намбэр ван фэн (бокуака) (1/2)
Акааши бросает последний взгляд на свое отражение в зеркале: стыдливый румянец на бледных щеках выдает с потрохами. Уже и холодной водой умылся, и подышал, как роженица. Бесполезно. И снова думает — наверное, зря согласился. Прячет лицо в ладонях — какая же глупость.
— Ке-е-ейджи-и-и! — доносится из-за двери. Это Бокуто теряет терпение. — Долго еще?
И Акааши решает: сколько не жди, ситуация не изменится. Так и до завтра просидеть взаперти можно, да бестолку. Щелкает замком (и зачем только закрывал? неужто боялся, что Бокуто вломится?), хватается уверенно за ручку и распахивает дверь ванной.
Бокуто — уже полуголый, в одних лишь боксерах какой-то дурной расцветки — лежит плашмя на кровати, подушку от безделья в руках тискает, но, лишь увидев Акааши в дверном проеме, вскакивает как подстреленный и садится по команде «смирно», будто пятерочник, которого едва не спалили за дрочкой родители.
Акааши и сам застывает в нерешительности, фэйспалм пробить хочется и снова в ванной закрыться. Или раздеться сразу, и то привычней. А Бокуто молча пялится, глазами хищными его пожирает. Акааши ужасно неловко: тянется рукой вниз, подол блядски короткой юбки дергает.
— А-а-а! Кейджи-и-и!
Бокуто прячет лицо в ладонях, взбрыкивает и откидывается на спину, едва затылком об стену не шарахаясь (у Акааши аж холодок по спине пробегает). Фыркает, как конь, пыхтит что-то невнятное. Акааши даже смущаться забывает, тут волноваться впору, уж больно реакция подозрительная.
— Котаро, ты в порядке? — растерянно уточняет Акааши и шагает ближе к кровати. Вот дурень, сам же затеял игру с переодеванием. Неужто стремно так? Теперь не заржать пытается? Ну нет, вон стояк здоровенный в трусах еле умещается.
— Кейджи, — Бокуто наконец прекращает кривляться, отводит от лица руки, шлепая на голый живот, и мычит с придыханием. — Ты… ммм… такой сейчас сексуальный. Я, блин, чуть сходу в трусы не спустил, как увидел.
«И за что я тебя дурного такого люблю?» — мысленно вздыхает Акааши, и сердце от бесконечной нежности щемит.
Бокуто вытягивает вперед руку и манит Акааши.
— Иди ко мне, — томная хрипотца голоса остро возбуждает, резонируя где-то внизу живота.
Акааши садится на колени Бокуто, чьи руки тут же бесстыдно скользят ему вверх по бедрам, задирая юбку, оглаживают мягкую кожу на ягодицах, мнут с наслаждением, так что завтра останутся метки. Когда пальцы Бокуто проходятся по ложбинке, с губ Кейджи срывается тихий стон. Массируя упругую дырочку ануса, Бокуто прикусывает разомкнутые губы Акааши, облизывает поочередно влажным языком и после проникает им в рот. От ощущений снизу — дразнящих, игривых — Акааши елозит на месте, притирается к члену Бокуто. Мычит сладко в кипучие поцелуи, царапая затылок Котаро ногтями.
В паху болезненно ноет. Кейджи опускает вниз правую руку, лезет себе под юбку и сжимает сочащийся смазкой член.
— Подожди, давай вместе, — вышептывает Бокуто, нехотя отрываясь от алеющих губ Акааши. По ткани боксеров уже расплывается липкое мокрое пятнышко.
Свободной рукой Акааши ныряет за резинку трусов Бокуто, так что крупная сочная головка тут же тыкается в ладошку, сжимает пальцами толстый горячий ствол и подмахивает бёдрами, чтобы соприкоснуться кожей о кожу. Дрочит ритмично двумя руками, распределяя вязкие капли спермы по двум членам. Смотрит сквозь пелену возбуждения в шальные глаза напротив, щеки и тело жарко пылают, кажется, раскаляя воздух вокруг.
Не отпуская задницу Кейджи, Бокуто тычется ему в шею носом, пыхтит шумно, вдыхая естественный аромат Акааши, заполняет им легкие до упора. Оба чувствуют, что разрядка близка, и когда тело Акааши окатывает оргазменной судорогой, он обильно кончает практически вместе с Бокуто, пачкая спермой юбку.
— Нужно вытереть, — произносит, чуть отдышавшись, Акааши и размякает в руках Котаро, словно все кости из конечностей вынули. На ладонях застывает их общее семя, но шевелиться ужасно лень.
Приподняв Акааши под бедра, Бокуто встает вместе с ним с кровати, а затем бережно опускает спиной на постель. Тянется за салфетками и, пальчик за пальчиком, тщательно чистит. Вглядывается пристально, опять заставляя Акааши смущаться, и целует ласково, нежно. Разведенные в стороны ноги Акааши сжимают его по бокам, а пальцы снова ерошат волосы.
С губ поцелуи спускаются ниже, оставляя цепочку влажных отметин.
— Зажми зубами, — просит Котаро, пихая край форменного топа Фукуродани Акааши в рот.
Оголенная грудь заполошно вздымается, кажется, слышно, как под ребрами колотится в предвкушении сердце. Бокуто прикасается губами к порозовевшей коже, прикусывает играючи, и Акааши тихонько всхлипывает от легких разрядов едва ощутимой боли. Бокуто любуется, а член приятно покалывает новой волной возбуждения.
Когда Бокуто начинает лизать один из сосков, параллельно теребя и щипая второй, Акааши закрывает блаженно глаза, выгибаясь Бокуто навстречу. В голове Акааши сплошной туман, и только влажные касания горячего языка, кажется, держат его в сознании. Близость с Бокуто просто до дрожи приятна.
Дышать становится труднее и челюсть устает в напряжении, тогда Акааши выпускает зажеванную ткань. Бокуто нависает сверху, опираясь локтями по бокам от его разрумяненного лица, замечает в углу рта тонкую ниточку слюны и стирает кончиком пальца. Акааши видит свое отражение в глазах Бокуто, взирающих так тепло, так влюбленно, и понимает — ради подобных моментов и стоит жить, аж слезы наворачиваются от хлынувших эмоций.