Часть 17: Опечатка (2/2)
— Я бы так не сказал, — Чимин втягивает воздух глубоко в лёгкие, влага бодрит и придаёт уверенности. — Иногда он назначает встречи с какими-то женщинами, но никогда не приводит их сюда. О целях я не уверен.
— В целях безопасности, да? — её глаза, расширенные, блестят, она смотрит на затылок Чимина и думает: «Давай, давай, рассказывай, что-то явно не даёт тебе покоя. Ты только со стороны такой сдержанный и воспитанный. От денег нос воротит. Все вы продались ему и позволяете такому чудовищу жить и процветать». — На месте Господина Намджуна каждый так поступил бы, согласны? Мало ли кто-то попытается найти на него компромат? Установит какие-нибудь камеры, расскажет про обходные пути. А как часто Господин Намджун отлучается куда-то с женщинами?
— Я не знаю.
— Думаете?
— Я не так много работаю на него. И он никогда не оповещает меня о подобном. Это его личная жизнь, которая меня не касается.
— Может, он задерживается после работы? Может, вы замечали на нём что-то, что осталось от женщины? Знаете, следы какие-нибудь, волосы. Кто-то из остальных сотрудников, может быть, что-то говорит.
«Какая же ты настырная. Я ни черта не вижу, но нос у меня – как у чёртовой собаки. Меня не так просто обмануть. Я же чувствую иногда по вечерам, как от него несёт женскими духами».
— Нет. Я просто знаю, что он иногда встречается с женщинами.
— А бывают же такие... их ещё называют золотоискательницами. Наверняка Господин Намджун встречал и таких на своём пути.
«Если не каждая из них именно такая».
— Ну, он всегда контролирует это.
— У него есть какая-то методика? Может, он составляет договор? Угрожает? Шантажирует?
«Ты сейчас описываешь не тех легкодоступных женщин, а меня», — с ужасом думает Чимин.
— Запугивает, — мигом отвечает Чимин, испугавшись подобного сравнения в своих мыслях. Ведь он ничего не может иметь с ними общего! Низменные, аморальные. Он ведь согласился на всё это не потому, что видел в нём...
Да нет. Кого он обманывает. Он видел в нём источник решения своих проблем. Ему ведь ничего от Намджуна, кроме денег, и не надо. Так чем он отличается от них? Они предлагают тело, он – свой голос. И настолько тошно Чимину от самого себя становится, что лицо его становится мрачным, и если бы Чимин только знал, насколько хмурое сегодня небо, то назвал бы свою мину в честь него. Тоскливо.
— А что, это ведь тоже может пойти в копилку методов самозащиты. У Господина Намджуна много денег и власти. Он может пригрозить чем угодно. Полицией, интимными фотографиями, убийством?.. — Ос-то-рож-но. Она щурится. Диктофон в пальцах с ярко-красными ногтями едва не трещит.
— Это было бы в духе Господина Намджуна, — не задумываясь, обречённо отвечает Чимин и поднимает голову, совершенно разочарованный своими выводами.
— То есть он уже убивал кого-то?
— Может быть... погодите, что? — он откликается на вопрос и замирает на месте. Что он сказал только что? Что? ЧТО?! Он не помнит! О чём она спрашивала его? Да что произошло?!
— В целях самозащиты, конечно, — более корректно формулирует свой вопрос девушка, чтобы он не выглядел острым и провокационным.
— Й-я не знаю! Убивал, не убивал – это не моё дело! — вскрикивает Чимин, подскакивая с лавочки, поворачивается к девушке, чтобы оголить перед ней гневное выражение лица. — Я ничего о Господине Намджуне не знаю! Я просто работаю на него, пою у него, мы иногда разговариваем, я ем вместе с ним, но ничего больше!
— Разговариваешь и ешь вместе? Живёшь у него? — под нос повторяет девушка, задумчиво прижав сложенный палец к губам. — Извините, но вы что..?
— Что «что»?!
— Пожалуйста, вы можете говорить чуть тише? Тут охрана на каждом углу, они ведь могут увидеть нас.
— И что?! Я немедленно позову сюда кого-нибудь, чтобы вас обязательно поймали! И Господин Намджун даже лично с вами разбираться не станет! От вас избавятся, и!.. — Чимин резко замолкает, у него сбивается дыхание, в висках пульсируют вены, к шее подступает жар.
Да что же он творит?
Зачем он заговорил с ней?
Почему решил, что лучший способ выговориться – это пойти на поводу у журналистки?
У него будут от этого проблемы?
Девушка приподнимается, но всё ещё не встаёт в полный рост, поправляет свою мини-юбку и, постепенно отходя назад, прячет диктофон в сумку – чтобы Чимин в случае чего не попытался вырвать или разбить. По звукам Чимин понимает, что журналистка пытается сбежать, и идёт в её сторону. А зачем? Он натыкается на ветки кустарников, они впиваются ему в колени, но продолжает идти.
Что же с ним будет?
Его вышвырнут?
Убьют?
Что же он натворил?
А что будет с Чонгуком?
Когда девушка упирается спиной в мокрый забор, она перекидывает сумку на внешнюю сторону и, запрыгнув на перекладину, так же легко, как и в первый раз, оказывается на обратной стороне. Через забор она делает несколько быстрых снимков и сбегает в противоположном направлении.
А в голове откровенная сенсация.
И тысячи тиражей, оголяющих тёмную сторону самого желанного миллиардера Кореи.
Она в последний раз оглядывается, замечает дезориентированного Чимина, который, прижавшись лбом к забору, выбивает из себя тихий скулёж. Победа за ней.