Лондон / февраль 2000-го / прошлое (1/2)

Блейз нервно потер глаза, вскинувшись на кровати от очередного незваного сна. Джинни Уизли целовалась с ним уже четырежды, и еще раз практически позволила дотронуться до своих волос, но почему-то именно на этом месте Блейз всегда просыпался. После этого пару раз он даже откровенно на неё дрочил. Что поделать, если засевшая в голове партизанка оказалась в равной степени чокнутой и красивой? Пытаясь отойти от дрёмы, он старался сфокусировать взгляд на тусклом утреннем свете из окна.

Это продолжалось почти месяц, мучительный месяц ночных кошмаров, в которых он отчаянно не мог получить желаемого. Больше всего раздражало то, что ему даже нравилось. Необъяснимым образом всего две встречи заставили заново почувствовать вкус кислорода — дышать дальше от чего-то стало не так бесцельно. Он даже перестал жалеть о том, что иногда приходилось выполнять грязную работку босса: так или иначе, в Шеффилд ему пришлось явиться именно по его поручению. В городе, где точно скрывается сопротивление, никто бы не удивился смерти зарвавшегося волка, а вероятность оказаться в поле зрения «оппозиции» — просто элемент риска. Забавно, что он опять встретил именно рыжую. Значит, смертники собрали вещички и переехали. Бесконечные финансовые отчеты разбавляли теперь мысли о том, чем сейчас занята чертова Уизли в своем ненаглядном штабе. Или как они там это называют?

Теодор, выслушав рассказ об их первой стычке еще в декабре, констатировал недотрах и успокоил, что под воздействием обездвиживающего заклятья у него просто не мог встать. Мол, «не переживай, не упал в грязь лицом перед сумасшедшей из подполья». Тогда Забини тактично умолчал, что как раз лицом вниз он и свалился. Это было бы слишком позорно. О второй встрече он поведал уже Драко, но тот только закатил глаза и выдал нечто вроде «ну хоть что-то интересное, а то скоро все помрем от уныния».

До той самой (и кстати совершенно случайной) встречи в темной подземке у Забини было достаточно времени, чтобы понемногу восстановить затерянный в школьных воспоминаниях образ: вот рыжая макушка мелькает в толпе танцующих на Святочном балу, вот у него грубо отбирают квоффл посреди матча Гриффиндор-Слизерин, вот он сидит в купе экспресса вместе с Паркинсон, она щебечет что-то про похорошевшую девчонку Уизли, на что он гордо заявляет, что предатели крови — это ниже его достоинства, а вот та самая предательница склоняется над Гарри Поттером, оплакивающим почившего директора. Последним ясным проблеском в памяти оказалась сцена, в которой Уизлетта вместе с полоумной Лавгуд и зазнайкой Грейнджер отбивается от Бэллы за несколько секунд до того, как Избранный уничтожает тело Темного Лорда, не успев убить змею. Он никогда не признался бы в этом, но надежда на освобождение тогда горела ярким пламенем. Ей пришлось разбиться вдребезги, когда Рабастан Лестрейндж поведал ближнему кругу о том, как помочь Лорду вернуться и почему это возвращение вообще возможно. Блейз до сих пор помнил обреченный взгляд Пьюси и Нотта, сжатые кулаки Малфоя, но еще лучше помнил молчание. Оно ознаменовало, что они все еще самые большие трусы на свете, и возможно тогда, остановив родителей, они положили бы конец войне. Может, их бы и помиловали, Мерлин его знает. Теперь в целом не было никакой разницы.

После падения замка образ Уизлетты до обидного размывался, становился нечетким и смазанным. Блейз не мог себя за это винить, как раз после великой Битвы за Хогвартс он был занят той самой неоценимой помощью в еще одном чудесном воскрешении (если потягивание виски в родном поместье можно назвать таковой). Тем не менее, снова увидев в Шеффилде бывшую обладательницу красно-золотого галстука и по совместительству уничтожительницу его любимой палочки, уже не пришлось вспоминать её только по бумажным вывескам с расценками за поимку. Теперь он вспоминал другое: обтянутые черной кожей ноги, неизменную рубашку и затянутый пучок на голове. В этот раз девушка уже не была такой грязной, и в свете её Люмоса он даже рассмотрел побледневшие веснушки на носу, выцветшие, судя по всему, от жизни без солнечного света. Интересно, как она жила все эти два года?

Блейз насильно вырвал себя из утренних и совсем непрошенных размышлений, нехотя поднялся с необъятной кровати и распахнул балкон, открывающий вид на невысокое здание. Сейчас сразу два верхних этажа занимал расширившийся «Боргин и Беркс», хотя Забини не мог не признать, что когда здесь находились «Всевозможные вредилки» близнецов Уизли, дом выглядел симпатичнее. Многие сотрудники министерства теперь предпочитали жить в немагических районах столицы с их роскошными пентхаусами, прежние владельцы которых умирали при загадочных обстоятельствах. Но Блейз предпочитал не покидать Косой переулок с его надоевшей мрачностью: воющие сирены предупреждали о несанкционированных трансгрессиях, а защитные чары надежно защищали апартаменты даже от своих. Пожалуй, для Пожирателя смерти это было не худшее место. Не давала покоя только мысль о том, что полной безопасности все равно не было. В первую встречу с рыжей она болтнула, что следила за ним с самого Лондона, а это значит, что лазейки остались.

Работа, как обычно, едва ли вызывала что-то помимо рвотного рефлекса. Уже добравшись до своего кабинета Забини недовольно осмотрел скопившиеся бумаги и приступил к их разбору, который занял почти весь день и добрую половину ночи. Когда часы перевалили за половину второго, было решено послать все к черту и оставить на начало следующей недели. Забавно, что режим Волан-де-Морта почитал выходные. Блейз долго взвешивал все за и против, когда решал, как именно добраться домой. Все-таки путь через камин был прямым и самым лучшим, но тогда он упускал возможность заглянуть по пути в Дырявый котел и захватить себе что-то покрепче. Недолго поколебавшись, он вышел в город через телефонную будку в атриуме и уверенно направился к нужной улице.

В баре как обычно пахло дешевыми сигарами и жареным мясом. Людей была толпа, поэтому ко всему примешивался неприятных запах пота и пороха. Задерживаться совершенно не хотелось. Забрав из трясущихся рук бармена увесистую бутылку с крепленым смородиновым вином, Блейз расслабился: до дома рукой подать, и уж явно не ему опасаться темных закоулков, через которые предстояло пройти. Тем не менее, уже на половине дороги волосы на затылке зашевелились, пробуждая инстинкты. Где-то слева, там где раньше располагалось знаменитое кафе-мороженое Флориана Фортескью, что-то мелькнуло за заколоченными окнами. Покрепче сжав в левой руке бутылку (не пропадать же добру), свободными пальцами он вынул палочку и насторожился, подходя ближе. Забини даже осмелился приложиться к щели между досками и присмотреться.

С той стороны на него вдруг в упор посмотрела пара больших серебряных лошадиных глаз. Проблеск оказался ничем иным, как белым мерцанием патронуса, и в следующий момент Блейз уже аппарировал внутрь, намереваясь погрозить непутевому волшебнику, которые решился колдовать запрещенным в округе заклятьем.

Ну конечно. Опять. Героиня его влажных снов собственной персоной, разве что теперь на ней не рубашка, а странного вида безразмерная кофта с нелепым капюшоном. Кажется, у таких было магловское название, но Блейз его не знал и знать точно не хотел.

— Это уже выглядит как злая шутка, Забини, — снова этот издевательский тон. Она стояла посреди хлама с вскинутой палочкой, неизменно направленной на него, — У меня что, маячок на затылке?

— Снова ты? Какого наргла ты здесь забыла? — мулат уставился на тусклую фигуру, освещенную только магией, струящейся от эфемерного животного. Это и правда было похоже на шутку. Видимо, судьба у него такая, натыкаться на эту ведьму раз в месяц.

— Тебя искала, конечно же. Не веришь, что соскучилась? — Уизли вложила в эти слова столько сарказма, сколько только смогла.

— Верю, что опять полезла, куда не просили.

— Не будь занудой. У меня что, не может быть деловых командировок в Лондоне?

— Ради Мерлина, засунь вот эти попытки в иронию подальше, у тебя плохо выходит.

— Очень жаль. Но знай, что я стараюсь.

Джиневра смерила его еще одним недовольным взглядом, как будто он застал её не за несанкционированным проникновением в магический квартал в придачу с использованием патронуса, а просто прервал мирные посиделки в Гайд-парке за стаканчиком кофе. Уже не обращая на него никакого внимания, она вернулась к тому, чем судя по всему занималась до его появления: невозмутимо опустилась к сломанной половице, отодвинула её в сторону и выудила несколько склянок, спрятанных в тайнике под полом. И когда только успела что-то там сныкать? Блейз поймал себя на мысли, что опять стоит, ошарашенно смотрит на (по идее) кровного врага и бездействует.

— То есть даже так? И совсем не боишься, рыжая? И здесь запрещен патронус.

— Плевать. Сквозь полчища дементоров, охраняющих границы города, без него не доберешься. А бояться... кого, тебя что ли? С какой стати мне тебя бояться, Забини, хотел бы ты меня схватить, уже давно схватил бы. А раз не сделал тогда, и сейчас не сможешь.

— Это даже оскорбительно. Вам там отбивают все инстинкты самосохранения, когда распределяют на Гриффиндор?

— А вам, по всей видимости, вкалывают бессрочную вакцину от совести.

— В первый раз ты брызгалась ядом с большим энтузиазмом, теряешь хватку.

Джиневра демонстративно фыркнула, ничего не ответив, а затем спрятала свое оружие и проворно засунула в маленькую сумочку еще несколько флаконов. Блейз не понимал, злило его это, или забавляло. С одной стороны, он ведь правда ничего бы не сделал: маловато было идейной приверженности новым порядкам для того, чтобы он пальцем о палец ударил в нерабочее время. С другой — какого черта она так спокойна? Неужели он настолько ясно дал понять, что ему наплевать на их маленькую группку преступников и ловить их он не собирается?

— Да брось, это уже обидно. Даже на светскую беседу не потратишься парой слов?

— Блять, Забини, иди куда шел. Ты меня не видел, я тебя не видела. Считай это моим «спасибо» за прошлый раз.

Прошлый раз, ну конечно. Тот самый прошлый раз, в который он, между прочим, не дал огромному оборотню откромсать ей руку.

— Маловато за сохранение конечностей.

Блейз сам не до конца понимал, чего хочет. Пока она не выходила из снов, все казалось очень простым, сам он просто объяснял это появившимся кинком на смертников. Ну, приснилась и приснилась, чего зацикливаться. Все вопросы, которые копились долгое время, тоже были обречены остаться без ответа. И правда, можно ведь не ограничивать себя размышлениями о событиях, которые никогда не произойдут. Можно бесконечно думать о чем-то без задней мысли, если уверен, что это все равно недоступно. Только теперь Джиневра Уизли была здесь, прямо перед ним, и те самые вопросы снова закопошились в голове, гаденько напоминая о том, что возможность для них представилась.

Пока он пытался придумать хоть что-то членораздельное, Уизли, кажется, собралась уходить. Мерцающая лошадь устроилась у входной двери, ожидая хозяйку.

— Отъебись, Забини. Разве у тебя нет планов на вечер? Чем там занимаются в вашем клубе молодых убийц после заката?

— Явно не разговорами с персонажами плакатов «в розыске». Но я решил рискнуть.

Она задвинула половицу обратно и поднялась на ноги. Высокие ботинки с раздражающим звуком шаркнули, а затем она остановилась, засмотревшись на бутылку, которую Забини все еще сжимал в руке.

— У тебя сейчас пальцы побелеют.

— Предпочитаю держаться за свой досуг изо всех сил. Торопишься так, чтобы поскорее вернуться в ваш маленький подвал? А вы, как я понимаю, прочно обосновались в Шеффилде. Не печешься о том, что я давно выдал твое местоположение?

— Даже если выдал, нас там не поймать. Вы все как на ладони, и это исключительно благодаря твоей неосмотрительности.

— Правда? Судя по тому, как рассталась с жизнью твоя подружка, на защищенное место городок все равно не тянет.

— Ослабли чары от инферналов и перевертышей, только и всего. Возможно, если бы не это, ты бы тоже не смог попасть в метро. Выбирай, к какому виду нечисти относишься?

Блейз не удержался от усмешки и готов был поклясться, что Уизли тоже. Прямо как в старые добрые времена, как будто они встретились не посреди темного магического Лондона в разгар войны, а во внутреннем дворе Хогвартса перед матчем по квиддичу. Того и гляди, из-за их спин нарисуются Оливер Вуд с Маркусом Флинтом и начнут знаменитые словесные перепалки капитанов.

— Ну раз судьба неумолимо сталкивает нас в одном месте и в одно время, может хоть выпьем? — слова вылетели из его рта быстрее, чем Забини успел осознать их суть, но отпускать ведьму, которая разожгла в нем такое любопытство, совершенно не хотелось. И правда, чего такого, если они нажрутся прямо сейчас в этом беспорядке и пыли?

— Странная шутка даже для тебя. Головой ударился?

— Последней из нас головой ударилась ты, так что будет оправдание, если согласишься.

— Мерлин, ты что серьезно?

Серьезно ли он? Блейз вроде бы даже не собирался лукавить. Отчего-то чувство опасности покинуло его безвозвратно, а такого он не испытывал, даже когда находился среди, вроде бы, своих «сторонников». И кому только из них отбивают все инстинкты самосохранения при распределении? Однако, эффекта он явно добился: теперь Уизли кажется растеряла все свои подколки и удивленно смотрела на него. Точно так же, как в том тоннеле, когда выяснилось, что драться он не собирается.

— Более чем. Давай, устраивайся, чувствуй себя как дома. Уверен, что ваши убежища выглядят не лучше, — он обвел взглядом то, что осталось от некогда приличного кафе, — Да и вряд ли тебя ждет что-то вполовину такое же дорогое и качественное за этими стенами.

Забини мотнул головой в сторону пары сломанных стульев у огромного забитого проема в стене, который раньше именовался окном. Воображение предательски подкинуло пару кадров из его сновидений, в которых она самозабвенно целовалась с ним вот в таком же полумраке. Прозвучало слишком громкое «репаро» и место для выпивки было готово.

— Ты точно ударился головой, — Джиневра недоверчиво смотрела на восстановленную мебель, — С чего я вообще должна с тобой пить.

— Не знаю, мне вот интересно. Мне кажется, нам есть что обсудить, как считаешь? Например, почему мы оба все еще дышим и не поубивали друг друга сразу?

— Не тянет на тему для разговора.

— Какие времена, такие и темы, Уизли. Говорила ведь, что не боишься. Так что случилось?

— Пытаюсь понять, что с тобой не так.

— Скука?

— Долбоебизм.

— Грубо, но называй как хочешь, а я пожалуй пропущу глоток, если ты не против, — Блейз приложил все усилия для того, чтобы выглядеть как можно более уверенно, вальяжно усаживаясь на стул. Может, она достаточно отбитая, чтобы прямо сейчас последовать ему примеру? Может, он все-таки не ошибся, когда отметил обреченность и усталость в её взгляде? Может, его нездоровый интерес все-таки удовлетворят?

Мелкая Уизли явно металась между необходимостью прямо сейчас наложить дезиллюминирующие чары и свалить подальше за черту города, где можно будет трансгрессировать без опаски, и возможностью смочить горло горючим. Судя по растерянному взгляду, металась мучительно. А затем вдруг взмахнула палочкой.

Забини уже решил, что она выдаст что-то вроде «Остолбеней» или вообще разнесет это место к чертям какой-нибудь бамбардой (он не сомневался, что это будет в её духе), но она только рассеяла патронуса, погрузив помещение во тьму, а затем шумно опустилась напротив, выхватывая у него из рук холодное стекло. Надо же, а у неё с ночным видением очевидно стало лучше.

— Люмос, — Блейз зажег новый источник света и расположил его рядом с заколоченным подоконником. Теперь он мог лучше рассмотреть неожиданную собутыльницу: все такая же растрепанная, но эта небрежность была на удивление к лицу. Длинные огненные волосы рассыпались по плечам, а карие глаза казались черно-серыми в холодном волшебном свечении. Она спешно заправила прядь за ухо, открывая вид на россыпь железа в левом ухе. Забини моментально счел, что заработал еще один кинк на женщин проколотыми раковинами. — А ты смелее, чем я думал.

— И, видимо, глупее, — с этими словами Джинни откинулась на спинку и сделала первый глоток. Слишком жадно, чтобы не выдать свою тоску по хорошему алкоголю, — Очень, очень неплохо. Теперь я начинаю думать, что на стороне засранцев вас держит только хорошая выпивка. Ну что, Забини, как обстоят дела в змеином логове?