгу все плотины срывает, и Тоору сильнее надрачивает, пока Иваизуми протяжно стонет ему в рот, звук аж внутри отдает вибрацией. У Ойкавы в паху почти горит, даже вода вокруг холоднее кажется.
Когда Иваизуми кончает, Ойкава буквально удерживает его над поверхностью: размякшее и под ноль расслабленное тело Хаджиме готово уйти под воду, даже глаза закрыл и на лице — нирвана.
— Ива-чан, ты как, нормально? — уточняет Тоору на всякий случай и ладонью по его вспотевшему лбу проводит, убирая налипшие волосы. Он, конечно, привык, что Иваизуми после оргазма максимально аморфен, и тому на перезагрузку нужно какое-то время, но трахаться Ойкаве хочется аж до звезд в глазах.
Иваизуми лишь глухо мычит в ответ и дышит чуточку загнанно.
— Ива-чан, давай теперь и обо мне позаботимся, а? — Ойкава тормошит его, тыкает пальцем в щеку, будто проверяя, живой ли вообще Хаджиме. — Если ты устал, то… можно я сегодня сам тебе вставлю? А?
Иваизуми открывает глаза, поворачивается и ловит умоляющий взгляд Ойкавы.
— Я давно снизу не был. На подготовку еще нужно время, а ты, по-моему, уже на пределе. Так что давай пока поднимайся и к стене прислонись.
Быстро соображая, к чему все идет, Ойкава едва не выпрыгивает из воды, расплескивая ее по сторонам, и прикладывается разгоряченной спиной к прохладной кафельной плитке. Картина отсасывающего ему Иваизуми лишь ускоряет процесс, отчего Ойкава кончает предательски быстро, но даже расстроиться не выходит — уж слишком приятно, и ноги в коленях трясутся от слабости, так уносит от облегчения.
— Вот теперь я готов потереть тебе спинку, Ива-чан, — смеется Ойкава, оседая обратно в воду. Обнимает Иваизуми за плечи, улыбается так довольно, прям нажравшийся сливок кот, и мурчит на ушко: — А потом я займусь тем, что пониже. Ты ведь не против?