Часть 17: Опечатка (1/2)

Момент заключения контракта и оглашения всех его прав и обязанностей – сигнал о воздушной тревоге. Когда рёв доводит до землетрясения нервную систему и комкает всё живое внутри. В тот самый миг Чимин полностью осознал, что он обречён. Часто он обдумывает тот день, понимая, что, поступи он по-другому, их не разъединили бы с Чонгуком, они остались бы вместе. Чимин мог бы выжить. Для него свобода была всегда в приоритете, но если его попросили бы объяснить значение слова «свобода», Чимин не смог бы это сделать. Он всегда понимал это слово на интуитивном уровне. Что-то, что нельзя описать или увидеть – только осязать. И когда он рядом с Намджуном, он понимает, что находится в антониме слова «свобода», в его отражении – как Алиса в зазеркалье. Страх перед публикой и бедностью заменяется коронующим ужасом: он боится лишиться голоса сильнее всего. И даже мысль о собственной смерти не пугала его так сильно, как реакция Намджуна. И Чимин крайне бережно обходится со своими голосовыми связками, ежедневно репетирует и не берётся за сложные песни, комнату проветривает аккуратно, избегает сквозняков и дождя. Если голос изменится хотя бы на пол тона, то тебе, Чимин, настанет конец, – так сказал Намджун.

Изредка, когда появляется настроение или давящий изнутри страх от замкнутых пространств, Чимин выбирается из особняка и прогуливается по территории сада. Он не имеет ни малейшего представления о том, как выглядит сад (потому что так и не сумел доверить свои руки посторонним людям), и, вооружившись тростью, наворачивает круги. Кто-то из работающих – Чимин запомнил только голос, но не имя – сказал, что территория сада занимает шесть соток, и Чимину сложно вообразить, сколько это – 6 соток. В чём они измеряются? Как выстроить модель в голове? Сколько это шагов – 6 соток? Сколько касаний? Чимин измеряет новые пространства в шагах и мыслях, но никак не в сотках.

Когда он только приехал сюда, через раскрытое окно он чувствовал запах всех растений из сада, и так сильно душа рвалась наружу, что Чимин едва не плакал, но слёз оставалось только на то, чтобы пережить давление Намджуна, поэтому он только сильнее грустил и пытался зашпаклевать внутреннюю пустоту.

По запаху – остывший дождь, под ногами чавкает почва, над головой раздаётся щебет птиц и хлопанье крыльев, скелеты кустов и деревьев дрожат под ветром, атмосфера кружит голову, и от переизбытка эмоций Чимин уходит глубоко в себя, стараясь подавить сентиментальный порыв. Трещит трость. Он снова вспоминает о Чонгуке и его обещании. Почему же он поступил так? Что с ними случилось? Чимин не хочет верить Намджуну, но минорные ноты провоцируют эгоистичные мысли. А потом наступает успокоение. Чонгук ни за что не бросил бы меня, наверняка он разрабатывает план, как можно вытащить меня отсюда. Вот именно, нужно сопротивляться Намджуну через мысли и надежды о лучшем. Сила – она в надежде, и именно её Намджун не сможет купить ни за какие деньги.

Чимин настолько сильно погружается в размышления, что не сразу слышит копошение позади. Он занимает место на промокшей скамье и, сложив трость пополам, дышит свежим воздухом, забивает им лёгкие, чтобы не дать волю слезам. Он слишком устаёт плакать. Не хочет возвращаться к этому снова, иначе ещё долго не сможет остановить себя. По звукам Чимин понимает, что кто-то посторонний пытается пробраться через железную ограду, идущую по периметру сада. Она довольно высокая, Чимин, ощупав её, понял, что в ней почти два метра.

— Молодой человек! — по ту сторону до него дотягивается женский голос, Чимин сразу же реагирует, поворачивая голову, подминает под себя трость и прислушивается. Голос, сформированный из наглости и самоуверенности. Может быть, он ошибается? Обладательнице голоса он может дать чуть больше тридцати лет. Он не может провести обширный анализ на основе только двух слов. Однако уже сейчас что-то отторгает внутри него этого человека. Но кто она? Как она здесь появилась?! Что ей надо? Что происходит?

— Да? Кто это?

Чимин помнит, что позади лавочки, на которой он находится, располагаются геометрически постриженные кустарники – а сейчас это сухой каркас, – и по этому по треску он понимает, что девушка смогла перебраться через забор: у неё под обувью прогибаются ветки, наполненные влагой после дождя.

— Пожалуйста, только не кричите, я... — девушка роется в сумке, в ней бренчит косметика, ключи, фотоаппарат, объективы к нему, зеркальце, запасные флеш-карты, блокнот, телефон, запасной телефон и, наконец-то, удостоверение. — Я из новостной газеты BNews. — девушка протягивает удостоверение журналиста, но Чимин отворачивается и возвращает голову в привычное положение – так, словно он смотрит куда-то вперёд. Для него это сейчас самая выгодная поза, по которой никто не догадывается о его инвалидности. Интересно, она только одна или с кем-то в компании? Почему её никто ещё не заметил? А как далеко он зашёл? Возможно, ответ именно в пройденном расстоянии.

— Вы прокрались сюда, потому что хотите что-то выведать о Господине Намджуне?

— Ох, какой вы проницательный. Но раз вы задали прямой вопрос, то и я не стану вдаваться в лирическое вступление. Вы правы. Понимаете, мы столько раз посылали запросы с просьбой провести интервью с ним или хотя бы с его представителями, но каждый раз получали отказ.

— Может быть, на то была причина?

Но Чимин тут же начинает сомневаться в своих словах. Намджун – это взрывная динамика, он хаотичен как в мыслях, так и в поведении, может быть, он старается казаться крепким, делает вид, будто умеет держать себя в руках, однако Чимин знает, что это далеко не так.

— Вы ведь работаете на него, я права? — девушка убирает удостоверение в сумку и, оглядываясь, присаживается на корточки. На ней надета бежевая мини-юбка, тёмно-синие колготки, коричневые сапоги со стальной набивкой, шерстяной свитер с горлом, а поверх – кожаная куртка. Не самый удачный наряд для проникновения на чужую территорию. Как павлин в пустыне. Она отползает назад, прячась за остатками зелени на обрезанных кустарниках.

— Может быть.

— Тогда вы понимаете, насколько скандальная личность Ким Намджун.

Чимин закусывает губу, не понимая, к чему ведёт журналистка.

— Меня зовут Соль Хёрин, — девушка протягивает миниатюрную ладонь через плечо Чимина, но её не жмут в ответ. — Господин Намджун очень интересный человек, но закрытый.

«Чтобы защититься».

— Он преуспел в сфере землевладения, он очень молодой и амбициозный, но вот его личная жизнь так и остаётся в тайне. Он никогда не даёт интервью, ещё никому не удалось выбить для себя такой шанс, а на брифингах он всегда уходит от ответов или вообще никак не комментирует вопросы. Выловить его на улицу невозможно, подобраться даже близко не позволяет охрана. Я поступила бы нечестно, если бы стала выпытывать из вас все подробности его личной жизни. Это было бы несправедливо, если бы за человека стал отвечать кто-то посторонний, вы согласны?

Чимин осторожно кивает головой и крепче обхватывает края пальто. Кажется, девушка не представляет сейчас никакой опасности.

— Он сейчас лидирует не только в списке самый богатых людей Кореи, но и в списке холостых миллиардеров, поэтому общественности сейчас очень интересно знать, есть ли у Господина Намджуна какая-нибудь... пассия?

Не то чтобы вопрос в лоб, но Чимин смущается. Он вспоминает свой недавний диалог с Седжином о Намджуне, тушуется сильнее и чувствует, как начинают гореть щёки.

— С чего вы решили, что я могу знать о таком?

— Давайте услугу на услугу, — девушка, отложив включённый диктофон, снова залезает в сумку и пихает в карман пальто Чимина белый конверт. — Я понимаю, что эта сумма не сильно отличается от того, что вам платят здесь, но всегда приятно иметь подобный бонус на руках.

Чимин не понимает, о каком бонусе идёт речь, и лезет в карман, нащупывает конверт, с интересом поддевает ногтем и, как только пальцы касаются купюр, с возмущением на лице возвращает его девушке, вспыхивает.

— Что вы делаете? Вы подкупаете меня?!

— Нет, что вы, просто... чтобы вам было проще говорить. Это ведь никак не повредит ни вам, ни Господину Намджуну, — девушка не перестаёт оглядываться, при малейшем подозрительном пятне на горизонте она сжимается или прикрывает себя ветками. — Здесь нет ничего сверхъестественного, пока мы молодые, мы всегда в кого-то влюбляемся, согласны? — а купится ли он на блеф? — Раньше выходили статьи о связях Господина Намджуна, он не скрывал этого, но последние такие были несколько лет назад.

И почему ей вздумалось лезть в синих колготках через забор? Изначально, когда она обходила территорию особняка снаружи, у неё и мысли не было о том, чтобы проникать сюда. Хотела только со стороны разглядеть, может, ей удалось бы увидеть происходящее позади особняка и самого Ким Намджуна. И стоило ей только заприметить Чимина на лавочке, она поняла – это единственный шанс. Если её заметят или – что ещё хуже – поймают, то может лишиться работы (что происходит со всеми, кто вторгается или даже пытается вторгнуться на территорию Ким Намджуна). Все журналисты Сеульских газет выучили опыт своих бывших коллег, теперь даже никто не пытается. Кроме неё одной. Даже если главный редактор отвергнет, она найдёт путь. Главных чудовищ Кореи следует знать в лицо.

— Вот ладно, если бы я попыталась выведать у вас его формулу успеха, какие-нибудь бизнес-секреты, противников и друзей Господина Намджуна, его какие-то личные тайны, кого убил, кого только планирует убить, его стратегию на пять лет вперёд. Просто один вопрос, который никак не погубит его репутацию. Все мы люди. Так что? Согласны, что эта информация никак не повредит имиджу?

— Ну...

«И вправду, это ведь не является чем-то противозаконным или ужасным. Но в случае Господина Намджуна это вообще уместно?»

— Вы когда-нибудь видели Господина Намджуна в компании женщины?

— Нет.

— А в компании мужчины?

— Нет.

— То есть, хотите сказать, что он всё же ни с кем не встречается? У него нет отношений?

— Если я не вижу, это не означает, что этого нет, — отчего-то Чимин постепенно начинает закипать. Дело не в настойчивости журналистки, а в том, что его всерьёз никто не воспринимает. К его мнению не прислушиваются, его принижают, обделяют, оскорбляют. Но хоть кто-нибудь раз спросил Чимина о том, что он по-настоящему думает? Он устаёт вечно слушать и не высказываться. Он многое рассказал бы о Намджуне, но он ещё достаточно честный перед собой.

— Значит, с кем-то встречается?