около-Лондон / апрель 2000-го / прошлое (2/2)

«Прекрати... легко сказать. А ты попробуй найти сосуд с водой посреди пустыни и отказаться от неё спустя пару глотков». Ну ладно, не пару, пожалуй уже набралось глотков семь-восемь, но сути не меняет.

— Меня ничего с ним не связывает, — Джинни покрутила выпавшую прядь и только потом поняла, что Дин смотрит на неё, не отрываясь, — Блять...

— Значит, не до конца отучилась, — Томас усмехнулся, — Подумай о том, что я сказал.

Джинни начинала по-настоящему злиться. Что он хочет от неё? Чтобы она в очередной раз соврала, пообещав больше не отлучаться из штаба? Чтобы на поводке сидела? С каждой минутой все сильнее хотелось исчезнуть отсюда и достать из-под земли личного Пожирателя Смерти, чтобы забыться.

— А если я не подумаю, Дин? Запишешь меня в изменницы?

От взгляда, которым она его наградила, у Томаса покраснели щёки.

— Никогда, — он чуть заметно сжал кулаки, — Но ты не объяснишь это никаким из доступных способов. Случись так, что мы все-таки победим в этой войне, с Мерлиновой помощью или без неё. А что дальше? Этого твоего спасителя упекут за решетку, напоят сывороткой правды и он расскажет все. Расскажет, как ты бегала к нему посреди этой льющейся кровищи.

— Может и не придется ничего объяснять, может ни меня, ни его, завтра уже не будет.

— Не говори так, Джин. Мы выбирались каждый раз, и не без твоего участия. И выберемся в самом конце, только я не хочу смотреть на то, как тебя несправедливо обвинят в предательстве. Черт возьми, мы с тобой с самого ухода Гарри бок о бок, а я не хочу терять семью.

— Мы не семья, — Джинни закрыла глаза, чтобы не смотреть на трясущиеся зрачки товарища, — мы партнеры по выживанию. Мы всё, что у друг друга осталось, но это необходимость, а не родство. Тебе просто так кажется.

— Может и так, — Дин протянул руку и крепко сжал её ладонь, — называй как хочешь, я все равно не хочу тебя лишиться. Мы как-то дали слово друг другу напиться вхлам, когда все это будет позади, помнишь?

Джинни помнила, даже слишком хорошо. Раньше было приятно допустить эти мысли в особенно отвратительные вечера, придумывая план очередной вылазки за пропитанием: она представляла себя рядом с немногими оставшимися, вальяжно разгуливающими вдоль столичных площадей, не скрываясь и не боясь, с написанным на лбу «героиня войны». Теперь на это не оставалось ни времени, ни сил. А Дин все продолжал.

— Джин, я в отличие от многих знаю, через что ты прошла за последние несколько лет. Я не жду от тебя горячей привязанности ко всем нам, не думай, что я не вижу, как тебя помотало. Но ты хотя бы себя верни. Мне кажется, ты проебала кусок настоящей Джинни и все мечешься и мечешься, пытаясь найти. Только чтобы это сделать, обеспечь себе будущее. Избавься от проблемы, которая может тебя скомпрометировать.

Дин был бы очень удивлен узнав, что тот самый кусок «настоящей Джинни» канул в лету гораздо раньше, чем пару месяцев назад, просто ушло больше времени на рефлексию. Задумавшись об этом, она даже не сразу поняла, что Дин произнес после. Когда смысл был полностью осознан, по спине прошлась волна мурашек. «Избавиться... от чего? От кого?»

— Годрик, ты серьезно? А я думала, здесь крыша уехала только у меня, — перевести все это в одну глупую шутку было гораздо легче, чем пытаться спорить. В конце концов, если она сейчас начнет препираться, то выдаст и себя, и свою нездоровую привязанность к этой самой «проблеме».

— Джин.

— Ну что ты хочешь услышать, Дин?! — она едва ли заметила, как сорвался голос, — Что тебе не придется видеть меня по ту сторону баррикад, когда все кончится? Не придется.

Джинни вскочила с места, направляясь подальше от входа в ночную черноту. На ходу посылая все это к чертям, она уже собиралась трансгрессировать в какой-нибудь всеми забытый лес, где могла наконец остаться одна и ни о чем не думать.

— Пообещай мне, — донеслось от холма, но Джин уже расплылась в безумной улыбке, когда заметила белые искры совсем рядом.

«Слава Мерлину, это то, что сейчас нужно.»

— Обещаю, — она крикнула достаточно громко, чтобы Дин услышал и отстал наконец, а затем углубилась в тени кустов и уже выученными движениями замерла, позволяя прячущемуся эфирному животному себя обнюхать, — Ну привет, морда. Ты припозднился. Где этот идиот ждет меня на этот раз?

***</p>

Собственный хлопок от перемещения оглушил затуманенный от противного пива мозг на несколько секунд, но их хватило, чтобы ослабшие ноги подогнулись от неожиданного нападения на шею. Жутко необходимые губы плавили каждый позвонок у линии роста волос, а большие ладони обогнули талию сзади. И этот запах... он успел въесться в кожу, и теперь ударил в нос не так сильно, как впервые. Глаза все еще не привыкли к темноте, но воображение само рисовало знакомые стены самого дорогого номера мотеля на Шутерс Хилл Роуд. Люксом это конечно нельзя назвать, но отдаляться от Лондона в поисках чего-то получше было опасно, а подходить ближе — тем более. Здесь они трахались пару недель назад, только обыкновенный для этого места флёр сырости смешанный со сладкой древесиной теперь почти не ощущался. Джинни откинула голову, уже надеясь услышать такой приятный и фальшиво-покладистый тон, выбросить все мысли прочь, но Блейз досадно остановился.

— Ты снова хочешь уломать меня на выпивку, или все-таки вернешь губы на место? — Джинни развернулась к уже проступившим в полумраке чертам лица своего самого страшного секрета. Щеки обдало жаром от его тяжелого дыхания, — эй... Забини, я вообще-то с тобой разговариваю.

— И тебе доброй ночи, рыжая, — голос мулата звучал все так же соблазнительно, но нотки тревоги проступали. Это беспокойство было скорее остаточным, словно он испытал облегчение от чего-то, но все еще до конца не понял, что можно не волноваться. Он стиснул её ребра сильнее, как будто правда скучал, — если честно, я не думал, что ты придешь.

В ответ Джинни по-хозяйски обвила его шею руками, притягивая ближе. Сейчас было так необходимо, чтобы он просто замолчал и повалил её на влажные простыни, что все остальное казалось лишней лирикой. Но Забини, видимо, был настроен на поговорить, поэтому по правилам их безумного партнерства, пришлось пойти у него на поводу.

— И почему я должна была не прийти? — она прошептала остатки фразы прямо в кожу ключиц между расстегнутыми пуговицами как-всегда-белоснежной рубашки. Её не было видно, но Джинни знала, что на ткани нет ни одной замятины.

— Думал, ты ускакала навстречу Поттеру, — и сказал вроде без единого упрека, а все равно моментально стало некомфортно.

Джин отпустила руки и сделала шаг назад, утыкаясь спиной в дубовый шкаф.

— Мерлин, все, давай не сегодня...

В голове начали выстраиваться тысячи вариантов причинно-следственных связей его интереса. Поговорить он хочет, как же. А может это все ради вот такого события? А может он специально подобрался так непростительно близко, чтобы в нужный момент выведать у неё что-то важное? Может Дин был прав и надо просто его прикончить?

Ладонь уже потянулась к палочке в кармане. Что она собиралась сделать? Точно не порешить его прямо здесь, но тогда зачем? Но додумать ей не дали, Блейз шагнул навстречу, восстанавливая тактильную связь.

— Уизли, ради Морганы, ты совсем не меняешься, — он вздохнул и запустил пальцы в копну распустившихся волос, — Я просто рад, что все-таки не ускакала. Убери свою хищную штуку, я затылком чувствую, как у тебя от пальцев искрит. Ничего не изменилось.

— Я тебе не верю, — подбородок гордо вздернулся в попытке казаться непреклонной, но Джинни сразу же об этом пожалела, потому что прошлась кончиком своих губ по его и тут же вспыхнула от желания дотронуться до них снова.

— Нет, ты веришь. Очень хотела бы не верить, не могу тебя винить, Уизли, но у нас тут вроде как паритет по части коммерческих тайн.

— Неделю меня не видел, и первым делом спросил именно про блядское легендарное возвращение, ха? Сам то как думаешь?

— Так ты что же, обиделась? — его издевательский тон распалял и раздражал одновременно. Он что, серьёзно сейчас смеется над ней? — Не мог проигнорировать происшествие такого масштаба. У вас там наверное все с ума сходят.

— Как видишь, я уже сошла, раз все еще с тобой говорю. Нет более нейтральных тем для вопросов? — она недовольно фыркнула. Забини попытался коснуться исколотого пирсингом уха, но Джинни увернулась.

— Есть, но так не интересно. И мы вроде бы уже прошли этот конфетно-букетный период с ссорами вместо прелюдии.

— Как же меня все это затра...

Блейз одним указательным прервал попытку выругаться.

— Тише, Уизли. Еще не затрахало... — он наклонился ниже, нависая над ней. Сволочь, знал, какой эффект на неё оказывает такое поведение. Плохой, очень плохой Пожиратель Смерти, — Пока нет...

Уже не пытаясь найти здесь подвох, Джинни позволила ему приподнять свою голову и поцеловать, наконец. Блейз с почти остервенелым удовольствием смял её губы, моментально унося все возникшие сомнения. Значит, просто рад... значит, никакого умысла? «Стыд и позор тебе, Джиневра, веревки вьете друг из друга,» — пронеслось где-то на задворках еще не до конца поплывшего разума.

— Откуда... — в перерывах между нападениями на собственный рот Джинни ловила секунды для отрывочных слов, — Откуда ты вообще... Господи...

— У меня свои источники, — Забини снова обхватил её талию и потянул за собой вглубь номера, на ходу сбрасывая налакированные ботинки, — Какая к нарглу разница.

— Никакой, — она молча разрешила опрокинуть себя на кровать и усадить сверху, щедро пройдясь швом на ширинке по его промежности. Блейз проглотил стон, стараясь не показывать свою полную капитуляцию, и развел руки в стороны в приглашающем жесте. Мол, «смотри, Уизли, делай со мной все, что захочешь, я по-прежнему не опасен». Джинни восприняла это как извинение за нежелательный повод усомниться в его намерениях, который он сам же и подбросил. Ну и поделом, будет осторожнее в том, что вылетает из его поганого рта.

На этот раз она разделалась с верхней одеждой сама, компенсируя минутный страх потерять контроль над ситуацией, а затем принялась за пуговицы на его штанах. Пока она возилась с застежкой, Забини приподнялся на локтях и все еще неровно дыша начал с интересом её разглядывать. В голове по-прежнему варилась каша, но она точно не помнила, когда в последний раз была так возбуждена. Что-то такое творилось с ней, стоило ему оказаться рядом, что все тщательно отработанные правила как-следует-себя-вести летели к дьяволу, ломая и выученное недоверие, и страх, и её врожденный рационализм. И это «что-то» нравилось все больше и больше.

— Что, залюбовался видом? — Джинни сдула языки огня с лица, отмечая, что должна сейчас выглядеть чертовски привлекательно.

— Ты даже не представляешь.

Блейз помог ей избавиться от своей ненужной одежды, оставшись в бесстыдном первозданном виде, и Джинни с огромным наслаждением обхватила член, о котором думала добрую половину дня. Мерлин, она его буквально за яйца держит, а он улыбается как довольная кошка. Ну и как такого убьешь?

— Сколько у тебя? — обычное для них уточнение, ответом которому всегда служили только разочарования.

— До рассвета, а ты? — Забини буквально жрал глазами каждое движение её руки вдоль по внушительному члену, время от времени чуть заметно закатывая глаза.

Неужели, в этот раз им отведено больше пары-тройки часов? Джинни изо всех сил старалась не показать, как она довольна:

— Тоже.

Блейз, в отличие от неё, своего удовлетворения не скрывал, как не сдержал и стона, когда она опустилась на него, щедро смазав себя слюной. В конце концов, они не в городе, можно быть громче. Когда он положил ладони на её бедра и ударил по ягодице на грани с болью, это было потрясающе. Когда он уронил её на себя и начал сам вбиваться в бледное тело — это было фантастически.

Блейз прижимал её за спину, очерчивая с каждым новым толчком один из шрамов, а свободной рукой продолжал направлять её задницу под правильным углом. Глубже и глубже. Джин казалось, что она уже заполнена до предела и больше некуда, но Забини как оказалось имел совершенно другие мысли на этот счет.

— Мерлин... какая же ты...

— Охренительная... — она едва дышала, стараясь не растерять окончательно весь боевой настрой, — я знаю.

Забини снова потянулся к её лицу, путаясь в пылающих прядях. Его язык вытворял нечто не поддающееся объяснению, успевая облизывать её губы в те секунды, когда она сама их не закусывала. Джинни всерьез сомневалась, будут ли её когда-нибудь так же хорошо иметь. В ушах стояли скользкие звуки, с которым она проезжалась по его торсу, насаживаясь сильнее, и когда мышцы почти отказывались двигаться дальше, она почувствовала, как трясутся ноги.

Блейз одним рывком стащил её с члена и уложил рядом, отвернув от себя. Он вошел резко до черных кругов перед глазами, если эта ночь вообще могла стать еще темнее. Он перекинул ладонь через её живот и нашел пальцами чувствительный узел нервов, надавливая идеально-правильно, именно с той силой, что была нужна для кульминации. Забини ускорился, передавая собственную дрожь в ладонь, и его голос сорвался на очередной гортанный стон. Джинни хватило секунды после него, чтобы взорваться, кончая.

— Спи сегодня здесь, я подниму, — простая просьба совсем шепотом, произнесенная куда-то в густую копну, но Джинни почувствовала, как стремительно плавится бетон в стенах, возведенных вокруг сердца.

И пусть светит хоть десять военных трибуналов за предательство, она не собиралась ничего прекращать.