Часть 19: Не раскаяние, а оправдание (1/2)
Седжин знает Намджуна ещё с самого его раннего возраста. Если быть точнее, ещё с утробы. Он помнит, насколько счастливым выглядел Господин Ким в тот день, когда она обрадовала его новостью о беременности. Счастливые девять месяцев, в конце которого – рождение крепкого и тяжёлого наследника и начало ада.
Конечно, Седжин знал тогда, что Господин Ким всё чаще стал страдать от вспышек гнева, он знал причины синяков на её теле, но никогда не подавал виду. Тогда он был слишком молод и неопытен. Это было не его дело. Его дело, как Господин Ким и говорил, – защищать и слушаться приказов. Даже если Седжин мог выкроить несколько минут для беседы с ней, она всегда воспринимала эти разговоры в штыки. Как бы он поступил в те годы? У него всё равно и сейчас не было бы никаких шансов. Но как это отразилось на их сыне?
Результат – потрясённый Чимин – проявляется спустя годы. Это сказывается на Намджуне. Седжин питает нежные чувства к Господину Чимину, потому что хотел бы себе именно такого сына (воспитанного, вежливого, учтивого, целеустремлённого, сильного духом, позитивного), но верность Намджуну крепче, чем всякое проявление мимолётной сентиментальности. За Намджуна он переживает так же искренне, как и за самого себя. Он знает, в какие моменты следует остановить его, в какие моменты следует осадить, в какие моменты следует дать заднюю, в какие моменты следует пойти ему на уступки, в какие моменты можно не скупиться на совет. Намджун делает вид, будто не воспринимает его нравоучения всерьёз, но его лицо в такие моменты говорит об обратном.
На этот раз он ворвался вовремя. Ни минутой позже, ни минутой раньше. Прошлый опыт научил. Зайди он на двенадцатом выстреле, получил бы пулю в плечо (если Намджун не промахнулся бы, конечно). Если он выждал бы ещё какое-то время, то Чимина, возможно, было бы уже невозможно спасти.
Мог ли Седжин как-то предотвратить эту катастрофу? Но чего ему это стоило бы? В гневе Намджун мог и ранить, и уволить. Конечно, спустя время этот случай давил бы на его остатки совести, но он слишком гордый, чтобы идти против своего окончательного решения. Седжин мог приказать охране запереть Намджуна, но какова вероятность, что они послушали бы его, а не своего Господина? Случай с шрифтом на круге заставил задуматься. Он мог бы увезти Чимина, но какова вероятность, что они не проследили бы за ним? Слишком много вариантов, слишком много вероятностей, слишком много сомнений. Но в конце концов Седжину всегда приходится разбираться с последствиями.
В тайне от Намджуна, который последние три недели не появляется в особняке, Седжин возит Чимина на приём к знакомому и проверенному психологу, у которого когда-то был на учёте Намджун, поэтому проработать все неровности становится проще – когда знаешь объект угрозы лично. Чимин ещё ни разу не поблагодарил его, но Седжин даже и не посмеет выпросить у него хотя бы одно слово благодарности, потому что несёт ответственность за Намджуна и его поступки. Иногда ему удаётся разговорить Чимина, но чаще тот отмалчивается и делает вид, что спит. А блеск на щеках всё равно выдаёт. И когда Седжин заговорит о Чонгуке, вот только тогда Чимин точно оживёт и завяжет диалог. Но сколько он не выпытывал бы, Седжин не говорит ему, где сейчас Чонгук и чем он занимается. Чимин обижается, замолкает, но, не выдержав, начинает рассказывать какие-то истории из прошлого, связанного с их счастливыми годами в доме, откуда его забрал Намджун. Седжин в курсе того, где сейчас находится Чонгук и чем занимается (Намджун слишком предусмотрителен, чтобы так просто выпускать его из виду). Но он не хочет его огорчать, поэтому все истории Чимина вежливо выслушивает и ухмыляется. Знал бы он.
Седжин даже предлагает Чимину выпить, когда приносит бутылку коньяка из бара Намджуна, и тот соглашается, но только при том условии, что Седжин выпьет вместе с ним, потому что Чимин ни разу не пил ничего крепче пива. Несколько бокалов спустя Чимин становится более разговорчивым, он пересказывает свои сеансы у психолога, делится необычными фактами, которые узнал за один час, и всячески игнорирует упоминание Намджуна. А Седжин надавливает на больное, потому что хочет оправдать. Они занимают место в помещении для приёма гостей, возле барной стойки. Чимин просит что-нибудь из музыки, и Седжин включает на проигрывателе альбом Мистангет, потому что её песни ассоциируются у него с его женой.
— Да как можно жить в таком жестоком мире? — Чимин хлюпает носом, протирая влажные глаза запястьями, и спрыгивает с барного стула, крутится вокруг себя, но никуда не сдвигается, потому что Седжин попросил его быть аккуратным. Он двигает руками, разводит, думает, какие слова может ещё вытеснить из него обида, но подходящие слова не выходили. — Как?!
— Господин Намджун в нём с рождения.
— Но почему он создаёт такой мир для меня?! — он искренне не понимает и, подняв голову к потолку, совершает медитацию дыхания, которую ему посоветовал психолог.
— Может быть... это своеобразная форма заботы.
— Заботы?! Заботы?! Господин Седжин, вы, извините, выжили из ума! — вскрикивает Чимин, а затем шёпотом добавляет: — Плесните ещё, — дожидается, когда ему в руку впихнут бокал, и выпивает, закусывая клубникой. — Когда он бьёт меня пистолетом и грозится прострелить мою голову, — но такого не было ведь, да? — это разве забота?! К чёрту этого придурка! Я его ни о чём не просил! К чёрту! К чёрту! К ЧЁРТУ! Знаете, невозможно оправдать человека после такого! Я ведь верил в него, думал, что он просто скрывает себя настоящего, я искренне хотел помочь ему. А в итоге… мне не простили небольшую ошибку… это несправедливо. Очень несправедливо. — Чимин отчётливо представляет, что у Намджуна определённо нашлась бы своя точка зрения на его «несправедливо». — Как говорил Вальтер Скотт: «Если люди… если люди…», — Чимин накрывает лоб ладонью, пытаясь дословно вспомнить цитату. — «Если люди не научатся…»
— «Помогать друг другу, то род человеческий исчезнет с лица земли».
— Именно! Я просто хотел быть добрым по отношению к этому… паразиту. Потому что был уверен, что доброта его вылечит. А она вовсе и не нужна ему. У меня больше нет веры ни во что.
Бог создал мир, в котором живёт Намджун, за 7 дней, а Чимин хочет уничтожить его всего за одно мгновение.
Он устаёт.
Он чертовски устаёт.
Он не знает, на что у него ещё остаётся сил.
Но, как говорил Чонгук, разве он преодолел весь этот путь для того, чтобы сдаться?
— А куда, собственно, делся этот засранец? — Чимин имеет в виду Намджуна.
И Слава Богу, что Намджун его не слышит.
— Он жуткий трудоголик. Он любит заваливать себя работой в особенно стрессовые ситуации. Но переработка – его форма мазохизма.
— Стрессовые? Этот жук знает, что такое стресс? Он его только создавать умеет. Негодяй.
— Думаю, я настолько виноват перед вами, Господин Чимин, — Седжин, опустив голову, перекатывает между ладоней свой пустой бокал и ухмыляется, — что мне стоит быть перед вами честным. Его отношения с отцом никогда не были особо хорошими, даже в детстве. Не буду сейчас вдаваться в подробности, и так в последнее время всё стало ещё хуже. А недавний ваш случай с газетой... подвёл их распри к логическому финалу.
Чимин всегда нутром чувствовал, что есть причины поведения Намджуна, его можно было бы понять, но если человек даже не стремится измениться, то он не может заслужить прощения.
— Это к какому? — Чимин, утомлённый, возвращается на стул и крутится в сторону Седжина.
— Господину Киму принадлежит доля компании Господина Намджуна в размере 51%.
— И что?
Чимин не разбирается ни в политике, ни в экономике, ни в бизнесе.
— От его решения зависит всё.
— Да как же? Если ему принадлежит большая часть, не значит же это, что он может прихапать всё себе или совсем закрыть.
— Есть свои нюансы, когда два бизнес-партнёра владеют долей пятьдесят на пятьдесят. Но вот когда перевешивает один процент, то возникают проблемы серьёзней. — По глуповато-удивлённому выражению лица Седжин понимает, что для Чимина это ещё скрытая область, и поясняет: — Когда партнёр владеет долей на один процент больше, он, фактически, может вести бизнес самостоятельно. У него в запасе бóльшее количество голосов для того, чтобы выбрать направление деятельности компании, для принятия решения об участии в… опустим этот момент. Ещё у такого партнёра возможность для назначения и снятии должности с директора.
— А директор это… этот негодяй, да?
Седжин утвердительно мычит.
— Такой партнёр можно заправлять чистой прибылью, утверждать аудиторские проверки и документы и многое другое. Господин Ким позаботился о подушке безопасности и устроил на должности руководителей своих людей. Господин Намджун не смог бы самостоятельно основать свою компанию, иначе его задавил бы собственный отец, и он пришёл к выводу, что на ранних этапах лучше сотрудничать с ним, чем пытаться бороться. Это была не его сфера, чужая территория. К тому же большие инвестиции поступают не со стороны иностранных компаний, а именно со стороны Господина Кима. Сейчас ему приходится разбираться с правоохранительными органами, репутация немного пошатнулась.