Лондон / май 2000-го / настоящее (2/2)

— Опусти руку вниз, — снизу-вверх, едва касаясь его взглядом через спину, Джинни посмотрела умоляюще. Умоляюще блядски. — Пожалуйста.

Повторять дважды было глупо, Блейз перегнул руку через талию, нашел нужную точку и привел в движение пальцы. Джинни задышала чаще, пытаясь не сорваться на крик, чувствуя каждый сантиметр, входящий и выходящий из неё, в ансамбле с растекающимся по клитору удовольствием. Было непростительно жарко, внутри буквально сводило от сильных толчков, но один Мерлин знает, как она любила это чувство — единственно доступный короткий отрезок времени, когда можно позволить себе отпустить ситуацию, остаться просто здесь и ни мыслями ни телом нигде более, позволить ему владеть и гори все адским пламенем. Забини вошел еще раз, затем снова, и когда горло начало предательски першить от стонов, необходимая скорость была уже набрана. Джинни не знала, сколько минут или часов прошло, знала только что непременно умрет, если он хоть на миллиметр сдвинет свои пальцы и потеряет темп. Но они успели слишком хорошо узнать друг друга, чтобы портить веселье. Лаванда называла это «страхаться», пока её не убили.

— Блять, сейчас... — Джинни не считала нужным сдерживать себя ни секундой дольше, да и бесполезно, когда он вытворяет такое. — Сейчас...

И она взорвалась, царапая несуществующими и состриженными под ноль ногтями старую столешницу, бедра дрогнули, а мышцы внутри крепко сжали темный член. Красивый, чтоб его, Джин знала, что красивый. Узел внизу живота приятно ослаб, Блейз пробыл в ней еще несколько мгновений, пока наслаждение не схлынуло, а затем отстранился и остался выжидающе стоять рядом, ожидая своего заслуженного «спасибо». О том, что «спасибо» заключалось в ответном оргазме, Джин тоже знала. Волосы больше не держали, поэтому она приподнялась и позволила подрагивающим коленкам согнуться и в ту же секунду уронить её к ногам Забини.

— Я говорил, как мне нравится, когда ты кончаешь первая? — вопрос явно не требовал ответа, и Блейз приподнял Джинни за подбородок, размазывая собственную смазку по её губам, — ты в эти моменты красивее большинства шлюх в Лондоне.

— Не сравнивай девушку со шлюхой, пока в зоне досягаемости её зубов твой член, — она проговорила это в самую головку, не разрывая зрительного контакта. Ей показалось, что сейчас она, пожалуй, почти его любила. От вибраций её голоса у Забини дернулся уголок губ, — И вообще, лучше молчи.

И она взяла в рот почти полностью, едва касаясь кончиком носа темных волос внизу живота. Взяла с удовольствием и не забыла причмокнуть вдогонку. Когда длина дотронулась до гланд, она обхватила ладонями его ноги и ускорилась, приближая разрядку. Блейз запрокинул голову назад и запустил пальцы в медную копну, чтобы стало совсем понятно: сейчас это все равно он её трахает, а не наоборот. Про себя Уизли-младшая с уверенностью думала, что это его маленькая месть за их первую встречу. Джинни расслабилась, открыла рот шире в ожидании того самого вздоха, после которого секунда и в пропасть. Он последовал очень скоро, и когда она почти закашлялась, все замерло, а по горлу вниз скатились белые капли.

Джинни застыла на секунду, сглотнула и отстранилась, воздух в легкие поступал отрывочно, но поднять голову сил хватило: Блейз уже успел облокотиться на прилавок, пряча голову в ладони. У неё оставалось где-то три безмятежные минуты, и она решила потратить их на свое любимое дело — представлять, как все могло бы сложиться, не будь они обречены изображать врагов за пределами этого не самого надежного укрытия.

Возможно, он бы отвез её в одно из поместий своей семьи на берегу Неаполитанского залива, может быть они бы осели там вместе, остепенились и состарились, поднося друг другу бокалы теплого красного, может быть. Если бы она любила его, а он её. Почему-то это осознание резануло больнее, чем она ожидала. Джинни даже не отрицала, что успела привязаться к нему, что в глубине своей поломанной души даже верила, что он к ней тоже, и все это не просто отчаянная попытка двух затерявшихся на войне людей хотя бы раз получить от этой «битвы» удовольствие. Она задала вопрос себе, но почему-то он прозвучал вслух.

— Ты расстроишься, когда меня убьют? — эта фраза явно вывела Блейза из мгновения полного блаженства, и он внимательно посмотрел на неё, прежде чем ответить.

— А ты?

— Меня убьют раньше, труп не может расстроиться. Всех наших понемногу выслеживают, однажды доберутся и до меня. К тому времени, как у вас начнутся чистки во внутренних рядах, я буду уже давно мертва.

— Чистки? Думаешь они уже не начались? Лорд стал подозрительным, на прошлой неделе он вырезал семью Долохова, потому что тот опоздал на собрание, — Блейз как будто радовался, — А про смерть... ты так уверенно говоришь об этом, как будто эта мысль тебя совсем не пугает. Но я все равно не согласен — говорят, твоя любимая троица послала нахуй свои благородные методы и теперь швыряется Авадой на каждой стычке, мы тоже начали нести потери.

— Рано или поздно любое действие встречает равное по силе противодействие, — прежде чем Блейз успел бросить удивленный взгляд, Джинни пояснила, — отец однажды вычитал в одном из маггловских учебников.

— С появлением этого, как ты говоришь «противодействия», снова появилась интрига. Теперь даже интересно посмотреть, чем все это закончится.

— Меня все равно убьют, я может быть и рада встретиться со своей «любимой троицей» и вместе с ними швыряться в вас Авадой, но не могу, я понятия не имею где они, — Джинни, будто опомнившись, начала спешно собираться, — А впрочем, не твое дело. И ты не ответил на вопрос.

— Да, Уизли, я бы расстроился.

Промолчав после этого еще немного, оба решили, что на сегодня они даже превысили возможно допустимый лимит. Джинни оделась первая, и наблюдая за тем, как Блейз выученными движениями застегивал пуговицу на брюках, не удержалась.

— Инкарцеро, — она бросила в него заклинанием скорее для галочки, и Блейз почти обреченно свалился на пол, связанный волшебными вревками. Он засмеялся, и Джинни вдруг тоже. В конце концов, когда всегда уходишь первая, это начинает надоедать и приходится выдумывать оригинальные прощания.

— И тебе до встречи, — Забини прокряхтел ей вслед, и прежде чем развернуться к выходу, младшая Уизли в последний раз заглянула в логово к чертям, пляшушим в его глазах.

Пока она вернулась в заброшенный подвал на другом конце Лондона с новой порцией лечебных зелий, день неумолимо стремился к завершению, а значит уже наступила её очередь стоять на дежурстве. Она сменила Парвати, и когда Джин подкурила свою заслуженную сигарету, вся их импровизированная штаб-квартира уже спала.