Часть 19: Не раскаяние, а оправдание (2/2)

— Подумаешь, лишится своей песочницы. Это всё равно не повод срываться на меня. Я ни в чём не виноват. Точнее... нет, я виноват, да, признаю, но не настолько, чтобы мне пустили пулю в голову, — но он ведь не делал такого!

— Вы абсолютно правы. Но это то место, с которого начинал Господин Намджун, он создал всё это с нуля, он развил, он вытерпел десятки предательств, вытерпел осаждения своего отца, это лидирующая компания в Корее. Конечно, это не единственный источник дохода. Но... кто готов к предательству родного отца? Не то чтобы Господин Намджун доверят своему отцу, но это случилось слишком неожиданно, даже заготовленные козыри не помогли.

Чимин замолкает, обдумывая вопрос Седжина.

— Да и знаете, в целом Господин Намджун всегда держал в тайне личную жизнь, он старался на протяжении пяти лет. Есть свои причины. А тут этот случай. Я вас не осуждаю, но поясняю. В последнее время Господину Намджуну тяжело сдерживать себя, он уже проходил медикаментозное лечение с психотерапией, но это было давно, и из-за тяжёлых обстоятельств в бизнесе он был вынужден прервать. Из-за лечения начались проблемы с концентрацией, вялость и всё прочее. К тому же кто-то узнал о посещении психиатра. Много слухов тогда было. — Голос Седжина мягкий и успокаивающий, глубокий. Для откровений. — Я работаю с ним каждый день, и мне тяжело видеть, как он изнуряет себя.

— Если то, что он губил людей, – правда, то я не смогу простить его. Он ведь уже в осознанном возрасте. Если бы он был подростком, то можно было оправдать. Но человеку уже почти тридцать. А он даже не пытается.

— Поверьте, за эти полгода я заметил в нём изменения. Ему становится лучше. Не знаю, с чем это связано, может быть, время и вправду лечит. Есть моменты, которые я не вправе разглашать вам, но эти негативные моменты, которые разрушали его, больше не повторяются. Бесчеловечность постепенно угасает. Если бы вы работали с ним достаточно долго, то поняли бы, о чём я говорю. Поэтому я вам всё это объясняю. Пожалуйста, дайте Господину Намджуну ещё время. Вы, может быть, уже не верите в него, но я верю, что вы хороший человек. Я вижу, что он с вами много беседует и много чему учит, вы могли бы стать отличными товарищами, человек не может жить в одиночестве, не может жить без другого человека, Господин Намджун этого пока не понимает. И мне кажется, друг в вашем лице здорово помог бы ему справиться со всем. Извините, если я звучу слишком эгоистично. Я поделился с вами этой информацией, и ваше дело, что с ней делать и как на неё реагировать. Просто мне не хотелось, чтобы у вас о Господине Намджуне сложилось резко негативное впечатление.

Чимин удивлённо приподнимает брови. «Резко негативно»? Это слишком мягкий оттенок слова «Ненавижу».

— Можно ещё вопрос?

— Конечно.

— А что с той журналисткой? Которая разнюхивала информацию…

— Ох, это… можете не переживать.

— Нет, нет, я точно хочу знать, что с ней ничего не случилось, что она жива. Если бы не моя ошибка, у неё не было бы никаких проблем.

Седжин строит мину в духе «Ну ты даёшь, парень» и отвечает:

— Если вы спрашиваете, жива ли она, то я поспешу вас утешить. Да, жива.

— Но…

— Понимаете ли, Господин Чимин, Господин Намджун крепко держит в своём кулаке всё печатные издания и новостное телевидение. И никто уже не публикует подобного рода информацию. Все знают, что этого делать не стоит, и если кто-то нарушает правила… договор… то за это следует отвечать. Не хотелось бы хвалить Господина Намджуна, но его деятельность положительно сказывается на ВВП нашей страны, поэтому государство также заинтересовано в его репутации. Тут всё взаимосвязано, и…

— Вы пытали её? — резко обрывает его Чимин. Седжин хочет уйти от сути разговора. Не получится.

— Что вы, что вы, Господин Намджун не проявляет такой жестокости к женщинам. Он всё же джентльмен.

Который сжёг её квартиру.

В любом случае, она ещё жива.

Чимин облегчённо выдыхает. Слова Седжина его обнадёживают – психическое состояние Намджуна и вправду стабилизируется.

— Но её уволили, да?

— Вы можете не переживать об этом.

— Пожалуйста, Господин Седжин.

Седжин вздыхает, мотая головой.

— Поинтересуйтесь у Господина Намджуна, я не вправе говорить вам об этом.

— И ещё тогда вопрос. Вряд ли я смогу узнать ответ на него от этого паразита. А что было после того, как я вышел оттуда?

Седжин ожидал такого интереса, но правильных слов подобрать так и не успел.

— Всё хорошо, не переживайте. Господин Намджун сейчас работает.

— Со спокойной совестью? Я не могу поверить, да как же так? Он ведь... он ведь в человека выстрелил. С ним всё будет хорошо?! Этот человек так орал... никогда не слышал подобного. Как же...

Седжин тактично уходит от вопроса:

— Я приношу вам искренние извинения за все доставленные проблемы и переживания, Господин Чимин. Вы очень храбрый и крепкий мальчик. Я не прошу, чтобы вы простили его. Но хочу, чтобы знали, что Господин Намджун пять лет назад не был таким. Он был совершенно другим.

— Каким?..

А затем раздаётся звонок во внутреннем кармане пиджака.