2. Свидание (1/2)

Гарри рефлектировал. Весь алкоголь перетек в тыльную сторону мозгов- голова беспощадно трещала. Тело- отбивное мясо, кое весит у мясника в окружении древнейших обывателей свалки, переносчиков инфекций, чуть различных от сифилиса, чуть близких к катушкам меж пальцев ног.

Слишком лень было стричь ногти и слишком не вовремя было писать о любви. Но Гарри подумал именно о ней, не о смерти, когда она снова сказала «привет», а о любви, которая даже не окликалась на своё имя. Это ничего ему не дало. Лишь очередную головную боль.

Он стоял на пороге соломенной хижины первого поросёнка из трёх, в размышлениях стучать рукой или пробитой головой. Он подшофе и с чуть задранным подбородком из-за того, что сломанная перегородка носа мешала ему нормально дышать и он интуитивно, по-рыбьи жадно, тянулся вверх, как аквалангист с трубкой в зубах тянется за воздухом.

Позади вилась волнистая красная линия из его крови. Маленькое «упс!». По дороге он потерял зуб. Не золотой и черт с ним. Жаль только, что зубная фея не платит за коренные клыки. Богатство Малфоев было построено на молочных интересах семьи, а в корнях завелась дрянь- и ее не успели изъять. Именно поэтому Драко, эта самая дрянь, крадущая у детей их первые центы на жизнь под подушкой, забрала мирный сон Поттера одним своим существованием.

И все же, Гарри хорошо отделался, вот если бы Малфой был поскромнее и поусидчивее, не устраивая продолжительную дискуссию, успел бы «поковыряться» в Гарри Поттере по самую гортань, вырвать слишком длинный язык и намотать себе на руку, как часы. В таком случае поттеровские органы разбросало бы по и так мусорному песку- ходи собирай потом, заебешься.

Он не особо припоминал, о чем трещал Малфой, но свою долю отвращения он получил максимальную, если слово минимум вообще употреблялось рядом с ним. Любое слово Малфоя было противостоянием любовной лирике. Родился в такой поистине английской семье, с языка которых сходило лишь одно единственное французское merde, а говна с его уст наслушаешься на целый Лондон. Гарри не в состоянии логично размышлять после того, что произошло. Серьезно, его чуть не убили за то, что его убили. Подумать, конечно, можно было, но живот печально скручивает в узел, ноги не держат, а из глаз льются слёзы, потому что вообще-то больно. Герой, пока не сдохнешь.

Образ «матроса» рассеялся и на борту остался один одинокий Гарри со шваброй, и в ведре полном моллюсков и прочей гадости. Он даже после войны выглядел на грамм лучше. Раздался мгновенный и резкий щелчок двери. Гарри бессмысленно, если можно было сказать, то даже безразлично посмотрел на прибежавших, испуганных друзей из-под помятых малфоевскими кулаками ресниц.

Как поэтично.

Он так надеялся на то, чтобы все дружно и понимающе промолчали, как бы только поставив за него свечу на новеньком надгробии Поттеров, но Гермиона была бы не самой собой, если бы упустила шанс сорвать себе голос, пока кто-нибудь уже не сунет кулак ей в глотку, а как мы знаем, никто не решится.

Гарри не видит ее, слишком затуманен взгляд, но, черт возьми, не узнать ее злобные шаги? Что он за друг такой, ну в самом-то деле. А несимметричное потрескивание паркета- это Рон. Вскакивая, он успевает залезть только в один домашний тапок. Джинни любит красться, так что если кто-то неожиданно дыхнёт ему в спину- определено она. А если кто-то чудом насрет на него сверху- это карма со стороны судьбы бедняжки Драко, который глаза с горя выплакал. Мразь.

— Надеюсь, хоть за девчонку дрался? — хриплый голос Рона старался быть насмешливым, но периодические всхлипы Джинни перебили все его настроение перевести допрос своей жены в шутку.

Когда Гермиона работает вместе с тобой в аврорате, раз на раз не приходится спасать нарушителей закона от предсмертной кары, обрушенной самой элегантной девушкой в этом треклятом мире, состоящем сплошь из преступников и генералов.

— Гарри, ты с ума сошёл?! Жизнь без авантюр не обходится? Дай, я перевяжу твою руку. Мерлин, она же вся, как бескостная тентакля! — через несколько секунд Гермиона взяла себя в руки и переварив сумбурную информацию, отчитала его снова, только теперь со своей коронной улыбкой в «ы», — Потрясающий фингал под глазом, Гарри. Будешь лечить его самостоятельно маггловскими методами. Ныне никакой водки в этом доме, только чистый медицинский спирт! Ты слышал меня, Рональд Уизли?

Гарри стоит за порогом, а она в доме полном беззвучных мокриц. Помнилось нельзя было так стоять и разговаривать не переступая порог. Не к добру. Суеверие, верное оно, не верное, а народ передаёт его из поколения в поколение уже который век- календарь стерся. Передавались бы так законы физики, электрический чайник не был бы для сельских детей чудом электротехники, для волшебников злобной машиной для убийств, а для Дурслей новым приобретением для хвастовства. Интересно, они все ещё не умерли?

— Цель, мотив, способ, может быть, это было покушением? — вопрошала Гермиона интонацией срываясь на полукрик. Гарри в дом она смогла затащить только с помощью Рона, ведь Гарри, как мухобойкой прибило к земле.

Джинни бесшумно плакала, забыв, кажется, даже причину. Один вид избитого Гарри доводил ее до беспамятства. Что уж говорить о порванной футболке, и о зубах так некрасиво не складывавшихся в ряд.

— Меня избил Малфой. — под гнетом непонимающе хлопающих пар глаз выдал Гарри. Рыжая девушка только сильнее расплакалась, и он почувствовал себя ещё ужасней, — Джинни…

Его друзья из кожи вон лезут, чтобы хоть как-нибудь его такого хорошего развлечь, а он нарвался на Малфоя, блять, на Малфоя, надо же, спустя четыре года после выпуска! Всё равно на встречу выпускников он бы и не пришёл, так что Поттер на радостях не мог просто так его отпустить. В своих глазах он оправдался, а вот в чужих?

— Опять эти твои шуточки! — вспылила Джинни, явно опухшая от слез. Наверно, ее головная боль не уступала поттеровской. Он опешил, а Гермиона поджала губы. — Ни секунды без яда! Сколько можно вести себя так! Джинни, Джинни, Джинни! Я устала от тебя и твоих бесконечных глупых просьб! Будь ты проклят, Гарри Джеймс Поттер!

Гарри передернуло больше не от ее слов, а от ноющего под ребром голоса Драко, который также звал его по полному имени, чуть сминая согласные. А с его уст это… непривычно. Называть его «Поттером» он мог так часто, как петух кудахтать, а вот называть его «Гарри» и чёрт возьми «Джеймс»?.. Что-то новое, неизведанное и почему-то уморительное…

Серьезно, а как тогда его самого называть?

Драко Люциус Малфой?

Как Гарри смог вспомнить его полное имя в бессознательном состоянии он предпочитал не думать. Просто его имя было написано под коркой, под всеми именами старых и новых друзей, за кулисами мыслей.

Оно всё-таки там было.

У Гарри в лирическом отступлении вытянулось лицо, как у прогрессивно мыслящего философа: Джинни поджала губы, не уж то сейчас он что-нибудь скажет, да такое скажет, что все сомнения отпадут, но Поттер затих, ковыряя пальцы, как нервный мальчик-эпилептик. Нужно было поймать момент, когда память воссоздаст полную картину произошедшего и отмотать назад плёнку, перевернуть страницу…

— Знаешь, Джин, ты сука какая-то. — голос Рона разрезал тишину, а горящая лампочка над головой Гарри лопнула под напряжением. Гарри чуть не взвыл.

— Даже Матильда со своими четырьмя бойфрендами не закатывала такие истерики, как ты. Ты видишь, Гарри ранен. Поиграй с ним в медсестру и он отблагодарит тебя роддомом. Всё предельно просто, сестра. — Рональд вяло улыбнулся, как бы совершенно не желая использовать мимику. Джинни прокричала ему что-то нечленораздельное, по поводу того, что нянчиться не с героем, а с придурком ей не льстит, но Рон отмахнулся рукой, — Или предпочитаешь сыграть стюардессу? Думаю Гарри сможет попросить Малфоя сбросить его с самолёта для тебя. А теперь, Джин, ложись спать. Герми, ты тоже. За Гарри я пригляжу.

— Приглядишь ты… — пробормотала Гермиона, удивлённая внезапным выступлением Рона, и Гарри, как только мог, поддакивал ей, но она была поглощена своими семейными мыслями. А Гарри мальчик-подросток, мальчик-беда так и остался проигнорированным.

Рон, конечно, давно как изменился, думала Гермиона бывшая Грейнджер, но эта шпилька в сторону золовки была новой ступенью эволюции… Если дело так пойдёт, Молли Уизли отстанет от неё со своими закидонами называть её «мамой» и ежедневно просить внуков, чтобы случайно не потерять родного сына. Гермиона победно улыбнулась самой себе, предпочитая на секунду забыть о Поттере, играющемся в собственной крови из мыслей…

О ком? Вот именно. Все предпочитали на секунду забыть. На секунду, никак не больше, ведь больше не обеспечит даже маховик.

— Ну давай, золотой, бинтуй, раз уж вызвался.

Рон очень рьяно спохватился за всё это безнадёжное дело, показывая жене мол, смотри, как я умею, прям виляющий хвостиком лабрадор-ретривер, в надежде на вкусный заключительный приз. Гермиона, в принципе, даст ему одну косточку из вкусного супа. А Рону будет достаточно.

Он вообще отучился от женщин.

Гарри украдкой глянул на своего «спасителя». Предательница Гермиона. Рон ничего не смыслил в любой медицине- даже обычная перевязка бинтов могла окончиться чем-то печальным, в то время как Малфой, юный колдомедик, изуродовал его лицо до неузнаваемости. Это ли не признак хорошего специалиста, знающего своё ремесло? Если Гарри вдруг устанет от своей геройской ноши- пожалуйста- Драко в миг заставит его передумать.

— Я тебя спас, дружище, но ты все равно меня прости. Во-первых за то, что я, кажется, доломал твою руку, а во-вторых за то, что кинул не тот флакон. Так бы ты просто отрубился из-за валерьяны под пальмой. Но считай, я спас тебя от вероятно упавшего бы кокоса! А про Малфоя ты хорошо придумал, я заценил. Разве он не виляет своей белобрысой задницей в суде, старина?

Гарри издал краткий рык, отрицая, но Рон во благо всяких людских и гоблинских благ, принял это за утверждение своим словам. Уизли, в принципе, и не надо было говорить лишних слов, чтобы он сам сочинил то, что ему хочется ему и где он будет в стопроцентном выигрыше. А говорить о том какой Малфой скотина, придурок и нытик- было любимой заезженной темой, как привычка и разговор о погоде. Ох, эти британцы и их схема жизни.

— Впрочем шутки и не должны иметь достоверной почвы, ты прав, Гарри.

Гарри выразительно приподнял правую или левую, или даже обе брови. Этому человеку- Рону Уизли- явно не было знакомо выражение «в каждой шутке есть доля правды», а Гарри будто бы и не был знаком с Малфоем, чтобы с ним шутить в тот-самый-вечер-который-нельзя-вспоминать.

Вот честно: будто бы он сам не знал, кого окликал в тёмном переулке. Ну и что, ну вёл себя Малфой странно, даже странней обычного, шёл бы себе и дальше к Кингсли, чтобы тот подписал «отпуск с отпуска», вернулся бы на работу, но нет- это же Драко Малфой, и по итогу он наоборот продлил себе отпуск как больничный пропуск ещё на целый месяц. Судьба когда-то будет на его стороне или уже можно было перестать на неё надеяться?

Предрассветное небо так красиво контрастировало с безумными лисьими глазами Драко. Сколько в нем было злобы… Как он клацал зубами, шипел на солнце и грыз ему глотку в надежде услышать симфонии. У Поттера не совсем получилось думать, а если и получалось, то только о Драко Малфое- неловко себе признавать. Гарри не мог смотреть на ситуацию объективно, как и думать он тоже больше не мог. Все мозги Драко из него выпотрошил, а из черепа сделал себе дорогой кастет. Новая коллекция из Гарри Поттера, доступная только ему, в единственном экземпляре.

Мерлин, на щеках Малфоя не румянец, а его кровь. Когда этот хорёк вообще краснел, если не убивал?

Малфой не стыдиться и не краснеет. Весь его румянец в этом красном пунцовом рассвете. Небо- его кровь, сердце- рыдающее солнце. Кто-то сейчас молится и поёт молитвы под этими дьявольскими лучами тьмы. Знали ли вы, что сам Господь Бог велел Малфою прочитать проповедь под разрушающийся церковной колокольней? Он крадётся смертью, не то, что Джинни кошкой. У него не когти, а коса. На небе нет ни одного облачка, одна пустота цвета артериальной крови.

Сам он холодный, как льдина, как замороженный и заточенный волнами камень. Строгий и лживый. Он ассоциируется с белым снегом, хлопьями, падающим с неба, с водой ледянющей, с грозой и тучами, но никак не с рассветным солнцем над спокойным морским отливом в разноцветном переливе пустых ракушек.

Роса в кудряшках Гарри и снежный порох на белесой макушке Драко. Нет никакого смыслового контекста- только звук его слов. А голос тяжело описать, не зная нот души, которая говорит.

Вот и Гарри не знал, что сказать.

Даже самому смешно признавать, что Драко мог быть таким другим. Вот ведь он только выпускается, держит в руках грамоту с «Превосходно» и бросает свой последний взгляд на Поттера- последний насмешливый, последний самодовольный, просто последний.

Больше Малфой на него не смотрел. Принципиально. Никогда больше, никогда не на него, куда-то вбок, в сторону, на присяжных, но только не на него, не на Гарри, не в зелёные глаза. Суженный зрачок, прищуренное веко. Его глаза всегда были такими? Чужими, отчуждёнными и ледяными?

Да. Они были.

Но всегда ли? Когда Драко на зельеварении посвящал его в истины со «сломанной» рукой, когда он передавал поцелуи от дементора ему перед сном и смеялся над всеми, разве он смотрел на него, как на чужака? Конечно нет. Избалованный папенькин ребёнок.

Руки, ноги и голова ватные, болят от ощущений, от этого невыносимого Малфоя, о котором всегда было так сложно и тяжело думать- а сейчас ещё сложней, засевшего в его голове неудачной надоедливой пластинкой, прилипшей к волосам резиновой жвачкой. Голова раскалывается от его невнятного, но знакомого, слишком растянутого, но слишком ленивого шёпота, в котором столько тихих молитв Сатане.

Так хочется вспомнить, что так легко оказалось забыть. Он помнит только грубые удары на теле, клыки на плече, яд на коже. Его голова помнит тяжёлый асфальт, звук дождя и скрежет малфоевских зубов. Гарри лепечет что-то и Рон немножко пугается. Потому что Гарри рассказывал о печёнках и хаффлпаффцах, а это жутко странно связывать, как одно. Как хорошо, что они гриффиндорцы, не придающие словам особого внимания. Поэтому Рон даже не вспомнил о Седрике, нет, он просто провернул свои аврорские махинации и уложил чугунную башку Поттера на односпальную кровать.

Миллион благодарностей. Все из головы вылетело после прикосновения щекой к подушке, подушкой к щеке. Одно из самых нежных в его жизни. И теории Рона, и расстроенная Джинни с Гермионой и даже мерзавец Драко Малфой спрятался где-то в корах подсознания, бросая трость из костей с таким чудовищным треском, что Гарри дёрнулся во сне оступаясь на ступеньке и падая вниз.

Если было в этом мире что-то интереснее, чем загадка перемены малфоевских глаз, Гарри отнюдь отказался бы от любого прочего взаимодействия с белокурым готическим ангелом. Но ему страх, как хотелось узнать почему в естестве небесно-голубые превратились в бьющиеся холодные темно-синие, почти серые, почти ледяные морские глаза.

***</p>

— Гарри, перестань ходить пешками трижды вперёд- это неправильно! — Рон страдающе уронил голову на шахматную доску и фигуры с криком покатились вниз с кровати. Гарри почесал свободной рукой бровь и нелепо улыбнулся.

Уже был пятый день с того момента, как Гарри заявился весь раскрашенный фиолетовыми синяками. Джинни успела простить его и теперь кормит с вилочки блинчиками и оладьями, а ещё держит ему мёд под языком. Поттер списал всё произошедшее на неосторожный и несчастный случай. С Роном они договорились промолчать насчёт оборотного зелья, но к несчастью, Гермиона знала наизусть все банки-склянки, которые складировались, так что на второй день Рону пришлось отхлебать за двоих кашу из единорожьего навоза. Гарри успеет настрадаться, он уже, с маггловскими гипсами, чтобы не дай Бог, колдомедики не срастили ему неправильные кости, или с благодарностью за победу не отрастили ему парочку лишних конечностей. В подарок. Герой с торчащими из спины позвонками не очень впечатляет, хотя такую картину хорошо бы продали на рынке.

Гарри было неудобно говорить Рону, что уже какую партию он просто ничегошеньки не видит. Никто не смог найти его очки, впрочем, Гарри не особо удивлён. Черт ногу сломит, чтобы найти их- даже на «акцио» они не появляются. Возможно, они остались в их с Джинни загородном доме, утонули в море, существование которого его очень удивило, ведь у него развилась короткая амнезия, или Малфой хранит их в золотом футляре-гробе и плачет крокодильими слезами на пустующую могилу Поттера, ведь заляпанные и разбитые очки единственное, что досталось ему от героя, по странной воле беспорядочной судьбы.

Также Поттеру было невероятно лень пользоваться беспалочковой магией, хоть у него и получалась только она- вид своей палочки вызывал у него тихий ужас. Он даже свалил, что из-за одной попытки колдовать, голова болит весь день, но Рон махнул на это своей здоровой, сука, рукой и заставил Гарри играть в шахматы и напрягаться, чтобы двигать фигуры. Ага.

Гарри вновь словил себя на атакующих со всех сторон мыслях о Малфое, когда он пытался вспомнить как ходит конь, вроде бы по диагонали. Драко, как безликий всадник апокалипсиса, на коне в одной руки с тростью, другой цепкой хваткой за гриву и с красивой тоненькой палочкой в кармане, а Поттер перед его конем на дубах слаб и слеп.

Он параллельно размышлял, что всё-таки было тем вечером, но ощущение, что он пропил все свои мозги и эта шахматная доска- его каторга навечно.

Что мы имеем: раздробленное в сухомятку тело и воспоминание о том, как Драко звал его по полному имени. Блеск. Даже контекст Гарри не помнил. Мозг бился в конвульсиях, плакал и говорил: «Оно к лучшему!», но черт знает, чем Гарри думает, когда член висит, мозг прибит, а сердце играет своё отсутствие. Словно он марионетка, а это, знаете ли, больная тема.

Извините, Боги, играющие в кости, а, что это за неискренности в вашем отношении к Драко? Чем он заслужил помереть с разрывом брюха от икоты, потому что Гарри Поттер думает о нем безостановочно? В чем был смысл наставлять Поттера на ложный путь, а, Боги? Репетиция моей смерти? Самый симпатичный вариант. Очень жду.

Не думать о нем не получалось. Он въелся самой противной малярной краской, разъедая кончики пальцев холодной дрожью. Он будто прилеплен повсюду на разыскивающихся объявлениях, а Гарри все не может выйти на его след. Нет ни одной разумной мысли, пролившей бы свет.

Голова забита только Драко и нескончаемыми лекциями Рона, тянущимися часами про шахматы, шахматные фигуры, шахматные ходы…бррр!

— Шах и мат, недотепа! — победно воскликнул Рон, напомните, в который раз? Пришла очередь Гарри страдальчески выть в подушку, но он снова попытался улыбнуться. Рон уже забеспокоился, что его лицо парализовало.

Поттер интуитивно хотел поправить очки, но вовремя одернул руку. Их ведь нет. Интересно, а он выдал себя этим Малфою? Если он поправлял очки на пустой переносице, то вполне вероятно. Это же надо так проколоться на мелочи. Но Драко вряд ли был спокоен настолько, чтобы следить за языком тела собеседника, он только трепал своим и больно дрался костяшками худых рук.

Где он только научился боевому искусству? Боевому балету? Не может быть, что на войне, он в ней не участвовал. Точнее было сказать, что он находился на стороне врагов, он был врагом, но Гарри продолжал держать руку на пульсе и после войны, однако вся прочая информация о Драко была высосанной из пальца. Его не было на войне, на фронте он не воевал и не использовал непростительные, не было на похоронах погибших за Хогвартс, не было и в самом Хогвартсе. Он прятался в тенях, путался в жалюзи, падал сотни раз, но не вскрикивал. Интересно, а раны его кровоточат?

Драко похвально держался с ним, обращаясь как к Ричарду-матросу. Откуда он только берет неподходящие и неприятные клички? Чем сейчас занимается? Нарушил ли какие-то правила издеваясь над «Ричардом»? Замарал руки? Если да, то где он сейчас? Можно ли с ним поговорить? Если можно, то, видимо, тогда он не пойман и смысла в беседе не будет? Драко за не миротворческое поведение вообще могут лишить прав? Почему Карта мародёров действует только на территории Хогвартса? Пап, нужно было смотреть дальше своего крючковатого носа. Но у Джеймса и в мыслях ещё не было сына от Лили, который впоследствии будет использовать их с друзьями карту, чтобы следить за слизеринцем. Были в этом и свои плюсы. Сейчас, никто лишний раз не дёргался, замечая, как Гарри ест и спит с этой картой. Опять.

— Гарри, может ты будешь лучше ходить белыми. Я уступаю, — с наслаждением беседовал со стенкой Уизли. Его их односторонняя игра вполне довольствовала. Несмотря на то, что фигуры на стороне Гарри иногда срывались и ходили сами по себе, не соблюдая правил. Бывало король, по своей сути параноик, самостоятельно спрыгивал с доски и объявлял поражение.

Даже одушевлённые фигуры в Гарри слабо верили. Он выдвинул пешку на е4. Рон закатил глаза от банальщины, но выдвинул свою навстречу.

Драко мог начать его поиски, правда? А что если он узнает, что Ричард был Гарри Поттером? Прямых доказательств нет, так что если бы Драко узнал правду, Гарри бы уже лежал в мягком и тесном гробу, а не на обустроенной домашней больничной койке. Спасибо, что живой, сказала Джинни. Знала бы она, к кому обращалась, вымыла бы рот мылом. Благодарить Драко Малфоя выше ее достоинства. А вот скупать их посуду за полцены было делом торговым, покупаете два сервиза и разбитый в подарок!

Вернулась прежняя порхающая бабочка Джинни, если можно было так говорить. В ту ночь ее как медуза ужалила, она вела себя неправдоподобно; или может Гарри за иллюминатором без чувств. Он особо не помнит, что было и как оно было. Конечно, память не совсем отбило, но… как-то долго он сегодня утром вспоминал ее имя.

Взревела паника: Я уже делал ей предложение? Мы расписаны? Она чего-то ждёт от меня? Злится? Что мне делать?

Они смогли мило поговорить. Гарри выбрал удачное ласковое прозвище: «колибри», а потом Рон окликнул ее по имени, и Гарри вспомнил Джинни. Немного не по себе от возвращающихся воспоминаний. Он действительно был таким и жил в этой семье и сам скоро создаст семью? Объяснений нет, а Гарри не философ- людской обыватель, заблудшая душа в астрале песочных часов, Герой.

Как же последнее ему не подходит. Хотелось что-то простое, что-то лёгкое. Его имя сжимает ему горло, образует торжественный воротник на мероприятие, где «Гарри Поттер» это не тот самый чудак Хогвартса, а кто-то другой, не он, другой мужчина, бесстрастный и безжалостный. Сердце оно, к сожалению, было, после войны и всех этих ужасов, оно было. Так просто оно не бьется. Зря ковали больше семи лет дружбы? Но если оставить просто Гарри без фамилии Поттер, то его как зефир на лавке разнесут. Парень, мальчик, друг-дружище, да тот же матрос звучал лучше его полного имени. Драко рвал душу с корнями.

Стало быть уже солнечный день. Гарри потерял счёт времени в этой черно-белой клетке. Но, если по-конкретней, шахматная доска была деревянной, следовательно и «чёрные» клетки были темно-коричневыми, а «белые» молочными. В глазах не так рябило, как двоилось- у кое-кого без очков зрение ниже нуля. Рон зевнул раза четыре, пока до Гарри дошло, что его ход. Если бы они играли на время, Поттер остался бы без счёта в банке. Хотя на что они играют? Скорейшее выздоровление?

По всей видимости рано утром кухней заправляла Джинни, отказав всем домовикам в своём неизменном доверии. У неё ведь тоже была своя версия произошедшего, идеалистичная, как позолоченная ложка- маленькие существа с длинными ушами получили сильный нагоняй за отравленное питье.

Длинные рыжие волосы были завязаны в косынку, когда она вошла с легким стуком, но некоторые пряди выбивались и стояли петушком, а другие наоборот прилипали к вспотевшему лбу. Милый лобик, подумал Гарри. Нечасто видишь ее такой. Голубой фартучек в белый горошек был весь измазан в муке и завязан вокруг стрекозиной талии. Блинчики на подносе горячие и смазанные маслом, ничего для него не пожалела. Она завернула их в форму треугольника, трубочки и нечто вроде квадрата. Креативно, видно, что старалась. Гарри это тронуло.

— Спасибо, Джинни! Правда, большое спасибо. Ты талант.

Она мягко улыбнулась ему и присела на край кровати, чтобы потрепать за волосы. Рука тянулась, она забоялась выронить поднос, так хотела к нему. Тарелку с завтраком она положила на прикроватную тумбочку, от нервов разглаживала смятую простынь. На лицо Гарри взаправду было тяжело смотреть, без нервов никак. Синяки, глубокие и кровоточащие раны, кто-то явно попотел и старался над ним, как над скульптурой.

— Доброе утро… — Джинни отвела взгляд, притупив его на подбородке Гарри. Она безмолвно переживала за его состояние. Психическое, физическое, любое. Переживала за него. Гарри и выглядит бледно и ведёт себя, как не свой. Как сказать ему, мой бедный, для тебя я только живу?

— Нет, это ты талант, Гарри. Навернуться с лестницы, переломать себе рёбра, просто сказка. Не отрицаю вероятности, но сотрясение мозга и сломанные все существующие конечности? Талантливый человек, талантлив во всем, говоришь?

Джинни вздрогнула и обернулась с натянутой улыбкой на стоящую в дверях Гермиону. Она- Мальвина, в ее волосах мертвые бабочки, на всех платьях пчелиный мёд- все самцы оборачиваются на неё, а она как вцепится за руку Гарри, так и прилипнет.

У Гермионы вид был словно это она стояла за плитой, в поту и масле, и пекла эти блины все утро, а Джинни так, просто принарядилась, принесла на блюдечке, обслужила и покормила. Гарри улыбнулся своей подруге, а над ртом у него посыпались усы из сахарной пудры. Гермиона усмехнулась, ничего не сказала и ушла оставив их вдвоем. Джинни рукавом стёрла сахарные усы и положила ему палец на губы, Гарри, не смейтесь, опешил и открыл рот.

— Тебя не за что бить, любимый. Ты ничего не помнишь? Совсем ничего? — Гарри не вслушиваясь качал головой, — Или про Малфоя ты правду говорил, а я ошиблась?

На «Малфой» он как собака, зная лишь пару слов положил голову на подушку и нахмурившись стал смотреть в потолок. Малфой. Мешал ему тогда, мешает и сейчас. Гарри не мог напрячь мускулы, как мужик и пойти навалять ему харю, но он мужественно решил бежать от него подальше, если увидит.

Она не дала ему голоса, полезла целовать открытое тело, а спасибо Малфою его было мало, массировать виски и голову. Джинни так часто сыпала его вопросами, загадками, словами, не давая отвечать. Возможно это какой-то ее фетиш, Гарри решил промолчать и насладиться. Говорить было нечего. Внутри гремела по барабанным перепонкам пустота. Он слышал только звон. Когда Джинни успела превратиться в дверной колокольчик?

— Ай! — пискнул Поттер, когда Джинни уже смела с себя косынку с фартуком и случайно надавила рукой на макушку. Та с визгом отшатнулась, приглаживая разлохмаченные волосы. Она пробурчала что-то невнятное и выбежала из комнаты, оставив его одного.

Гарри разъедала смертельная головная боль, пупырышками лопая все спокойствие, что родилось в нем. Он был готов биться о стену, царапать обои и грызть электропровода… Боль была сильнее, чем кошмары, возможно он просто давно их не видел. Он как-то скорбно усмехнулся, но ощетинился в оскомине. Лицо приобрело оттенок бледного и желтого. Как скоро я умру, как скоро я умру? Его тело обмотали бинтами и прибили к кровати одеялами, чем не распятый Иисус? Кто-то сейчас собирается входить и как Понтий Пилат спрашивать у него, что такое истина? Драко, покажись, мой судья, решивший когда мне умереть.

Он был готов навеселе ответить, что истина это смерть, но веселье оставляло после себя сильную горечь в горле. Его смех лился как уксус, обжигающий гортань. Истина и смысл в мыслях перед кончиной, когда никто и ничто уже не может услышать и узнать. Последний писк кардиограммы, последний импульс, последний живой выдох- истина.

Во всем виновата Джинни! Джинни задела своей неосторожной лапищей его невосстановленный раздавленный череп, Джинни полезла с поцелуями и лаской, Джинни спалила первые блины, а Гермиона сделала ему дважды! Он заткнул рот рукой, чтобы не завопить её имя, но он закричал, и был испуган. Она ведь совершенно была ни при чем, разве нет, лишь хотела помочь, Гарри, что с тобой? Пора звать священника, чтобы он изгнал из его души беса? Ку-ку, приехали. Гарри был готов повертеть пальцем у головы. Он свихнулся, его избили, он умрет.

— Что за ипохондрия, Гарри, ты когда-нибудь боялся смерти? Нет. Тогда успокойся и дай мне тебя осмотреть.

Гермиона присела на колени у его кровати, Джинни прикрыв рот шептала молитву, Рон стоял в дверях и вытянул руки на колени, смотря на Гарри. Они переживали, но той ночью все научились сдерживать эмоции, особенно когда твой друг в полусмерти.

— Проклятье получал в голову? — нащупав что-то обеспокоено спросила Гермиона, а потом шёпотом добавила, — от твоей волшебной лестницы.

— Я не помню… — выдавил из себя Гарри, не услышав в ее словах сарказма, что девушку насторожило. Он рухнул головой себе на бёдра, больше не имея сил держаться. Так лежать ему было противопоказано и Рон, подоспев, поднял его в исходное положение, буркнув «будь мужиком».

Рон встретился глазами с Гарри и у него зачесались руки врезать Малфою, хоть он и был здесь ни при чем. Уизли просто желал его избить, как кто-то изуродовал Гарри. Кто-то такой, как Малфой. Поэтому жертвой стала уже мертвая птица.

Джинни сходила за пиалой и напоила его. Гарри жадно глотал, а Гермиона аккуратно осматривала его голову, очень осторожно, старательно обходя «горячие» точки, но он все равно поперхнулся от пронзившей стрелой боли. Купидон учится стрелять ржавыми стрелами или что?

— Я чувствую… магию? — удивлено прошептала девушка, — Магия проникла в мозг по волосяной фолликуле. Она и раздражает твои нервы, из-за этого ты чувствуешь стреляющую боль и слабость, о, бедный Гарри! — Гермиона со слезами чуть ли не кинулась ему на шею, Рон прильнул к ней со спины.

Гарри был заинтересован в стоящей на тумбочке вазе с цветами. Он что покойник? Нет. Тогда какого черта оно здесь стоит? Ему это не нравится.

Гермиона на фоне разревелась ещё сильней от его инфантильности, которая, очевидно, тоже была следствием чужой магии. Это открытие приведёт ее в библиотеку, думал Рон, вздыхая про себя за оборвавшийся отпуск.

— Потрясающе, — выдохнул Гарри на одном дыхании. Было ощущение, что его нижнее веко слиплось с верхним, но это лишь брало вверх желание спать. Поскорее бы все замолчали, лежачему пациенту нужен постельный режим, ведь так?

— Ты точно не помнишь, кто это был? — тихо спросила Гермиона.

Гарри покачал головой.

— Целители из Святого Мунго могли бы взять экспертизу и…

— Нет! — Гарри подпрыгнул, его трубка дёрнулась и вышла из носа, — Не стоит… Во мне жила душа Воландеморта, как-нибудь переживу душу уличного мошенника.

Улыбка Гарри победила на конкурсе фальшивых улыбок сразу после того, как он начал задыхаться. Там уже Гермиона начала вертеться над ним, а Рон помогать. Они не захотели, чтобы об этом узнала пресса, вот и лечили сами, да рисковое решение. Джинни странно покосилась на Гарри, но ничего не произнесла. Брат и Гермиона вышли, оставив ее с ним.

Она прижимала фартук и пиалу к себе, как последние вещи, что у неё остались. Гарри- потерян, хоть и на расстоянии вытянутой руки. От яркой игривой улыбки остались вишневая помада и подозрения. Не зря же Гарри звал ее, когда кричал от боли. Неужели она была виновной в этом? Недостаточно влюблённой? Но как можно быть недостаточно влюблённым в него? Она нежно провела пальцами по его простыням, но он ничего не ответил.

Рон слушал пол ухом пессимистичные изречения своей жены и другим пение сварливых ворон. Оно раздражало. Кто-нибудь скажет им, что получается, как минимум хуево, и, что голоса у них нет? Он вспоминал Гермиону, которая на пятом курсе рассказывала, какие вороны умные птицы, даже их ставила ему в пример. Вот она перед ним- его жена, а не ворона- эксперт «по-немножку» во всех областях да она весь профессор! Хочется зажать ее в объятиях и не отпускать, даже когда его вопросы становятся слишком глупыми для ее умного ответа.

Он так и сделал. Она расплакалась ему в плечо. Рон проводил пальцами по ее спине.

Всем было жалко Гарри.

Всем, но не ему.

А Гарри продолжал скучать по своим очкам. Он уткнувшись лицом в ладони, разминал свои глаза. Сейчас он, прослушав теорию захвата белого короля Рона, нервно тёр своё лицо и пытался изобразить хоть какое-то изображение лучшего друга, вместо сплошного раздражённого рыжего пятна.

— Гарри, твоя проблема в том, что ладьи так и стоят, не тронувшись с краев доски. Что они охраняют? Твою честь? Ты должен был как-то сбить мои фигуры, да любые, а не бегать королем по всем углам. Это быстро позволило мне поставить шах и мат. Как ты вообще проглядел своего ферзя? Очень символично, дружище, что я съел твоего ферзя своим. Это как предательство, замена королев, кто знает этих женщин. Ну, что, дружище, ещё одну партию?

— Нет, Рон. Мой ферзь предал меня, как ты говоришь, а я категоричен со своими врагами.

— По твоим словам одно предательство и сразу тебе враг, — с усмешкой вытянул лицо Рон, меняя шахматную доску сторонами, — Это всё ты проглядел. Сам виноват. Надзиратель хренов. Пешкой моему королю мат поставил. Ты играешь по каким-то своим правилам, не соизволишь объяснить?

— Всю жизнь так играл, Рон. Сначала делаешь, потом думаешь. Долго и мучительно думаешь, — Гарри со вздохом откинул голову на полосатую подушку. Проклятый Малфой.

— Всю жизнь на шахматы не переложишь, Гарри. В шахматах расчёт, пересчёт, недочёт, а в жизни кто знает, где затаилась таинственная фортуна?

— И это говорит мне человек, который провёл аналогию между сбитым ферзем и предательством двух друзей?

— Не просто друзей, а подруг! Раньше ферзя называли королевой. Да и зачем сразу Цезарь и Брут, старина. Почему бы не, к примеру, как Монтекки и Капулетти?

— Где ты видишь любовь? — скептически сказал Гарри, выжидающе смотря на него.

— Какая любовь! — в сердцах воскликнул Рон, что Поттер даже пошатнулся, — Коренная вражда! Смерть! Ненавидишь так сильно, что уже даже не помнишь за что! Какая любовь!

Гарри внутренне застонал, но внешне закатил глаза.

— По-твоему у солдат нет чувств? У пешек? Ни капли сострадания, Рон. А я пошёл на такие жертвы, — он кивнул головой в сторону пешек, все ещё убивающих друг друга с таким мрачным удовольствием.

— Запомни, друг, солдаты на доске все, — Рон палочкой вернул разыгравшиеся фигуры на места. Он склонился над готовой к новой игре доской и прошептал Гарри, который в шутку поддался к нему в ответ, — не делай из пешки слона, старина. Пешка вкось не пойдёт, только вперёд. А слон… вечно не туда, сам знаешь.

— Рон, — продолжил Гарри в той же заговорщицкой манере, слегка играя бровями и прокручивая в голове действия знакомого слона, — Ход конем. — и выдвинул своего чёрного коня на е6. Рон довольно хмыкнул и сделал свой ход вперёд. Началась игра.

***</p>

Гарри нужно было время, чтобы разобраться в незнакомой ему местности. С самого начала не нужно было приходить на эту улицу, но уже было поздно. Искушение било током.

Он заблудился в лабиринте ведьмовских лавочек и маггловских лужаек. Чертовски стрёмное и подозрительное место. Здесь он столкнулся с Малфоем несколько недель назад. Дома выстроились громадными коробками за которыми пенопласт и пустота. Совсем не в стиле современной Британии. Разве что минимализма здесь старались придерживаться. Тут вообще ничего не было.

Нигде ни следа Малфоя ни всплывших воспоминаний связанных с ним. Воспоминания будто покрыты плесенью, серой пеленой или засохшей коркой, под которой мрак и уставшие человеческие лица для которых магия псевдонаука, шарлатанское произведение и сплошь астрологический развод.

Драко говорил про звёзды, вспомнилось ему. Гарри как вкопанный остановился посреди дороги с растерянным выражением лица. Незнакомая женщина врезалась в него, не желая выражаться прилично. Но ему было плевать на неё, на вежливость, на лондонский час пик. Почему они говорили про звёзды? Разве во время драки не издают животные рыки и омерзительные всхлипы? Со Драко всё, как всегда, по другому. Иначе. В звёздах он нашёл аберрацию, а в Луне дефектный диск со старой записью свадьбы родителей. Гарри тянулся к небу так и не выросши из колыбели с каруселью из лунной спирали звёзд.

Что хотел сказать Малфой? Звёзды не покорены настолько, чтобы создавать из них оружие. Так белокурая икринка была бы давно съедена рыжими пираньями. Это изначально запущенная цепная реакция, только вот какая причина была её источником? Драко чуть ли не пальцы в крови облизывал. О чем они вообще могли говорить с этим безумцем?

Да, о звёздах, ну конечно же.

У Драко время оставалось абсолютным, стрелка остановилась на часах ровно в восемь ноль три, когда треснул бокал вина. Он, прячась за стеклом, защищал себя от лишних плясок, ухмыляясь, озвучивая тост за близких и дальних. Никакой любви, никаких чувств. Один он и больше только его одиночество, если не похмелье; говорят, объекты движения относительны друг другу- один стонет, другой создаёт трение. Людям так мешает похоть, чтобы понять мироздание и перестать отсылать на евангелий; до грехопадения все ложно.

Возможно в этом и смысл науки. Наставлять на путь истинный. Возлюби трёхмерного своего. Как церковь могла видеть патологическую опасность в столь надёжном партнере? Парочка научных революций и «интеллигентные» люди последуют за пределы человечного, лишь бы не показаться необразованными. Это не тот самый утопичный мир, но вполне абсурдный мой.

Участь непобедимых- добровольная смерть.

Гарри когда ты сдашься?

Что-то должно ускользать из-под носа, чтобы чуять за тысячи кровь, что-то должно разбивать сердце, чтобы любви не прижилось, что-то должно вызывать у невесты мандражную дрожь, чтобы кидая букет призадумалась: за кого идёшь? Что-то должно теряться на месте, иначе далеко не пойдёшь, что-то должно. Только вот что?

Отпуск кончился, Гарри на ноги поставили, «привет, аврорат» и ни одна строчка о самочувствии Героя не проскользнула в газеты. Что само по себе удивительно. Гарри думал, что Малфой ходит по улице с барабанами бонго и распространяет известие о его смерти с победной улыбкой. Уж кто, а он не будет проливать слёзы на могилу Поттера- даже на торжественное захоронение не придёт. В этом весь его старый недруг Драко Малфой. В угрозах, которые он планировал осуществить разве что в параллельной вселенной.

Гарри чувствует вину, что соврал ему, пусть он уже и получил за это. Если они говорили о звёздах было в этом что-то важное для него? Для Драко. Насколько Гарри помнит, его семья с большой нежностью относилась к небу и созвездиям на нем. Даже если виноват был Малфой и его тщеславие забрать славу убийцы Героя себе, совратитель душ с красным закатом в сердце и стухшей кровью в венах не был виновен в том, что либидо Поттера находилось под исчезновением и тщательным рассмотрением игры вверх-вниз. Стыдно, но правдиво. Поттер сглотнул, поправил берет и торопливо зашагал.

Ещё больше он сожалеет, что поверил в то, что Драко вдруг стал нормальным человеком. Хотя по сути, в тот вечер его поведение как раз таки можно было посчитать адекватным, но Гарри, разумеется, так не считал и холодным утром мысли о ненависти уже не согревали его руки горячим сбитым дыханием.

В каком-то смысле сейчас он идёт в маггловскую пекарню в поисках французского багета с кунжутом, потому что Джинни захотела бутерброды с сыром, а в доме нашлась только склизкая, завонявшая колбаса. А ещё он сделал ей предложение. Вот так просто. Он женится…

Он герой, по той же философии, его поступки должны быть героическими. Это был его первый подвиг после тотального проступка. Была одна единственная погрешность: соглашаясь на речь священника в свадебном костюме любить, ценить и защищать он мог ненасильственно думать о Драко Малфое в ином ключе. А это нужно было устранить, как можно скорее.

Поэтому он пришёл за хлебом именно на ту самую авеню, где в каком-то закоулке гнила акриловыми пятнами кисти его кровь. Лирично, да? Он не Геракл, гидру тут не убивал; она скорее сама его отхлестала всеми своими хвостами и головами, но натянув радостную улыбку, означающую «все хорошо, у меня все получится» он ступил за неожиданно светлый в такую рань магазин.

Гарри совсем не обошёл все забегаловки в округе и совсем никто не посчитал его сумасшедшим проверяющим. Поэтому абсолютно уверенный в том, что он абсолютно нормальный покупатель хлеба в хлебобулочной пекарне, которая должна была открываться только через тридцать минут, он расплачивался у кассы за свежий горячий хлеб, но вдруг с ним заговорил молодой пекарь.

Красив, смугл, веснушчатый, как солнце и улыбчивый как апрель. Цветёт и пахнет. Молодость. Спевшая свою песню кукушка захлопнулась и заглохла- вот его молодость.

Гарри хватило чуть-чуть подышать воздухом рядом с ним, чтобы зажмуриться от ощущения абсолютного здоровья. Перед ним чемпион, а не торговец, бейджик на фартуке с именем «главный пекарь» нагло лжёт! Именно такой, как Бэзил должен стоять наравне с Джинни, обнимать Джинни, целовать Джинни, печь булки и тоже для Джинни.

Гарри окинул его мрачным оценивающим взглядом в старых разбитых очках Артура Уизли, которые не держались на горбатом из-за многочисленных переломов носу. Он прикидывал, как скоро его невеста уйдёт в хлебобулочную делать с ним здоровых веснушчатых рыжих детей. Пекарь заикнулся из-под страшного поттеровского взгляда, но продолжил нахваливать свой хлеб, как новорожденную дочь, которая выучила все буквы алфавита, но все также же шепелявит и просит покормить козлиным молоком.

Обыкновенная реклама, маркетинг, человеческая жизнь, но Гарри уже был готов поставить на себе крест. Красный, если это чем-то могло помочь. Этот парень был идеален перед ним. Талантлив, крепок и умел. Его голос, его улыбка и телосложение. Идеал, каким он никогда не сможет стать для Джинни. Сколько не старайся он воин. Он в солдаты не годен, что говорить о Герое Британии- в лицо рассмеются. Гарри никогда не сможет крутить на пальце тесто, чтобы скатать Джинни большую круглую пиццу, не представляя человеческую плоть. Гарри никогда не сможет покупать мясо, чтобы быть «добытчиком» в семье, ведь ему плохо от крови в мясных магазинах. Гарри никогда не будет так ясно улыбаться утром, как это делал простолюдин- первое, что он делает- это жмурится и ищет свои очки, а сейчас они вовсе пропали.

Ещё одного человека он мог бы назвать идеальным, но язык не поворачивается. Признать то каждый признает, допустим, но признать, не кривя душой, что считаешь своего старого врага подобием идеала- клиника. Чем скорей его начнут лечить, тем быстрее он сойдёт с ума, потому что это- невыносимо.

Как можно быть красивым, но столь омерзительным человеком одновременно? Выползти прямиком из ада магмой. Коварный самец, рассуждающий блядски-спекулятивно об убийствах вездесущего, несущий трусость в себе под панцирем из лжи высокомерия. Он окажется ещё талантливее, чем вы могли себе представить. Зельевар, колдомедик и трус. Горе войны. Пусть сейчас его положение на мели, у него оставалось лицо, красивое лицо, нежное, серьёзное. Кукольно-фарфоровое с длинными ресницами и кристально чистыми глазами Драко Малфоя.

В глазах встало его лицо. Грустное, холодное, безжизненное. Лицо Драко Малфоя восьмого курса. Закрытого в своей лаборатории, улыбчивого на одном выпускном снимке с дипломом в руках, и то смотрел он куда-то в сторону. И хорошо. Смотрел бы он в камеру лицо бы не дрогнуло. Драко никогда не улыбался в камеру после пятого курса.

Драко никогда не улыбался.

У Гарри была невиданная слава и обычное тупое лицо. На выпускном он смеялся и улыбался так, что оно болело на следующий день. Но вот он разговаривает с магглом и не может воссоздать иллюзию счастья, а тот и не думает, что этот малый победил войну, но то, что он в депрессии- неоспоримо.

На Драко пекарь бы тоже не подумал, что он чистокровный маг такого-то десятилетия. Гарри усмехнулся. Для магглов Драко такой же чудак, как и Гарри.

Различны они разве что в подошве.

Никто не может назвать Драко Малфоя идеальным. Если кто и смог- язык у него загноился, отсох и попал в стакан вслед за вставной челюстью. Он вырос в грязи капиталистического общества- он из всего, чем можно было испачкаться и не отмыться. Как его носит Земля?

А такие люди как, к примеру, пекарь… Драко никогда не сможет стать таким. Таким свежим, открытым, счастливым. Он не стремиться к этому. Он идеален от природы и он этим пользуется. А Бэзилу было плевать- ему просто нравилось месить тесто и готовить хлеб; он и к Гарри особой страсти не питал. Никакого жестокого применения своим кулакам он не видел, а Гарри напротив, любил придумывать байки с обычными людьми.

— Вы случайно не подскажете, есть ли по близости ночные клубы? — невзначай спросил Гарри, вытряхивая карманы брюк в поисках пятидесяти пенни, — Мне бы лимонад выпить. Говорят, освежает.

— Заверните налево и пройдите вглубь. Скошенная крыша, красивые женщины и вы в раю. Лимонад не обещаю, славятся только своим крепким вином.

— Спасибо, — благодарно кивнул Гарри в шарф, который напялил, чтобы прикрыть бинты. Он расплатился копейками и чуть погодя спросил, опираясь на кассу, — Вам нравится глинтвейн?

— Да, пожалуй.

— У вас он продаётся?

— Обычно у нас к хлебу спрашивали только масло, и то у нас его не было. — Бэзил усмехнулся, как бы крутя пальцем вокруг виска, — Извини.

Колокольчик на двери звякнул.

Гарри вышел.

Дыхание опалил последним поцелуем август, а нос встретила наступающая осенняя капель. Время летит быстро, сквозь пальцы, как мельчайший песок из частиц. Не успеешь оглянуться- уже по голову в листопаде. И так каждый год.

Август был красив в своём исчезновении.

В этот день он ожидал рано или поздно найти место, где они с Малфоем пересеклись. Это было то ли начало улицы, то ли был скверный закоулок. Сейчас, когда сухие пальцы обдувал промёрзлый ветер, Гарри оказалось это совершенно нормальным и естественным. Искать Драко в незнакомых людях. Холод под конец августа. А может бил озноб.

Кем бы не был Драко Малфой- в этом лете, в этом бессмысленно проведённом августе, кем бы не был- хоть самим этим августом- в нем заложено тянуть Поттера к себе магнитом. Боги в космосе играют в кости, пока Гарри проигрывает половину себя.

Вскоре вернулись прежние мысли о Драко. Он не умел сдерживаться, не умел и терпеть. Попробовать убить маггла- развлечение натощак. Смерть- убийство. Передозировка- самоубийство. Моральная цель Малфоя была всё также неясна… Но Гарри очень стремился пробиться сквозь туман.

Он зашёл внутрь первого попавшегося бара. Так в порыве чувств, случайно, он не хотел привлекать внимание, поэтому заглянул одним глазом, чтобы разглядеть чужие лица и ни в одном не найти тебя. А ты был чужим во всех обществах. Иногда, мне казалось, что ты не отсюда, и твоим наказанием была смерть в этом мире. Признаю, он не кишит справедливостью, здесь каждый создан из червей. Благодушия ради, я был прислан тебе в качестве проводника, но ты шёл по проводам в надежде сгореть или разбиться.

Драко нигде не было. Ни в одном разговоре не участвовала дерзость губ и дёргающийся кадык в нетерпении обложить собеседника пометом. Одна милая блондинка кружилась с подносом в руках, в черно-белом фартуке и огромным розовым бантом позади головы, и на груди, как распускающийся первый подснежник.

Гарри понял, что снова ошибся и попал на маггловскую сторону. Он попытался незаметно выйти, чтобы не обнадёживать прелестную леди на клиента, но его столкнула другая девушка, с волосами потемнее, завязанными в два маленьких хвостика красными резинами; похожими на новогодние бубенцы. Она была легко по-летнему одета, видно Гарри лучше бы полежать в кровати, а не пугать людей своим ввязанным шарфом- что поделать, Уизли развязывают старые шерстяные носки и спицами шьют шарфы и шапки на наступающие морозы. Их бедность научила использовать все с умом, а вот Гарри Поттер этим был отличен.

Торопливой девушке не хватало губ в акриловых красках и кисти в зубах- так девушка походила на молодую хаотичную художницу. Но губы были в тёмной помаде и предвзято скривились, посмотри она на него. Взгляд холодный, не предпочтительный- не совсем, как у художников, чей холст олицетворение любви и страсти порвать на куски.

Она была не в духе, явно блондинка раздражала нервы. Как Гарри её понимает, хмыкнул он, как вдруг девушка

дёрнула ручку двери с такой резкостью, что она отлетела. Поттер встрепенулся и попятился; пятится было некуда и он ударился головой о стенку; ему пришлось заглушить стон, чтобы не вызывали скорую, хотя девушки не были настроены на взаимопомощь.

Не его воля была присутствовать на этой планете, где людям равнодушно умираешь ты или страдаешь, а воля родителей, и даже не их, а чья же? Молекулы и атомы настолько всемогущи, чтобы вырастить из ниоткуда такого здорового лба.

Видимо их мини-кафе не очень хорошо спонсировали, поэтому им приходилось ходить в мини-юбках, а ни скрупулёзной блондинке ни расстроенной брюнетке не очень-то хорошо платили за работу.

—Мелани! — официантка одернула запыхавшуюся девушку в дверях, в миг сменив доброжелательный вид на сердитый. Мелани закатила глаза, даже кажется хотела высунуть язык; но в горле пересохло и она не стала, только пнула дверную ручку в знак противостояния и скрестила руки на груди.

— Что-то не так, Каролин? Это случилось в твою смену, значит вся ответственность лежит на тебе, — Гарри недоуменно потирал затылок и смотрел на ее спокойное лицо, а потом перевёл взгляд на Каролину.

Каролина гневно жмурилась и краснела. Ее лицо выглядело лучше, чем когда-либо. Злость привлекала внимание больше, чем ложь и притворные глазки. Поэтому Гарри решил остаться. У него хобби такое- попадать под горячую руку, а Мелани как раз искала свободную грушу.

Вскоре лицо Мелани стало для него до одури знакомым. Имя- нет, но фигура и манера говорить в полтона- да. Она была ниже ростом и для того чтобы разглядеть ее лучше в свете дня, он сгорбился и наклонил голову вбок. Правда, видел ее когда-то. Кажется, он даже знает когда. Если бы человеческие уши были склонны шевелиться, как собачьи, у Гарри бы зачесалось за ушком. Вот она зацепка- живая зацепка- девушка Драко Малфоя в тот вечер.

Все таки Гарри сомневался, что она как-то с ним знакома. Зная железные принципы Малфоя и не убиваемый лексикон «грязнокровка» он с ней в жизни кувыркаться не станет- сочтёт это порогом.

Гарри несомненно выдал свои мысли взглядами, и Мелани расхотела как либо с ним контактировать: она зевнула, прикрыла рот ладошкой, сделала равнодушный вид поэтессы и развернулась. До ее ушей не долетали мнимые угрозы блондинки, а вот оглохший Гарри, с поникшими ушами, как у домашнего эльфа, все прекрасно слышал и внимал.

Он выбежал за ней вслед, не успев она ещё раствориться и исчезнуть в лондонской толпе. Шмыгнув носом и прищурившись, как орёл высматривает пищу, он был готов устраивать погоню, но она затаилась за углом и перепугала его до смерти, как мышь.

— Что тебе нужно? — в лоб спросила она, заметив его. Гарри не успел спрятаться за воображаемый столб, — Извини, но если ты ищешь жертву, то я буду сопротивляться и кричать. Советую обратить внимание на вон ту, — Мелани пальцем указала в сторону. Гарри интуитивно повернул голову и увидел уныло горящую вывеску «You’re silly mom&#039;s boy» над дешевой маггловской ярмарке. Странный район.

Он повернулся обратно в сторону Мелани, но ее уже след простыл. Обманула. Да, а на что он надеялся? В теории и такое могло произойти. Она ещё не знает на какого маньяка нарвалась. Драко мог бы написать на него заявление, не был бы он в чёрном списке.

В каком-то смысле навязчивая идея раскрыть все коварные секреты и тайны Драко Малфоя сделала его маньяком, одержимым своей жертвой и его слезными муками. «Ты глупый маменькин сынок» дрогнуло и Гарри подавлено уставился на эту вывеску.

Дерьмо.

— Я что похож на насильника? — спросил он, догнав ее и дёрнув за руку. Она, испугавшись, взвизгнула. Незнакомцы покосились, но прошли мимо, ничего не предприняв.

Гарри даже стало жалко. Как человек, неизмеримо борющийся за мир, играя роль «плохого парня» бездействие других его разочаровывает. Люди не должны быть равнодушны к чужим бедам. В маггловском мире видимо с этим ещё хуже. Хотя и маги не отличались схожей надменностью.

— Вот теперь да! — девушка по-борцовски сжав руки насмешила его, но удар ее тяжёлой, мать ее, сумочки, прошёлся по самой челюсти.

— Всего тебе нехорошего, ублюдок!

Гарри дал себе ментальную пощечину за то, что поступил так некрасиво, все-таки, с девушкой общается, а не преступника ловит. Девушка с характером, скажу вам прямо, правда женская талия делает ее чуть хрупче, нежели Малфоя едва дышащая грудь сильней.

— Извини, я не хотел показаться невежливым. Я просто не из этих мест, — в каком-то смысле Гарри не врал, но Мелани вопросительно вскинула бровь и Поттер понял, что оплошался.

— Что это меняет по-твоему? Хотел попросить меня провести тебе экскурсию? Так я тоже не из этих мест. — она оглядела его старательные попытки отряхнуть грязь с волос. На деле он просто нервничал и мялся перед девушкой, — Вши как заведутся, так просто их не выведешь. Бедняжка. Может сдать тебя в полицию в отделение душевнобольных?

Она хлопала своими длинными ресницами и Гарри почти плакал от того, что каждый первый встречный у него, как с малфоевской фабрики. Но эта леди сговорчивее, по ней было видно. Она ведь продолжала разговаривать с ним, хоть и окрестила насильником. Наверняка, страдает от недостатка внимания, жаль её.

— Что-то ты не торопишься меня провожать, — сказал он, — я, в смысле, кофе?

Как бы не был его остр его взгляд на людские проблемы, разговоры с милыми дамами так и не клеились. Гарри вообще вышел из подросткового максимализма? Если да, то только в депрессию.

— Я не хожу на свидания с первыми встречными! — оскорблено воскликнула она, сверкнув голодными волчьими глазками.

Вот теперь она по-настоящему уходила и Гарри встрепенулся, как щенок после ванны.

— Постой! Мне, правда, очень нужна твоя помощь.

Мелани шла дальше, не оглядываясь, воспринимая Гарри, как надоедливого комара над ухом. Но он тоже был упёрт в своём желании насолить Малфою за все сладкое, и поэтому, держа дистанцию в один метр, все же плёлся за ней, как рыба зацепившаяся в конце сетки, поговаривая:

— Личная просьба… можешь рассказать об одном человеке, посещавшим ваш клуб?

Гарри вдохнул воздух и мир остановился в вычислениях, кем же был этот Драко Малфой и как можно было вежливо описать его маггле, не используя слово «блядь».

— У него светлые волосы и противный вид. Как у селезня. Знаешь, в морях он самая скользкая тварь.

— Он предпочитает носить темные оттенки. Даже будучи врачом в своём гардеробе он не прибавил белый цвет.

— Глаза у него странного цвета побочных эффектов таблеток. Разноцветных разводов бензина на воде, только он пролитая нефть.

— Голос звучит, как киты задыхаются. Будто прокуренный, но это не так. Не верь его словам, он горластый как дрянная сирена.

— Аристократ. Наверно, корчится от отвращения при виде чайных пакетиков.

— За ним грехи за весь Ад, хотя бы за то, что не способен стать жертвой Амура.

— Каждый посетитель нашего бара грешен, если ты не читал Библию. — сказала она, оглянувшись на него, — Кроме одного.

— Ну-ну. Не знаю, кто эта святыня в белых тряпках о которой ты говоришь, но точно не Малфой. — Гарри хмыкнул и не заметил, как сказал его имя вслух и как ускорил шаг; он чуть не упёрся ей носом в спину.

Девушка неожиданно остановилась и представительно взглянула на него. Ну нет, только не продолжай свою религиозную участь в мире магглов. Простые люди всегда устраивают такие драмы посреди улицы?

— Господин Малфой совсем не такой, каким вы его описали. — ее грозный взгляд оживлял мертвецов и омертвлял простых смертных. Гарри поперхнулся воздухом.

Господин Малфой?