Лондон / июнь 2000-го / настоящее (1/2)

Четвертая порция коктейлей была явно лишней, и Блейз уже во всю растирал глаза пальцами, чтобы хоть как-то сфокусировать взгляд на сидящих напротив друзьях. Друзьях же? Причин думать иначе не было, по крайней мере хотелось в это верить. Музыка шумела в ушах слишком громко для того, чтобы разговор звучал в комфортных для всех тонах и суть сказанного сразу улавливалась, но в то же время идеально, чтобы никто вокруг точно их не услышал. Методом исключения Забини понял, что они обсуждают его хитросплетенную личную жизнь.

— Давай, подбери ему уже кого-нибудь, я не могу больше смотреть на эту недовольную мину, — Нотт звякнул бокалом о стакан Малфоя, нахально улыбаясь, — Только не забывай, что Блейз любит рыжих.

— Вот сам и подбирай, — Драко со скучающим видом поудобнее уселся на своем месте, — Я умыл руки еще пару месяцев назад.

— Эй, старина, — Тео перегнулся через столик и пощелкал у Забини перед лицом, пытаясь заполучить хоть какое-то внимание, — Опять в мечтах? Надеюсь, влажных?

Блейз демонстративно закатил глаза, показывая, какое великое одолжение он делает, реагируя на провокацию:

— Блять, Теодор, умеешь же ты доебывать людей.

— Считаю это своим профессиональным навыком, — Нотт кивнул и опрокинул в себя еще порцию промилле, — Снова сидишь и вздыхаешь по своей сумасшедшей?

Блейзу осталось только отмахнуться от Теодора, который был чертовски прав. Он сильно скучал. Интересно, где она сейчас? Что делает?

И Драко, и Тео, были вполне осведомлены обо всем происходящем между ним и Джинни Уизли: ровно настолько, насколько можно было доверять хоть кому-нибудь в эти мерзкие времена. Информацию и не нужно было поставлять регулярно, хотя любви к сплетням обоим было не занимать — виделись они не так часто, как хотелось бы, и дело было совершенно не в нехватке времени. Лорд не поощрял частые сборища своей молодой гвардии, великий и безносый по-прежнему-вроде-как-не-министр-магии видел в этом угрозу своей власти. Мятежный дух юности пугал его практически так же сильно, как слухи о возвращении мальчишки Поттера, хотя черта с два Хозяин обмолвится о этом хоть словом в присутствии своих «преданных сторонников». Бывшим слизеринцам, а теперь просто трем совершенно потерянным людям с нездоровым пристрастием к спиртному, приходилось довольствоваться вот такими вылазками в клубы, чтобы хоть иногда обмениваться новостями. От полного одиночества среди всего этого пиздеца можно было бы сразу застрелиться, поэтому светские рауты приходились очень кстати.

— Ладно, не обижайся. Мне даже интересно, как скоро наш-мулаш нацепит на себя чье-то старое барахло и окончательно станет верным последователем дела сопротивления, — Тео был сегодня в распрекрасном настроении, спасибо пяти (или уже шести, Блейз устал считать) выпитым маргаритам, и все это время не сводил глаз с танцующей на сцене брюнетки с короткой стрижкой.

— Мне тоже интересно, как ты успеваешь формулировать мысли, не отрывая взгляда от чьей-то задницы, — Драко усмехнулся, потягивая свой виски слишком грациозно для местного сутенера, но Блейз не мог его винить. Если у кого-то манерность и была в крови, так это у Малфоя, — Хотя надо отдать тебе должное, вкусы стабильные.

Нотт сделал вид, что не расслышал:

— Не понял?

— Все ты понял, не валяй дурака.

— Такого не умеем, — Тео снова расплылся в гримасе чеширских-кошачьих, — Так что, Блейз, когда в подполье?

— Теодор, я не знаю, где бы я был без твоих остроумных вопросов, — Забини откинулся на спинку широкого кожаного дивана, — Тебе кудряшки не жмут?

— Очень смешно, — Нотт по-детски насупился под общее пьяное хи-хи, — А я между прочим совершенно серьезно! Внимание-внимание, сенсация! Магическое правительство теряет свой самый большой черный член, оборванцы из Сопротивления увели у Министерства лучшего помощника месяца!

— Да заткнись ты, весельчак хуев, — Драко отвесил Тео подзатыльник, забрал стакан с выпивкой, а затем развернулся к Блейзу, — Еще одна маргарита, и мы все тут покойники. Так и напишут на надгробиях, «они пали жертвами неумения Теодора Нотта пить по-человечески».

— Да ладно тебе, из колонок орет так, что пусть он хоть обкричится, всем вообще наплевать, — Забини обвел рукой всех немногочисленных посетителей сего заведения и не смог сдержать смеха, — И в одном я с тобой не согласен: могил у нас в таком случае вообще не будет.

— Звучит как тост! — Тео снова отвоевал свой напиток, поднимая его повыше над головой, — За восхитительные, мать его, перспективы на будущее.

Сегодня они не планировали надираться вхлам, но обстоятельства сами складывались так, что расходиться совершенно не хотелось. Блейз всегда отчетливо осознавал, почему: Драко дома ждала совершенно скучная семейная жизнь, которую ему навязали, жена, которую он не выбирал и родители, за которых он боялся. И если с Асторией они были старыми друзьями и сразу пришли к обоюдному соглашению честно спать раз в месяц, а все остальное время не лезть в дела друг друга, то по части Люциуса и Нарциссы все не было так просто. У Нотта схожая ситуация: никогда не знаешь, что взбредет в голову Хозяину и в какой момент осиротеешь. Его отец уже проштрафился не один раз и в последние недели ходил по лезвию. Положение было настолько шатким, что Тео, такой же бумажной министерской крысе, как и сам Блейз, пришлось последнему из всей их компании все-таки принять эту чертову метку. По мнению Нотта-старшего, это был знак полной лояльности семейства и готовности головы сложить за возвращение благосклонности Лорда.

Сегодня ко всем этим проблемам прибавлялась еще одна, внушительно больше. Они принципиально не поднимали эту тему, Тео скорее всего боялся дрожи в собственном голосе, а Драко слишком любил иллюзию контроля, чтобы признавать беспомощность. Но факт оставался фактом: Избранный, его кудрявая подружка и еще один из рода Уизли замечены в паре миль от столицы, и пару дней назад они избавились от нескольких опорных точек на северной границе. После фиаско двухлетней давности, никто не бросался в панику: еще свежи были воспоминания о безысходности после того, как «добро», казалось бы, окончательно проебало. Но теперь внутри у каждого вертелся один и тот же вопрос — а что с ними всеми будет, если в этот раз оно не проебет. Они больше не школьники, которым могло все сойти с рук. Они пособники и наследники.

Азкабан? Поцелуй дементора? Или Волан-де-Морт сойдет с ума и сам выкосит всех, подозревая в предательствах перед самым концом?

В глубине души Блейз восхвалял и Мерлина, и Салазара, и даже какого-то маггловского персонажа из попкультуры по имени Иисус за то, что его мать никогда не оказывалась в опале и напрямую к делам Пожирателей отношения не имела. Не то чтобы он вообще сильно за неё переживал — она избавилась от семи мужей, обеспечив и себе и сыну безбедную жизнь на несколько поколений вперед и разбросала эти деньги по миру, чтобы вне зависимости от смены правящей верхушки в Англии, никто не смог приватизировать их запасы. Одним словом, Черная вдова Забини во всей красе, и очень уж Блейзу льстило то, как они похожи.

Самому ему, конечно, не удалось избежать ни вмешательства в дела нового «обновленного» корпуса мракоборцев, ни участия в грязных делишках. Но была одна великая тайна, которую не знала ни одна душа, кроме миссис Забини, Блейза и самого Лорда. Когда-то был в курсе еще и профессор Снейп, но кто о нем сейчас помнит. Пусть гниёт с миром.

Блейз никогда не становился Пожирателем Смерти полностью. Да, на руке красовалась змея, его величество милорд мог по-прежнему вызывать его в числе своих ближайших последователей, за исключением одного «но»: Блейз мог в одностороннем порядке разорвать связь. Мучительно, болезненно и скорее всего его бы просто убили на месте в ту же секунду, но мог. Таково было одно из двух условий непреложного обета, который на исходе 1979-го года еще относительно молодой Том Реддл дал его матери. Красавица-ведьма в то время уже носила и ныне принадлежащее ей родовое имя и успела заработать себе репутацию и состояние нескольким браками. Она не входила в число священных двадцати восьми чистокровных семей, но это и не требовалось: Реддлу нужны были деньги, власть и её связи в магическом мире, коих у Алессандры Забини было побольше, чем у Роули и Яксли вместе взятых. Ей самой — развязанные руки, чтобы дальше бессовестно копить на старость, и гарантии безопасности только родившегося ребенка.

Одним нахальным мальчишкой в рядах истинных последователей больше, одним меньше — тогда еще-не-Лорду было без разницы. По рассказам матери, Том был рациональным человеком, даже деловым. Одним словом, ничего общего с его настоящей формой и нездоровым сдвигом на кровном подчинении. Со временем Блейз стал замечать опаску в глазах Хозяина: как будто тот от всей души ненавидел собственное обещание, но не мог ничего сделать для его нарушения. Поэтому почти сразу после установления нового магического правопорядка, Забини нашел для себя самую комфортную роль: взбалмошного распиздяя, который нисколько не был намерен использовать данный ему шанс освободиться, а то и вовсе о нем забыл, честно прогуливая министерскую зарплату в борделях и смешиваясь с толпой. Вместе с разрастанием департаментов в магическом правительстве и медленным восстановлением бюрократии, он все равно отдалился в самое захолустье, занявшись финансами и вопросами экономики, поэтому ему честно удавалось не отсвечивать, пока в злополучном Ливерпуле он не сорвал важное поручение по вине гриффиндорской задницы. Отхватил Блейз тогда знатно, но одно оставалось неизменным — пока режим твердо стоит на ногах, выгоднее идти с ним в одну сторону, а лазейку оставить на случай чуда или второго пришествия Поттера. Последнее очень кстати уже случилось, но какие выводы из этого делать, он пока не решил.

А что касается обладательницы этой задницы, он давно все ей простил, тем более что свое небольшое истязание эти ягодицы регулярно получали, пусть и не в той форме, которую он мог себе представить. Погружаясь в ретроспективу прошедших месяцев, он все отчетливее понимал, что встречи с Уизли стали не просто способом забыться: они превращались в центральные события в жизни, и это пугало до чертиков. Не потому что он боялся своих собственных желаний — нет. Уж в чем Блейзу не было равных, так это в признании собственных слабостей и умении получать от них удовольствие. Боялся он совсем другого, самой сути того вопроса, который рыжая задала ему в один из их последних проведенных вместе дней.

«Ты расстроишься, когда меня убьют?» — спросила она тогда, сидя на коленках прямо у его ног с еще не высохшей спермой на губах. В такие моменты казалось, что он почти её любил: эту обнаженную красоту, которой совершенно нечего противопоставить, разбивающий все иллюзии острый язык и отвагу, полыхающую в радужках. В Джинни Уизли хотелось захлебнуться и больше не плыть к поверхности.

Почти любил. Об этом нельзя было самонадеянно судить, да и не нравилось ему подгонять всё под одни и те же стандарты человеческих отношений, но это чувство было сложно описать по-другому. Блейз сперва потерялся, а потом ответил и ей, и себе, совершенно по-разному. Собственный личный ответ с тех самых пор жрал его изнутри, не давая выдохнуть. Он сказал, что расстроится, но Блейз совсем не собирался расстраиваться — потому что она не умрет. И сколько бы бурь не было впереди (а они будут, Блейз не сомневался), она не умрет и точка. Когда речь идет о возвращении привычной всем партизанской войны к самой настоящей, то уже совсем не важно, в чем причина такого отчаянного страха потерять кого-то. Главное — что причина была.

***</p>

К тому моменту, как Забини, Малфой и Нотт вышли из клуба, часы уже недвусмысленно намекали: пора по домам. Они прошлись дружным и стройным трио еще несколько кварталов до не самого близкого места аппарации и уже нехотя собрались прощаться, когда Тео ворвался с идеей продолжить банкет.

— А я тут подумал, может зарулим ко мне? Там вроде Пэнс с Тори и Дафной как раз засиделись в Сохо, можем забрать их по дороге. Давно мы не воспроизводили гостиную Слизерина, а? — Теодор выудил из золотого портсигара тонкую белую палочку и вторую часть вопроса заканчивал уже с зажатым в зубах табаком.

— Я думал, Астория в мэноре, — Драко был словно оскорблен такой дезинформацией, но сразу расслабился, как бы невзначай вспомная, что женаты они исключительно на бумаге, — Хотя чему я удивляюсь, ты так часто зависаешь с Паркинсон, что осведомлен о перемещениях моей жены больше, чем я. Может вызвать тебя на дуэль, а, Нотт?

— Не смогу разорваться и быть секундантом сразу у обоих, так что придется вам всю эту хрень отложить, — Блейз хохотнул, фокусируя взгляд на бликах от фонарей. Кажется, он все-таки напился.

— А я тебя и не звал, — Тео наигранно-возмущенно выдохнул порцию противного едкого дыма прямо ему в лицо. Забини было не впервой, он привык к запаху табака: им постоянно пахло от Джиневры, только её самокрутки иногда отдавали еще и приятными нотками мелиссы и каких-то лесных трав, что по его личному мнению было гораздо лучше элитных лондонских сигарет Теодора.

— Я не против, заодно расскажу потом матери, как мы прекрасно провели субботний вечер с супругой, — Драко обреченно вздохнул и задумчиво посмотрел вникуда, видимо представляя, как будет радовать Нарциссу, — Так что я в деле. Блейз?

— Черт с вами, я тоже.

До пентхауса Теодора они добрались почти без происшествий, если не считать сломавшую каблук Пэнс, которая отчего-то решила, что в этом непременно виноват охранник на выходе из бара, слишком «широко» стовявший у двери и ставший причиной неосторожного движения её туфлей. Она принялась грозиться ему увольнением его, его сына, его внука, сына его внука и дальше по накатанной. Паркинсон так и продолжала бы перечислять бесконечные поколения одного несчастного семейства, если бы Гринграсс-старшая и Нотт не увели её под руки, на ходу извиняясь перед побледневшим сотрудником Сохо. В остальном проблем не возникло, и когда Блейз плюхнулся на огромную софу напротив панорамного окна, Драко уже по-джентльменски подливал своей жене игристое, а Дафна расставляла по шоту водки перед всеми остальными. Обладательница смоляного каре явно не оценила такой выбор.

— Что ты смотришь на меня, Пэнс? Сто лет не виделись, повод так повод, — Даф никогда не отличалась изяществом по части поведения на вечеринках, в отличие от своей сестры. Та даже семидесятиградусную чачу, которую Тео притащил из поездки на Ближний Восток, пила из тонкого бокала, как родниковую воду.

— Я думала, мы начнем хотя бы с огневиски, — Пэнси устроилась прямо рядом с Блейзом, закидывая на него свои длинные ноги в сетчатых колготках, как раньше делала в их гостиной под недовольное пыхтение Теодора, и Забини машинально приподнялся, сбрасывая с себя наглую слизеринку под её недоуменный взгляд, — Эй, поосторожнее! Чего это он такой нежный?

Пэнс развернулась к Тео как своему самому надежному источнику информации. Он был просто не в состоянии утаивать от неё секреты, особенно если она смотрела вот-так-пытливо.

— А пусть сам расскажет, — он ретировался к барной стойке, делая вид, что страшно занят равномерным распределением маслин по тарелкам.

— Блеееейз, — Пэнси поправила гладкие черные пряди и захлопала своими длиннющими ресницами, уставившись прямо ему в глаза, — У тебя кто-то появился, а?

В следующую секунду Забини нашел себя центром внимания. Вопрос привлек к нему такой же сверлящий взгляд Астории и Дафны, Малфой тихо посмеивался на противоположном конце комнаты, закручивая обратно пробку от шампанского, а Нотт продолжал возиться на кухне и изо всех сил показывать, что помогать не собирается. «Вот сволочи.»

— Допустим, — смысла врать Блейз не видел, да и Пэнс в любом случае прижмет Теодора к стенке, и тот выложит все как на духу. Ну, почти все, подробностей Нотт не рассказал бы, даже если бы очень хотел. — Появился.

— Нихуя себе! — совсем не аристократично вырвалось у Дафны, и она самодовольно ткнула Пэнси в бок. — Ты проиграла мне ужин в Ритце.

— Ну-ка не торопись, я сначала должна убедиться в том, что она существующий человек и не выглядит как одна из подопечных Драко, — в ответ на такой выпад Малфой попытался возмутиться, но Тори встретила его нечитаемым выражением лица, которое использовала каждый раз, когда они начинали свою знаменитую публичную игру в «женатиков» смеха ради. — Я её знаю?

Сам Блейз даже задумался на секунду, а потом не сдержал улыбки. Уизли определенно была не похожа ни на одну из подопечных малфоевского борделя, она вообще не поддавалась ни одному известному сравнению, и это делало её потрясающей, возможно самой потрясающей из всех, кого он знал до сего дня. Мысль о том, что она выбрала тратить драгоценные часы жизни не на свои излюбленные попытки пораньше отправиться к праотцам, а именно на него, не могла не вызывать чувство кувырка в животе. Позорного, но приятного.

Пожалуй, не стоило озвучивать это сейчас, тогда избежать ревнивого гнева слизеринских красоток не получится ни у кого. Подумать только, он крутит шашни с гриффиндоркой.

— Не волнуйся, Пэнс, она вполне реальный человек, — Забини сделал самое доброжелательное лицо из всех, что умел, — Но я тебе не скажу, кто это. Нельзя.

— Но ведь это не честно! Эти двое по-любому все знают, и это выглядит крайне обидно с твоей стороны, Блейз, недооценивать женские умения хранить секреты!

Паркинсон фыркнула и надула губы, но всей её бравады хватило ровно до момента, пока Тео наконец не поставил на столик перед ними три вида закусок.

— Ладно, живи пока, сокрыватель херов, — она сгребла свою рюмку, — Я все равно узнаю.