Ливерпуль / декабрь 1999-го / прошлое (2/2)

— Петрификус Тоталус! — прозвучало моментально, он не смог дернуться в сторону своего оружия. И теперь так и остался лежать на животе, не имея возможности даже рассмотреть нападавшего. Тем не менее, голос был женский. Далекий от девчачьего, с хрипотцой, какая возникает, если много куришь, но главное его отличие было не в этом. Он был не в новинку, — Блять, да какой же ты тяжелый, вот ублюдок.

Его, как последнюю дворняжку, перевернули на спину, без доли стеснения залезли сверху, и, уже сидя на нем, начали обшаривать карманы мантии. Мысленно выругавшись, Блейз наконец-то усмирил фейерверк перед глазами от падения головой вниз, но сфокусировать взгляд не получилось. Все что он теперь мог — неподвижно лежать, смутно рассматривая кончик тисовой палочки, в качестве предосторожности утыкающейся промеж ребер.

«Зря я переживал за то, что они разнесут портал. Надо было трансгрессировать сразу же».

Но поздно. Нападения на Пожирателей Смерти не редкость в эти дни, глупо было полагать, что в таком захолустье не найдется ни одной достойной соперницы. Вспомнив, что Ливерпуль, вообще-то, ни разу не был «захолустьем», Блейзу пришлось признать, что он все-таки сноб. Но сейчас думать нужно было совершенно не об этом. Волшебница, так бесстыдно его оседлавшая, продолжала свои поиски, пока не нашарила под мантией темно-серый жакет и не распахнула его, вынимая из подкладки четыре пергамента.

«Во всяком случае, у меня останется последний», — Блейз даже не успел обрадоваться этому обнадеживающему факту, когда и пятая карта была вырвана из его застывшей руки. Он бы взвыл от обиды и разочарования, если бы мог, но зато зрение перестало его подводить и он смог, наконец, зацепить им свою свалившуюся на голову трагедию. Совершенно растрепанная, с запекшейся грязью на щеках и в безразмерной рубашке, на нем сидела совсем молодая и вполне недурная собой ведьма, изучая находку.

— Надо же, принцип работы как у Гарри. Интересно... — из-за легкого сотрясения, которое, как был уверен Блейз, непременно произошло, он даже не понял смысл её первых слов, тупо уставившись на девушку.

Потасканные кожаные штаны, которые повидали лучшие времена, больно стискивали его бедра с обеих сторон, а взъерошенные ветром волосы явно мешали хозяйке считывать следующую карту. Рыжие, мать его, волосы. И не нашлось бы в этом ничего странного, если бы их обладательница не была отчего-то знакомой. Ну нет, это не может быть она, она в магическом розыске, и только последний смертник вернулся бы в страну в таких условиях. Как будто в насмешку, в памяти всплыл один из плакатов, которые он видел в том самом переулке, где оставил валяться мертвого скрягу. Когда воровка подняла на него уставшие, но полные неподдельного гнева глаза, сомнений не осталось вовсе — точно такие же смотрели на каждого прохожего мага с вывески:

Разыскивается:

Джиневра Уизли

Предательница Крови

18 лет

Награда за тело: 1 500 галлеонов</p>

«Джекпот!» — пронеслось в голове. Нарваться на бешеную гриффиндорку было пределом мечтаний. Блейз почти не помнил её со школы, но кажется её родителей казнили прошлым летом. Его не было на той площади, но Пожиратели еще долго обсуждали это событие, сетуя на то, что девчонка сбежала прямо у них из-под носа.

Дело дрянь, стоило прямо сейчас задуматься над тем, как ретироваться с сохранением всех конечностей, однако Блейз, почему-то, думал совсем о другом. Что она здесь делает? С таким послужным списком, ей самое место на пляжах забытого и богом, и Волан-де-Мортом острова, чтобы не приведи Мерлин, не попасться никому на глаза. Но вот она здесь: сидит на нем, ничего не стесняясь, стреляет глазами, и очень неприятно (или приятно?) ёрзает. Было бы, конечно, совсем нехорошо, если во всей этой ситуации у него еще и встанет.

— Не смотри на меня так, Забини, мне плевать что с тобой будет, когда ты вернешься ни с чем. Я за тобой с самого Лондона шла, дай насладиться моментом, — объемы желчи, пропитавшие каждый произнесенный звук, вылились на бывшего слизеринца ядовитым потоком. Он бы с удовольствием ответил, если бы язык подчинялся, — Неприятно, да? Я бы хотела сказать, что мне жаль, но сам понимаешь. И откуда вы только разнюхали про Пикса, этот барыга неделями из дома не выходит, разве что приторговать морепродуктами с ирландцами. Мерзкий стукач... знаешь, даже хорошо, что убил, мне не придется.

На этих словах глаза предательски забегали, и не в силах их остановить, Блейз решил простить себе эту слабость: во всяком случае, в таком безвыходном положении он не был еще никогда. Она откровенно издевалась, ухмылялась совсем показательно, пока распихивала смятые листы по карманам своих штанов, продолжала болтать о чем-то своем, пока не заметила беспокойство на застывшем лице. А затем вдруг остановилась и задумалась о чем-то на секунду. Блейзу показалось, что на целую вечность, и он почти смирился со своей судьбой быть позорно утопленным в водах Мерси. Заклятие продержится еще минут десять, этого будет достаточно, чтобы спихнуть его в воду и дождаться, когда разорвет легкие. И руки чисты, и одним Пожирателем Смерти в мире меньше. Да, она определенно задумалась о том, как будет левитировать его к воде.

— Боишься, что ты следующий, да, Забини? — она наклонилась ближе, и со стороны это, наверное, выглядело совсем неприлично, а затем подцепила палочку, спрятанную в его нагрудном кармане, — Не бойся, наш большой и важный помощник министра. Кстати, поздравляю с назначением. Я не хочу сама тебя убивать, но и нас убивать я тоже не позволю, поэтому если ты не против, я заберу это, и карты тоже заберу. В плохих руках от них много вреда.

От напряжения заныло где-то в груди. Вспоминая потом об этом дне, он наверное решит, что был счастлив, когда понял, что не умрет. Пусть забирает эти чертовы бумажки, он поймает её в другой раз, теперь это почти дело принципа. Главное — выжить, главное — вернуться к бару с огневиски и громкой музыке у Малфоя в борделе, единственной отдушине в этом пиздеце. А с остальным он разберется.

— А ты, оказывается, совсем неинтересный собеседник, Забини. Я даже разочарована, — Блейз был практически сбит с толку последними минутами. На её лице нервная, но улыбка, бровь изогнута, а тон — самый наглый из всех, и если бы не глаза, он решил бы, что она просто тронулась умом и теперь развлекается. Но нет, на него смотрели непроницаемо, такого серьезного и тяжелого взгляда он в жизни своей не видел, и как раз он выдавал правду: Джинни Уизли даже не весело, максимум не так скучно, как в обычные будни.

«Девочка выросла, всем пизда. Эй, Уизли, я передам Нотту, чтобы он почаще наведывался в Ливерпуль, раз тут любого из нас ждет такой теплый прием. Может, мы так и тебя развлечем? Заскучала в сопротивлении?», — пошутил он про себя, но усмехнуться все еще не мог.

— Твоя палочка, кстати, ничего — с этими словами девушка наконец-то слезла с него, поднимаясь на ноги, — Неловко как-то.

Только договорив, она переломила пополам его восхитительное оружие тончайшей работы, так что теперь засушенная жила дракона торчала из обеих частей. Этот хруст стоял в ушах у Блейза весь следующий месяц.

— Еще поболтаем, — утверждение, не вопрос. Отчего-то Забини показалось, что, уходя, она победно ему подмигнула.