Лондон / май 2000-го / настоящее (1/2)

Она была совершенно к этому не готова. У неё проблем и без этого как пикси в клетке: роятся и множатся, с ещё одной нужно было срочно что-то делать. Правда, для начала нужно было перекинуть ногу обратно, надеть кофту и слезть, наконец, с крепких темных бёдер — но сейчас это казалось неподъемной миссией с фатальными последствиями.

Джинни вздохнула, ещё раз качнулась и шумно опустилась на своего обманчиво покладистого и преступно беззащитного Пожирателя смерти. Коленки едва держались на поверхности кассовой стойки, и Блейзу приходилось придерживать её за талию, пока сам он, Джин не сомневалась, зарабатывал новые мозоли на ягодицах. В его глазах — пляшущие черти и смоль, там вся похоть мира. И ради этого стоило предать всех на свете? Когда внутренние мышцы в очередной раз сократились, намекая на скорую развязку, Джинни бесцеремонно перевернули на спину. Обшарпанная поверхность заброшенного прилавка и правда очень больно натирала кожу, царапая старую россыпь шрамов от кнута Кэрроу, но это был их потолок, большего они не могли себе позволить — потому что даже такие встречи были слишком. Слишком опасно и слишком рискованно. Вспомнив об этом, Джинни мысленно добавила в свой список преступлений на сегодня обмен найденного изумрудного перстня на порцию противозачаточных зелий. Когда банки работают только для волдемортовой элиты, адекватного курса валют и ювелиров нет — это была не более чем стекляшка, зато нужные травы ценились наравне с лекарствами, алкоголем и маггловскими сигаретами. Кто бы мог подумать, что в разгар войны, при полном отсутствии мало-мальской экономики, чёрный рынок Лондона раскроет самые главные потребности магического сообщества: выживать, травить печень, лёгкие и трахаться без последствий. В целом, так она и проводила все свои дни: выменивала в подпольных лавочках одно на другое, бесконечный круговорот, который теперь звался «буднями».

— Ты отвлекаешься, — он всегда чувствовал, когда она залипала. Но не обижался, даже когда это происходило в перерыве между стонами. Что поделать, такая уж у них жизнь: все эмоции в кучу, и не угадаешь когда прорвутся незваные мысли. Это взаимное понимание Джинни ценила даже больше, чем чувство наполненности, которое он ей дарил, когда медленно входил на всю длину.

— Так не позволяй, — бывшая гриффиндорская фурия покрепче схватилась за мужскую шею, выгнулась так, чтобы чувствовать больше и глубже, — у нас мало времени.

— Всегда мало, — не успев договорить, её личный враг, а с некоторого времени ещё и восхитительный любовник подхватил её под ягодицы, находя идеальный угол, и ускорил темп.

Крохотная разрушенная забегаловка в самом сердце потрепанного войной магического Лондона наполнилась скользящими терпкими звуками, переходящими в уверенный звонкий шлепок, а в воздухе повис запах мускуса и взмокшей кожи.

Рыжие волосы перебросились через плечо так же хищно, как пару лет назад.

«— А теперь повернись ко мне и приподними голову! Детка, ты просто шикарно выглядишь, — Молли вздохнула, перебирая пальцами бесконечные рюши белого свадебного платья, — Настоящая принцесса, Артур, ну скажи же!

Отец семейства лениво посмотрел в сторону дочери, прилагая все усилия для того, чтобы найти отличия между этим и предыдущими тремя вариантами.

— Да, это самое лучшее, — он чуть не поперхнулся своим чаем, стараясь придать своим словам как можно более убедительный тон, — ты права, дорогая.

Джинни не оставалось ничего, кроме как одобрительно кивнуть и мысленно поблагодарить Мерлина за то, что на сегодня пытка была окончена.

— Мам, ну разве это важно? Менее белым мой наряд не станет, какой фасон не выбери, — несчастно протянула несостоявшаяся выпускница Гриффиндора, а ныне предательница крови и постоянный персонаж плакатов «разыскивается», а затем добавила уже себе под нос, — Кто вообще устраивает все это в разгар войны...

— Твой брат женился прошлым летом, — пролепетала Молли, смахивая слёзы, — Вы с Гарри будете такими же красивыми, девочка.

Корки засохшей крови на закусанных губах Джин опять разошлись, пуская в рот металлический привкус. Такой же должен был застыть на зубах красавицы вейлы, когда древний фамильный кинжал Блэков вошёл между рёбер, не удостоив её даже волшебной смерти от проклятья и пачкая роскошное платье. Белое, Мерлин бы его подрал.

— И нас тоже перебьют? — отец на диване закашлялся, а Джинни подняла на мать большие глаза, пытаясь понять, может ли хоть на день отложить все это торжество, — Как Флегму? Как Луну и Фреда?

Гриффиндорка знала, что Молли ненавидела это. Ненавидела этот обстрел ушедшими именами без всякого предупреждения и подготовки, но Джин ничего не могла с этим сделать. Говорить вслух — это все, что у неё осталось, кроме сквозных дыр посреди груди.

— Все будет хорошо, — мать обхватила дрожащими, огрубевшими от возраста ладонями лицо своей наследницы, — ты же знаешь, какой ценой были извлечены уроки.

— Прости, — произнесено тише чем обычно, но громче, чем шёпот, и Джин положила свои руки поверх кистей Молли, — Я просто устала, мам. Очень устала.»

Ещё один рваный поцелуй вернул в реальность. Ту самую, в которой не было больше намеков на свадьбу, уютного убежища в уэльских лесах, не было скрипучего дивана в импровизированной гостиной, висящего на вешалке свадебного платья, да и мамы с папой больше не было. Только лязг цепей, шумящий в голове с тех самых пор, как родители оказались закованы в них и убиты посреди Трафальгарской площади. Волан-де-Морт с недавнего времени полюбил показательные казни, если бы тогда Дин Томас не утащил её за шкирку вглубь переплетенных покосившихся улиц, она бы не прожила и пяти минутами дольше своих родителей.

И все, что происходило с тех пор, казалось одним зацикленным днем с проблесками на настоящую жизнь в те самые моменты, когда Блейз Забини имел её на самых неподходящих для этого поверхностях: диверсии в пунктах аппарации, взрывы международных порталов, незначительные кражи и мелкие партизанские вылазки за остатками еды, которые лояльные к сопротивлению владельцы ресторанчиков благодушно оставляли у своих задних дверей. Иронично было убивать Пожирателей Смерти и черпать последние жизненные силы из объедков с их ломящихся столов. Примерно так они впервые и встретились с Блейзом в своих новых обличиях, Джинни казалось что это произошло вечность, а не полгода назад: она выглядела почти в точности как на плакатах «в розыске» с её колдографией — растрепанная, вымазанная в грязи и ненавидящая весь этот мир, а он был копией своей именной обложки Пророка под заголовком «Новым помощником министра финансов назначен наследник Черной Вдовы Забини» — такой же выглаженный и с одетый с иголочки, <s>гриффиндорка </s> предательница крови помнила этот застегнутый наглухо жакет слишком хорошо, с тех пор в своих снах она либо пачкала его кровью, либо срывала вместе с рубашкой.

— Опять придумываешь, как будешь убегать от меня на этот раз, Уизли? — с этим вопросом он, не выпуская её, перебросил тонкое туловище через прилавок, слишком грубо для чистокровной волшебницы, но в самый раз для преступницы, голова которой стоит полторы тысячи галлеонов. Тёмные пальцы с белыми ладонями прошлись по раздражённой спине, очертили багровые отметины и затем намотали рыжую копну на кулак. Он надавил на висок, и теперь она уткнулась носом в пыльную столешницу, как нашкодивший кот. — Когда придумаешь, не забудь сообщить место следующей встречи.

Джин очень хотела ответить что-то пообиднее, но язык повернулся только для того, чтобы снова выдать нечто похожее на мычание и стон. Конечно, она решит, как красиво уйти на этот раз. Конечно, он снова её отпустит. Конечно, она придет опять. Но все это потом, определенно потом, а сейчас — десерт.