Лондон / июнь 2000-го / настоящее (2/2)

Она хитро посмотрела на Тео, хлопая наманикюренной ладошкой по пустующей диванной подушке рядом с собой.

— Не надейся, дорогая, — Нотт шумно опустился на приготовленное ему место, устраивая голову на коленках Пэнси. Такие проявления обоюдной тактильности еще в школе все расценивали как признак крепкой романтики, и за глаза даже окрестили их тандем в духе самых чокнутых сказок для девчонок, что-то вроде «тэнси». В ответ на такое оскорбление их чистой платонической дружбы, Пэнс твердо решила назвать так своего первого ребенка от какого-нибудь смазливого аристократа, а потом всю жизнь его стебать. Не поспоришь, план хорош и надежен, как швейцарские часы. Только, кажется, сам Теодор точно был бы не против выступить в роли того самого смазливого аристократа, в чем не признался бы даже под страхом смерти.

— Ага, этот изверг заставил нас поклясться, что имя мы не спалим, — Драко поднял свою порцию алкоголя, — Поэтому пока сам не расскажет, мы бессильны.

— Как будто вы ждали чего-то другого о нашего мистера «я как всегда все продумал», — Астория впервые за вечер вмешалась в разговор, все это время потягивая свой Дом Периньон, — Это же Забини. Я не удивлюсь, если у него на все случаи жизни приготовлено по запасному варианту.

— Спасибо, я сочту это за комплимент, — Блейз сделал в её сторону реверанс головой, а затем опрокинул в себя водку. Такому же примеру последовали все.

— Ладно вам, тут куда не ткни, у всех дерьмовая личная жизнь. Так что остается только порадоваться за Блейзи. — Паркинсон запустила пальцы в кудряшки Нотта, от чего он издал странный звук и дернулся.

— Блять, ну щекотно! — смахивая слезы то ли смеха, то ли счастья, он обвел пальцем всех присутствующих по кругу и не без удовольствия вернул голову на обтянутые сеткой ноги, — Да, ты права. Везде сплошная тоска.

— Не знаю, мы хотя бы трахаемся, — Драко приподнял бровь и ухмыльнулся, подставляя свой полупустой шот для того, чтобы отбить символическое «дзынь» со своей нареченной.

— И не только друг с другом, — миссис Малфой ответила на его приглашающий жест и загадочно улыбнулась, — так что вовсе и не скучно.

— Фи, с вами давно всё ясно, — Дафна нахмурилась на сестру, — Но в отличие от некоторых, я тут страдаю без высоких чувств. Жить без любви тяжело, между прочим.

— По-моему, им очень даже весело, — Пэнси рассмеялась, — А ты просто завидуешь, что это тебя не выдали за Драко и у твоего мужа нет клуба для джентльменов с парой-тройкой красавчиков-официантов.

— Очень надо мне, ага, — Гринграсс подлила себе еще, — Назовите меня старомодной, но я предпочитаю одного и на всю жизнь.

Пэнси, не сильно вдохновленная такими речами, поперхнулась водкой:

— Моргана вертится в могиле прямо сейчас.

— Блейз, ну хоть ты меня поддержи!

— Прости, Даф, меня здесь тоже не гладят по голове за исключительную моногамию.

И ведь не соврал. Сейчас такие громкие слова уже не казались неуместными или приторными: пора было признать, что после регулярных порций пламени во плоти с семейной фамилией предателей крови все остальные казались заурядными, а сравнивать на практике вовсе не хотелось. Они никогда не обсуждали это прямо, но почему-то Блейз отчетливо понимал собственную исключительность и вполне был готов отвечать тем же. Ему невероятно льстило осознавать, что кроме него никто не спит с Джиневрой Уизли. Может, встреться они в одной из нормальных жизней, у них был бы шанс прожить её долго и красиво.

Был ли он сейчас? Вероятность стремилась к нулю, правда оставшиеся доли процента продолжали сниться по ночам, показывая ему сменяющиеся картинки невозможного будущего, где она пьёт с ним вино на берегу океана и пересказывает небылицы про маглов, когда-то пережитые её отцом. Иногда он задавался вопросом, что Джиневра скажет, если узнает, что он все это время мог выйти из игры. Что все еще может, при удачном стечении обстоятельств. Интересно, смогли бы они полюбить друг друга где-то там, в чуть менее сумасшедшем мире? Блейз был уверен, что да. Но ожидать того же со стороны Уизлетты, пусть даже в своих собственных мечтах, было опрометчиво, если только однажды он не собирался половым путем заразиться гриффиндорским слабоумием и просто украсть её у всего и всех: у Поттера, у Сопротивления и у войны.

— Ну я же не говорю о том, что вся концепция «встречи с тем самым человеком» совсем провальная, — Пэнси задумчиво постучала ногтями по стеклянному шоту, возвращая Блейза к нити разговора.

— Нет, именно это ты и говоришь, — Дафна по-прежнему отчаянно пыталась доказать, что права.

— Просто я не понимаю твоего желания сидеть и ждать. Нужно наслаждаться жизнью... ну, пока мы все еще можем.

Тео и Драко переглянулись, Дафна нервно сглотнула. Рано или поздно этот пузырь должен был лопнуть, и теперь повисло молчание, спустя пару мгновений прерванное только тихим голосом Астории:

— Пэнс, не надо. Мы же решили, что не будем.

— Кто решил? Я ничего не решала.

— Хей, Тори права, — Теодор перехватил рюмку у девушки и переплел их пальцы, чтобы успокоить тремор и в её, и в собственных ладонях.

— Слушайте, я могу и дальше сидеть и весело проводить время, — Забини поймал уголком глаз, как Пэнси с двойным усердием начала свободной рукой перебирать локоны Нотта, — Но вы же тоже это чувствуете, да? Как тогда, после падения замк...

— Мы не можем это обсуждать, не сейчас, — Драко перебил и наклонил голову, как будто таким образом он мог защититься от возможного шпионажа.

— Вообще не можем, — поправила Астория, инстинктивно двигаясь ближе к нему. Что бы ни было, а брачный контракт напрямую подразумевал, что даже в тонущей лодке они окажутся вместе.

— Хей, Пэнс, — Тео приподнялся и дотронулся до её скулы, — Давай потом. Всем не по себе, но мы договаривались не вытаскивать все эти темы, когда собираемся больше трех человек. Ты сама все знаешь.

Она кивнула.

И ни следа не осталось от избалованных подонков в стильных шмотках и с дорогим содержимым бокалов. Только выученная трусость глазах. Блейз втянул в легкие побольше воздуха и под новую волну тишины подошел к огромному окну, рассматривая огни Лондона. Может быть вот почему на него произвела такое впечатление сумасшедшая девчонка из подполья, тогда, в декабре? Её неподдельное бесстрашие так сильно контрастировало с тем, что он видел сейчас, оно так сильно не вязалось с привычной атмосферой всего, что его окружало, что теперь это самое окружение выглядело смешным. Да, Уизли бы определенно рассмеялась каждому из присутствующих в лицо, заслушав такие речи. Возможно, когда-то она так же сидела со своими друзьями в очередном укрытии, только вряд ли они так боязливо притупляли взгляды. А потом она же их и хоронила. Неужели он правда проникся этим флером преступной храбрости? Неужели и он когда-то сможет похоронить кого-то из этой комнаты и жить дальше? Скольких? Сразу всех?

— Кажется, нам пора, — Малфой подал руку жене и её сестре, и они направились в сторону прихожей и отсека с камином. Никто не собирался спорить с ним, как и обвинять Паркинсон в испорченном вечере. У них была целая пара часов спокойной и ненавязчивой беседы, а это уже можно считать победой.

— Я вас провожу, — Нотт оторвал голову с коленей Пэнси и взмахом палочки приоткрыл дверь в гардеробную.

Когда зеленый огонь унес почти всех гостей в мэнор, Забини предложил Пэнс проводить её до ближайшего пункта аппарации, одна из последних диверсий отрезала её квартиру от общей сети летучего пороха. Но она только повертела головой, молча допивая оставленное Асторией игристое.

— Паркинсон останется сегодня, уже поздно, — Тео будто успел протрезветь, насыпая в руку друга горсть порошка, — А тебе доброй ночи.

— Нотт, — Блейз шагнул ближе переходя на шепот, — Хотел с тобой поговорить.

Теодор повернулся через плечо, чтобы убедиться в том, что Пэнси все еще сидит на диване и не слышит их. Он свел брови к переносице, показывая, что у Блейза есть все его внимание.

— Скажи ей, — Забини и сам не понимал, откуда взялась эта потребность озвучить то, что не озвучивалось годами. В конце концов, они же не гриффы с их открытостью и благородством по части эмоций.

— Что сказать? — Тео всегда натягивал маску дурака с поразительным мастерством.

— Блять, ты все абсолютно точно понял. Не моё дело, но в одном Пэнс права — хер его знает, что будет уже завтра со всеми нами. Ты будешь жалеть, что не сказал. Смотри, чтобы не стало поздно.

Тео запустил руку в волосы, делая прическу еще более лохматой.

— Думаешь, это так просто? Ты-то своей суициднице сказал?

Блейз не ожидал ответной атаки, но принял этот выпад с достоинством.

— Нет, — прежде чем Нотт откроет рот и выдаст нечто в духе «ну тогда пиздуй и не раздавай советов», Забини продолжил, — Но я бы жалел, если бы не поцеловал её в тот раз. Охренеть как жалел.

— Избавь меня от подробностей, — Тео усмехнулся, — И не думай, что ты чем-то от меня отличаешься. Ну трахаетесь вы, а дальше что? Наш-мулаш тоже зассал?

— Ты неисправимый мудак, — Блейз хохотнул в ответ, — Я тут распинаюсь, чтобы тебе помочь вообще-то.

— А ты себе помоги. Говорю же, ты ничем не отличаешься.

Блейз как будто даже оскорбился. Вот и давай потом людям личные рекомендации по доброте душевной. Что Нотт вообще от него хочет? Чтобы он вот так около трех часов ночи, посреди коридора и пьяный признался, что у него к Джинни Уизли — прямо любовь? Но это ведь не совсем так, верно?

— Да с какого наргла ты это взял? Это не я со школьной лавки люблю девчонку и никак в этом не признаюсь.

— Разве что, не со школьной лавки, — Теодор бросил в него своим самым заговорщицким взглядом, а потом толкнул в проем камина. Как этот человек умудрялся сочетать в себе легкомысленного алкоголика и самого проницательного эмпата на свете — загадка.

— Подожди, что? — Блейз решил не поддаваться.

— Косой переулок девяносто четыре. Апартаменты Забини.

«Спокойной, Блейзи» было последним, что донеслось до темных ушей, прежде чем огонь перенес его, оставляя Тео и Пэнси одних в опустевшем пентхаусе. Хватит ли у Нотта смелости на этот раз, можно было только гадать.

У него самого, пожалуй, однажды хватит. И, может, не только на признание очевидных вещей.