Часть 6: Нет сил (1/2)
И этот момент больше невозможно было оттягивать. Намджун снова даёт о себе знать. Проходит всего неделя.
Ураган «Ким Намджун» сносит дверь с петель.
Он переступает через порог дома и тут же распространяет свой привычный запах денег (будто по утрам принимает душ из свеженапечатенных купюр). От него веет безнадёгой. Сшитый на заказ тёмно-синий костюм идеально облегает тело, золотые часы – с именной гравировкой – гремят на запястье, туфли John Bonn блестят и сияют (они никогда не видели пыли или грязи), на рукавах переливаются алмазные запонки, густые волосы волнами укладываются назад, лицо полностью выбрито, ни одной морщины. Ни одного шанса. Ни одной надежды. Ни одного желания. Подавляет. Драконьи глаза, заново оглядывающие помещение, – штангенциркуль человеческой души. Он измеряет застывшего перед ним Чимина и ухмыляется. Он всегда побеждает. А доказательство его победы – безмолвное отчаяние.
Его имя в заголовках статей журналов, его лицо – на главном развороте глянцевого журнала, его бренд – в списке самых преуспевающих и способствующих развитию экономики Кореи. Его имя – деньги, его имя – власть, его имя – успех, его имя – хозяин Чимина, его имя – Ким Намджун. И только Чимин знает, насколько он отвратительный внутри. В противовес внешности – высокомерие высотой в небоскрёб; антоним его успеха и харизмы – самолюбие; вместо ухоженного тела – бесчеловечность; вместо способности держаться на публике – идеология подавления личности человека. Его голос и руки – лезвие гильотины.
Несмотря на всю бестактность и неуважение со стороны Намджуна в прошлую встречу, Чимин учтиво приглашает гостя в дом и предлагает сесть на диван. На Чимине простая светло-голубая футболка в полоску и бежевые шорты до колена, на ногах нет тапок, он поправляет рукой чёрные волосы и пытается вспомнить, когда в последний раз его стриг Чонгук.
Они снова молчат. Намджун разглядывает обстановку, а Чимин пытается пропитать себя храбростью.
— Кофе? Чай? — он держится от Намджуна на расстоянии и впервые перестаёт себя чувствовать хозяином в собственном доме. Двигаться разрешается только по команде Намджуна. Приготовиться, и!
— Нет. Откажусь. Я уже позавтракал.
Больше Чимин не произносит ни слова. Ему стыдно за Чонгука, за свою слабость, за наглость, за деньги, за принципы, за ложь, за самообман. Чимин тревожно касается своего лица, старается скрыть румянец на щеках. Он только мнётся на месте и ждёт самого главного вопроса. Пожалуйста, пусть Намджун откажется, пусть он развернётся и уйдёт. У него ведь не может быть таких денег?
А если есть?
Тогда просто согласиться?
И попрощаться?
Намджун продолжает блистать уверенностью, он никогда не теряет самообладания (он в этом уверен), он упивается ментальным состоянием Чимина. Если бы личность Чимина была виски, Намджун поглощал бы её литрами. Стойкий, непоколебимый, властный – антоним Чимина. Не терпит отказов. Чимин не видит его, но ощущает фибрами своей вибрирующей души. У него крутит в животе от волнения, ему становится дурно, нервы не в состоянии противостоять, волокнятся, лопаются.
— Да не волнуйся ты так, Чимин, — откуда-то издалека говорит Намджун. Голос его, громкий, наполняет комнату и раздаётся эхом в коридоре. Чимину мерещится, что Намджун летит где-то высоко, над головой, и голос падает на него прямо с небес. — Просто скажи: «Да, я готов», назови сумму – и ты тут же вылетишь из этой помойки. Нет сил здесь находиться. У меня дела.
— Знаете... мы с Чонгуком уже всё обсудили, — Чимин начинает мямлить, плохой признак. — Всё посчитали, обговорили, решили, сколько нам потребуется на жизнь денег с расчётом на двоих. Нам далось это нелегко, вы должны это прекрасно понимать-
— Сумма, Чимин, — грубо прерывает его Намджун, он ёрзает на жёстком диване, Чимин слышит телодвижения и шорох одежды. — Я разве просил оправдываться? Когда дам команду, тогда и приступай. Сумма. Я так плохо изъясняюсь? Взял и сказал. Резко. Без сомнения. Как человеку в голову выстрелить.
— Пятьсот.
Сглатывает.