Лондон / февраль 2000-го / прошлое (2/2)

— Воруют, бухают, пытаются не попасть под шальную Аваду Лорда и не сойти с ума. И убивают ваших, но не стал бы делать это центральным предметом обсуждения.

— Надо же, а ты думал, я тут буду с тобой макраме обсуждать?

— Что такое макраме? — Забини приподнял брови и перехватил сосуд, явно намекая на то, что она сморозила невообразимую чушь.

— Ну знаешь, такая техника вязания. Магглы увлекаются.

— Тогда точно нет, ты уж прости, — Блейз залип на мгновение, пытаясь понять, от чего же блять она такая не такая, сделал еще пару глотков залпом, отмечая про себя, что в этот раз содержимое бутылки превзошло все ожидания по степени крепости. А затем выпалил безо всяких стеснений вопрос, застрявший в голове еще с первой встречи в Ливерпуле, — Как так вышло, что ты вообще здесь? В смысле, в стране. Плакаты с твоей мордашкой по всей Британии, мы были уверены, что самые одиозные фигуры давно сбежали от греха подальше.

Джинни как будто даже оскорбилась, услышав такие речи, в очередной раз сгребая вино из его крепкой хватки.

— С какой стати мне бежать? Я что, похожа на трусиху?

— Совсем не похожа, но должен же остаться здравый смысл. Поттер и Ко, говорят, свалили давно.

— Ты ничего про них не знаешь, Забини, поэтому закрой пасть.

— Как некрасиво, — Блейз наклонился к ней, и несмотря на то, что два стула находились на приличном расстоянии друг от друга, он смог отдаленно почувствовать запах какого-то сладкого мыла, — Можно быть и повежливее.

— Можно быть и поумнее, чтобы не спрашивать о таких вещах, — Джинни прищурилась, огрызнувшись, а затем тряхнула головой и снова откинулась назад, — Не свалила и все, вот прицепился.

— Пытаюсь понять, чем у вас голова набита.

— А ты сначала разберись в своей. Еще не сожрал себя сам за то, что не убил, пока была возможность? Почему, кстати?

— Не люблю пачкать руки.

— Тот старик, эта крыса с картами, видимо, был не сильно грязный?

— Долг диктует правила. Разве не ты говорила, что сама не прочь была бы прикончить его?

Уизли отмахнулась и сделала еще пару глотков.

— Подловил. «Долг диктует правила», ну ты и завернул. Вас этому учат на ваших курсах Пожирателей смерти для новичков?

— Нас учат ловить таких, как ты. Идейных врагов, подстрекателей беспорядков и мелких террористов. Для сохранения порядка, разумеется.

— Выпивкой ты со мной делишься тоже, разумеется, для сохранения порядка?

— Во имя спасения собственного хрупкого эмоционального состояния. Пить с Малфоем становится скучно.

— И как в эти дни поживает Хорек?

— Недурно, ты бы позавидовала. Всякие прелести жизни вроде незаношенной одежды, вкусного ужина и красивых проституток.

— Я слышала, он женился? Наш засранец оказался еще и паршивым мужем, ха? Что, аристократки вышли из моды?

— Что тут сказать, тяжелая это работа: сохранять брак. Так что ты забыла в Косом переулке, если не ошибаюсь, в вашем облюбованном городке как-то спокойнее. И отдай бутылку, ради Морганы, а то присосалась.

— Да так, была здесь около полугода назад, не смогла забрать нужные травы. Решила, вернусь за ними и повидаю своего любимого помощника министра, — Джиневра держалась отстраненно, но сарказма не убавила.

— Я уже говорил, что ты абсолютная смертница?

***</p>

Надрались они быстро. Вопросов оказалось даже больше, чем Блейз мог себе представить, и с каждым миллилитром, на который уменьшался объем оставшейся жидкости, слушать ответы становилось интереснее. Блейз откровенно залипал на переливы света в рыжих волосах, но изо всех сил старался не терять нить повествования. Так, например, он узнал, что спала она последний раз позавчера, потому что после визита Сивого они назначили патруль по метро в ночное время. Самому взамен пришлось признаться, что по его сторону баррикад их шайку именуют не иначе как «занозами в заднице», которые усложняют процесс перемещений со своими бесконечными диверсиями. Довольное выражение лица рыжей после этого нужно было фиксировать на первых полосах газет.

Джинни говорила что-то про «заебалась» и «ваш безносый ублюдок», Блейз сыпал нескончаемыми «суецидники» и «бумажной работы до пизды». Она рассказывала ровно столько, сколько было нужно, чтобы поддержать их милую беседу, но ничего конкретного не сболтнула — Блейз решил, что в целом это честно.

Спустя час, когда он заканчивал рассказывать про новый уклад жизни в Лондоне, они уже сползли на пол и сидели в паре сантиметров друг от друга, прислонившись к деревянной стене. Джиневра с затуманенным взглядом явно не до конца понимала, что именно он пытается объяснить. Забини не сильно отстал, так что мысль о том, что они оба накидались, вызывала придурковатое «хи-хи».

— Так вот... о чем это я... — Блейз пытался не ляпнуть что-то про «я понятия не имею, почему все это меня заводит». Реакция Уизли категорически не помогала: напившись, она раскраснелась и иногда бросала на него совершенно нечитаемые взгляды, которые с равной вероятностью успеха можно трактовать как отчаянно желающие потрахаться или дать по лицу.

— Что-то про закрытый Флоришь и Бло... Блоттс, да. И где вы теперь берете все свои зловещие книжки? Такая досада.

— Я предпочитаю получать литературу на заказ. Ну знаешь, на заказ, это когда ты платишь много денег, чтобы тебе привезли на дом и потом...

— Иди нахуй, — она неуклюже толкнула его в плечо, и от этого у Забини пошли мурашки по спине, — я знаю что такое на заказ. Если это укол в сторорону... сторнону... блять, сторону того, что я была бедной, то он не оригинальный.

— Это был именно он... насколько я плох по шкале от одного до «начал тупо шутить»?

— Отвратительно плох. Дай мне это, — она вылила последние капли вина в горло и не забыла облизнуться напоследок. Блять, она еще и облизнулась. Туше.

— Поздравляю, ты прикончила все, что было. И чем теперь займемся?

Это должно было звучать в меру провокационно, но почему-то собственный голос отдался в голове у Блейза слишком по-идиотски. Он издал нервный смешок.

— Не знаю чем займешься ты, а я пьяна. Поэтому самое время сваливать, — Уизли попыталась встать, и у неё даже получилось. Слегка пошатывающейся походкой она добралась до центра того, что раньше было залом для посетителей. А затем повернулась к нему, — Признаю, ты неплохой собутыльник, Забини.

В голове что-то отчаянно кричало о том, что вот именно так, перекидывая волосы через плечо, она должна была подойти к нему и поцеловать, чтобы в точности повторить его «кошмар». Собственно, почему бы и нет?

— Я неплох не только как собутыльник, — Салазар покарал бы его на месте, если бы сейчас слышал.

Бровь Джиневры то ли удивленно, то ли возмущенно поползла вверх. Она не нашлась с ответом, и зависла на пару секунд. Блейз тоже поднялся на ноги и использовал это промедление как преимущество. Может, его завтра пустят по кругу круциатусов? Может, её завтра убьют? Получается, сейчас или никогда?

— Лучше отойди, — Джинни почти рычала. Она вскинулась, молниеносно утыкая палочку откуда-то снизу в его подбородок, когда обнаружила Пожирателя смерти в паре сантиметров от своего лица, — Какого наргла ты творишь?

— Живем один раз, рыжая, или ты все-таки трусиха? — брать на слабо было запрещенным приемом, говорить с кончиком оружия, опасно давящего на нижнюю челюсть, было сложно. Но Забини уверенно шел ва-банк.

— Думаешь, не достаточно трезвая или мне этот один раз так плохо живется, что я тебе что-то вообще позво...

Закончить она не успела. Блейз запустил пальцы в длинные волосы у висков, моментально получая контроль над движениями непослушной дурной головы, а они оказались мягче, чем он представлял. И он потянул на себя, касаясь, наконец, губ. Привкус вина и чего-то напоминающего табак наполнил его тесный мирок, сузившийся до площади одного рта. Пикси его раздери, удивительного рта. Он не сразу заметил, как задрожали зрачки, как прикрылись её глаза под нахмуренным лбом и как свободная от палочки тонкая ладонь опустилась на его спину. Джиневра промычала что-то невразумительное, но едва ли это могло помочь.

Они целовались на грани отчаянья, и в этот момент казалось, что к чертям полетела не только рациональность, но и попытки держать удар. Вся ирония, вся отстраненность смылась, оголяя чистые эмоции. Блейз решил, что тело Уизли живет отдельно от её разума: иначе было совсем неясно, почему она продолжала сжимать палочку, пока Забини, совсем осмелев, опустил руку на тонкую талию, прижимая ближе. До него только сейчас дошло — она отвечала. Тянулась сама к его торсу, привставала на цыпочки и отвечала. Даже в своих грязных фантазиях он не мог представить такой отдачи. Вся её осторожность сосредоточилась теперь, казалось бы, только в том самом тисовом кончике, который съехал под напором и теперь давил на изгиб его шеи чуть ниже. Блейз не без удовольствия отметил, что она почти плавилась.

А может, ты совсем забыла, что такое человеческая страсть в этом своем сопротивлении, а, рыжая?

Когда он улыбнулся в поцелуй, позволяя провести языком по уголку губ, в паху заныло так, что игнорировать стало совсем трудно. Отстранившись, он почти ляпнул первый попавшийся комплимент её навыкам, но его опередили.

— Петрификус Тоталус, — она прошептала заклятие почти неслышно, шепотом, и Блейз не успел даже опомниться, как его тело потяжелело и свалилось на скрипящие половицы.

Поймав дежавю, он продолжал жадно смотреть на неё: все еще поплывшая в попытках отдышаться, все еще пьяная, с горящим желанием в глазах, но грозно сведенными бровями.

Так вот как ты умеешь себя контролировать, да? Страшный ты противник, Джиневра Уизли.

Забини взвыл бы от обиды, но не мог.

— Не люблю повторяться, но больше в голову ничего не пришло. Не взыщи, мне совсем не хочется оставлять тебя в таком положении, — она бросила все еще не прояснившийся заинтересованный взгляд на место, где под штанами недвусмысленно выпирало то, что минутой назад надеялось оказаться у неё между ног, — Но отдаю тебе должное, целуешься отлично.

Блейз снова смотрел на неё снизу вверх, наблюдая за тем, как она взмахнула палочкой, вновь выпуская серебристую лошадь, и затем спешно забормотала целый ворох сложных чар, с каждым словом становясь все более невидимой.

— Ну что, еще увидимся? — было последним, что он услышал прежде, чем неслышно захлопнулась дверь и волоски в хвосте мерцающего животного растворились в темноте.