сквозь объектив (бокуака, курокен) (1/2)

Сколько себя помню, я всегда любил фотографировать. Котят на улице, случайных прохожих, облака в ярком небе, витрины, машины… Я видел удачные кадры во всем, что другим казалось обыденным. С годами тяга к фотоискусству ничуть не угасла. Я по-прежнему люблю глядеть на мир через объектив своей камеры. И на отснятые кадры, где моменты застывают во времени. Люблю по щелчку затвора создавать историю, какой ее вижу именно я. Но больше всего…

Больше всего я люблю фотографировать его.

Едва он выходит на площадку, как стайка поклонниц справа от меня мгновенно реагирует и начинает верещать, подскакивая на месте.

— Ммм… Котаро-кун такой красавчик.

— У него ведь нет девушки? Кажется, я слышала, что он встречался с третьекурсницей, но они расстались еще в начале семестра.

— Значит, у меня есть шанс.

— Ага, встань в очередь. За ним пол-универа хвостиком бегает.

— Ой, прям помечтать нельзя?

— Да ладно. Гляньте лучше, у него такие красивые руки. Представьте, каково это, когда он крепко тебя обнимает.

— Ох, хотела бы я узнать, какой он в постели.

Стараюсь абстрагироваться от их щебетания, сосредотачивая все внимание на площадке. Пока команды разминаются, делаю несколько пробных снимков с общим планом, а затем ловлю в кадр лицо капитана. После едва не проигранного матча на прошлой неделе Бокуто-сан был заметно подавлен, но сегодня он энергичен и с энтузиазмом отвечает на поддержку болельщиков. Навожу объектив ближе, любуясь пару секунд его широкой улыбкой в свое удовольствие, и лишь затем снимаю.

— Кейджи-кун, а можешь и нас сфотографировать? — просит одна из подскачивших ко мне фанаток, хлопая тяжелыми от обильного слоя туши ресницами. — У тебя всегда такие классные фотки получаются.

— Ладно. — Соглашаюсь, лишь бы отстали.

Когда матч завершается победой Фукуродани, Бокуто-сан по традиции еще некоторое время обходит вокруг площадки, заигрывая с трибунами, дарит восторженным фанаткам воздушные поцелуи, подмигивает и складывает ладонями сердечки, отчего девушки разрываются между желанием упасть в обморок и отправить в полет свои трусики.

Остановившись перед сектором, откуда я снимал игру, Бокуто-сан смотрит едва ли не прямо в объектив, и я спешно щелкаю затвором, чтобы не упустить момент. А когда он машет, я на мгновение замираю, но девичий визг позади быстро заставляет опомниться. Мимолетная радость, охватившая меня, теперь смущает. Размечтался не хуже визгливых болельщиц.

— Эй, Акааши, дай фотки глянуть.

— Да, покажи, че наснимал.

Двое парней из команды, еще не успевших уйти в раздевалку, вихрем подлетают ко мне, заметив по пути к выходу, и виснут, словно мы уже давние приятели. Я чувствую запах свежего пота, а разгоряченные после игры тела обдают меня влажным теплом. Мысленно радуюсь, что надел блейзер и не чувствую прямого прикосновения к коже.

— Фотографии будут в групповом чате ближе к выходным, — отвечаю, стараясь выбраться из-под веса двух навалившихся на меня туш. Оба как минимум на полголовы выше и в общей сложности тяжелее меня килограмм так на двадцать. — Сначала мне нужно отобрать лучшие и слегка обработать.

— Ну-у-у, Акааши! — нудит второгодка, кажется, его зовут Тачибана. — А вдруг ты решишь, что все замечательно, а по факту у меня там рожа кирпичом.

— Да она у тебя по жизни такая, — ржет прям мне в ухо второй, один из доигровщиков, чьего имени я точно не помню.

— Иди в жопу, Ёсунари.

Тачибана наконец отпускает меня, чтобы отвесить тому пинка. Ёсунари, едва не заехав локтем мне в нос, отскакивает в сторону, так что потеряв бдительность из-за вспыхнувшей, хоть и не всерьез, потасовки, я упускаю момент, когда с моей шеи стягивают камеру.

— Эй, парни, смотрите, что раздобыл.

Вице-капитан — третьекурсник Кобаяси — вместе с фотоаппаратом подскакивает к копошащимся между собой Ёсунари и Тачибане и, нагло позыркивая, чтобы проверить, не ринусь ли я отбирать камеру, начинает листать сделанные мной снимки.

— Верни, — прошу я, даже не пытаясь звучать вежливо.

— Да мы быстро, Акааши, глянем одним глазком, — Тачибана придвигается вплотную к Кобаяси.

Понимая, что слова бессмысленны, я приближаюсь к их троице и тяну руку, но держащий камеру Кобаяси мгновенно реагирует на мой выпад и отпрыгивает назад.

— Да чего ты так нервничаешь, Акааши? — смеется. — У тебя там фотки члена что ли?

Искрометная до отрыжки шутка вызывает общую вспышку хохота, а мне ничего больше не остается, кроме как ждать, когда они наиграются. Не драться же лезть, когда расстановка сил заранее проигрышная.

— О, наш Бокуто во всей красе, как и всегда, — восклицает Тачибана, и я непроизвольно дергаюсь. Нет, все нормально, я фотографировал всех достаточно, чтобы снимки с Бокуто-саном не выделялись среди прочих.

— Ага, хоть на обложку. Совень-выпендрежник, — бодро поддакивает Ёсунари.

— Да тут полно фоток кэпа. Акааши, — зовет Кобаяси, — ты, смотрю, поклонник нашего Бо. Сплошь его физиономия мелькает. Ооо! Да тут не только личико. Зацените-ка, какие ракурсы.

— Теперь ясно, куда конкретно все девчонки с первых рядов пялятся.

— Отдайте, пожалуйста! — аж тошнит от того, как жалко звучит мой голос, но терпеть подступающий позор становится невыносимо. Коря себя за потакание своим дурацким прихотям, я опять рвусь в попытке забрать фотоаппарат, но успеваю ухватиться лишь за ремень, отчего камера едва не выпадает из ручищ Кобаяси.

— Эй, уронишь — сам виноват! — вопит он. — Чего ты так злишься, Акааши? Неужто правда на Бокуто запал?

— Кто тут упоминает всуе имя великого капитана Фукуродани?

Обернувшись на голос, утыкаюсь взглядом прямо в лицо Бокуто-сана. Он успел переодеться и пахнет чем-то ментоловым, а обычно уложенные волосы свободно свисают на лоб из-под полотенца.

— И чего вы тут еще болтаетесь?

Бокуто-сан останавливается почему-то возле меня, и его близость смущает в сложившейся ситуации. Господи, только бы не начать краснеть, как влюбленная школьница.

— Да вот, Акааши фотки пытался зажать, — лыбится Кобаяси. — А оказывается, у него тут вся галерея тобой забита.

— Неправда! — вырывается у меня, так что хочется подойти к стене и ушибиться головой с размаху.

— Да вы просто завидуете, — отшучивается Бокуто-сан, переводя акцент с меня на парней. — Я ас, капитан и просто чертовски хорош, так что, кого снимать, если не меня.

Бокуто-сан шагает вперед.

— Ладно, парни, повеселились и хватит. Верните Кейджи его камеру и валите уже мыться, от вас за версту разит запахом нашей упорной победы.

— Держи, Питер Паркер, — Кобаяси протягивает мне фотоаппарат. — И не сердись, ладно?

Хлопает меня по плечу и удаляется в раздевалку в компании Тачибаны и Ёсунари.

— Все в порядке, Акааши? — спрашивает Бокуто-сан, и я ловлю себя на мысли, что нечасто вижу его без привычной яркой улыбки, громких эмоций и каким-то более взрослым.

— А, да, спасибо, — улыбаюсь чертовски натянуто. В основном от неловкости. Никогда еще я не общался с ним лично. Да и вообще с момента поступления в университет год назад. Запасть, как та шумная стайка фанаток, основательно влипнуть в Котаро Бокуто по самые уши я умудрился, а попробовать завязать разговор — нет.

— Не обижайся, они нормальные ребята, только шутки у них дурацкие.

Улыбается так мягко, что мои уши, наверное, уже огнем горят.

— Правда, все хорошо. Просто не люблю, когда трогают камеру без разрешения. Я пойду? — зачем-то уточняю, хотя теперь-то точно никто меня не держит.

— Конечно! И спасибо за фото, тренер всегда хвалит твои снимки.

— Эм… я рад.

Из раздевалки доносится очередной взрыв смеха, заставляя меня внутренне сжаться.

— Ну, увидимся, — бросает Бокуто-сан, подмигивает мне и уносится обратно к команде, оставляя меня одного.

***

— Акааши, ты идешь в субботу на фестиваль?

Кенма подбирается ко мне так тихо, что я непроизвольно вздрагиваю, едва не поперхнувшись остатками сэндвича. Запиваю молоком и двигаюсь, чтобы Кенма сел рядом.

Хоть мы и учимся на параллели, часть занятий наши группы посещают совместно, поэтому как-то само собой сложилось, что мы с Кенмой Козуме стали кем-то вроде приятелей: то ли из-за схожести характеров, то ли из-за отсутствия каких-либо близких контактов с остальными студентами. Впрочем, Кенма мне нравился, и я видел, что это взаимно.

— Декан попросил меня сделать фото для клубов, которые принимают участие, так что в любом случае пробуду там какое-то время. А ты?

Прежде чем ответить, Кенма теребит в руках выключенную сейчас игровую консоль, с которой редко расстается, а щеки, частично завешанные длинными волосами, слегка алеют.

— Ты знаешь Куроо из театрального клуба? — спрашивает Козуме, обращаясь скорее к своим коленкам, чем ко мне.