1. Осколки (2/2)

Свою ненависть.

Ненависть к Снейпу, судьбу которого он не знал, ненависть к Амбридж, которую он, правда, все еще ненавидит, ненависть к Драко Малфою.

Ненависть дрейфовала по крови и не давала сомкнуть глаз. Не было запретов, была месть в мечтах- как прощальный писк умирающей птицы, сдавленной в слабых руках человека, неспособного убить себе похожего…

А любовь- за куполом. За гранью, которую даже между жизнью и смертью он переступить не смог. Слишком сильная она для него- эта любовь. Любил бы так сильно родителей, крёстного и друзей- выбрал бы себе дорогу в рай.

Ненависть направила его вернуться и покончить со всем самим.

Любовь продолжает напевать рекламные песни и поливать цветы. Готовит оладушки и пританцовывает на кухне. Взгляд любви из своего окна часто падает на не испачканных в крови возлюбленных и влюбляет их друг в друга сильней.

Гарри- человеку с ядом в крови и свинцом в груди- вряд ли когда-либо было суждено стать жертвой, подвластной ее сладостным мукам.

Если хочешь получить пташку, поющую так свободно о влюблённостях, в клетке из прутьев костей, нужно сломать себя на мельчайшие осколки, а не ходить по ним босыми ногами, обрезаясь об отголоски алкоголизма магглов, бутылки несчастья будущих жён.

Гарри Поттер, ты просто придурок.

***</p>

Малфой с прежним безразличным видом шёл прочь от здания министерства. Он нехотя боролся с желанием обернуться, чтобы пульнуть в окно Кингсли проклятье, в его безмозглую, прикрытую дамской шляпой, лысую голову. Мудак.

Драко, пробирался сквозь толпу магглов. Маги работают спустя рукава! В общем-то он не любил никакие скопления людей, уже не важно, кто кем был.

Под тремя метрами земли из вечного покоя его достанет старушка неизвестного потомства, и начнёт верещать о том, какая у неё была жизнь- не шухры-мухры (!), а настоящая Санта-Барбара, в которую она не затруднится тебя посвятить.

Драко мрачно передернуло.

Хотя, Малфой не был так уверен, что его похоронят на кладбище, если вообще удосужатся закопать. Где-то за деревом, возможно, которое каждое шесть утра мочит бездомная собака. В противном случае его труп будет разлагаться на всеобщем обозрении, с гнусной табличкой «Драко Малфой. Пожиратель смерти».

Казалось, насмешливые лица будут преследовать его до конца дней, пока не стало плевать.

Маги с нынешним тёплом к магглам не были против того, чтобы скинуть его в яму живьём, как тех же предателей-магглов в своё время.

Драко протянул мысленное «Ахаа-а!». Не искоренить нелюбовь к простым смертным. Не забрать из сердца человека то, что называют корыстью. Нет, проявить свойственное магглам гостеприимство, с хлебом и солью в руках заставить его исповедоваться, они собрались приносить его в жертвоприношение. Эх маги-маги!

Найдут же способ испортить любое поттеровское благодеяние.

Жаль его, придурка совсем чуть-чуть. Он- их Бог. Драко Малфоя будут забивать на гвозди на его глазах, а потом уменьшат в размере и повесят на шею Победоносца в качестве оберега.

Чушь собачья! Сам Поттер без раздумий примет Малфоя в подвеске за личное проклятье. Разгневается ваш Бог, что с вами станется? Думать надо было, выбирая Малфоя жертвой для Гарри Поттера. Да последний же сдохнет от чувства вины. Якобы они через слишком многое прошли, чтобы он продолжал желать зла. Нашли, блять, занятие приносить неженке жертвоприношения!

Если он когда-нибудь, да-да, когда-нибудь, снова посмотрит в лицо Поттера, вряд ли сможет сдержать смех. Представить прислужника судьбы в роли Бога целого народа… это надо же додуматься.

А не слишком ли много всего Олимпа для Золотого мальчика?

Поттер в одеянии божества: эта фланелевая (наверняка же фланелевая?) мантия, завязанная вокруг пояса, голая грудь, по которой с подбородка стекает красное вино, ведь Боги имели вседозволенность; лавровый венок, вросший в его безобразные волосы, торчащий палками, словно непризнанный бог флоры и фауны; глаза со сверкающей страстью нести победы.

Он хохочет в узком кругу своих друзей, захлёбывается и умирает посреди пира- нет, нет- совсем некрасивая смерть- он все же смеётся со своими сотоварищами: Рон Уизли- Бог обжорства, на стадии превращения в скот и Гермиона Грейнджер- богиня… красоты? Говорят же- красота внутри.

Поттер балуется алкоголем в компании низших тварей, столь аппетитно высасывает виноградину- весь такой Герой мира, пира, вишенка на торте…

…А не слишком ли эротичная фантазия?

А…да.

Собственно, Малфой в ноги Поттера никогда не падет.

Для вас Поттер, как воскресший Иисус, плещется в священной, а на самом деле вонючей, застойной воде- или это уже другой век, не Олимп? Что за маггловская херня? Идиотское маггловедение! Зачем вообще нужно было развивать эту мысль, Поттер никакой не Бог, Поттер все ещё кретин, посуда с его рожей тому доказательство!

Религия- дали же замысловатое название…

Эти оживленные улочки, бары, волшебники, спотыкающиеся о собственные мантии, мешают посмеяться над собой. Выглядят они все по-дурацки, смеяться нет сил. От их приторности за километр несёт грязью под ногтями рук, серой в ушных раковинах, налетом на желтых зубах.

Не притворяйтесь, что не было войны!

Как можно продолжать жить?

Вы сделали из Поттера «диванного» героя. Ради этого, по-вашему он потратил жизнь? Посвящать жизнь вам— это нелепо!

Смотреть на жалкие последние годы Героев болезненно. Они же уже просто мертвы. Давно. С поля битвы. С того самого возгласа победы. После всего пережившего- их следующая жизнь превращается в ничто.

Мысль эта не всякому приходит. Не все поголовно Гарри, есть и канализационные крысы. Также трусы-слизеринцы, отшельники-когтевранцы, хаффлпаффцы, которые просто не доживают до настоящей войны.

Будучи подростком, Драко Малфоя посещали сотни мыслей о самоубийстве, но ни одного предпринятого действия- не это ли искренняя забота о своем внутреннем мире? Здоровье? А, Миссис Помфри, хорошо я это придумал?

Жизнь- это история.

…А история выдуманный обман.

Обман красивая обёртка для… плоскогубцев.

Плоскогубцы- эээ… очень занятный маггловский инструмент, о котором он вычитал в учебнике. Опустим.

Вы услышите это выражение от каждого, кто именуется профессором. «Жизнь это история». Ваше дело: пропустить мимо ушей или записать и вдохновляться этой цитатой, совсем ее не поняв. Жизнь можно прожить, а можно взять и оборвать последние листы. Кто читать-то будет? Грейнджер?

Кто-то может похвастать грамотами и медалями, а кто-то в огонь бросается, лишь вспоминая о ней- этой истории своей жизни.

Какой человек- такая и проповедь.

Прежде чем посвящать жизнь, подумайте- кому сдалась-то ваша жизнь? Простите за цинизм, который следовало бы перечеркнуть, но я не стану этого делать: слишком дорожу своим холенным мнением.

Вечная погоня за птицами, за которыми не взлетишь в небеса, как не пытайся, ты навек прикован к земле, ты- человек. Все не так драматично. Ведь существует квиддич. Если бы Драко только смог сыграть в него снова.

Зато сейчас Драко хватает времени для того, чтобы вдоволь призадуматься, а не просто проседать своё время на метле.

Если вы все ещё продолжаете верить в то, что благородные и счастливые всем своим видом авроры, действительно были согласны спасать вас- разжигателей паники и страха- от разрушающих стен проклятий, то мне остаётся вам только снисходительно улыбнуться. — говорил он.

Я слишком долго жил во владениях тьмы и страха, чтобы не замечать смерти, которая дышит мне в спину. И вам тоже, открою загадку холодка по позвоночнику и мурашек по коже. Но ваше достояние- народная слепота, эдакая сплоченность государств.

Вы смеётесь, радуетесь, покупаете кружки и майки с Гарри Поттером… рассказываете детям выдуманные легенды о нем. Знали ли вы и ваши дети о его кошмарах перед сном? Или то, как он скрипя зубами, дрочил в ванной старост на восьмом курсе? Как зря, что я тактично промолчал об увиденном. Мог бы сидеть в скрипучем кресле, вероятно поглощённом клопами, давая интервью для Ежедневного пророка, и говорил бы, сдавленным, чуть хриплым голосом (специально, чтобы Поттер сразу меня не узнал): «Удивительно, как он снова не кинул в меня сектунсемпру. Как политик, чуть ли не подал мне руку для рукопожатия, но оценив ситуацию, в спешке одернул и закраснел. Прелесть! Невинный девственник Гарри Поттер. Я, вроде, умер от шока и свойственного мне отвращения. Записывайте, записывайте, миссис Скитер. Я предоставлю вам достаточно информации. Так вот, идио-, Поттер!» — и тут я вижу его, алохоморой открывающего двери и гаденько ему ухмыляюсь. Кхм…

А вам все можно- все дороги в рай. Мне остаётся только… снисходительно улыбнуться.

Малфой попытался отдышаться. Мысли поглотили его, но опять же таки, это неважно, ведь всякие углы за домами ему тоже не нравились. Вечное ощущение, что за ним следят. Кто он такой, чтобы устраивать за ним слежку? Драко Малфой Пожиратель смерти стрельнуло ему в голову и он в обиде прикусил губу.

Он постукивал тростью об асфальт о чём-то увлечённо задумавшись. Почему сразу увлечённо? Теперь он губу пожевывал. Вредная привычка. Стук трости напоминал звук дождя, капающего по крыше осеннего мэнора. Когда он смеялся и плакал, прятался и снова плакал. То коленки разбивал, то сердце вдребезги. Всё в этом доме.

В этом доме и похоронил.

Маг поднял голову в небо и пригляделся в тучи. Вероятно пойдёт дождь. Нагадал ай-нагадал! День такой же мрачный, ничем не отличается от предыдущих двадцати двух. Все те же мысли о проданном мэноре и проклятом Поттере.

Драко, где ты сегодня живешь? По каким душам слоняешься? Ты создан из плоти и крови, в то время, как все вокруг тебя из молока и мёда. Осталось напиться ртутью и не смочь потонуть в глубине человеческих сердец- они, как оказалось, лужи начинающегося моросящего дождя. А синоптики говорили весь день будет солнце. Лжецы да обманщики.

Его бьет озноб. Мелкий дождь нарастал в ливень, а он был всего-то в плаще. Можно было попробовать наложить на себя водоотталкивающее заклинание. Но для этого простого действия паранойя зашла слишком далеко. Он чувствует дементора, который физически не может быть здесь. Где-то в сердце да-да, как говорил Поттер, он существует и, «высасывает твою душу и превращает в мерзавца», но как обьяснить, что он чувствует опасность рядом прямо сейчас? Есть какое-нибудь кодовое слово для вызова Потти? Или он отзывается на каждое «Спасите»?

Как у кого-то хватает яиц смотреть на него, забирать его душу, читать его мысли? Драко знал, что даже в этом грязном уголке Британии его могли поймать на воровстве свежего воздуха. Он судорожно пытался выговорить заклинание Патронуса, но у него не получается. Что бы он не пытался вспомнить или придумать- нервное постукивание трости, издаваемое им самим, уже казалось ему барабанным воем перед тем, как его убить.

Когда он понял, что производит этот звук сам, захотелось заколоть себя этой тростью до смерти. Идиот! Оглушительное шипение Нагайны пронзило его. Он задержал дыхание- повиновался. Дрянь, преследующая его в кошмарах до сих пор.

Она съедала его живьём.

Не церемонилась с приготовлением ложки, вилки и отполированного ножика. У неё нет рук, Драко, какими мыслями ты себя утешаешь? Она убивала его на его же глазах. Вторая некрасивая смерть за сегодня. Очевидно, выигрывавшая у поттеровской поперхнушки. Чем он там поперхнулся в его мечтах? Косточкой от винограда? Драко надеялся, что кривыми зубами его подружки. А потом эти зубы пронзили его насквозь. А Рон- второй друг- доел его. Ему вообще плевать, что жрать. Высокие отношения. Дружба.

Трость выпала из дрожащей руки. Палочку он сжал сильнее. Если у него не получилось заклинание Патронуса, то он насмерть забьет дементора этой палкой. Честно, Драко уже не мог вспомнить, что радовало его в жизни, поэтому паникует от силы секундочек десять? Расписано так, словно он от беспамятства сгрызает ногти, но все не совсем так.

Драко умел собирать мысли в кулак и этими же кулаками общаться.

Он припоминает, каким был куском гиппогрифского дерьма (безумно горд этим), но не помнит, что приносило ему счастье да и какой с этого прок? Поттер на протяжении всей жизни уж точно ему счастья кучу дерьма под дверь наложил.

Между ними маленькая пропасть в иерархии, но Драко при встрече приведет с собой ламу, которая плюнет ему в глаз пару сотен раз.

Мысли о том, как Поттер получает по самое не балуй, стабилизируют его сердцебиение и нормализуют давление. В его медицинской карточке написано «ненависть» в лидирующей позиции всех остальных. Если сейчас его наконец-то поцелует дементор- это будет один из самых лучший концов для такого жалкого человека, как он.

Что забирать этому дементору? Вопрошает Драко. У него ведь нет души- она мертва, где-то затхло лежит и воняет в сердце.

Малфой схватился за это гребанное сердце и оно отбивало все тот же стук, что и несколько лет назад, когда ему было шестнадцать.

Поднимайся, Драко. Ты неплох, что самостоятельно ушёл в уголочек поскулить, как брошенная псина, но будь добр, поднимайся и иди в свою маленькую съемную квартирку. Завари чай, и с нескрываемой радостью сожги все газеты, которые почтальон ласково подкладывает тебе под дверь, как хозяин учит щенка писать на марле. Иди, Драко, иди, двадцатичетырёхчасовой день ещё не закончен, жизнь ещё не началась.

К превеликому сожалению, Драко различил дементора от маггла, который пялился на него со скошенными глазами в разные стороны. (Одним глазом на него, вторым куда-то вбок. Жуть). Малфоя знатно передернуло от одного его вида- напугать аристократа неопрятностью довольно-таки просто.

Мужчина помятый, как белье после отжима. Напоминал сомнительного джентельмена в жмущих подштанниках. Он неловко стряхивал карманы своих брюк, затем хлопнул ладонями о бёдра. Драко усмехнулся, ну шут гороховый.

Малфой важно приподнялся, будто падать в обморочное состояние- его обыденность, и обвёл матроса скучнейшим, каким-то только можно пренебрежительным взглядом. Губы не спешили сгибаться в автоматическую ухмылку. Всё его лицо горело презрением.

Матрос же наблюдал забавную картину, как Драко пытался скрыть нездоровый румянец «съедая» нижнюю губу верхней.

Малфой опустил взгляд на лужи. Гроза не предвещала ничего хорошего, особенно когда дело без зонта.

Он прошёл мимо незнакомца. Пока никакие слова их не связывали, Драко и не планировал начинать разговор. Из-за сильного желания скорее скрыться, он не заметил, как шёл быстрее прежнего. Поднял малый ветер и остановился, буквально в нескольких сантиметрах от человека, который так и застыл в ожидании человеческой руки, которая прокутит его тугую шестеренку.

Белые волосы прилипли ко лбу, чёрный плащ повис на плечах тяжёлым грузом, а ноги промокли в легких туфлях. Можно было взвыть от этого, а можно было неожиданно ударить в грудь бродяги своей щегольской тростью, заставляя его скулить от опрометчивости довериться.

Второй вариант пришёлся Малфою более по вкусу.

Вышло эффектно, даже для человека в мокрой одежде. Сам же мужчина сухой, как тараканий хлеб- Драко повторно стукнул его за преимущество.

Матрос совсем не ожидал подставы и уже был готов поднимать обе руки вверх. Рано он выдохнул, думая, что Малфой уходит восвояси. Он попятился назад, и не рассчитав, с треском ударился спиной о покрытую мхом стену. В то время как Драко и не думал ослаблять хватку.

Драко отнюдь не волновал факт, что он сам выглядел таким же побитым щенком. Его внимание было обращено только на это матросское лицо, как у акулы, такое же кругообразное и до невозможности тупое.

Хотелось просто плюнуть на него и с оскорбленным видом пойти купить новую трость- эту разломать и скинуть к чертям в Темзу. С этими мыслями он только сильнее вонзил её, отчего бедолага-маггл чертовски громко ойкнул и что-то начал лепетать, но Драко рыком его перебил. Матрос заикнулся.

— От тебя воняет Поттером, — зашипел он, придвигая трость ближе к глотке. Слышать, как человек задыхается- музыка для ушей. Порог к соблазну убить. Уже совсем по-дерзки прикладываясь к его уху, Драко лукаво шепчет, — Какие-то духи? — и вдавливает своё колено в пах, позволяя мужчине упасть себе в ноги.

Прелесть какая.

Малфой проглатывает желание его добить, делает какой-то трюк тростью и присаживается на корточки, говоря:

— Если вы его убили, стало быть, я ваш должник, — и улыбается такой добросердечной улыбкой, что у побитого челюсть отвисает от его актерского таланта. Незаконно так обворожительно врать людям в глаза.

Он свободолюбиво харкнул кровью, на что Драко брезгливо сморщился, но потом принуждённо, по своему этикету, взмахом палочки очистил ему воротник от крови- заодно высушил себя и наложил водоотталкивающее.

Тоже только на себя конечно же.

У матроса глаза в пять центов. Драко фыркает, суёт руки в карман, и уходит. Маггла развеселил, себя тоже вполне обрадовал. План на день перевыполнен, можно даже не заходить в магазин, и так день отвратительный. Такой же мерзкий как чай, который он собирался покупать. Все в этом мире на один вкус и запах- аж тошно.

— Вы правы, — сбивчиво подаёт голос мужчина, пока Драко не успел скрыться во тьме.

Он загадочно останавливается, словно посреди дороги волшебным образом оказалась утка с хороводом утят, и теперь он обязан заботливым взглядом их проводить.

— Воняет печенками Поттера. Пытался избавиться от запаха- всё никак.

— От трупного запаха не избавиться одной лишь хлоркой, умник. — задумчиво протягивает Драко. Матроса передергивает от его сладкого, блядского голоса, — Или чем ты там яхты моешь? Руками? Оно и видно. В обмотках шляешься, бусинки-глаза бегают в поисках спасения и рассыпаются, как порванное ожерелье из дешевого жемчуга на измученных шеях проституток. — Он обернулся к нему и было в его глазах что-то странное, нечитаемое, когда он говорил.— Боишься меня? Как ты с таким болевым порогом народную гордость убил? Ещё и вскрыл. Своими вонючими, грязными и потными пальцами, ковырялся в органах Гарри Поттера в поисках печени. Свою пропил? Впрочем, как насчёт того, чтобы напиться за счёт единомышленников?

Малфой довольно хмыкнул и стал наблюдать за реакцией незнакомца. Он широко разинул рот и как рыба не моргал всецело уставившись на Драко. Такое тщательное внимание к своей персоне Малфоя обескуражило и он флегматично оперся о стенку чуть поодаль от мужчины.

— Но ты станешь соучастником, если свяжешься со мной, — все же выдавил из себя «матрос». На самом деле Драко не знал, кого он из себя представляет.

Драко одобрительно выкатил губу на его слова. Мол да, ты так и должен был ответить. Бедняге стало не по себе от собственной предсказуемости и он попытался хоть как-то поправить кривую бабочку, скосившуюся на его груди. Драко это ничуть не удивило и он рассмеялся ему в лицо.

— Ты можешь быть одним из его бешеных фанатиков.

— Я анархист. Вопросы есть?

— Почему ты зовёшь меня… надраться?

— Не надраться, а целенаправленно напиться, — поправил его Малфой с важным видом, — От Поттера меня волнует только его голова. Не поделишься? Уху не сварю, но на золото спроважу. Семьдесят на тридцать.

Матрос неубедительно помотал головой. Драко раздражено ткнул в него свой астенический палец:

— Не хочешь- не надо. Это был всего лишь повод отпраздновать день.

И снова улыбается ему так приторно- сладко, что все кости ломит от боли. Говорят, что сахар- белая смерть. Наяву же, в образе Драко Малфоя с сахарной пудрой на голове и малиновым вареньем на губах.

— Знаю, что ты слизеринец! Не надуришь! — он неприязненно косится на юношу, который сгорбился в странной позе, совсем на него не похожей.

Драко обхватил себя руками, беззвучно шепча себе что-то на неисповедимом.

— А ты кто? — Малфой с вызовом поднял голову, прищуривая глаза.

— Хаффлпаффец.

— Изумительно, — с удивлением выдал Драко, не сводя глаз с проносящихся мимо капель дождя, — Всегда знал, что хаффлпаффцы массовые заговорщики.

Он ехидничает, но в словах его твёрдая сталь. Он будет голосом твоей смерти, последним кошмаром перед тем, как ты сменишь колыбель на диван, лёжа на котором будешь нежно ласкать себя, вспоминая яркие образы из сна.

Джентельмен подводной лодки выглядел напрочь униженным. Он стал принуждённо объяснять этому дураку, что одна личность никак не может запятнать весь факультет. Малфой заткнул его, припомнив «слизеринцев».

Пока Малфой драматично кидал из-под падающих на лицо волос выразительный взгляд на мокрый асфальт, мужчина дрожал и зяб, как осиный лист.

— Надо же убить Гарри Поттера, — Драко пробурчал это себе в воротник.

Мужчина непринуждённо пожал плечами в жесте «ничего уже не поделаешь». Отважившись он даже смог хлопнуть Драко по плечу. Малфой подпрыгнул в недоумении, и так страшно смешно, подёргал носом. Тактика, наверно, такая: отвлекать прекрасным собой и бить всмятку.

— С таким запахом я поверю даже твоему жалкому неумению врать. — Драко упал вместе с верзилой на асфальт, и пару раз у него даже получилось оттянуть его за волосы, со всей силой прилагая к земле.

— Он такой… — продолжал Драко, — поттеровский.

— Не знал, что ты псина-ищейка, — матрос попытался пойти «в атаку» словами, но Драко своей пылкой речью заткнул его замочную скважину сыпучими обвинениями.

— Поттер тебя, случаем, слабоумием не заразил? Хаффлпаффец, стойкий ж цыплёнок. Ты зарезал главаря вашей убогой фермы. Теперь будешь семенить своим петушьим членом, ты ничем не лучше, ты тупой…

Он остановился, чтобы перевести дыхание и не взорваться очередным навозным валом.

— А ты значит не маггл, да? — спросил он с волосами во рту. Непонятно как они долезли до его челюсти.

Прыжки с темы на тему объявились нормой и мужчина согласно закивал головой. Возражать Малфою- табу. Не то что бы он был рад слышать ряд оскорблений, но если для Драко это повод отступить- для него как веточка спасенья из болота.

— Ну извини. — Драко встал и оглядел развалившегося, как в своих хоромах, пеликана в грязи, ну то есть матроса. — Выглядишь как неудачник-матрос.

Драко протянул руку «матросу». Вероятно в его голове играли возможности купли-продажи иначе он бы ни за какие деньги не протянул бы руку человеку рабочего класса.

Только поэтому мужчина все-таки обхватил его руку.

Это совершенно не было поводом соглашаться с ним пить.

***</p>

Мужчину качало, словно он в первый раз на родных волнах пытается сдержать рвотный позыв от красоты безграничного океана. На суше каждый моряк, как почка зарезанного существа, все ещё играющая нервами и бактериями, которые жили за счёт мёртвого организма, как по сей день продолжают жить все старики за системы их прошлого.

Его звали Ричардом. Просто Ричардом. А ещё у него в кармане воображаемый билет в Нью Джерси и тощий кошелёк. Он продаёт картины, которые рисует кровью, нынче поттеровской, для «поддержки штанов». Его выражения ставили Драко в глубокий тупик. Он ещё долго не сможет смотреть на еду после подробностей вида внутренностей Поттера от человека, явно далёкого от медицины на несколько, блять, миллионов лет до нашей эры.

Дело было вечернее, обстановка как в самых крутых детективных фильмах. Ричард следил за жертвой, мило-невинно собирающей ракушки у берега. Нарастал прилив, небо было удивительно чистым- все звёзды, как на ладони. Он подкрался к нему, но не то что бы тихо: шуршал песок, нетронутый солеными волнами. Поттер даже не обернулся на шаги. Он продолжал собирать ракушки и вглядываться в таинственную синеву пейзажа, называемого морем.

«Стань антагонистом- весь мир покажется игрушечным!» революционно воскликнул Ричард и побил кулаком по груди, а Малфой, следуя своему наивному предшественнику, смотрел на неблизкий причал, не обращая никакого внимания на постороннего. В нем стремительно лопались сосуды, по которым протекала страсть какая жгучая ненависть. Нарцисса говорила, что нельзя наговаривать на мертвых, какими бы они не были.

Ричард с пеной у рта продолжает распинаться, чувствуя себя совершенно понятым и вообще, сносным как рыба в воде. Драко от этой мысли расплывается чеширской улыбкой. У него в кармане брюк пластиковые и силиконовые наживки для чрезвычайно-находчивых убийц, являющихся очень доверчивыми на любое лакомство рыбами.

Он вежливо его перебивает, вызывая краткие подозрения своим поведением, и с приветливым жестом приглашает в бар, по крыше которого продолжает тарабанить большими дождевыми каплями. Ричард немеет от вида потенциально лучшего заведения в его жизни. Очаровательная брюнетка, ни одной блондинки и к Господу богу, ни одной рыжей девушки.

Мужчина осекся. С этим Малфоем нужно быть начеку. Ричард, конечно, его без слова не оставил и тот тоже чуть рассказал о себе, но таким скользким ходом, что он не запомнил ничего из сказанного. Он взял на заметку разузнать о нем побольше и, разумеется, не напиваться до беспамятства.

Особенно, когда принял бокал с подноса официантки, притворно ему улыбающийся. Он не был таким невиданным красавцем, как Малфой и быстро сдулся в своё кресло, пока Драко командным тоном приказывал отнять у него эту дрянь и принести настоящий алкоголь.

Что было в тот вечер «настоящим алкоголем» Ричард так и не понял.

Ричарду было несказанно обидно за такого глухонемого собутыльника, как Драко. Он с буржуазным наслаждением потягивал свой несчастный бокал. Матрос так решил, что Малфой пил вино, в то время как ему принесли что-то крепкое. Но пока в его голове сидела мысль, что за всё платил Малфой, он позволял себе такую роскошь, как просить «ещё».

Потом Драко начал открыто заигрывать с официанткой все ещё не обращая на него никакого внимания. Ричард разглядел у девушки тёмные волосы, флиртующую полуулыбку на лице и приятные изгибы тела, подстраивающиеся под Малфоя. Если продолжение этого вечера Драко себе уже нашёл, Ричард не собирался ему никак мешать. Хуеплет.

Он вскакивает, цепляясь руками за стол. Матрос хочет сказать: спасибо за компанию и до ужаса приятный вечер, за хорошее знакомство и, что да, согласен на семьдесят на тридцать, но что-то ему мешает… Язык заплетается. Малфой в трансе заводит руку за спину девушки, маняще притягивая ближе, но перед тем как носом уйти в её грудь, бросает на Ричарда взгляд. До ужаса, мать твою, трезвый.

Блять.

Драко церемонится больше не стал. Он, наигравшись во взрослые игры в чаепитие, со своей последней улыбкой за вечер, случайно положил слишком большую купюру в бюстгальтер официантки. Впрочем, не казалось, что это его особо волновало.

Ричарда он за шкирку выкинул в грязную лужу. Девушка никак не обратила внимание на завязывающуюся драку. Все, что за пределами заведения- не в её делах.

История началась со слов Ричарда.

— Ты обманул меня!

— Как и ты меня, сукин ты сын.

Я держался с видом весьма воинственным, несмотря на опьянение после столько-то бокалов. Драко же, напротив, смотрел на меня из-под опущенных век, скрестив руки на груди.

Своим обычным хладнокровием он вывел меня из состояния равновесия. Я не хотел позорно упасть ему в ноги и замахнулся, молясь, чтобы Боги меня услышали и треснули ему в морду молнией Зевса.

— Я не врал тебе!

Преимуществ у него было больше, чем у меня. Он смог повалить меня на лопатки и я еле сдерживал собственную блевоту, близко подступившую к горлу. Я знал точно, что если не сдержусь, то он мордой ткнёт меня в лужу из его дрянного противного алкоголя.

Я безоружен и с Малфоем. А ещё он сидит на мне, притихший, как соской заткнули. Прикидывает сколько будет стоить моя смерть. Очевидно убивать меня без важной ему информации у него не было желания. Мерзкий сообразительный гад.

— Где Гарри Джеймс Поттер?

Тут я резко понимаю, что мне каюк и, что звёзды предсказали мне самую ужасную судьбу. Его голос ровный, как кардиограмма мертвеца. Мое сердце колотится, язык пересушило, а глаза слезятся от недавнего удара в переносицу.

— Я спрашиваю, где…

За моё молодое время, у меня определенно набрался опыт больше малфоевского, по крайней мере в борьбе. Мне получилось перехватить его и взять положение сверху перед тем, как он окончит свою вопрошающую фразу и забьет меня до смерти своей жуткой палкой.

Теперь я видел его лицо. Ноздри злобно раздувались, кровь стекала по губам, а глаза сверкали детским криком. Я поддавшись влиянию его злости, захотел было придушить его, но прежде чем моя мысль успела прийти ко мне- он уже больно укусил меня в плечо и вырвался, как раненый зверь.

Мое заторможенное тело, отёкшее от алкоголя не хотело слушаться меня. Это конец.

— Уже плачут звёзды, Ричи, — прошептал Малфой прижавшись сзади и наставляя палочку в мою голову. Она пропускала щекочущие искры, — Где Поттер, Ричи? Я ведь знаю, ты не убил его. Рука не поднимется на такого, как он. Так зачем тебе было врать? С такими как я нельзя шутить. Тебе инструктаж не проводили? Или ты попал на лекцию Поттера «все плохие-хорошие»? Я спрашиваю у тебя ещё раз, по-хорошему, где Поттер?

Меня вырвало.

Жаль, я не застал скорченную рожу Малфоя в жёлчи, ведь его жаркую речь так нагло перебили. Он злостно пнул меня в спину и я захлебнулся в дерьме. Я согнулся, изливаясь снова. Я почувствовал облегчающую пустоту внутри себя. Возможно из меня вышло все мракобесие, а возможно, Драко задел мне жизненно важный орган и я трагично задыхался.

Драко был специалистом со шприцем в рукаве. А я- кролик. И если я умру, то не умрет человек. Малая жертва для великой цели. Я так и не понял, какую цель преследовал Драко Малфой, догадывался, что финансовую, но совсем не верилось, что деньги были способны сотворить такое с людьми.

Как только вернусь домой, обязательно перепишу все свои лекции.

Я больше не ощущал своё тело. Я ощущал себя на операционном столе.

Драко разрывал мое тело своими паучьими клешнями, колбаской доставая кишки, и выливая из меня литры крови. Ему плевать. Он ковырялся в моем теле в поисках сердца. Я уверен, он просто хочет себе новое. Бессердечный, бесчувственны эгоист. Мозговитый, как хрен какой-то. Поэтому мои миллиметровые мозги он бросит в бензойную кислоту, для души добавляя щавель в метель. Он щипцами вырывает мои глаза- почти не больно. Я даже вижу дальше, чем мог. Мои глаза он вставит в свой рот и будет жевать очень и очень долго. Мои зубы он, как опытный стоматолог долго разглядывает. Я всегда боялся стоматологов, а Драко який детский врач решил избавить меня от этого страха. Он спилил мои зубы под выпирающие младенческие молочные, с челюстью безгранично розовой. Пытаюсь посмеяться, как младенец, но в глотке застревает собственный зуб. Я вижу десна, зубы и внутренние стороны щек Драко. Он жарко перекатывает мое глазное яблоко, играясь с ним языком. Я слышу приближающийся звук бензопилы. Сейчас я лишусь слуха, и все мои органы лягут в создание нового человека- Гарри Поттера.

Драко Малфой вырезает его губы на моих, вставляет в меня перекрашенные в зелёный цвет глаза, а ещё пытается натянуть его улыбку на меня. Он отходит глотнуть воды, переживая за свое творение, но снова встаёт за операционный стол и хочет довести меня до идеала. Единственное, что в это время хотел я- воды. И таблеток от похмелья. Всю конволюту. Потому что только на нетрезвую голову я был способен выдумать такую чертовщину.

Драко был потерян, уязвлён и бил меня ногами, руками, всем, что было у него. Он жесток со мной, ведь я ударил в его Ахиллесову пяту. Его кадык дёргался, ресницы дрожали, но строгие брови придавали взгляду сердитость, не смотря на глубокие метания в глазах с вьющимися и гниющими водорослями на радужке из его печали. Драко не мог отдышаться, говорил сорванным голосом, слабым голосом.

— Где Гарри Джеймс Поттер?

Моей ошибкой было спросить у него зачем ему это знать. Я опешил. За что получил кулаком в лицо. Потом он потянул меня за волосы, ударяя о мокрый асфальт. Как раз недавно шёл дождь. Языком я попробовал на вкус лужу. Зачем.

Драко ждал ответа с приоткрытыми губами. Он в невиданном мне блаженстве прикрыл глаза. Не знаю, в какой нирване был я, когда он сам бился в лихорадке не лучше моей. Плохо освещённая темнота показала мне его, как уставшего, несчастного и непонятно за что борющегося человека.

Вряд ли где-то я смог узнать его лучше, чем сейчас. Я его слышал. Его неровное дыхание, учащённое сердцебиение, трогательные глаза. Обветренные губы, тяжелые руки. Я всегда чувствовал его кольцо, когда он использовал кулаки для возмездия. Сегодня он был без него.

Наврать Малфою, вместо того, чтобы позволить тому пройти мимо, было уже какой ошибкой за день.

Я безнадёжен.

Мои внутренние мучение прервали настоящие. Драко начал душить меня, я прочувствовал это через дрожь его рук на моей шее. Удивительно, что я перестал отбиваться, хотя у меня были какие-то силы в резервуаре и палочка в кармане. Если я говорил, что скучал по ненависти, значит мне должно это нравиться. Это так смешно звучит, но я потерян и не знаю во что и кому верить. Своим глазам? Если верить своим глазам, он не смог задушить меня. Драко боялся. Но боялся он не убивать… Он боялся смерти.

Это дошло до меня ровно в тот же момент, когда я вспомнил, что у меня есть волшебная способность апарировать в любой момент в любое место. Из-за того, что желание спастись в крови сильнее, опять же, оно у меня в привычке, да я и скучал по нему столько же сильно, из головы вылетели всякие мысли о Драко и каких-то его страхах. Он псих! Я отцепил его от себя. Не знаю, как я сделал это. Но у меня получилось и меня расщепило.

Парацельс первым доказал, что сумасшествие- это болезнь, а не дьявольская одержимость, но что-то было не так, раз уж Гарри был готов встать на сторону католической церкви.